Теоретическая оценка завещаний под условием в доктрине российского гражданского права

Выстроить стройную структуру наших рассуждений мы не можем, оставив без внимания мнения иных отечественных ученых, которые касаются условных завещаний. Стоить заметить, что сколь-нибудь основательного научного исследования по теме нашей работы мы не обнаружили.

Итак, одной из последних статей, специально посвященных условным завещаниям, является работа Т.П. Великоклад, где автор предлагает свое видение того, что следует понимать по завещательным условием и, в частности, анализирует положения ГК РФ на предмет их регламентации. Первое, что бросается в глаза - это вывод автора о том, что разновидностью условия следует считать подназначение основному наследнику дополнительного и оно тут же «окрещено» как отлагательное условие^[206]. Кстати, иной аспект видения данного вопроса содержится в комментариях к ГК, где подназначение именуется не просто условием, а распоряжением под отлагательным условием^[207]. Прочие точки зрения сводятся к тому, что «если в завещании содержится указание на призвание наследника при наступлении определенного условия, то в данном случае имеет место подназначение наследника»^[208]. Правы ли данные авторы в подобных утверждениях? Попробуем разобраться.

На наш взгляд, делая подобные выводы, исследователи, не совсем ясно представляют себе, что вообще понимается под субституцией (подназначением) в наследственном праве.

Кроме того, среди исследователей существуют сомнения в допустимости завещательных условий ввиду того, что буквальное толкование диспозиции ст. 1119 ГК РФ ясно дает понять, что в дополнение к названным в указанной статье, в завещание могут быть включены только распоряжения, указанные в части третьей ГК РФ. К указанным распоряжениям, по мнению Т.П. Великоклад, относятся указанные в ст. 1121 ГК РФ — назначение и подназначение наследника; в ст. 1134 ГК РФ — назначение исполнителя завещания; в ст. 1137 ГК РФ — завещательный отказ; в ст. 1139 ГК РФ — завещательное возложение. Автор полагает, что данный перечень исчерпывающий и расширению не подлежит, а законодатель тем самым косвенно выразил свою позицию о недопустимости применения к части третьей ГК РФ положений Общей части ГК РФ о возможности составления сделок под условием^[211]. Не совсем ясно, на чем основано утверждение об исчерпывающем перечне распоряжений, представляющих собой содержание завещания - ни одна норма ГК РФ не содержит такого указания.

случае ничем не распоряжается, а лишь просит то лицо, которому доверяет, обеспечить исполнение своих распоряжений. Заметим также, что участие душеприказчика в исполнении завещания является добровольным.

Несмотря на то, что законодатель ограничил круг возможных распоряжений наследодателя теми, которые указаны в Г ражданском Кодексе РФ, на деле его позиция в этом вопросе не может быть названа последовательной. В качестве примера можно привести нормы о возможности письменного волеизъявления гражданина о достойном отношении к его телу после смерти, либо о месте погребения тела, обычаях или традициях погребения (ст. 5 Федерального закона от 12.01.1996 N 8-ФЗ «О погребении и похоронном деле»). Если учесть, что исполняться данные распоряжения будут уже после смерти лица, то где, если не в завещании - акте, специально предназначенном действовать посмертно, - их выражать и закреплять? При всей ясности данного тезиса остается легкое недоумение относительно того стоит ли вышеназванные указания завещателя определять как распоряжения или условия завещания, нам представляется, что нет. Распоряжения завещания должны быть непременно реализованы для того чтобы и соответственно влечь определенные юридические последствия иначе завещательный акт не потеряет свой смысл, а пожелания завещателя сопутствующие таким распоряжениям могут быть и не исполнены наследниками, такое свойство данных советов завещателя по сути делает их чуждыми всякого юридического значения²²⁶. По своей природе такого рода советы и пожелания носят характер древнеримских кодициллов, представлявших собой письма на имя наследников.

Продолжая повествование, Т.П.

Можно ли согласиться с тем, что включение в завещание условий непременно ограничит свободу наследников по распоряжению своими правами, путем возложения дополнительного бремени в виде исполнения установленных условий завещания?²²⁸ Ответ на данный вопрос нам видится отрицательным. Завещатель своими условиями ничьи права не ограничивает - он лишь своеобразно обременяет ими наследственное имущество, которое при этом уже имеет обладателя в лице наследника, но обладателя с неким ограниченным правом.

этим же принятием он дал свое согласие на исполнение тех условий, которые обременяют завещанное имущество.

