§ 2. Проблемы правовой культуры субъекта в контексте механизма и результатов действия статусного публичного права в России

Правовая культура гражданина- субъекта статуса и публично-правовых отношений - актуализируется в контексте более общей проблемы теоретической юриспруденции. Речь, в частности, идет обего онтологии права: действие права, механизме, а также результатах действия права- они достигаются благодаря его эффективной «работе» в обществе и показывают насколько общетво приблизилось к своему правовому идеалу.

Вопрос о действии права особенно в соотношении с механизмом, обеспечивающим его результативность как общетеоретическая основа для разработки более частных вопросов теории и практики в области публичного права, однозначного решения до сих пор не получил^[698]. Иллюстрацией к этому утверждению выступает, например, существующее в специальной литературе мнение о неоднозначности в понимании механизма действия права.

Так В.П. Малахов постулирует дуализм в понимании механизма действия права. Он верно, как представляется, обращает внимание на момент, принципиальный для понимания механизма действия права, во-первых, отличать механизм действия права от организма^[699]. Результаты сравнительного анализа свойств механизма с организмом позволяют более рельефно показать, что механизм действия права - как структура:

1) представляет собой такую совокупность элементов, которая носит закрытый характер, обусловленный функциональной достаточностью и нацеленностью на достижение результата;

2) будучи однажды создан и способный функционировать в режиме неоднократного включения и выключения, тем не менее, не может быть приведен в действие сам собой.

3) позволяет интерпретировать право, как особый инструмент организации и воспроизводства социальной жизни и в этом качестве оно в состоянии выполнять лишь обслуживающие функции;

4) механицизм в интерпретации права, который проявляете в том, что действие права (во всех основных формах: государственного, общественного, индивидуального, международного) предполагает такую систему элементов, без которых право действовать не может: нормы, отношения и др.

Однако в рамках темы настоящего диссертационного исследования реализуется подход к анализу действия права не столько как к механизму, сколькокак процессу. И в пределах такой логики механизм действия права возможно интерпретировать, отвечая на вопрос: что приводит право и все его инструменты в движение? переводит структурные части из статичного состояния в динамичное? Ответ на эти вопросы очевиден: с одной стороны, в действие право приводят изменения среды его обитания, т.е. общества: конфликты и противоречия, происходящие изменения, складывание новых ситуаций. Но с другой стороны, если иметь в виду, что все эти изменения детерминированы поступками человека (гражданина), то в систему «пусковых средств» механизма действия права следует включить и правосознание- оно, как известно «формирует» образ самого акта поведения в субъективной реальности. А правосозанание, и это общее место в науке, не бывает бессубъектным.

Принимая во внимание изложенные выше рассуждения, отметим, что для надлежащего функционирования механизма действия права всегда нужно внешнее воздействие определенного рода. Не сложно сделать вывод о том, что такое воздействие предполагает наличие субъекта, прежде всего человека(гражданина).Поскольку только он и обладает необходимой витальной энергией, часть которой проецируется на механизм действия права. Механизм действия права поддерживается субъектами с определенными статусами благодаря

правосознанию и актам правомерного поведения, совокупность которых позволяет оценивать уровень правовой культуры.

Проблемы правовой культуры и рядовых граждан, и тех, кто является субъектом, обладающим служебными юридическими статусами, компетенционной правосубъектностью (носителем в определенном смысле элитарной культуры^[700]) в России в контексте механизма действия права, без сомнения, относятся к числу часто и подробно обсуждаемых специалистами. Наблюдаемая интеллектуальная активность исследователей в отношении различных аспектов правовой культуры гражданина вызвана к жизни, разумеется, вовсе не простой любознательностью работников научного цеха правоведов и смежных обществоведческих сфер.

Юристами для конструирования «цехового» понятия «правовая культура» активно используется общее понятие «культура»^[703]. Оно остается дискуссионным^[704]и по этой причине «требует» дальнейшего обсуждения с целью уточнения его смысла и содержания. Знакомство с имеющимися в специальной литературе дефинициями наглядно демонстрирует, что современное обществоведение воздерживается от присвоения ему определенного смысла. Этому есть, конечно, целый ряд объективных причин.

