«Проникающая ответственность» и злоупотребление правом
Почему вообще встает вопрос о квалификации основания «проникающей ответственности» в качестве злоупотребления правом (abus de droit,
RechtsmiBbrauch), если ранее уже был сделан предварительный вывод об ассимиляции оснований этой доктрины с деликтными отношениями?
Дело в том, что, во-первых, согласно одной из до сих пор бытующих в судебной практике и среди некоторых ученых точке зрения, «поскольку ...
субъект действует в рамках предоставленного ему субъективного права, противоправность как основной юридический атрибут правонарушения здесь отсутствует»[142]. С этих позиций привлечь к ответственности дамнификанта будет затруднительно, если на то нет lex specialis[143]. Проблемой же большинства исследуемых правопорядков является отсутствие четкой нормы о допустимости применения «проникающей ответственности», т.е. о том, когда у причинителя вреда отсутствует субъективное право. Частично это связано с неразвитостью законодательства в этой сфере, т.к. экономические отношения более динамичны, чем развитие законодательства. Другая причина этого заключается в сложности законодательного закрепления условий и оснований указанной ответственности, поскольку необходимо демаркировать ситуации, в которых «фиктивная»[144] по своей природе правовая конструкция юридического лица «реальна», и в которых она «мнима».Во-вторых, квалификация «проникающей ответственности» в качестве шиканозной несет в себе в некоторых случаях чисто практическое преимущество. В действиях по злоупотреблению правом часто нет необходимости устанавливать наиболее сложный элемент — причинно-следственную связь, и целый каскад проблем ее доказывания, т.о., отпадает. Ведь злоупотребление правом позволяет применить к нарушителю другие последствия, помимо возмещения вреда, например, отказ в защите субъективного права.
Ограниченная ответственность участников корпорации, рассматриваемая как «привилегия»[145] или как «право»[146], имеет свои границы. Поведение управомоченного субъекта, выходящее за установленные границы, в зависимости от фактов и обстоятельств дела может быть квалифицировано либо как правонарушение (превышение права), или как злоупотребление правом[147], т.е. использование недозволенных конкретных форм поведения infra metas — в пределах дозволенного законом общего типа поведения[148]. Хотя злоупотребление правом, так же, как и деликт, — это поведение, связанное с нарушением юридической обязанности (обязанности «общего типа»[149]), однако в отличие от деликта sensu stricto, злоупотребление правом возможно на основе дозволенного законом поведения[150], другими словами, мы имеем дело с превышением пределов осуществления права[151].
Имея в виду вышеуказанные обстоятельства, становится понятным стремление некоторых ученых и судей квалифицировать юридический состав, лежащий в фундаменте «проникающей ответственности», как злоупотребление правом, злоупотребление корпоративной формой и т.п.[152] Такие попытки возникают на фоне отсутствия lex specialis[153], который мог бы закрепить конкретные юридические составы правонарушений и очертить, т.о., границы и пределы начала ограниченной ответственности участников коммерческой корпорации. Иными словами, случаи, не охватываемые деликтной ответственностью, могли бы относиться к злоупотреблению гражданскими правами, поскольку такой институт часто представляет собой более гибкий механизм заполнения существующих в законодательстве лакун[154].
Вместе с тем хотя в целом можно согласиться с использованием таких формулировок, как «злоупотребление корпоративной формой», «злоупотребление юридическим лицом», следует отдавать отчет, что такие «злоупотребления» вовсе необязательно неэквивалентны разновидностям злоупотребления правом по нескольким причинам.
