Позиции ученых-правоведов в области применения силы против гражданских воздушных судов
По мнению юриста-международника Р.Ф. Хольман, легитимность рассуждений судей Конституционного суда ФРГ и Конституционного трибунала Польши нельзя отрицать или недооценивать. Не существует никаких сомнений, что любой сценарий с вредоносным гражданским воздушным судном произойдет в сжатые сроки времени, скорее всего, в считанные минуты, а не часы.
За это короткое время должностные лица государства, принимающие решение, будут стараться собирать, обобщать и анализировать информацию для оценки и разработки различных вариантов действий (возможно, с привлечением различных государственных органов, включая полицию, органы безопасности и вооруженные силы, у каждого из которых имеются свои оперативные возможности). Они, находясь в ситуации фактической неопределенности, в полной мере осознают, что жизни невинных людей лежат на чаше весов, и принятия решения никак нельзя избежать. Любой отказ в принятии решения по своей сути является решением не принимать меры против гражданского самолета, который несет потенциально смертельные и разрушительные последствия: травмы и смерть значительного числа невинных людей; значительный ущерб имущества на земле; возможность косвенных физических последствий, таких как нанесение ущерба окружающей среде; серьезное воздействие на политический и общественный порядок государства, например, утрата общественного доверия в способности государства защитить лиц, подпадающих под его юрисдикцию (как в воздухе, так и на земле) от насильственных преступлений и риска будущих возможных инцидентов с вредоносными гражданскими самолетами в результате предполагаемого нежелания, неготовности и неспособности государства ответить на эти угрозы[281] [282].Очевидный взгляд ученного Мельцера на то, что предсказуемые и случайные
289
смерти невинных людей не разрешаются международным правом прав человека (далее - МППЧ), поддерживается рядом выдающихся ученых в области МППЧ и международного гуманитарного права (далее - МГП).
Появляется преобладающая точка зрения, что любая смерть невинного человека, которая предсказуема и в тоже время случайна при законном использовании государствами смертоносной силы в контексте правоохранительной деятельности представляла бы собой произвольное лишение людей жизни. Некоторые из наиболее известных позиций по данному вопросу кратко изложены ниже. Судья Теодор Мерон (председатель Международного трибунала по бывшей Югославии) в своей научной статье говорит о том, что такая норма, направленная против намеренного причинения смерти невинных людей, реально существует. Он указывает на то, что «несмотря на растущую конвергенцию различных защитных тенденций, одним из существенных отличий между МППЧ и МГП является то, что в отличие от норм в области защиты прав человека, право войны позволяет, или по крайней мере допускает убийство и ранение людей, непосредственно не участвующих в вооруженном конфликте, например, жертвы “законного побочного ущерба” среди гражданского населения»[283] [284]. Профессор Ф. Алстон в качестве специального докладчика ООН по вопросу о внесудебных казнях или произвольных казнях, в своем недавнем Докладе о целенаправленных убийствах (Report on Targeted Killings) суммарно отверг возможность того, что МППЧ может принять в качестве законных какие-либо смерти невинных людей, которые потеряют жизнь случайно в результате операций по совершению преднамеренных убийств в контексте правомерной правоохранительной деятельности силовых структур: «убийство кого-либо, кроме объекта преследования (членов семьи или других лиц в непосредственной близости), будет считаться произвольным лишением жизни в соответствии с законодательством в области прав человека и может привести к ответственности 291 государств и индивидуальной уголовной ответственности» . Профессор Т. Смит расширяет сравнение между МГП и МППЧ, указывая на то, что отношения между МГП и МППЧ являются не простыми в большинстве случаев. Он специально указывает на отличие в отношении ситуации случайной смерти людей. Профессор Д. Крецмер утверждает, что МППЧ не имеет доктрины, которая позволила бы государственным органам принимать решение атаковать «законную цель, вполне понимая, что невинные лица также будут поражены ударом» . Он предлагает одну из возможных исключительных ситуаций, ко гда МППЧ может допускать случайную смерть невинных людей: «если невинные лица являются теми, кого власти намерены защищать во время осуществления нападения на цель». Он