Анализ имеющихся в науке разработок показал: отличительной особенностью культуры является исключительная многозначность ее трактовок и интерпретаций, что является отражением неоднородности содержания понятия «культура» (ценности, деятельность, семиотика, общество, социальный опыт и др.). Тем не менее, все известные семантические конструкции представлений о культуре сводятся к двум предельно обобщенным определениям.

Первое из них охватывает всю сферу бытия за исключением природной среды обитания. Культура общества, ее отдельные сегменты предстают в отчужденных от человека формах, объективированных на материальном уровне в социальных институтах и нормативных комплексах, которые в широком историческом контексте выступают наиболее близкой, а значит, естественной средой обитания человека.

Экстраполируя ставшее хрестоматийным в науке суждение на сферу настоящего анализа, зафиксируем следующую мысль. Правовая культура - это,

прежде всего, органичный пласт культуры общества, «второй среды обитания» человека, которая в своем материальном выражении может быть позиционирована на институциональном (государство и иные институты политической системы) и ценностно-нормативном уровне (право, ценности, находящиеся в его основе, как в процессе нормирования общественных отношений, так и на уровне применения права).

А именно на то, что теоретики права конструируют понятие «правовая культура», используя в качестве исходной познавательной платформы терминологический ряд, представленный как базовым понятием культуры, так и факультативными дефинициями (ценности, деятельность, семиотика, общество, социальный опыт и др.), имеющими в обществоведении прочный терминологический статус фундаментальных, исходных. Несложно предположить, что кратких, афористичных формулировок правовой культуры, предложенных исследователями, не одна и не две. Их количество вполне достаточно для того, чтобы выявить различия в существующих подходах, мнениях и точках зрения.

Большинство известных теоретико-правовому дискурсу позиций в понимании правовой культуры схожи и демонстрируют свое единство. В специальной юридической литературе распространено суждение о том, что правовая культура интерпретируется как качественное состояние правовой сферы общества в контексте ее исторического и социокультурного развития.^[705]

В рамках такого научного подхода речь идет о правовой культуре общества как его интегральной характеристике в самом широком временном и социальном контексте. Однако обращает на себя внимание один примечательный и, безусловно, важный для настоящего исследования момент. При таком подходе акцент сделан исключительно на юридические феномены общества (правовые

идеи, правовые ценности и идеалы, юридические акты, государственно-правовые институты, юридическая практика общества), которые описываются не обособленно, а как совокупность свойств, отношений и процессов. Именно данный синтез отличает право от других регулятивных систем общества и делает право тем, что оно есть, обуславливая стиль, отличающий от всего остального стиль^[706].

В числе базовых исследовательских установок, которые определяют перспективы в исследовании статусного публичного права особенно на стадии реализации (в динамике) можно назвать следующие.

Во-первых. Культура интерпретируется как особая форма бытия! Деятельностный подход основан на понимании культуры как явления исключительно сложно организованного. Интегративный по своей природе феномен - культура - обусловлена переходом различных форм бытия (природы, общества, человека) от естественной, спонтанной формы существования биологической системы к иному типу функционирования и развитии. Положение культуры среди иных онтологических форм определяется тем, что общественные отношения не задаются биологически и поэтому не транслируются генетически, а Человек, синтезирующий в своем реальном существовании и поведении природные и общественные закономерности, позиционируется как воплощенное единство природного и социального начал.

Во-вторых. Переход и поддержание культуры как особой формы бытия поставлено в зависимость от особой деятельности человека. Особой в том смысле, что такая деятельность и ее результаты не известны природе, они порождают новую форма бытия - культура как новое качество жизни! Человек, именно он «объединяет» в одно неделимое целое природу и общество, он становитсяцентральным «звеном» в цепи основных форм бытия: природа - человек - общество. По мнению Моисея Соломновича Кагана и его

последователей^[707], культура предстает перед нами как такая форма бытия, которая образуется человеческой деятельностью и непременно включает в себя не только набор итоговых вещей или идей, относительно ценностей и смыслов, но и моделей массового социального (интеллектуального, креативного) поведения, а также саму процессуальностькультуротворчества. И, коль скоро это так, то следует признать, что вне и без Человека- как уникального, неизвестного Природе субъекта культуротворчества культура вообще существовать не может. Следует добавить, что культура существует только в условиях институционального (социального) и интеллектуального порядка - т.е. состояния общественного организма, в котором он способен (либо не способен) воспроизводить культуру.

В-третьих.