Во-первых, корпоративное право участия не следует смешивать с правом на участие в корпорации, т.к. последнее является не субъективным правом, а представляет собой составную часть (элемент) правоспособности (ст. 18 ГК РФ включает в объем правоспособности гражданина возможность «создавать юридические лица самостоятельно или совместно с другими»). Правоспособность как «право общего типа»[155] является предпосылкой конкретных субъективных прав, которыми можно злоупотребить, и правонарушитель не всегда причиняет ущерб, опираясь на свое субъективное право, что является абсолютно необходимой предпосылкой для квалификации правонарушения в качестве злоупотребления правом[156]. Например, с т.зр. догматики, фактический бенефициар, неформально влияющий на действия номинального участника и директора подконтрольной ему компании, юридически не имеет с ними правовой связи, если закон прямо не установит обратное, а, следовательно, не имеет и субъективных прав. Более того, ситуацию, когда контролирующий компанию участник причиняет вред кредиторам, можно назвать злоупотреблением правом лишь с большой долей условности. Ведь субъективные права подконтрольной компании, обладающей собственной правосубъектностью, не принадлежат ее доминирующему участнику de jure. Таким образом, злоупотребление правом заканчивается там, где начинается прямое нарушение закона, не основанное на субъективном праве нарушителя[157], т.е. деликт sensu stricto[158].
Во-вторых, следует избегать распространения норм о запрете злоупотребления правом158 [159], не доводя эту концепцию до своей крайности времен становления социализма[160], особенно на отношения, которые могут быть урегулированы иным образом — т.е. прямо. Попробуем обосновать этот тезис со ссылкой на современное отечественное гражданское законодательство. Согласно п. 4 ст. 65.2 ГК РФ «участник корпорации обязан участвовать в образовании имущества корпорации в необходимом (курсив мой.
— Д Б.) размере в порядке, способом и в сроки, которые предусмотрены настоящим Кодексом, другим законом или учредительным документом корпорации; не совершать действия, заведомо направленные на причинение вреда корпорации; не совершать действия/бездействие, которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация».Целью любой коммерческой корпорации является извлечение прибыли (п. 1 ст. 50 ГК РФ), а раз так, то одобрение заведомо убыточной сделки, совершенной подконтрольной корпорацией, и даже непредъявление к директору, совершившему такую сделку, требований о возмещении вреда, представляет собой нарушение указанных обязанностей участников. Однако применение такого высокого стандарта ко всем участникам, включая миноритарных, было бы несправедливым. Ответственность в описанных случаях должна безусловно возлагаться на контролирующего участника, который проголосовал за одобрение сделки или за назначение директора, который умаляет имущественные интересы своей компании, отказавшись при этом от требований о компенсации вреда, что говорит о молчаливом согласии. Иными словами, противоправность может быть установлена практически во всех наиболее распространённых случаях корпоративных правонарушений и злоупотреблений. Представляется, что такой подход можно избрать и в случае с материальной недокапитализацией юридического лица, как изначальной, так и последующей. Иначе как объяснить наличие слова «необходимом» в п. 4 ст. 65.2 ГК РФ?
Если порядок, способы и сроки образования имущества корпорации обязательно должны быть предусмотрены законом или учредительным документом корпорации, то его размер должен быть необходимым для того вида деятельности, которым корпорация занимается. Ведь если такая корпорация принимает на себя обязательства, которые заведомо не сможет исполнить, поскольку участники не обеспечили ее необходимым для этого имуществом, либо предоставили имущество взаймы, а позднее изъяли его, в связи с чем подконтрольное юридическое лицо не смогло расплатиться по своим долгам (тем самым субординировав de facto долги кредиторов долгам участников либо связанным с ними лицам, предоставив последним приоритет), то это должно квалифицироваться как прямое нарушение требований закона о предоставлении участниками корпорации имущества в необходимом размере.
И речь здесь вовсе не должна идти о размере уставного капитала, требования к которому и так устанавливаются законом и учредительным документом. В противном случае слово «необходимом» можно было бы с легкостью опустить, исходя из принципа законодательной экономии и «закона бережливости»[161].Таким образом, злоупотребление правом в некоторых случаях так же может лежать в основе «проникающей ответственности», как и деликт. Вместе с тем по ряду причин сфера применения такой ответственности (в тесном смысле этого слова) к корпоративным злоупотреблениям уже. Основания такой узкой сферы применения кроются в требовании наличия у причинителя вреда субъективного права, которым можно злоупотребить, а также в необходимости ограничительного применения института шиканозных действий.
1.3.3.