Становление и развитие теоретических представлений о халатности в отечественной уголовно-правовой доктрине

В уголовно-правовой литературе под халатностью понимают преступле­ние против государственной власти, интересов государственной службы и

службы в органах местного самоуправления, которое заключается в неисполне­нии или ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе, если это повлекло причинение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом инте­ресов общества или государства^[78].

Слово «халатность» в русском языке появляется лишь к 30-м годам XIX в. В литературный обиход оно вошло как олицетворение уходящей эпохи бар­ской лености и ханжества. Так, в целом ряде литературных произведений рас­сматриваемого периода халат описывался как символ лености, бесполезного существования и т.п. Так, в фельетоне «Письма в редакцию «Дня»» И.С. Акса­ков, описывая типы старых и новых петербургских тайных советников Россий­ской империи, указывает, что халат - это ведь эмблема лени, бесцеремонности, простоты^[79].

Слова «халатный», «халатность» еще в 80-90-х гг. XIX в. воспринимались консервативными, пуристически настроенными кругами общества как неоло­гизмы, новообразования^[80].

Но свою нынешнюю семантику в окончательном выражении слово «ха­латность» приобрела благодаря творчеству Н.В. Гоголя. Именно из-под его пе­ра родилась ироническая окраска слова «халатный», в переносном значении - как синоним человека, склонного к лени и покою. В «Мертвых душах» (гл. 7) писатель упоминает о «халатных побужденьях русской натуры...»^[81]. В частно­сти, он так характеризует одного из главных героев романа: «.... Кифа Мокие- вич, человек нрава кроткого, проводивший жизнь халатным образом» (гл. 11)^[82].

В последующем в 40-50-е гг. слово «халатный» стало употребляться в значении \'распущенный, лениво-недобросовестный^[83].

В литературе появились первые трактовки слова «халатность». Так, в брошюре «Неправильности в современном разговорном, письменном и книж­ном русском языке» отмечалось: «Халатность (отношений, поступков, действий и т.п.) - неприличное слово, вошедшее теперь в большое употребление в не­изящную литературу. Так как слово «халат» означает одежду исключительно домашнюю, а в приличном обществе - неприличную, так и слово халатность должно, кажется, означать нестесняемость, нерадивость, неряшливость и т.п. поступков, действий, отношений, в литературном же языке следует признать неизящным и неприличным»^[85].

В повести Д.Н. Мамина-Сибиряка «Около господ» мы встречаем следу­ющую фразу: «Я не выношу этой русской халатности»^[86].

Как и в литературе XIX в., в уголовно-правовых исследованиях понима­ние халатности вызывает определенные споры. Так, в публикациях советского периода халатность многими авторами отождествлялась с небрежностью^[87]. В фельетонах 1965 г. «Нет дыма без огня», «Совесть пожиже», «Спелись и спи­лись» представлены руководители предприятий, которые халатно и безответ­

ственно относятся к своим обязанностям, они - алчные, плохие руководители^[88]. В середине 60-х гг. XX в. вся советская пресса, размещая на своих страницах фельетоны, сатирические статьи, публикации назидательного характера, вы­смеивающие социальные и личностные пороки. Главными негативными каче­ствами советского чиновника считались халатность, бездеятельность, плохое выполнение должностных обязанностей, равнодушие к людям, волокита, ис­пользование должности в личных целях, расточительность^[89].

В уголовно-правовой доктрине дореволюционного периода категория «халатность», тем не менее, не использовалась, поскольку, как было отмечено в первом параграфе диссертации в законодательстве она не нашла еще своего от­ражения.

В советской правовой доктрине, напротив, состав халатности находился в центе пристального внимания ученых. Так, Н.Д. Дурманов и Б.С. Утевский вы­ступали против утверждения А.Н. Трайнина, что понятия небрежности и халат­ности почти равнозначны^[91].

По мнению Б.С. Утевского, термин «халатность» обычно рассматривается с точки зрения его отношения к небрежности и определяется как понятие, не­сколько более широкое, чем небрежность. С таким понимани­ем халатности автор согласиться не мог^[92]. В этой связи он отстаивал позицию, согласно которой халатности может быть присуща и умышленная форма вины.