Как можно заметить, отрицательное отношение к условным завещания обосновывается правоведами с различных сторон. Одним из аргументов здесь выступает указание на сложности, сводящиеся к необходимости правотворческого вмешательства для регламентации условных завещаний. В частности, к правотворческим преградам все таже Т.П. Великоклад относит необходимость выработки норм, касательно срока исполнения условий, правового режима наследственного имущества, что по ее мнению является причиной, по которой условные завещания не могут быть введены в отечественный правопорядок^[212]. Согласиться с таким доводами, безусловно, нельзя, так как правотворчество есть необходимый элемент в развитии гражданского общества. С другой стороны, если мы будем отвергать всякую модификацию наследственного законодательства, то придётся с прискорбием констатировать, что наука, равно как и правотворческая деятельность должны остановиться в своём развитии и не разрабатывать впредь ничего нового. Как говорится, «голь на выдумки хитра», пытаясь как угодно сказать «нет» условным завещаниям. Доходит до того, что недопустимость условных завещаний мотивируют наличием затратных процедур при их реализации, что приводит к умалению наследственной массы^[213]. Однако, если вспомнить нормы части третьей ГК РФ, то мы поневоле найдем там нормы, регламентирующие те или иные «затратные» процедуры, которые так или иначе приведут к подобному умалению - речь идёт о возмещении определенных расходов за счет наследства (ст. 1174 ГКРФ), но критике в данном случае подвергается только институт условного завещания.

Иные работы вовсе отличаются своей бессистемностью в изложении и отсутствием четкой позиции по вопросу.

Далее у автора идет вывод о том, что возможны ко включению в завещание только распоряжения, предусмотренные ГК РФ. При этом очерчивается круг этих распоряжений, среди которых называется возложение. Однако тут же автор говорит, что «включение в завещание условий, сроков или возложений- модусов не соответствует действующему законодательству», вероятно забыв о наличии в ГК РФ статьи 1139 («Завещательное возложение»). Из данных рассуждений Д.В. Гук видно, что автор, по сути, смешивает два совершенно разных правовых явления - «возложение» и «завещательное условие», что является неверным, так как в отличие от условий, возложения достаточно широко применяются на практике.

По ходу исследования автор не раз отмечает негодование нотариусов по поводу условных завещаний, а точнее относительно сложности в их составления и реализации. При этом данные декларации тут же сопровождаются противоречивыми выводами, к примеру: «Несмотря на отрицательное отношение нотариусов к удостоверению таких завещаний, всевозможные установления могут включаться в закрытые завещания, завещания в чрезвычайных условиях, а также в завещания, удостоверенные иными, помимо нотариусов, должностными лицами»^[214]. Кроме того, автор не имеет однозначной позиции по поводу возможности или невозможности завещательных условий, так как буквально от страницы к странице диссертационного исследования она меняет направление своих рассуждений. Поначалу автором указывается на всеобъемлющий характер принципа свободы завещания и непременное его соблюдение посредством дозволения составлять условные завещания и она ратует за всяческое их признание, вплоть до перенимания опыта зарубежных правопорядков^[215] и предложения законодательных новел, однако в итоге делается вывод об их недействи- тельности^[216].

В числе законодательных предложений Д.В. Гук формулирует нормы, согласно которым наследство при условном завещании должно переходить в пользование законным наследникам до наступления условия. Эти мысли, согласно тексту диссертации, автор почерпнула из Германского гражданского уложения. При этом сразу бросается в глаза текстуальная неточность в указании статьи: вместо § 2105 указан § 2104 ГГУ. Формулируя законодательные предложения, Д.В. Гук забывает, что не худо бы разъяснить, на каком праве законные наследники будут пользоваться наследственным имуществом и вообще, что вкладывать в это понятие: пользуются ли они имуществом как полноправные наследники или же выступают своего рода его хранителями. На наш взгляд, передавать наследственное имущество до наступления завещательного условия наследникам по закону нельзя. В противном случае мы можем допустить ситуацию, при которой наследственное имущество будет утрачено либо в

значительной степени снизит свои свою ценность. Кроме того, уже давно минуло то время когда, наследство состояло только из бытовых вещей - сейчас наследственная масса может в себя включать самые разнообразные компоненты. Среди завещанного имущества к примеру, могут встречаться корпоративные права, либо права на результаты интеллектуальной собственности. Возникает разумный вопрос: кто ими будет пользоваться? Неужели наследники по закону будут голосовать на собраниях акционеров и заключать договоры об использовании прав на произведения литературы, науки, искусства? Представляется, что ответ должен быть отрицательным. Соответственно при данных обстоятельствах мы не можем, да и не должны допустить переход таких имущественных прав к наследникам по закону.

