Оценка продолжаемого преступления в теории уголовного права
К «продолжаемому преступлению» ученые-криминалисты уже на протяжении длительного периода времени проявляют неподдельный интерес, который не угасает и сегодня, что обусловлено отсутствием в ученом мире не то что однозначной позиции о существе указанного понятия, но и ясных представлений о подходах к анализу спорного института.
Подтверждением этому является широчайший спектр мнений, имеющийся по данному вопросу: от абсолютного отрицания необходимости существования «продолжаемого преступления» до отнесения к числу деяний исследуемой категории повторных престугшений (правда, при определенных условиях).Так, известный немецкий правовед конца XIX века Саблер В.С., рассуждая о сроках давности, вынужденно обратился к упомянутой проблематике, заявив, что продолжаемых преступлений в правовой действительности не существует вовсе. Интересна аргументация криминалиста, который, анализируя точки зрения коллег относительно природы данного уголовно-правового феномена, и выявив таким образом, что его залогом является единство намерений злоумышленника при совершении однородных действий, приходит к выводу о невозможности установить его (намерение) наличие, поскольку порой даже сам преступник не способен понять, совершал ли он противоправные акты с единой решимостью или нет. Суд тем более не может однозначно утверждать, что в основе противоправных актов виновного лежит единый умысел. А раз так, то говорить о признаках продолжаемого деяния нет смысла1.
В итоге ученый приходит к умозаключению о бессмысленности указанного института только на том основании, что правоприменитель будет испытывать известные трудности при установлении единства субъективной стороны единого по сути деяния. Таким образом, по Саблеру В.С., лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, вопреки правовому принципу толкования всякого сомнения в пользу виновного, должно нести негативные последствия в виде квалификации его поведения как множественности деяний, поскольку правоохранительные
СаблерВС О значении давности Б уголовном праве M.1S72 С 34
органы не способны надлежащим образом оценить внутреннюю сторону содеянного.
Указанное противоречие и не позволяет относить нас к сторонникам нигилистической концепции, отстаиваемой великим ученым.
В ряду мнений ученых особняком стоит позиция Кистяковского А.Ф., который рассматривал продолжаемое преступление как разновидность множественности посягательств наряду с реальной и идеальной совокупностью, характеризующуюся однородностью входящих в нее преступлений2. Позволим себе не согласиться с такой постановкой вопроса: сквозь всю историю исследования проблематики красной нитью проходят попытки обосновать единичность продолжаемых преступлений. Говорить же о том, что продолжаемое преступление это лишь вид совокупности есть принципиальное отрицание необходимости выделения такой категории деяний.
Ну, а кроме того, криминалист игнорирует ту внутреннюю и внешнюю связь действий, составляющих продолжаемое посягательство, что и отличает последнее от множественности однородных преступлений, которые, несмотря на сходство, как с объективной, так и субъективной стороны представляют собой самостоятельные акты криминального поведения
Своеобразной является точка зрения, высказанная профессором Пионтковским А.А. По его мнению, продолжаемое преступление в одних ситуациях может рассматриваться как единое деяние, в других случаях как особая разновидность множественности посягательств. Причем решение вопроса о том, является ли в данном конкретном случае исследуемый вид преступлений единичным или относится к совокупности деяний зависит от изменения состава преступления в итоге совершения всех отдельных актов продолжаемого преступления по сравнению с составом, под который подпадает каждый отдельный его акт3. В целом, аналогичного мнения придерживался и Кригер Г.А., полагавший, что продолжаемое преступление, если оно слагается из отдельных деяний, содержащих все признаки того же состава преступления, может и должно на этом основании рассматриваться одновременно и как систематическое, неоднократное, повторное, а иногда как совершаемое в виде промысла4.