В-четвертых. Проблематизируется сознание человека как культуросозидающего субъекта. Антропологическая детерминация (персонологизация) культуры, а также то, что культура понимается всегда в связи с деятельностью человека (ее способами), которая не только присуща человеку от рождения, а также те ее формы, которые им изобретаются, совершенствуются и передаются из поколения в поколение благодаря обучению, образованию, воспитанию (в суженной социальной интерпретации - это социальная практика) проблематизирует сознание человека как субъекта культуры - новации, но не только. Именно с сознанием связывается культуросозидающий потенциал человека, как следствие, всего общества.

Деятельностный подход к пониманию культуры продуктивен для анализа правовой культуры на микроуровне: на уровне личности гражданина как субъекта публичного статуса. В логике этого направления в науке актуализируется духовное содержание жизнедеятельности человека. Формализованный же в продуктах культуры, материальный, предметный мир представляет собой явления культуры в той степени, в которой он выражает, символизирует духовное начало - его носителем, как известно, является лишь человек^[709]. Иными словами, невозможно прийти к пониманию смысла культуры общества, минуя изначальное - человекакак субстанциональную основу социального организма, созидающего культуру.

По этому вектору среди многообразия выработанных наукой дефиниций культуры усматривается объединяющее их начало, состоящее в том, что матрицей, условием, целью и средством бытия всего антропологического ландшафта, отраженного в понятии «культура», выступает человек. Ибо само существование

культуры в историческом процессе основано на духовности - свойстве, носителем которого является лишь индивидуальный субъект исторического развития, способности к рациональному или абстрактному мышлению в наделении вещей и событий определенными значениями (обозначение при помощи знаковой системы), которые не могут быть схвачены одними чувствами и доступны лишь человеку. «Духовность подразумевает свободную внутреннюю жизнь человека, его устремления и рефлексии по поводу своих и чужих действий, независимо от оценочных к ним отношений. И - это последнее, главное»^[710].

Относительно духовности человека как основы культуры, образно и точно высказывается Э.В. Кузнецов, отмечая, что духовность человека не сводится к так называемой сознательности, поскольку, например, тоталитарное государство развило в человеке патерналистско-инфантильный тип сознания. По его мнению, под духовностью «следует понимать не просто нравственное поведение человека, но и осознание его принадлежности и причастности ко всему Храму Мироздания»^[711].

Разумеется, при этом не упускаются из виду сложные, диалектические связи между всеобщим и единичным, коллективом и человеком, гражданином и государством^[712], «которые, будучи неразделимыми, теряются друг в друге,

713

растворяются одно в другом, но вместе с тем и отличаются друг от друга»^[713].

Утверждение, что основа культуры - это человек, находящийся в «плену» своеобразной сети социальных отношений,возникающих между людьми, является хрестоматийным. Именно человек (личность) преобразует мир в соответствии с определенными ценностями, задачами, идеалами, принципами, нормами, субъективным мироощущением и мировоззрением. Чем глубже и прочнее взаимосвязи между человеком и обществом, чем полнее человек осваивает

достижения культуры, ее важнейшие ценности, тем богаче он становится как личность. Изменяя мир вокруг себя, человек меняется сам.

В связи с изложенным выше важно учитывать, что познать сущность правовой культуры общества, не прибегнув при этом к исследованию ее микроуровня- правовой культуры личности - едва ли возможно.

Обсуждая в сравнительном плане разные подходы в понимании культуры и диалектики культуры общества и личности, можно уже на данной стадии анализа обоснованно утверждать следующее:правовая культураобретает свои очертания, объективируется на институциональном уровне социального пространства, поддерживаемого всей системой социальной регуляции; при этом детерминирующая политико-правовую практику правовая культура «создает» тот тип абстрактного индивидуального субъекта, который адекватен ей и способен посредством духовно-практической деятельности транслировать базовые ценности и, именно таким образом, поддерживать культурную идентичность в исторической перспективе. Специфические особенности правовой культуры и порождаемой ею модели абстрактного субъекта, обусловленные историческими, этническими, религиозными и иными особенностями взглядов, установок, ценностных ориентаций конкретной социальной общности, предопределяют условия, в которых формируется отдельный человек как член общества и гражданин государства.

Если с этих позиций рассматривать правовую культуру, то приходится признать, что для прояснения ее содержания равное значение имеет и иной полюс, ракурс или «точка сборки» научной информации. А именно - человек как гражданин государства и член гражданского общества и, конечно, его телеологическая, наполненная духовно деятельность в качестве субъекта публично-правовых отношений, реализующего общегражданский или служебный статус.