Отношение другого автора - Е.А. Казанцевой - к условным завещаниям выражено в достаточно двоякой и весьма сомнительной позиции. Исследователь пишет, что раз действующее законодательство не содержит прямого запрета на включение в завещание условий, то таковые «допустимы, но нецелесообразны»²³⁵. Однако в дальнейшем на примере анализа ст. 157 ГК РФ Е.А. Казанцева своими рассуждениями отсекает не только возможность учинения условного завещания, но и саму квалификацию завещания как сделки, за которую, кстати, она активно радела по ходу своего исследования. Это проявляется в том, что согласно доводам данного автора, к условным сделкам можно причислить только договоры, а односторонняя сделка не может быть условной, так как «порождает обязанности для стороны, совершившей эту сделку, у которой нет необходимости устанавливать какие-либо условия для их возникновения». При этом автор, говоря о возникновении обязанностей, упускает один немаловажный момент, о котором мы упоминали ранее - при совершении завещательного акта он не порождает ни для кого никаких обязанностей до момента смерти учинителя. Разобранный тезис - не единственный в работе автора, свидетельствующий, по ее мнению, о недопустимости условного завещания. Например, как утверждает Е.А. Казанцева, «включение в завещание условия делает его как бы возмездным - взамен на наследство наследник должен что-то сделать»^[217]. Ошибочность данного суждения не вызывает сомнения, так как подобная характеристика присуща лишь сделкам между живыми (детально данный вопрос был разобран в трудах М.М. Винавера).

Показанный выше «разброд и шатание» в изложении суждений со стороны ряда авторов с нашей точки зрения свидетельствует, мягко говоря, о поверхностной проработке анализируемого материала.

Далее укажем, что не приходится считать вполне аргументированным и тезис о том, что при исполнении условного завещания возникает вопрос с определением даты принятия наследства. Представляется, что датой принятия будет считаться момент принятия наследником на себя обязанности по исполнению условий завещания - само собой разумеется, что этот момент должен наступить в пределах срока на принятие наследства.

Как быть законным наследникам, если завещательное условие не исполнено? По действующему закону они считаются пропустившими срок на принятие наследства и не могут наследовать. Решение подобной проблемы в литературе есть и оно заключается в том, что коль скоро гражданским законодательством России допускается восстановление срока на принятие наследства, то наследники по закону смогут воспользоваться данным инструментом. Как отмечает Е.А. Путинцева, подобной проблемы не возникает в Федеративной Республике Германия, поскольку немецким законодательством установлен срок для отказа от наследства, а все наследники, не выразившие свой отказ в течение шести недель с момента, когда они узнали о наличии у них основания для наследования, признаются принявшими наследство (§ 1942-1944 Германского гражданского уложения)^[218]. Предложенный автором вариант потребует обращения в суд, что для простых граждан порой весьма накладно. Альтернативой такому юрисдикционному методу, с нашей точки зрения, были бы небольшие

дополнения в ст. 1154 ГК РФ о том, что при наличии неисполненного наследником условного завещания наследники по закону вправе принять наследство в течении трех месяцев с момента окончания срока на исполнение условия по условному завещанию.

Так же нет никаких оснований относить к проблеме реализации условных завещаний присутствие права на обязательную долю, потому что реализация этого права никоим образом не должна ставиться в зависимость от выполнения или невыполнения условий в завещании - в противном случае мы допустили бы зависимость прав наследника, имеющего право на обязательную долю в наследственном имуществе, от воли наследника по завещанию, что непременно могло бы породить злоупотребления с его стороны. Сами по себе два этих порядка (наследование по завещанию и наследование обязательной доли) наследования являются абсолютно самостоятельными и даже конкурирующими^[219]. Следует помнить, что не всегда завещанное имущество будет затронуто притязаниями наследника, имеющего право на обязательную долю, так как в первую очередь он будет удовлетворять свои притязания за счет незавещанного имущества. В том же случае, когда незавещанного имущества не достаточно, он должен наследовать причитающуюся ему долю в наследстве без каких-либо препятствий, а основной наследник по завещанию - только после исполнения условия, постановленного завещателем.

