«Проникающая ответственность» во французском праве

Общая характеристика ответственности участников. Некоторые французские исследователи при ответе на вопрос о существовании «проникающей ответственности» или возможности «снятия корпоративной вуали» во Франции отвечают отрицательно.

Характерная черта французского правопорядка заключается в том, что дилемма о том, поражать или сохранять принцип имущественной обособленности корпорации, — это проблема в основном института банкротства (т.н. «коллективной процедуры»). Помимо этого, в судебной практике разработан ряд концепций, также преследующих аналогичные цели.

Во Франции ответственность контролирующего участника корпорации до недавнего времени была возможна в следующих ситуациях:

1. В процедуре банкротства подконтрольной корпорации использовались два основных механизма:

- «растягивание банкротства корпорации»^[234], при которой в ее конкурсную массу включается имущество контролирующего лица (по модели «внутренней» ответственности участников). Это — концепция фиктивного лица и смешения имущества, применяемая в порядке ст.

- раздельные процедуры банкротства корпорации и контролирующего лица. Банкротство последнего могло вообще не возбуждаться, если такое лицо незамедлительно погашало все предъявленные к нему требования (ответственность по отмененной в 2009 г. ст. L 652-1 ТКФ).

Другими словами, оставаться неисправным должником банкрота во Франции — это весьма рискованная позиция, поскольку банкротство вашего «кредитора» может поглотить и вас.

2. Ответственность контролирующих лиц за пределами процедуры банкротства, которую можно в целом квалифицировать как деликтную (ст. 1240 ФГК). Судебная практика однако до сих пор не все разновидности такой

ответственности определяет в качестве деликта и вообще сравнительно редко использует эту норму в таких отношениях. С позиций правоприменения «деликтными» можно считать концепцию создания видимости expressio falsi и реже — концепцию фиктивного лица и смешения имущества.

Основные конструкции «проникающей ответственности». Согласно Торговому кодексу Франции (в который в 2000 г. был инкорпорирован закон о банкротстве^[236] и закон, регулировавший процедуру предотвращения банкротства^[237]) общий принцип независимости юридического лица может быть проигнорирован, если автономия корпорации была попрана участниками/директорами такого лица, из-за чего имущества такого юридического лица недостаточно для расчетов со своими кредиторами. Для этих целей в судах используются специальные приемы для борьбы с фиктивными (мнимыми) компаниями:

1. Концепция фиктивности компании. Этот подход (societe fictive / societe fafade) позволяет нейтрализовать компании, учрежденные исключительно для целей обмана кредиторов и сокрытия от них активов (т.н. дело «Prestinox» / «Amspar Finance»)^[238]. Фиктивность дает право на прямой иск к контролирующему участнику. Мнимость корпорации можно доказать двумя способами: установлением структурных (органических) пороков бизнеса (наличие отношений связанности между директором и участниками и др.) или, что случается чаще, функциональных (управленческих) дефектов (несоблюдение корпоративных формальностей и проч.).

практике в начале ХХ в.^[239] и была в дальнейшем развита Кассационным судом Франции (Cour de cassation).

Фиктивное хозяйственное общество в литературе определяют как «организацию, в которой не достает какого-то элемента настоящего юридического лица», в частности, если его участники в действительности не имели намерения принять участие в нем (намерения действовать сообща для достижения общих интересов — affectio societatis)^[240]. Такая позиция базируется на договорной теории хозяйственного общества. Специфическими элементами договора, лежащего в основе корпорации (ст. 1382 ФГК), являются: внесение вклада, намерение участвовать в хозяйственном результате (получать прибыль и нести риск утраты своего вклада) и affectio societatis^[241].

Отсутствие намерения быть участником корпорации определяется на основе ex post анализа поведения такого участника, поскольку интенции субъекта объективируются только в его последующих действиях^[242]. Признание судом компании фиктивной уничтожает ее только ex nunc (на будущее), чтобы интересы добросовестных контрагентов юридического лица, т.о., были максимально защищены. Иск о признании компании фиктивной и «снятии корпоративного экрана» может подать любое заинтересованное лицо: такое право, например, есть у лица, преследующего цель взыскания долга с компании или наложения ареста на ее имущество, и даже сам «виновник» фиктивности корпорации может подать такой иск.

Между тем признать компанию фиктивной на этом основании, если она учреждена в форме общества с ограниченной ответственностью (SARL) или акционерного общества (SA), по общему правилу нельзя, за исключением случаев, когда в отношении таких компаний введена процедура банкротства. Правила о фиктивности применяются в наиболее полном объеме в отношении полных товариществ (SNC) и простых коммандитных товариществ (SCS), независимо от того, находятся они в банкротстве или нет^[243].

2. Смешение имущества. Атрибутом такой юридической конструкции (cofusion des patrimoines) является «ненормальное» движение денежных

244

потоков^[244], т.е. не с целью встречного предоставления, а с намерением «перенаправить ресурсы» одного лица в пользу другого^[245]. Итогом успешного иска кредитора будет объединение конкурсной массы участника и подконтрольной корпорации в рамках единой процедуры банкротства.