Актуализируя проблематику правовой культуры субъекта статусного публичного права, едва ли стоит вовсе отказываться от признания той роли и влияния, которое осуществляет правовая культура общества на человека, его

политико-правовую социализацию. Но воздействие политико-правовой, публичной среды обитания на гражданина проявляется не только в том, что его сознание фиксирует^[714], пассивно усваивает объективную по отношению к нему систему социальных связей в координатах, в которых он вынужден реализовывать разнообразные формы своего бытия. Влияние социального универсума (система символов, их значений, закрепленных в языке) на личность гражданина проявляется в способности последнего осваивать на протяжении длительного времени этнокультурные и иные ценности, обретать возможность их осмысления, а позже и смыслопостроения. Иными словами: речь идет о рефлексирующей деятельность сознания. И уже вслед за этим человек конструирует (воссоздает) в своем сознании ту действительность, которая когда-то повлияла на него и к которой он стремится адаптироваться в процессе своей жизнедеятельности.

Хорошо известно, что социальная природа человека, его способность общаться^[715] с людьми с иной системой ценностей, другой культуры, с другим, чужим опытом, выступает основой творческого, активного функционирования сознания индивидуального субъекта, которое деформирует вариант социальности, изначально обусловливающей человека, его культурную принадлежность. Впоследствии существующая правовая практика в пространстве правовой культуры общества предстает как опредмеченное индивидуальное сознание субъектов. Она конструируется в соответствии с содержательными моментами собственного политико-правового сознания (представления) индивидуального субъекта и функционирует по принципу среднего арифметического в результате коллективных действий множества людей. Поэтому согласимся с проф. И.Л. Честновым, который классически постулирует: право, как социальное явление, порожденное культурой, предстает «человеческим» феноменом, «сконструированным (хотя и не по произволу) и используемым людьми. При этом само понятие «человек» необходимо рассматривать в контексте конкретной

культуры, формирующей специфические характеристики определенного типа личности»^[716].

В порядке подтверждения сказанному вновь обратим вектор анализа на культурное пространство России, в котором происходит формирование абстрактного субъекта статусного публичного права.

Ранее уже было обращено внимание на то, что исторически политико­правовой сегмент общества и российское государство находятся под мощным воздействием системоцентризма (тео-, эта-,этикоцентризма), культуры, противоположного гражданскому типу. Ксказанному следует добавить и влияние правового нигилизма, широко, с большим размахом демонстрирующего себя и в обществе, и в государстве. Это факт, который невозможно замалчивать или игнорировать^[717]. Правовой нигилизм как явление антикультуры и феномен отрицания права в данном случае рассматривается как фактор, вызванный к жизни в публично-правовом пространстве общества спецификой, своеобразием цивилизационного развития России. Однако это только одна сторона проблемы, есть и другие.

Не менее очевидным фактом, например, современной социально-правовой жизни России является то, что нигилизм не просто захлестнул массы, но и достиг такого уровня, которым не может «похвастаться», пожалуй, никакая другая страна мира. Нигилизм, что вполне понятно, отразился на деятельности государства, законодательных и правоохранительных органах всех уровней, судебной системе. Сложившаяся ситуация, и с этим трудно спорить, выступает непреодолимым препятствием на пути формирования структур гражданского общества и правового государства в условиях все более глобализирующегося^[718] и одновременно

мультикультурного мира^[719]. К сожалению, качество управленческого персонала (абстрактного, совокупного российского чиновника) очень низко и не соответствует масштабам тех задач, которые сейчас стоят перед страной, в том числе в условиях и юридической глобализации.

Действительно, о каком правовом государстве, даже его возможности в обозримом будущем может идти речь, если даже глава государства констатирует коррумпированность, т.е. «разложение всех институтов государственной власти в России»^[720]. А в условиях кризиса вопросы коррупции^[721] становятся самыми сложными и чувствительными^[722].

Неслучайно некоторые авторитетные представители экспертного сообщества теоретиков права и государства полагают, что гражданское общество и правовое государство в современной России - это всего-навсего «заимствованные из арсенала кремлевской пропаганды идеологемы», которые не могут серьезно обсуждаться в научном сообществе. Однако признание, констатация и вербализация данного факта вовсе не освобождает ученых от необходимости детального полемического обсуждения вопроса о причинах сложившейся ситуации и ее перспективах^[723].

