ГЛАВА V ОТВЕТ КРИТИКАМ

В своих размышлениях, которые предшествовали реше­нию добавить к данной книге эту главу, я отдавал себе пол­ный отчет о доводах «против». Мои наблюдения говорили, во-первых, что автор оказывает себе дурную услугу, пы­таясь защитить свой труд от критических рецензий.

Автор, защищающий свой труд, сталкивается с совер­шенно иным спектром ожиданий. Он выпустил свою книгу, уже использовал предоставленную ему возможность вы­сказаться перед судом и теперь ему, по-видимому, подо­бает спокойно ожидать вердикта умного и непредвзятого читателя. Более того, любой ответ на критические рецензии скорее всего лишь запутает дело, перемешивая обвинения в неверной интерпретации с новыми формулировками того, что автор, по его утверждениям, хотел сказать, неуклюже перемежая оборону и контратаки и заканчиваясь туманны - ми намеками на то, что лишь недостаток места не позволя­ет ему со всей очевидностью показать, насколько глубоко ошибаются его критики. Одним словом самооправдания всегда мучительны для всех участвующих сторон. В моей профессии существует поговорка, что в самом невыгодном свете адвокат выглядит, когда защищает самого себя.

В моем случае имеется еще и тот довод, что любой « От - вет критикам» будет означать продолжение спора между мной и Г. Л. А. Хартом, длящегося уже более десятилетия. Он начался, когда профессор Харт издал свою Холмсовскую лекцию, прочитанную в Гарвардской школе права в апреле 1957 г.^[171] В этой лекции он предпринял попытку защитить

правовой позитивизм от критики, высказанной мной и не­которыми другими авторами.

Последним сдерживающим фактором послужила, ко­нечно, многочисленность отзывов и рецензий и разнообра­зие выраженных в них мнений^[175], не говоря уже о выступле­ниях на состоявшемся 2 апреля 1965 г. симпозиуме^[176] или высказанных походя оценках книги в статьях, посвящен­ных более общим вопросам^[177]. Чтобы отдать должное всем

вопросам, поднятым в рецензиях и комментариях, эта гла­ва должна быть действительно очень длинной.

Несмотря на высказанные выше опасения, я решил в этой новой и заключительной главе не только продол­жить мой спор с Хартом, но и ответить некоторым дру­гим критикам. Это решение обусловлено несколькими соображениями.

Одно из них связано с некоторыми утверждениями, со­держащимися в рецензии Харта. В первом абзаце он от­мечает, что, возможно, «наши отправные точки и интерес к правоведению настолько различаются», что мне и ему «не суждено понять трудов друг друга». По мере того как по­являлись критические рецензии на мою книгу, я все яснее и яснее осознавал степень, в которой этот спор действительно зависит от «отправных точек», — не оттого, что сказали его участники, а от того, говорить о чем они посчитали ненуж­ным, не от сформулированных принципов, а от подразу­меваемых посылок. Поэтому мне показалось, что эти под­разумеваемые посылки следует выразить более адекватным образом, чем до сих пор делала каждая из сторон.

Еще одним стимулом к тому, чтобы предпринять и уси­лия, стали заключительные слова рецензии Харта, где, как мне кажется, он сам намекает на то, что он считает фун­даментальными различиями в наших с ним «отправных точках»: «Вот что я скажу в заключение: достоинства и недостатки этой книги проистекают из одного и того же ис­точника. Ее автор всю свою жизнь был влюблен в понятие цели [purpose], а эта страсть, как и любая другая, может как вдохновить человека, так и ослепить его. Я попытался показать что эта страсть оказала на автора именно такое, двойственное влияние. Вдохновение настолько важно, что я бы не хотел, чтобы он порывал свой давний союз с этой idke maitresse*. Но я бы желал, чтобы эти высокие ро­мантические отношения вошли в более спокойную колею. Когда это произойдет, многие его читатели почувствуют снижение накала, но оно с лихвой будет возмещено усиле­нием яркости света»^[178].

Я принимаю эту любовную метафору (которая, впро­чем, излишне красочна на вкус ее жертвы), как законный литературный прием. Если я правильно понимаю, Харт пытается сказать, что я придаю слишком большое значение понятию цели, и было бы лучше, если бы в своих постро­ениях я отводил ему меньше места. С моей точки зрения, Харт слишком преуменьшает значение цели: он исходит из позитивистского заблуждения, согласно которому мы получим некий выигрыш (несформулированный и неана- лизируемый), если будем относиться (насколько это воз­можно) к целенаправленным установлениям так, как ес­ли бы они не служили никакой цели.

Другое событие, побудившее меня к написанию «Отве­та критикам», произошло в ноябре 1966 г., когда появи­лась статья, объявляющая о возникновении новой школы в философии права под названием «новое аналитическое правоведение»^[179]. Признанным лидером этого направления является Г. Л. А. Харт. Сама школа описывается как «ме­нее позитивистская», нежели ее предшественники, хотя го­ворится, что большинство ее членов придерживаются клю­чевого для позитивистов положения, в соответствии с ко­торым «право как оно есть может быть четко отделено от права, каким оно должно быть».

Хотя в заключении своей статьи Роберт Саммерс утверждает, что «профессиональный интерес к новому аналитическому правоведению с каждым годом растет», он, судя по его статье, затрудняется сформулировать, в чем заключается философское кредо, объединяющее новое направление в юриспруденции. Мне кажется, я мог бы ему в этом помочь. Согласно Саммерсу, представителя­ми нового аналитического правоведения являются Генри Харт, Рональд Дворкин и он сам. Он также считает, что

Маршалл Коэн как философ мыслит и пишет в духе, близ­ком этой школе. Эти четыре автора написали около девя­носта страниц критических комментариев к моей книге. Я могу засвидетельствовать поразительную одинаковость их реакции: целые абзацы можно переносить из одно­го текста в другой без сколько-нибудь заметного разры­ва в последовательности мысли. Очевидно, что здесь мы также имеем дело не с эксплицитными теориями, а с тем, что Харт назвал «отправными точками». В последующем изложении я сделаю попытку определить эти отправные точки яснее, чем это смогли сделать сами новые аналити­ческие правоведы.