использует в качестве примера случайную гибель заложников, которая происходит во время попытки их освободить[287]. Заключение Международного Суда ООН в деле о ядерном оружии также может служить основанием для утверждения того, что МППЧ не допускает случайных смертей невинных людей в ходе законных операций правоохранительных органов. Мнение Суда о том, что представляет собой произвольное лишение жизни людей во время вооруженного конфликта, не может быть решено только посредством ссылки на нормы МППЧ как lex generalis. Требуется также обращение к МГП как lex specialis, что означает, что МППЧ, как правило, не принимает такие нормы МГП в качестве согласия на случайные смерти невинных людей при условии, что есть пропорциональность последствий этого акта. Если такая норма существовала бы в рамках МППЧ как lex generalis, не было бы никаких требований ссылаться к МГП в подобной ситуации . Последствия существующего очевидного отклонения МППЧ принятия любых предсказуемых и случайных смертей невинных лиц в контексте правомерной правоохранительной деятельности, классифицируя такие действия как произвольные, имеет цель категорически запретить (независимо от последствий) использование государством смертоносной силы для защиты жизни невинных людей, если можно предвидеть, что эти действия приведут к случайному лишению жизни какого-либо невиновного человека. Такой подход представляется радикальным. В экстремальной форме он запретил бы государству использовать смертоносную силу даже тогда, когда предсказуема случайная смерть одного человека, даже если применение силы может спасти жизни тысячи других невинных людей[288] [289]. Такой подход имеет привлекательные моральные составляющие как часть пацифистского, идеалистического штамма, который опирается по крайней мере на некоторых аспектах прав человека и деонтологической школы моральной философии. Но, с другой стороны, этот подход противоречит социальной и политической реальности, когда возможные последствия переступят некоторые качественные или количественные пороги. Более важным, чем отсутствие соответствия с социальной и политической реальностью, является то, что подход МППЧ, который содержит категорическое неприятие возможности случайной гибели или повреждения невинных людей, приводит к непримиримому конфликту государственных обязанностей, вытекающих из непримиримого конфликта по поводу претензий к праву на жизнь, когда это право сталкивается с проблемой вредоносного гражданского авиалайнера. Однако существует некоторое авторитетное указание на возможность иного подхода, по крайней мере в отношении права на жизнь в том контексте, в котором оно защищено Европейским судом по правам человека (далее - ЕСПЧ). Согласно такому подходу, «строгая соразмерность МППЧ (т.е. соразмерность применения силы) не означает, что “случайный ущерб” не является приемлемым» и что в крайних границах парадигмы деятельности правоохранительные органы МППЧ должны учитывать в некотором роде государственные решения относительно использования или неиспользования смертельной силы, когда смерть невинных людей неизбежна. Эта точка зрения находит определенную поддержку в недавней практике ЕСПЧ и, в частности, в двух решениях, касающихся вопроса о случайной смерти невинных людей в контексте права на жизнь, как это сформулировано в ЕКПЧ. Четыре ситуации, которые отражены в этих решениях, возникли в Чечне в ходе событий, которые ЕСПЧ охарактеризовал не как вооруженный конфликт, а, скорее, как операции российских правоохранительных органов в ответ на ситуацию, которая, по мнению Суда, «требовала исключительных мер государства для того, чтобы вернуть себе контроль над Республикой и для подавле- 297 ния незаконного вооруженного восстания» . Утверждая, что эти исключительные меры предположительно могли бы включать в себя развертывание и подключение воинских частей, в том числе авиационных, оснащенных тяжелым боевым вооружением[290] [291] [292], Суд также постановил, что, учитывая обстоятельства, использование таких мер следует оценивать, ссылаясь на нормы международного права прав человека, в частности, ЕКПЧ, а не с точки зрения норм международного гуманитарного 299 права . Все четыре случая произошли в связи с воздушными атаками истребителей Военно-воздушных сил Российской Федерации, что привело к гибели значительного числа невинных людей, которые не причастны к каким-либо случаям применения или угрозы насилия. Эти лица являлись родственниками заявителей (истцов) по делу, которые пытались покинуть места ожесточенных боев