Включение в завещание условий напрямую связанно с произволом завещателя, который имеет известные пределы, ограниченные принципом недопустимости злоупотребления правом. Рассматривая завещательные условия с данных позиций некоторые авторы, например, уже упомянутая Т.П. Велико- клад, полагают, что в момент реализации своего права составить завещание завещатель при включении условий реализации распоряжений может осуществить его исключительно с намерением причинить вред другому лицу^[220]. Однако нам, честно говоря, не совсем ясно, как можно утверждать, что завещание,

содержащее в себе распоряжение, например, о передаче квартиры (да и о любом другом имуществе), пусть и с условием, причиняет вред другому лицу, и при этом учинение завещателем такого распоряжения не просто направлено на причинение вреда другому лицу, а исключительно на причинение такого вреда. Если вспомнить, что завещатель с таким же успехом может просто-напросто лишить наследника наследства, либо завещать все нажитое имущество не своим близким, а совершенно постороннему лицу, то по логике автора это тоже можно признать злоупотреблением правом в смысле ст. 10 ГК РФ. В итоге нам пришлось бы и вовсе отказаться от свободы завещания в таком виде, в каком она закреплена на сегодняшний день, и прийти к такому варианту регулирования, который существовал в ГК РСФСР 1922 года, когда допускалось завещать имущество только в рамках очередей законных наследников.

Совершенно парадоксальным в рассуждениях Т.П. Великоклад является вывод об ограничении принципа свободы завещательных распоряжений возможностью получения Российской Федерацией выморочного имущества. Так, автор утверждает, что при наличии в завещании распоряжения о лишении наследства Российской Федерации, оно (распоряжение) должно быть признано недействительным по иску компетентного государственного органа, представляющего интересы Российской Федерации²⁴⁰. На деле получается, что Т.П. Ве- ликоклад относит Российскую Федерацию к наследникам по закону, так как согласно ст. 1119 ГК РФ завещатель вправе по своему усмотрению лишить наследства одного, нескольких или всех наследников по закону. Однако в составе указанных в ГК РФ восьми очередях законных наследников Российская Федерация не значится, да и сам институт выморочного имущества не предполагает наследования в чистом виде, а лишь направлен на то, что имущество к РФ и иным публичным образованиям переходит в порядке наследования и этот переход является императивным, не зависящим от воли наследодателя. Обладатель выморочного имущества не вправе отказаться от его получения и, кроме того, от него не требуется никакого волеизъявления на принятие наследства^[221]. Иными словами, при наличии в завещании распоряжения о лишении наследства РФ оно просто напросто «не сработает» и завещание в этой части будет считаться отпавшим и, следовательно, никакого обращения в суд с иском о признании такового распоряжения не потребуется.

Другой автор - К.В. Казарян - полагает, что любое отлагательное завещательное условие в пользу государства будет неправомерным, поскольку в обратном случае будет иметь место нарушение суверенитета государства^[222]. Однако подобные утверждения выглядят не совсем верными, так как если даже и допустить какое-либо условное распоряжение в завещании в пользу государства, мы получим ситуацию, при которой реализация самого условия будет невозможной в силу ограниченной свободы действий государства как субъекта. К примеру, возьмем самое простое условие - имущество завещано РФ при условии, что будет построен детский дом. С одной стороны, условие вполне реализуемо, но тут мы столкнемся с тем, что незапланированные расходы бюджетом страны не предусмотрены, а корректировать его из-за условия содержащегося в завещании «себе дороже».

Другим аспектом критики завещаний под условием в литературе выступает негативная оценка предлагаемых некоторыми авторами пожеланий завещателя в качестве допустимых для включения в завещание. В общем смысле высказывается мнение, согласно которому использование разнообразных условий в завещательном распоряжении не отвечает интересам действительности и однозначного толкования завещания^[223].

В частности, приводя некоторые примеры условий в завещании (вступление в брак, поступление в ВУЗ, трудоустройство и пр.), авторами отмечается, что они могут повлечь ограничение правоспособности лица, что противоречило бы п. 3 ст. 22 ГК РФ, согласно которому полный или частичный отказ от правоспособности или дееспособности другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, ничтожны, за исключением случаев, когда таковые допускаются законом^[224]. Возражая данному тезису, в первую очередь стоит сказать, что гражданская правоспособность, которой гражданин наделен с рождения, никак не ущемляется в связи с совершением завещания под условием - в конце концов, каждый волен по своему усмотрению осуществлять гражданские права, поэтому у всякого есть выбор: исполнить условие, закрепленное в завещании, или отказаться от его исполнения, решив для себя, что получение наследства не так уж и важно.