Иными словами, если, к примеру, сумма средств, изъятых в результате неоднократных корыстных актов, достигла размера, определенного в уголовном законе в качестве квалифицирующего признака состава посягательства, то такая
2Кистяковский АФ Элементарный учебник общего уголовного права Часть общая Т 1 Киев, 1S75 С 593 ЛПионтковский А А Уголовное право Пособие к лекциям Часть общая Выл 2 Казань, 1916 С 1SS * Кригер Г А Борьба с хищениями социалистического имущества М Юридическая литература, 1965 С 211
кража, по мнению названных ученых, является продолжаемой. В противном случае в действиях расхитителя имеется совокупность преступлений. В Германии, между прочим, на практике реализуют именно такой подход, который является частным проявлением поэтапного отказа немецкого правоприменителя от института продолжаемого преступления как такового, началом чему стало решение Верховного Суда ФРГ от 3 марта 1994 года, суть которого такова: при связи многих видов поступков, каждый из которых собой осуществляет состав преступления, деяние признается продолжаемым тогда, когда это, исходя из состава преступления, неизбежно для правильной характеристики совершенного противоправного деяния ивины5.
Указанная концепция вызывает немало вопросов. Во-первых, такой подход завязан на объективном вменении: ведь получается, что на квалификацию деяния в аспекте исследуемой проблемы влияют лишь признаки объективной стороны, в частности общественно опасное последствие, конкретизированное в преступном результате, независимо от субъективного к ним отношения Такая логика приводит к тому, что правоприменитель обращает внимание не столько на свойства деяния как реального явления, сколько на его юридическую формулу, тем самым искусственно создается совокупность там, где ее нет, а фактическая совокупность квалифицируется как одно преступление6.
В конечном итоге такая трактовка указанного института нацеливает соответствующих должностных лиц не на тщательный анализ всех элементов посягательства на предмет установления его продолжаемого характера (что в общем-то является адекватной правоприменительной деятельностью), а на поиск наиболее приемлемой (если не сказать, выгодной) для правоприменителя квалификации неправомерных действий субъекта преступления необходимо в статистике иметь большую цифру, тогда каждый криминальный акт это самостоятельное уголовно наказуемое деяние, требуется раскрыть более тяжкое преступление - тогда речь идет о продолжаемом преступлении с квалифицирующим признаком.
Наверняка, многие правоохранители зададутся вопросом, а почему такой «справедливый» порядок оценки преступного поведения о граничив ает ся лишь институтом продолжаемого преступления.Упречность разбираемой концепции заключается в том, что лицо, подвергаемое уголовной репрессии, будет отвечать не за то, что фактически
ЛЖапинскийАЭ Современное ненецкое уголовное право М Проспект, 2006 С 2S9 Черненко Т , Сипаев С О соотношении длящихся и продолжаемвп преступлений (на примере уклонения от
уплатв!налогов и сборов) //Уголовное право 2010 №4
совершило, а за модель своего поступка, которая «удобно» вписывается в ту или иную уголовно-правовую норму.
Кроме того, непонятно, как поступать в случае, если виновный совершил три тождественных хищения, при этом квалифицированная сумма похищенного слагается уже из двух актов кражи. Необходимо ли оценивать все деяние одним составом преступления, либо хищение, при осуществлении которого стоимость изъятого имущества не повлияла на соответствующее отягчающее обстоятельство, следует квалифицировать как самостоятельное деяние, а может, стоит и вовсе подождать с вменением данного посягательства до тех пор, пока виновный не совершит похожую кражу, и тогда из этих двух хищений правоприменитель снова сможет сложить квалифицированный состав деяния?
В целом аналогичную точку зрения отстаивал и профессор Яковлев А.М. Он полагал, что по своему существу продолжаемое преступление ничем не отличается от повторных преступлений. Однако, по его мнению, признание деяния продолжаемым или совершенным повторно зависит лишь от законодательной конструкции соответствующей уголовно-правовой нормы: если признак повторности введен в качестве отягчающего обстоятельства в состав преступления, то неоднократные тождественные посягательства являются повторными, если нет, то имеет место продолжаемое деяние7.
Что-то подобное в середине XIX века озвучивал и Жиряев А.С., который писал, что продолжаемое преступление есть только особый вид повторных преступлений, особенность которого состоит именно в том, что законодателю угодно при определении меры наказуемости за некоторые повторные преступления рассматривать их как нечто целое3.