между Вооруженными силами Российской Федерации и чеченскими повстанческими группировками. В первых трех случаях, которые были рассмотрены в деле Исаева, Юсупова и Базаева против России (Исаева I), российские летчики утверждали, что действовали в целях самообороны после того, как были обстреляны из двух грузовиков, которые, как они сказали, ехали в колонне гражданских транспортных средств. В другом случае Исаева против России (Исаева II) смерти невинных людей произошли во время бомбардировки российскими военными деревни, в которой нашло укрытие большое количество боевиков. Решения этих двух дел были основаны на ст. 2 ЕКПЧ, которая, в отличие от Международного пакта о гражданских и политических правах[293] и других крупных инструментов международного права прав человека, не защищает право «не быть произвольно лишенным жизни», а наоборот, устанавливает явный и исчерпывающий перечень допустимых ограничений на право на жизнь: «Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого применения силы для защиты любого лица от противоправного насилия»[294]. Особенно важно в решении Суда то, что он не отвергает категорически любую возможность случайной смерти невинных людей как абсолютно несовместимую с государственной обязанностью защищать жизнь. Суд признает и принимает возможность того, что могут существовать обстоятельства, при которых случайные смерти невинных людей не нарушают обязательств государства по отношению к ЕКПЧ. Суд постановил, что «ст. 2 ЕКПЧ охватывает не только умышленное убийство, но также и ситуации, когда допустимо использовать силу, которая может привести в качестве непреднамеренного исход к лишению жизни»[295] [296]. Другими словами, при условии, что действия государства соответствуют установленным МППЧ ограничениям на применение силы , государство может применить смертоносную силу для защиты любого лица от противоправного насилия, даже если использование силы в таком случае приведет к непреднамеренной, но предположительно предвиденной смерти невинных людей. Единственным ограничением Европейского суда по правам человека в дополнение к широко применяемым стандартам МППЧ было расширение масштабов нормы предосторожности. Государство должно всячески избегать и в любом случае свести к минимуму случайные смерти невинных людей[297]. Требование соразмерности применения силы, рассмотренное Судом по отношению к случаям, имевшим отношение к двум судебным делам, было широко применимо в рамках требований соразмерности МППЧ - примененная сила должна быть «строго соразмерной» (или, если использовать язык ЕКПЧ, «не более чем абсолютно необходимой») для достижения правомерной цели[298]. Полагая в одном решении (Исаева I) и утверждая в другом (Исаева II), что применение силы может быть оправдано в целях защиты лиц от незаконного насилия, Суд отметил, что «должно быть достигнуто равновесие между преследуемой целью и используемыми средствами для ее достижения»[299]. Европейский суд по правам человека не ссылался и не включал в свой анализ соразмерность последствий как в рамках международного гуманитарного права, так и в области конституционной защиты прав человека. В обоих делах Суд установил, что использование силы российской армией «не было заранее запланировано и выполнено с должной заботой для жизни гражданского населения»[300]. Но было применено больше силы, чем это было необходимо, не выполняя, таким образом, принцип строгой соразмерности. Кроме того, власти не приняли меры предосторожности, чтобы избежать и свести к минимуму случайные потери жизни ни в чем не повинных людей[301]. Европейский суд по правам человека был ясен в своей позиции. Он рассматривал дела в строгом соответствии с нормами МППЧ, ссылаясь на «обыкновенную правовую базу»[302] [303]. Таким образом, его признание возможности случайных смертей невинных людей в рамках деятельности правоохранительных органов, которые, в свою очередь, преследуют правомерную цель, должно быть принято в качестве приемлемости такого допущения в соответствии с нормами МППЧ . «Подход ЕСПЧ, признавший возможность допущения на законных основаниях случайной гибели невинных людей, говорит о некотором облегчении непримиримых конфликтов по поводу права на жизнь при выполнении государственных обязанностей, которые могут возникнуть в экстремальных ситуациях. Это непосредственно относится к таким случаям, как, например, необходимость применения оружия против смертоносного гражданского лайнера, когда любые выбираемые государством действия приведут к лишению жизни невинных людей»[304].