Интересный пример можно встретить в цитированной ранее работе Н.Г. Фатиной. Г ражданин, дочь которого состоит в браке с иностранным гражданином, желал составить завещание в её пользу с условием, если она не сменит российского гражданства. Нотариус отказала в удостоверении такого завещания по тем основаниям, что ограничить право гражданина на выбор гражданства другой гражданин не вправе. Автор предлагает не отказывать во включении подобных условий, а поточнее изложить данное условие, не как запрет, а как объективно существующее на день открытия наследства обстоятельство и обязательно предупредила бы завещателя о явной уязвимости такого документа ввиду правовой неурегулированности вопроса об условных завещаниях^[225]. На наш взгляд, такое условие можно было сформулировать следующим образом: «Завещаю все свое имущество дочери, при условии, что она на момент открытия наследства будет иметь гражданство Российской Федерации».

Другой современный автор - Г.К. Рябцева, - анализируя примеры условий в завещании, указывает, что по ее мнению недопустимыми являются условия, ограничивающие права наследников по получению и распоряжению

наследственным имуществом, такие как: возможность перехода наследственного имущества к наследнику по достижении им определенного возраста; возможность распоряжения наследственным имуществом по достижении определенного возраста или по истечении определенного времени после смерти завещателя; возможность получить наследство при условии не продавать имущество, полученное по наследству.^[226] Не соглашаясь с этим мнением, отметим, что при подобных условиях в завещании имеет место быть ограничение не прав наследника на имущество, а прав, перешедших к нему от наследодателя. В первых двух случаях эти ограничения временны, а в третьем частично ограничены (никто не запрещает распорядиться имущество иным способом, нежели купля-продажа).

Кроме того, недопустимыми по мнению автора являются также условия о выборе той или иной профессии; о дружеских либо брачных отношениях ввиду нарушения прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ; о возможности передачи наследственного имущества после смерти указанного в завещании наследника конкретному лицу, избранному завещателем (фидеикомиссарная субституция, известная некоторым зарубежным правопорядкам). Примечательно, что в отношении последнего из названных условий автор полагает, что включение его в завещание повлечет нарушение конституционных принципов наследования^[227]. Однако при этом не раскрывается, что следует понимать под таковыми принципами.

Как известно, Конституция РФ гарантирует гражданину право наследования - это и есть тот самый конституционный принцип наследственного права, отмеченный в ч. 4 ст. 35. Конституционный суд РФ, раскрывая конституционно-правовой смысл данной нормы, отметил, что она призвана обеспечивать гарантированный государством порядок перехода имущества, принадлежавшего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам) в порядке, установ-

ленном гражданским законодательством (Постановление Конституционного Суда РФ от 16.01.1996 г. N 1-П «По делу о проверке конституционности частей первой и второй статьи 560 Гражданского Кодека РСФСР в связи с жалобной гражданина А.Б. Наумова»).

В связи с этим вряд ли можно сказать, что такой правовой инструмент как фидекомиссарная субституция может повлечь нарушение данного принципа. В связи с изложенным нельзя утверждать, что при включении фидеикомиссарной субституции в завещание будет нарушен порядок перехода завещанного имущества к указанному в завещании наследнику.

Кроме того, есть мнение, что сами условия могут использоваться для создания новых завещательных распоряжений и в пример приводится все та же фидеикомиссарная субституция. В частности, Е.А. Останиной выдвигается тезис, что подобное распоряжение является сочетанием отлагательного и отменительного условий, хотя по нашему мнению вряд ли с этим можно согласиться. Автор полагает, что при такой модели отменительным условием будет какое- либо событие или срок, в результате наступления которого прекратится право собственности у первого наследника, а для другого же, наоборот, оно возникнет. Однако, как можно было заметить, в рассуждениях исследователь допускает некоторую непоследовательность - изначально понимая завещание как сделку, необходимо учитывать, что свойством сделки под условием будет неизвестность наступления самого условия, и как мы упоминали ранее, применительно к смерти или сроку подобного вывода сделать нельзя. Да и можем ли мы сказать, что при фидеикомиссарной субституции у предварительного наследника прекратится право собственности, если он по жизни стеснен в одном из правомочий права собственности? Скорее он будет неким управляющим в имуществе наследодателя до вступления в силу означенного требования завещателя. Учитывая данные факторы, тезисы упомянутого автора представляются весьма спорными.

Раздел наследства при условном завещании ничем не отличается от порядка применяемого при безусловном завещании. При этом некоторые исследователи полагают, что в силу определённого сходства между призванием к наследованию наследника, назначенного под условием, и призванием к наследованию лица, рожденного после смерти наследодателя, которое заключается в состоянии неопределенности круга наследников участвующих в наследовании и размере долей этих наследников, запрет раздела имущества будет способствовать защите прав наследника, назначенного под отлагательным условием²⁴⁸.