Упомянутая позиция продемонстрировала свою несостоятельность уже в эпоху новой России: Федеральным законом от 08 декабря 2003 года №162-ФЗ признак неоднократности исключен из всех составов преступления, предусмотренных Особенной частью отечественного Уголовного кодекса. Если согласиться с позицией Яковлева А.М., выходит повторных преступлений не осталось вовсе: все подобного рода посягательства перешли в разряд продолжаемых.
На наш взгляд, это не так. Ошибка сторонников такого подхода заключалась в том, что они продолжаемое преступление рассматривали как юридическую фикцию, в то время как указанный вид деяний - реальное явление
тЯковлевАМ Совокупность преступлений по советскому уголовному праву М Госюриздат, I960 С 32 3 Жиряев А С Уголовное право Лекции Спб Юридический вестник, 1S63 Вьш 41 С 19
правовой действительно ста, которое существует вне зависимости от своего оформления в законе. Таким образом, вместо исследования внутренней сущности института названные криминалисты сосредоточили свое внимание на поиске критериев законодательного выражения этих деяний в правовых актах. Вышеизложенное дает нам право считать разработанную ими концепцию проявлением крайнего формализма в исследовании уголовно-правовых феноменов.
Сегодня большинство ученых совершенно обоснованно относят продолжаемое преступление к разряду единичных сложных посягательств, определяя его как запрещенное уголовным законом деяние, складывающееся из идентичных или сходных преступных актов действия или бездействия, направленных к общей цели, охватываемых единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое целое’. При характеристике данного вида преступной деятельности учебно-практические и научно-методические издания в основном ограничиваются указанием на наличие у виновного при совершении преступных актов некого единого умысла, единой цели, иными словами, перефразируют вышеуказанное определение, иногда добавляют к сказанному единые способ, источник, мотив, побуждения.
Ознакомление с такой литературой создает впечатление, что особых сложностей анализируемый институт не представляет: достаточно определить наличие единого умысла при совершении тождественных преступных актов, как возникает необходимость квалифицировать деяние в качестве продолжаемого преступления10. Между тем на практике такая расплывчатая формулировка, как единый умысел, наличие которого является главным, а то и единственным, условием рассматриваемого уголовно-правового института, вызывает серьезные, а порой неразрешимые проблемы квалификации.
Речь прежде всего идет о разграничении единичного (пусть и состоящего из нескольких или множества актов, каждый из которых содержит состав преступления) преступного деяния и множественности преступлений, что в свете анализируемого института достаточно непросто. Как определить, совершило ли лицо, осуществившее ряд преступных действий при схожих обстоятельствах в течение непродолжительного промежутка времени, одно преступление, или его
Например, Кузнецова Н Ф Проблемы квалификации преступлений Лекции по спецкурсу "Основы квалификации преступлению’/науч ред ипредисл академикаВН Кудрявцева М Издатепвскийдом"ГородеЦ>’, 2007 С 37
Некоторые авторві при анализе единичных сложных преступлений так и указвгвают, притом что затем анализируют проблемы правоприменения норм о продолжаемом преступлении Например, Куличенко Н Н Уголовно-правовая оценка единичного сложного преступления дис канд юр наук Омск РГБ.2007 С 72
действия подпадают под признаки множественности преступлений, и вообще насколько эти обстоятельства должны быть аналогичными, а временной отрезок непродолжительным, чтобы вопрос о квалификации преступления как продолжаемого мог возникнуть? Есть ли в принципе нормативная основа для подобной правовой оценки преступного поведения? Не является ли анализируемая тематика надуманной, другими словами, насколько она значима?