Кроме того, он выступал категорически против выделения особой формы вины - халатности, считая, что сама эта категория не относится к субъективной сто­роне преступления. Такой же подход Б.С. Утевский применял и к категории «небрежность» в составе халатность, относя ее к форме проявления деяния, а не субъективного отношения к содеянному и его последствиям. Он, в частности, отмечал: «Небрежность здесь означает преступно плохую, объективно низкока­чественную деятельность должностного лица»^[93].

Обращает на себя внимание точка зрения Н.Д. Дурманова, который спра­ведливо указывал, что «служебная халатность, как уголовный деликт, есть не просто небрежное отношение к службе, но небрежное отношение, повлекшее описанные в законе упущения по службе, следовательно, поня­тие халатности слагается из этих двух элементов»^[94].

В свою очередь Н. Жижиленко отмечал, что нельзя согласиться с автора­ми, усматривающими в недобросовестности сознательное (т.е. умышлен­ное) халатное отношение к своим обязанностям. Но если бы недобросовест­ность и была признаком, относящимся к субъективной стороне преступления, то из этого вовсе не вытекало бы, что поставленная в законе рядом с недобро­совестностью небрежность точно также является обстоятельством, относящим­ся к субъективной стороне^[95].

На взгляд Б.С. Утевского, небрежность в составе халатности следует по­нимать не как форму вины, а как признак, относящийся к объективной стороне состава преступления, поскольку небрежность здесь связана с наступлением в результате нее определенных последствий^[96].

В советской литературе также сложилось мнение, что нет принципиаль­ной разницы между небрежностью и недобросовестностью в смысле статьи УК о халатности. Недобросовестность - это небрежность, выразившаяся вовне в

более активной форме.

Между тем, А.Н. Трайнин отстаивал иную позицию, согласно которой небрежность в ст. 111 УК РСФСР 1926 г. - это такое отношение должностного лица к своим служебным обязанностям, при котором отсутствует сознание до­пускаемой халатности, а недобросовестность - это такое же отношение, но только сопровождаемое сознанием допускаемой халатности^[97]. Отсюда вытекает, что небрежность следует понимать как неосторожность, а недобросовестность - как признак умышленного деяния.

С подобным утверждением сложно согласиться. Думается, что категория небрежность лежит в плоскости субъективной стороны состава преступления, а категория недобросовестность - объективной. В советском уголовном законо­дательстве ненадлежащее исполнение отождествлялось с выполнением долж­ностных обязанностей плохо; несвоевременно; неправильно; неточно; небреж­но; нерадиво. Сюда же относили выполнение этих обязанностей не в полном объеме^[98]. К ненадлежащему исполнению приравнивалась недобросовестная и плохая работа^[99]. В этой связи увязывать недобросовестность с проявлением только умышленной формы вины в составе халатности нельзя.

Уголовное право советского периода рассматривало халатность и как преступление с двойной, или смешанной, формой вины. Так, Н.С. Лейкина, в частности, указывала на практику судов, которая ярко свидетельствовала о спе­цифике субъективного отношения должностных лиц, безответственно отно­сившихся к должностным обязанностям в угоду своим личным интересам, ру­ководствовавшихся принципом «лишь бы не работать».

ственному вреду^[100].

Между тем, теория «смешанной формы вины» была подвергнута серьез­ной критике. Важным аргументом против подобной позиции выступило то, что в материальных составах преступлений важную роль играет субъективное от­ношение лица к последствиям общественно опасного деяния. Современная тео­рия уголовного права отталкивается от аксиомы наличия двух форм вины толь­ко в квалифицированных составах преступлений^[101]. Вместе с тем в советской ли­тературе, в частности в трудах Н.Ф. Кузнецовой, обращалось внимание на то, что субъект преступления, оценивая происходящее, относится к нему более сложно, нежели чем просто к действиям и последствиям. В конкретном пре­ступном деянии проявляется более или менее непротиворечивый ряд отноше­ний к каждому юридически значимому признаку конкретного деяния. И любое отношение может оказать то или иное влияние на квалификацию преступле­ния^[102].