Другой проясняющий момент анализируемого вопроса состоит в следующем. Едва ли стоит игнорировать зависимости между состоянием государственной, в целом политической сферы общественной жизни и теми, кто должен и способен обеспечить решение значимых вопросов в условиях трансформации социальной архитектоники^[724] и глобальных кризисов.

Исследователи усматривают детерминации между ситуацией в сфере, регулируемой публичным правом российского общества, и теми конкретными субъектами публичного права, психобиографии которых, импульсивная импровизация, «жонглирование» законом влияют на события, состояния и в целом определяют политический климат в стране и за ее пределами.

Эпитеты, употребляемые серьезными исследователями для образного и точного, но, к сожалению, не всегда лицеприятного описания процесса реализации политической и государственной власти (не исключая и Российскую Федерацию), поражают своим отрицательным, негативным потенциалом. Особенно настораживают в созданной усилиями некоторых представителей государственной власти пугающие разрушительные тенденции, деструктивизм- он ставит под угрозу не только организацию государственной ( шире -политической) власти, но сами основы существования социума. Для иллюстрации и в порядке подтверждения сказанного приведем лишь некоторые из этих эпитетов:торговля государственными правомочиями^[725], безграничное и безудержное владычество государственной (шире - политической) элиты; некомпетентность, вседозволенность; отрицательный человеческий потенциал: глупость, низость, наглость; склонность к форсажу; отрешенность от нужд населения; мелочная рутинная опека; волюнтаризм; подлог, шантаж, подкуп, насилие и др.^[726].

В контексте правовой культуры субъекта статусного публичного права России уместным, думается, будет еще раз напомнить о том, что изложенное выше противоречит ценностной основе и идейному фундаменту статусного публичного права России. Она включает, дополняется и в силу этого существенным образом уточняет задачи статусного публичного права идеями (уникальность человека как личности, человеческая жизнь как высшая ценность, достоинство человека, гуманизм, свобода самоопределения, уравновешенная легальной и моральной законностью, ответственностью и обязанностями, гражданское общество -

носитель критической функции по отношению к государству^[727] и др.), отражающими нормативную определенность человеческого существования, защищенность его интересов с учетом их соответствия интересам государства и общества. Ценностная основа статусного публичного права непременно коррелирует с правовым идеалом развития общества как квинтэссенцией национального понимания права, его восприятием коллективным правосознанием.

Едва ли стоит замалчивать тот факт, что большинство из названных правовых идей и этико-политических максим, находящихся в основании статусного публичного права, напрямую интерпретируются как ценности западной правовой культуры, идеалы западного либерализма. Принадлежность права к феноменам нероссийской цивилизации используется, думается, в том числе для того, чтобы поставить под сомнение их (ценностей) реализацию.

Что это означает для современной публично-правовой практики российского общества, формируемой уже не абстрактными, а вполне реальными субъектами публично-правовых отношений? При ответе на этот вопросважноотметиь следующее: национальная правовая система России, во всяком случае, на нормативном уровне восприняла европейскую политико-правовую традицию и модель прав человека, их органической части - политических прав, находящихся в основании специальных юридических статусов, с реализацией которых связывается публично-правовая активность гражданина. Однако основной субъект- обладатель инструмента, обусловливающего трансляцию в культурно­историческом пространстве ценностей, выработанных европейской политико­правовой культурой, т.е. -публично-правовая (шире: политико-правовая) активность гражданина, в масштабах общества остается в дезактивированном, статичном состоянии.

Действие статусного публичного права как процесс, поддерживающий его функциональную достаточность в обществе, его публичном сегменте, - явление сложно организованное, включающее в себя несколько направлений влияния на

общество (например, по Мальцеву Г.В.)^[728].

Полагаем принципиальным, а не второстепенным более рельефно выделить и акцентировать внимание на следующем моменте. Как феномен положительного права, статусное публичное право «работает», оказывая информационное^[729], ценностное, стимулирующее и принудительное воздействие на субъектов.