Однако в случае, если наследник примет наследство до исполнения условия, то никакой неопределенности не будет в силу того, что раздел наследства будет проходить в обычном порядке, так как круг наследников определен самим наследодателем в завещании, равно как и их доли (при отсутствии такого указания размер долей признается равным). Единственным отличием будет участие условного наследника, который при разделе будет ограничен условием и может получить свидетельство о праве на наследство только после наступления условия. Все же остальные наследники участвуют в разделе на обычных основаниях и вправе получить свидетельство по истечении шести месяцев с момента открытия наследства. В случае неисполнения условия наследником, назначенным под условием, полагаем, применяться будут нормы ст. 1161 ГК РФ о приращении наследственных долей. При этом стоит отметить, что данная статья не имеет с нашей точки зрения однозначного смысла, так как из названия статьи следует, что она применяется только в ситуации, когда завещано все имущество в целом и наследство будет делиться на доли, но не охватывается ситуация, если в завещании будет указано конкретное имущество, завещанное каждому из наследников и в совокупности составляющее все имущество наследодателя. При такой формулировке завещания отпадение одного из наследников будет свидетельствовать, что его имущество не перейдет к другому наследнику по завещанию в порядке приращения, а станет выморочным, так как не будет являться «долей» по смыслу статьи 1161 ГК РФ. Однако если мы не бу

дем ориентироваться на формулировку названия и абстрагируемся от понятия «доли», то по содержанию норм ст. 1161 ГК РФ видно, что в тексте используется более удобное и широкое понятие «часть наследства», что позволит охватить описанный выше случай: в результате такого толкования получаем, что если наследник, не исполнивший условие по завещанию отпал, его имущество перешло бы к другому наследнику по завещанию. Для единообразного понимания ст. 1161 ГК РФ необходимо внести изменения в ее название - таким образом можно исключить случай выморочности при отпадении наследника по завещанию.

Следует согласиться с предложением Е.А. Останиной о том, что целесообразно ввести следующее правило: если иное не определено соглашением между наследниками, раздел наследства может быть осуществлен только после наступления отлагательного условия либо после признания условия ненаступившим в силу истечения срока, установленного для его наступления²⁴⁹. При этом данное правило мы бы отнесли только к неделимому имуществу и только на стадии раздела данного имущества, а не оформления прав на него, потому что раздел - это сами фактические действия сособственников.

С другой стороны, можно ли требовать передачи наследственного имущества при наличии неисполненного условия? Представляется, что требовать этого прежде исполнения завещательного условия недопустимо. Однако в некоторых случаях можно допустить исключение и передать наследство назначенному под условием наследнику до наступления условия, если обеспечить исполнение известного условия. Под обеспечением следует понимать некое имущественное предоставление, равноценное предоставляемому наследству, под которым могут пониматься как денежные средства, так и иное имущество. Полагаем, что в таком случае наследник в достаточной степени обеспечивает возврат этого наследства тому, кому оно причиталось бы в случае ненаступления условия при неисполнении оного. Следует заметить, что в случае неисполнения наследник будет лишаться не только наследственного имущества, но и того что он предоставил в качестве обеспечения.

Некоторые авторы, например, С.А. Смирнов, высказывают мнение, что в силу урегулированности нормами ГК РФ процесса универсального наследственного преемства, последний не может быть изменен волей завещателя с установлением условий наследования^[228]. Из этого пассажа остается неясным, что автор хотел донести до читателя: он, видимо, полагает, что с установлением в завещании условия (обременение) наследования имущества как единого целого (универсального) процесс перестает быть универсальным ввиду его несоответствия законодательному образцу, потому что нормы ГК РФ не говорят ничего об условиях. Либо С.А. Смирнов хотел сказать, что наследодатель своей волей не вправе отступать от универсальности в принципе, как с условиями, так и без таковых. Учитывая сингулярность большинства завещательных распоряжений, последний вывод видится нам «нежизнеспособным», собственно, как и первый вариант, так как установление условия наследования не порочит само универсальное правопреемство, если оно имеет место быть по воле завещателя. Кроме того, данный автор полагает, что в завещании недопустимы условия, как отлагательные, так и отменительные в силу того, что в ст. 1118 и 1119 ГК РФ дана полная юридическая характеристика акта завещания и объема обязанностей, которые могут быть в нем установлены. Отсюда он выводит неприменимость статьи 157 ГК РФ об условных сделках, указывая в своих рассуждениях, что игнорирование подобного факта будет иметь результатом то, что в завещаниях будут содержаться распоряжения с предметом, не тождественным предмету самого акта, а следовательно, таковые будут ничтожны. В свою очередь заметим, что утверждение о неприменимости статьи 157 ГК РФ верно, но по совсем иным основаниям. Во-первых, статьи ГК о сделках не применимы к завещанию в силу уникальной природы завещательного акта, отличной от сделочной природы. Касательно положений ст. 1118 и 1119 ГК РФ, можно констатировать, что там не содержится каких-либо обязанностей, потому как они регламентируют свободу завещателя, а не ее ограничения. Все это приводит нас к мысли, что включение условий в завещания никак не может изменить существо предмета их распоряжений, который при таких метаморфозах останется имущественным.