Термины «недобросовестное» и «небрежное» отношение должностного лица к службе, используемые для обрисовки состава халатности, по сути, явля­ются синонимами; в общем, они повторяют терминологию законов XIX - нача­ла XX в., не давая четкого представления ни об объективной, ни о субъектив­ной сторонах халатности. Поэтому в специальной литературе высказано мне­ние, что указание на недобросовестное и небрежное отношение к службе следу­ет исключить из текста ч. 1 ст. 293 УК РФ^[103].

На наш взгляд, семантика слова «халатность», его смысловая эволюция, традиционное закрепление в уголовном законе дают основание для вывода о том, что в ст. 293 УК РФ она представляет собой безответственное поведение должностного лица, выразившееся в легкомысленном или небрежном отноше­

нии его к обязанностям, входящим в круг должностных полномочий.

Очевидно, что поскольку состав халатности материальный, то и содержа­ние субъективной стороны имеет сложный характер.

При халатности-легкомыслии субъект предвидит возможность наступле­ния общественно опасных последствий неисполнения или ненадлежащего ис­полнения своих обязанностей, но самонадеянно рассчитывает избежать их наступления, опираясь на объективно сложившуюся жизненную ситуацию и обстановку, в которой протекает преступление.

Халатность-небрежность проявляется в отсутствии у виновного предви­дения общественно опасных последствий неисполнения или ненадлежащего исполнения им своих обязанностей, в то время как он должен был, во-первых, их предвидеть. Оценка субъективной стороны в этом случае должна осуществ­ляться, во-вторых, и с учетом того, мог ли он в данной конкретной ситуации предвидеть возможность наступления таких последствий.

Отвечая на вопрос о соотношении халатности, небрежности и недобросо­вестности, следует, на наш взгляд, подчеркнуть, что данные категории хотя и взаимосвязаны, но отнюдь не тождественны. Халатность - это совокупность преступного деяния в форме действия или бездействия, объективно наступив­ших альтернативных последствий, указанных в ст. 293 УК РФ, субъективного отношения виновного к совершаемому им деянию и наступившим в результате него последствиям. Таким образом, халатность не тождественна неосторожно­сти. Поэтому толкование категории «халатность» недопустимо лишь сквозь призму этой формы вины. Кроме того, халатность не совпадает с категорией недобросовестность, поскольку последняя характеризует собой лишь свойство преступного деяния.

Подводя итог проведенному исследованию становления теоретических подходов к пониманию халатности в отечественной уголовно-правовой док­трине, необходимо подчеркнуть следующее:

1. Изначально термин «халатность» был введен в обиход отечествен­ными литераторами в 30-е годы XIX в., которыми оно трактовалось как олице­творение уходящей эпохи барской лености и ханжества. Для своей эпохи это означало одно из проявлений новых демократических веяний.

2. В уголовно-правовых исследованиях понимание халатности вызы­вает определенные споры. Так, в публикациях советского периода халатность многими авторами (А.Н. Трайнин, В. Менынагин, З.А. Вышинская) отождеств­лялась с небрежностью. В то же время Н.Д. Дурманов и Б.С. Утевский высту­пали против утверждения, что понятие небрежности и халатности являются равнозначными.

3. В советской литературе велась активная дискуссия относительно содержания субъективной стороны халатности. Часть авторов выступала за то, что халатность, в том числе, - умышленное преступление (Б.С. Утевский, Н.Д. Дурманов). Ряд авторов считали, что этот состав преступления характеризуется «смешанной» формой вины (Н.С. Лейкина). Таким образом, уже в советской доктрине сформировалось мнение, что халатность не тождественна неосторож­ности. Поэтому толкование категории «халатность» недопустимо лишь сквозь призму этой формы вины.

4. В советской литературе также сложилось понимание того, что нет принципиальной разницы между небрежностью и недобросовестностью в со­ставе халатности. Недобросовестность - это небрежность, выразившаяся вовне в более активной форме.

1.4