Названные проблемы регулярно возникают в правоприменительной деятельности юристов, однако до сих пор каких-либо внятных правил квалификации продолжаемых преступлений практикой не выработано, зачастую тождественные деяния, совершенные при идентичных обстоятельствах, судами квалифицируются и как совокупность преступлений, и как продолжаемое преступление, причем и с той и с другой юридической оценкой действий осужденных в итоге соглашается Верховный Суд РФ. Таким образом, высшая судебная инстанция поддерживает сложившуюся противоречивую практику квалификации продолжаемых деяний, что отражается и в даваемых ею разъяснениях законодательства: в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ указанная проблематика затрагивается крайне редко, да и то вскользь: обычно дело ограничивается тем, что правоприменитель приводит вышеописанные признаки продолжаемого преступления и указывает, что при их наличии преступные действия в той или иной сфере общественных отношений (в зависимости от того практика применения какой категории преступлений разъясняется) подлежат квалификации как единое преступление.
Так, в настоящее время действуют десять Постановлений Пленума ВС РФ, непосредственно касающихся данного вопроса: в одном документе содержится общая характеристика понятия (Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 04 марта 1929 года «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям»); еще в девяти - определяются признаки продолжаемого деяния применительно к конкретным составам преступлений: в четырех из которых речь идет о хищении чужого имущества (Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР от 23.12.1980 №6 «О практике применения судами Российской Федерации законодательства при рассмотрении дел о хищениях на транспорте», Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 №56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (ст. 163 УК РФ)», Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 №29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2007 №51 «О судебной практике по делам о
мошенничестве, присвоении и растрате»), в одном случае затрагиваются преступления против половой свободы (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 №16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности»), наркопреступления (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2006 №14 (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.12.2010 N 31) «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами»), налоговые посягательства (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 28.12.2006 №64 «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления»), преступления в сфере легализации имущества, добытого преступным путем (Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 07.07.2015 №32 «О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбьпе имущества, заведомо добытого преступным путем»), также один документ касается взяточничества (Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 24 от 09.07.2013 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях»). Причем два Постановления приняты в эпоху существования Советского государства, еще восемь одобрены Пленумом Верховного Суда России.
В теории уголовного права складывается та же картина: лет тридцать никто всерьез не озадачивался рассматриваемой проблемой. Если же ее затрагивали, то лишь в свете учения о множественности преступлений, причем продолжаемому преступлению уделялось минимальное внимание.
Неразработанность этой проблематики в науке уголовного права во многом и обусловило отсутствие в уголовном законе России положений, регламентирующих применение данного института. Трудно винить в указанном законодателя - невозможно втиснуть в рамки закона (тем более уголовного, в котором все должно быть предельно конкретизировано, а роль судебного усмотрения сведена к минимуму) то, что не имеет однозначного толкования ни в теории, ни на практике.
Полагаем, что понятие о таких сложных правовых категориях, как продолжаемое преступление, должно формироваться в отраслевой науке, при этом эмпирической основой теоретическим исследованиям может послужить правоприменительная деятельность в сфере квалификации однородной преступной деятельности. И только после того как ученые-криминалисты сами
дня себя сумеют наметить проблемные моменты квалификации, а также предложат варианты их решения, появится возможность (необходимость давно назрела) закрепить разработанные правила юридической оценки действий лиц при анализируемых обстоятельствах в нормативно-правовом акте. Как вариант - промежуточным этапом (этаким соединительным мостом между теорией и законом) может стать появление подробных разъяснений применения норм о продолжаемом преступлении в постановлениях Пленума Верховного Суда России.
Именно при таком процессе формирования института права можно свести к минимуму количество недостатков, свойственных наспех принятым непродуманным законодательным решениям, и что особенно важно, это позволит заложить прочный фундамент не только становления, но и дальнейшего динамичного развития, совершенствования института, являющегося предметом исследования
Пока же отсутствие единообразной правоприменительной практики, каких- либо комментариев высших судебных органов, теоретической основы, а также нормативной базы приводят к полному хаосу в деятельности юристов в вопросе квалификации продолжаемых преступлений: ситуация отдана на откуп правоприменителю, который руководствуется лишь собственным усмотрением, ставшим чуть ли не единственным правовым ориентиром в разрешении столь сложной проблемы.
Целью настоящей работы и стала выработка понятия продолжаемого преступления, а главное, общих правил его квалификации и правил квалификации применительно к различным составам престугшений.
1.2.