При этом одни французские ученые полагают, что смешение имущества представляет собой элемент концепции фиктивности общества^[246], в то время как

^ ^ ~?47

другие считают его самостоятельной юридической конструкцией^[247].

3. Создание (ложной) видимости. Этот прием (theorie de l\'apparence) используется, в частности, при заключении договоров, когда дочернее и основное общество настолько тесно взаимосвязаны, что это создает видимость того, что основное общество гарантирует исполнение обязательств своей дочерней корпорации и кредитор полагается на такие заверения контролирующего лица^[248].

Чаще всего указанные подходы используются в двух ситуациях — при банкротстве подконтрольной корпорации, сопряженном с недостаточностью ее конкурсной массы, или в случаях явного обмана кредиторов (который иногда выделяют как самостоятельное основание «проникающей ответственности»).

«Распространение банкротства». Обычно суд использует специальную процедуру для того, чтобы распространить («растянуть») банкротство одного лица на других субъектов (нередко контролировавших должника), имущество которых при этом включается в единую конкурсную массу банкрота. Имущество участников, которые действовали как de facto (или de jure) руководители компании-банкрота, может быть присоединено к конкурсной массе должника (ст. L 651-2 ТКФ) по специальному иску (Faction en responsabilite pour insuffisance d’actif)^[249]. В такой ситуации рискуют оказаться участники компаний, контролируемых небольшим количеством лиц, где последние фактически и руководят оперативной деятельностью компании, а также основные хозяйственные общества при банкротстве дочерних компаний и любые другие лица, чрезмерно вмешивающиеся в оперативную повседневную жизнь компании^[250].

При этом четких правил признания фактическим директором, или точнее, руководителем de facto (dirigeant de fait) не существует и в такой ситуации может оказаться любое физическое или юридическое лицо, которое вмешивалось в текущую хозяйственную деятельность компании, отвечая за «управление или контроль» в ней (непосредственно или через третьих лиц, за вознаграждение или без такового)^[251]. Лицо привлекается к ответственности, если такое вмешательство повлекло совершение «управленческих ошибок» (ст. L 651-2 ТКФ) и причинило убыток^[252]. Кроме того, условием ответственности является возбужденное дело о банкротстве в отношении подконтрольной корпорации-должника и, конечно, дефицит ее конкурсной массы. De facto руководитель несет, согласно такому подходу, ответственность перед конкурсной массой банкрота.

В отличие от существовавшей ранее системы, согласно которой вина неисправного директора презюмировалась, в настоящее время бремя доказывания совершения управленческих ошибок и их причинной связи с убытками лежит на истце^[253]. Однако стандарт доказывания таких ошибок не очень высокий: достаточно установить, что фактический директор (которым может быть как физическое, так и юридическое лицо) совершил простую небрежность^[254]. Если такой директор не сможет покрыть образовавшиеся долги, то он сам может стать банкротом.

Раздельное банкротство. Ранее существовал порядок «раздельной несостоятельности», согласно которому помимо процедуры «растягивания банкротства» были случаи, когда привлечение контролирующего лица к ответственности происходило отдельно, поскольку в случае признания такого лица банкротом его имущество не сливалось с конкурсной массой первоначального должника.

При таком подходе фактический директор нес прямую ответственность перед кредиторами корпорации-должника, поскольку взыскание происходило по модели «внешней» ответственности^[255]. Кредиторы юридического лица-банкрота могли предъявить иск, направленный на призвание такого лица к солидарной или, по усмотрению суда, к долевой ответственности (action en obligation aux dettes sociales), когда такой фактический директор использовал активы компании либо ее имя в своих личных целях, совершал сделки с конфликтом интересов и т.д.

Таким образом, в отсутствие специальных детальных требований о группах компаний и их ответственности, которые существуют в ФРГ, а также отдельно разработанной доктрины «проникающей ответственности», Франция выбрала путь правового регулирования ad hoc, что означает путь казуистики с опорой на своего рода прецеденты. Надо признать, что французская практика при этом использует достаточно гибкую систему ответственности, применяя фигуру «фактического директора», что позволяет привлечь к личной имущественной ответственности «любое лицо, которое ответственно полностью или частично за долги компании»^[256]. При этом ответственность контролирующего лица, привлеченного судом, достаточно сурова — день, когда такое лицо не выплатило причитающийся с него долг и попало в просрочку, становится первым днем его банкротства^[257], если речь идет о процедуре «растягивания банкротства». Во французском законодательстве о несостоятельности действуют правовые механизмы, которые по своим последствиям аналогичны «проникающей ответственности», если не сказать, что они даже более разрушительны для конструкции юридического лица. Так, французские суды могут признать юридическое лицо полностью «несуществующим» (nul) что, например, не характерно для английского правосудия; кроме того, они делают это в большем количестве случаев^[258]. Вместе с тем к такой суровой ответственности можно привлечь чаще всего только в рамках дела о банкротстве.

2.1.3.