Выражаясь точнее, все же заметим, что воздействует статусное публичное право не на самих граждан, обладающих как общим, так и компетенционными статусами, а на их сознание, которое выступает в механизме действия первым уровнем, уровнем саморегуляции. Поэтому прав Т.Н. Радько, который, признавая информационную природу права (одного из важнейших средств социальной информации, которое используется государством, для того чтобы довести определенные сведения для субъектов права), констатирует, что информационная функция права является не основной, однако она создает условия для «работы» всех остальных, как собственно юридических, так и социальных^[730].

С учетом изложенного можно утверждать, что статусное публичное право помимо собственно правовых характеристик обретает и свойства информационные, позволяющие процесс правового регулирования публичных отношений анализировать сквозь призму движения правовой информации (создание информации, ее передача, восприятие, переработка, получение новой информации на основе деятельности сознания адресата и ее воплощение в акте поведения)^[731].

Информационное воздействие норм статусного публичного права состоит в том, что в процессе нормирования отношений в рамках политической системы общества законодатель посредством содержащихся в юридических статусах

предписаний доводит до сведения всех субъектов официальную позицию государства о существующих возможностях поведения в публичной сфере общества; указывает на допустимые и запрещенные средства достижения цели, а также на возможные последствия девиантного поведения субъектов, выполняющих строго определенную социальную роль. Иными словами, в нормах статусного публичного права субъект правотворчества фиксирует образ оптимальных вариантов поведения субъекта в сфере политико-властных отношений, государственного управления и самоуправления и сообщает необходимые сведения об этом образе с целью «внести в сознание субъекта такую информацию, которая будет им учитываться при определении целей, средств и результатов своего поведения»^[732].

Таким образом, публичные юридические статусы информационно нагружены и выступают источником информации о публичной роли гражданина и ее престиже в обществе. Но оказывать свое регулирующее действие на общественные отношения юридические статусы могут не безусловно, а лишь при определенных условиях и поэтапно^[733]. В отношении первого названного обстоятельства заметим, что таким условием является то, что о статусе и его содержании станет известно человеку как члену гражданского общества, гражданину государства. Распространение информации, содержащейся в нормах о правах и обязанностях индивидуальных субъектов публично-правовых отношений, одновременно становится и первым этапом на пути регулятивного воздействия статусного публичного права на общественные отношения.

Информационный аспект действия статусного публичного права, разумеется, зависит от информационных каналов передачи воли правотворящего субъекта, законодателя. Едва ли можно усомниться в истинности утверждения - если значительная часть правовой информации доходит до граждан через те каналы, которые не обеспечивают ее передачу максимально полно, то под сомнение ставятся достоверность сведений и влияние правовой материи статусного

публичного права на поведение субъектов, достаточная степень эффективности.

Для поведения субъекта статусного публичного права имеет большое значение не только наличие самих норм, закрепляющих публичные юридические статусы. Важнее то обстоятельство, что эти нормы не остаются лишь графическим изображением на бумаге, а реально осуществляются в жизни в виде конкретной политико-правовой практики, представленной совокупностью социально-правовых фактов - значимых для публичного правопорядка действий людей. Хорошо известно, что результативность и эффективность информационного воздействия статусного публичного права на общество, отдельных лиц измеряется тем, подкреплена ли правовая информация практикой применения, общественным мнением, общественной и индивидуальной правовой культурой и др.^[734]

Информационное воздействие статусного публичного права, представляющее собой передачу сведений о наличии и структуре публичных юридических статусов у индивидуальных субъектов, как представляется, следовало бы расценивать как первичное, базовое, фундаментальное, поскольку именно с ним связаны все иные аспекты действия статусного публичного права в процессе регулирования политико-правовых связей, отношений, ситуаций.

Статусное право современной России как органичный сегмент публичного права национальной правовой системы, разумеется, испытывает на себе влияние, оказываемое глобализационными процессами, диалогом культур и жизненной потребностью сформировать глобальное партнерство. Оно вынуждено двигаться дальше, регулируя отношения, которые складываются под влиянием процессов,

приобретших планетарное значение^[735]( например в части решения проблем прав человека (гражданина), формирование и поддержание структур глобального гражданского общества).

Принимая во внимание сказанное, отметим, что в связи с информационным воздействием статусного публичного права на социальные отношения особое значение обретает его ценностное воздействие. Оно непосредственно определяется этическим содержанием норм статусного публичного права, выражающих в сжатом, концентрированном виде общеправовые принципы и принципы связанных с правом исторически, структурно и содержательно прав человека. В них, собственно, заложена объективная природа общества и человека, ибо «познать принцип - значит открыть закон».