Также следует коснуться вопроса о невозможности исполнения завещательных условий, так как не всегда наследнику удастся их реализовать. В доктрине по этому поводу существует мнение, что правильным было бы разделить невозможность исполнения на абсолютную и относительную, при этом в первом случае условие невозможно для всякого наследника, а при втором только для отдельных наследников. Кроме того, условие может быть в момент времени составления завещания возможным, а в дальнейшем стать либо относительно невозможным, либо абсолютно невозможным совершенно по различным осно- ваниям²⁵¹. Подобная классификация представляется нам вполне логичной.

Однако следует также разобраться в том, каковы юридические последствия признания условий таковыми - ведь учиненное с неисполнимым условием завещание в первую очередь есть воля умершего лица и можем ли мы пойти против нее? В среде дореволюционных цивилистов высказывались мнения, что подобные условия следует считать недействительными, так как ст. 1029 Свода законов Российской Империи запрещает включать в завещание противозаконные условия. Однако по нашему мнению признание тех или иных условий неисполнимыми в ряде случаев по сути не будет иметь ничего противозаконного в своем основании равно как и включение подобных условий в завещательные распоряжения. Просто будет иметь место случай, когда наследодатель намеренно сделал то или иное условие невозможным.

В самом деле, кто и по какому праву позволил нам искажать последнюю волю завещателя, проявляя очевидную бестактность и неуважение к умершему? Поступая таким образом, мы тем самым допускаем то же самое и по отноше- нию к себе, так как и нам придется предстать перед Г осподом Богом, а «все, что нажито непосильным трудом» останется в мире материальном. Пока обладатель имущества жив, он вправе определить судьбу принадлежащего ему имущества.

Следует заметить, что завещания - это такой акт односторонней воли, действительность содержания которого не зависит от восприятия выражения данной воли другой квазистороной (наследником). Однако современное развитие отечественной юриспруденции не достигло подобного уровня демократизации и коль скоро мы беремся корректировать волю завещателя, которая первична по отношению к завещанию (документу), так зачем тогда, спрашивается, все рассуждения относительно свободы завещаний, если на деле все это лишь пустое декларирование псевдоправ? При этом стоит сказать, что мы безусловно разделяем точку зрения относительно осуществимости условия, но на наш взгляд в случаях, когда условие неосуществимо, либо неприглядно для наследника в силу субъективных причин, то более правильным было бы не корректировать волю завещателя, исключая те или иные неугодные наследнику условия из текста завещательного распоряжения, тем самым допуская практически в любом случае переход имущества к наследнику. Если завещатель сам сделал исполнение условия невозможным, то все завещательное распоряжение вместе с установленным им правом утрачивает силу и является в целом отпавшим, уступая в таких случаях наследованию по закону, как это, в частности, предусмотрено в гражданском законе Латвии, где сказано: если завещатель сам сделал исполнение условия невозможным, то все распоряжение вместе с установленным в нем правом утрачивает силу (ст. 595 Гражданского закона Латвийской республики).

Наличие подобных юридических последствий, с одной стороны, было бы направлено на уважение воли завещателя (ибо в нее мы не вмешиваемся), а с другой - дисциплинировало от включения необдуманных условий в текст завещательного распоряжения. Кроме того, нельзя себе помыслить условие без какого-либо косвенного ограничения - об этом еще писал К.П. Победоносцев

указывая, что в «стеснениях составляющих свойства условий, нет ничего противозаконного, поколику они касаются только частного интереса. Всякий, кому назначено имущество под условием, волен рассчитать, что для него удобно и выгоднее - принять имущество с ограничениями или повинностью, или отвергнуть ограничение вместе с имуществом»²⁵². Однако, если даже допустить варварское вмешательство в сферу свободного усмотрения наследодателя, то на какие условия и как можно было бы посягнуть?