Не станем повторять то, что уже нашло свое отражение на страницах данного исследования, а подчеркнем лишь некоторые важные моменты: (1) принцип «силен» и притягателен, прежде всего, благодаря своему идейному содержанию, обусловленному моральной максимой и заповедью; (2) концентрирующий в себе моральное начало, идею, принцип выступает как условие свободного правового регулирования и повышения его качества; (3) принцип является своеобразным залогом достижения высокой эффективности свободного правомерного поведения. С этой точки зрения прав Г. В. Мальцев, который справедливо констатирует, что «правовая система продвигается вперед усилиями не столько законопослушных людей, сколько усилиями принципиальных людей, испытывающих глубокую приверженность морально-политическим ценностям общества»^[736]. Ценности права, и это хорошо известно, находятся в непосредственной связи с правами человека. Об этой стороне вопроса в контексте духовных оснований правовой культуры субъекта статусного публичного права стоит сказать несколько подробнее.

Права человека, которые выступают основой разумного общественного

строя, содержанием цивилизованного права (мера свободы, возможность выбора), являются неотъемлемым компонентом общеморального подхода к человеку как автономной, разумной и равноправной сущности. Поэтому права человека находятся «в родстве» с моралью, утверждающей, что всякое личное существо в силу своего безусловного значения (в смысле нравственном) имеет неотъемлемое право на существование и совершенствование. Вся система прав человека предоставляет человеку возможность пользоваться достигнутым в данном обществе уровнем свободы. «Нравственный принцип требует, чтобы люди свободно совершенствовались, но для этого необходимо существование общества. Аобщество не может существовать, если всякому желающему предоставляется беспрепятственно убивать и грабить ближнего»^[737].

И право, и мораль, как нормативные подсистемы социального регулятивного комплекса, содержат идеи равенства без управления, равного достоинства людей, равенства их возможностей и притязаний. Нравственный аспект прав человека, таким образом, состоит в том, что «они стимулируют создание такого социума, который не сдерживал бы, а стимулировал свободное развитие личности»^[738]. Права человека выступают как одно из значительных проявлений социальной эволюции, которая наследует и воспринимает все положительное из правового творчества человечества, одновременно обогащаясь достижениями культуры конкретного социума. Относясь к категории духовных ценностей права человека, категории, принципы и ценности естественного права, метафизические начала и этические максимы выступают в качестве критерия и позитивного права, и правопорядка.

Права человека наряду с правовым государством могут быть отнесены к целевым ценностям. В этой связи, бесспорно, прав академик В.С. Нерсесянц, который утверждал, что «ценность закона и государства состоит в их правовом значении и смысле. Цель права как должного в отношении закона и государства можно сформулировать следующим образом - закон и государство должны быть

739

правовыми»^[739].

К числу основных ценностей прав человека, как хорошо известно, относятся самые разные максимы: (a) достоинство личности^[740], т.е.самодостаточность и ценность каждого человека, уважение к каждому (запрещение насилия), освобождение человека от тех условий существования, которые уничтожают его нравственно и физически, наносят ему оскорбление; (б) принцип правового равенства - требование одинаковых стартовых возможностей, необходимых для развития индивида, удовлетворения его разнообразных потребностей и реализации интересов в обществе. Данный принцип на всем протяжении истории государства, политики и права как «разномасштабных и неравноценных приемов и средств упорядочения социальных конфликтов»^[741] является едва ли не самым долговечным и притягательным требованием для обретения мира и безопасности индивида и

742

коллективов^[742] наряду с такими принципами как солидарность, справедливость идр.; (в) свободадкачестве общеправового принципа является не менее притягательным и действенным. Свобода представлена двумя началами: возможность выбора и автономия человеческой личности. Свобода - это возможность действовать в соответствии с собственными потребностями и интересами. Свобода символизирует действия, осуществляемые в соответствии с индивидуальной волей и без какого-либо принуждения извне. Автономия личности выступает предпосылкой свободы. Она является результатом либо объективно сложившейся в обществе ситуации, либо субъективного завоевания. Права человека есть не что иное, как мера свободы личности в обществе. Они призваны легализовать независимость и самоопределение каждого члена сообщества в тех рамках, которые установлены конкретным правопорядком. Одновременно права

человека призваны ограничить произвол отдельной личности, оградить общество от тех последствий, к которым приводят проявления эгоизма.