К примеру, рассмотрим ситуацию, когда условие исполнимо только в части. Эта часть должна быть исполнена, и можно передать наследнику имущество. Если же исполнить даже часть условия невозможно, то реализовать такое завещание не получится. Соответствующим образом следует поступить и при наличии нескольких взаимосвязанных условий в завещании, одно из которых невозможно исполнить.

Также есть условия, исполнение которых лишь временно невозможно. В этом случае, если известен конкретный временной период этой «невозможности», условие должно быть исполнено, с момента устранения препятствий к его реализации. При этом, если возникают какие-либо сомнения относительно исполнения условия, оно должно признаваться наступившим.

Все аргументы в защиту завещаний под условием применимы также к завещательным распоряжениям в банках, так как по сути они ничем не отличаются от обычных завещаний, да и сами нормативные акты, регламентирующие порядок совершения таких распоряжений, содержат некоторые «опорные точки» в определении направлений соответствующей модернизации отечественного законодательства о наследовании. Постановление Правительства РФ от 27.05.2002 г. № 351 «Об утверждении правил совершения завещательных распоряжений правами на денежные средства в банках» устанавливает, что выдача вклада наследнику по такому завещанию может быть сопряжена с определенными условиями - достижение им определенного возраста и пр. Примечательно, что некоторые авторы склонны полагать, что эти условия не могут быть квалифицированы в качестве содержания завещания и, следовательно, не могли быть включены в данный акт как противоречащие положениям ГК РФ о видах завещательных распоряжений. Сторонники данной позиции полагают, что содержание завещания должно определяться только лишь в соответствии со ст. 1119 ГК РФ, а вышеназванное постановление Правительства определяет исключительно порядок совершения завещательных распоряжений^[229]. Полагаем, что в данном случае не совсем четко были выявлены действительные намерения законодателя: под порядком совершения завещательного распоряжения понимаются не только формальные действия по удостоверению данных актов, которые и без того обозначены в п. 2 ст. 1128 ГК РФ, но и действия сопутствующие, включающие в себя также определение содержания данного акта. Справедливости ради стоит отметить, что тот же п. 2 ст. 1128 ГК РФ является специальным по отношению к ст. 1119 ГК РФ, а значит, имеет приоритет перед общей нормой.

Укажем, что уже цитированная Т.П. Великоклад более «лояльна» в своих рассуждениях относительно условий, указанных в упомянутом постановлении Правительства. В частности, она обосновывает свою позицию тем, выполнение этих условий не вызовет затруднений - ведь завещатель уже имеет в банке счет, на котором отображается денежная сумма, и в отношении этой суммы не требуется заключения отдельного договора хранения^[230]. Представляется, что аналогия с договором хранения в данном случае не может считаться подходящей - всё же договор банковского вклада имеет иную правовую природу.

В ходе нашего исследования мы уже показали, что условные завещания не являлись чуждыми отечественному правопорядку - в частности, они вполне допускались в дореволюционный период нашей истории. Суды при явке оных никоим образом не противились воле завещателя, но лишь достаточно скрупулезно проверяли, имелся ли действительный смысл в установлении тех или иных условий. В связи с этим не вполне ясна позиция некоторых современных отечественных исследователей, которые, приведя несколько цитат из работ дореволюционных цивилистов с положительными воззрениями относительно завещаний под условием, начинают далее писать о том, что таковые акты вызывали серьезные проблемы на практике (при этом даже не раскрывая характер таких проблем и не приводя примеры таковых). Критика в этом случае ограничивается, как правило, указанием на «неконституционность» завещательных условий, так как они ограничивают конституционные права и свободы наслед- ников^[231].

Думается, что этот тезис нам удалось в определенной мере поставить под сомнение. В то же время, некоторые из противников завещаний под условием не до конца последовательны в своих взглядах, когда, например, предлагается ввести прямой запрет на составление условных завещаний, но с оговоркой: «за исключением случаев, прямо предусмотренных в действующем законодательстве»^[232].

Следует сказать, что вышеозначенные позиции в большей степени имеют в своем основании мотивы разработчиков кодекса. Фактор неоправданного ограничения прав и свобод человека (в частности, наследника) стал определяющим в вопросе включения условных завещаний в часть третью ГК РФ при обсуждении ее проекта^[233]. При этом, откровенно говоря, потенциальный наследник ничего и не имеет кроме права быть таковым, да и то только по милости завещателя то или иное лицо может приобрести право наследовать его имущество.

2.3.