Принцип свободы дополняется принципом солидарности, который основывается на единстве действий и совместной ответственности индивидов за них. Солидарность детерминирована зависимостью личности от социального окружения и тем, что отдельный человек не может достичь того, чего можно достичь объединенными усилиями. Следствием этого является добровольное возложение каждым членом сообщества на себя обязанности по реализации прав других людей, что и является необходимым условием реализации прав каждого.

Обобщающим принципом права и прав человека, не просто средней арифметической величиной между равенством и свободой, а их синтезом, выступает принцип справедливости. Он является мерилом оценки сущности человека и тех благ, которыми он должен обладать как существо, обладающее достоинством. Справедливость «дает самый главный результат правового регулирования - справедливую форму (норму) разрешения конфликта правосубъектов и «воздаяние каждому принадлежащего ему по праву»^[743].

Аксиологическое воздействие норм публичного статусного права состоит в их влиянии на убеждения человека, на его мировоззренческие ориентации, установки, чувства и эмоции. Именно поэтому ценностный аспект публичного статусного права непосредственным образом связан с информационным аспектом его действия. Ведь представления о социальных ценностях, зафиксированных в нормах статусного публичного права, могут быть переданы одновременно с информацией о публичных правовых статусах субъектам политико-правовых отношений.

С одной стороны, принципы права и прав человека представляют результат обобщения общечеловеческого опыта взаимоотношений личности, общества и государства. В то же время, с другой стороны, права человека содержат в себе и

новые для российской политической системы аксиологические ориентиры, являющиеся производными от основных принципов права: гражданское согласие, политический плюрализм, гражданская ответственность, готовность к компромиссам и т.д. на основе ценностей правовой культуры гражданского типа.

Верно отмечено Е.А. Лукашевой, что основная ценность прав человека в целом и политических прав граждан, в частности, состоит в том, что они, признавая в качестве высшей ценности человека и его достоинство, определяют пределы политической власти, границу ее распространения в отношении граждан, способствуют установлению нравственного контроля над властью в обществе. Исторический анализ политических и правовых теорий позволяет проследить, как абстрактное требование моральной политики и моральных политиков постепенно дополнилось выдвижением принципов и институтов, которые должны способствовать установлению контроля над властью, исключить возможности злоупотребления, связанные с ограничением свободы человека, его прав (разделение властей, создание механизма «сдержек и противовесов», периодические выборы и т. д.). В качестве ограничителя власти выступает и институт прав человека, которые «очерчивают сферу его свободы в отношениях с государством, обществом, своими согражданами, открывают возможности участия в политическом процессе, определяют границу автономии, самоопределения

744

личности, меру ее индивидуализма и солидарности»^[744].

Продолжая релксию о ценностном воздействии статусного публичного права, нужно отметить: нравственное измерение отношений, поникающих в политической системе общества - а они включают область публичной политики- предполагает развитие общества без социальных потрясений и катаклизмов, без человеческих жертв, на основе постоянного поиска компромисса между различными социальными группами. Данное обстоятельствосохраняет актуально для России тем более, что особенность политической системы общества

свойственны обусловленные исторической традицией высокая степень конфликтности, низкий потенциал компромисса и согласия.^[745] Представляется, что в условиях развития общества, государства во все более глобализирующемся и вместе с тем многополярном мире достижение компромисса может осуществляться на основе конституционно признанных нравственно-политических и правовых принципов.

В этой связи показательно, что права человека изначально являются выражением общественного компромисса: известно, чтоформально выраженная в правах свобода человека(гражданина) заканчивается там, где начинается свобода другого. Способность института прав человека, наряду с другими консенсуальными институтами, такими как право и закон, формировать человека в духе нравственности, здравомыслия,ответственности и гражданственности трудно недооценивать. Именно эти качества личности способны предотвращать конфликтность и обеспечивать разумный компромисс в обществе^[746]. Следует подчеркнуть, что компромисса и консенсуса в обществе удастся достичь лишь при определенных условиях и лишь постольку, поскольку субъекты правовой политики, политические и государственные элиты и их лидеры, будут в состоянии в процессе разработки политических стратегий не игнорировать, а принимать во внимание и считаться с уже сложившимися социальными реалиями. Субъекты правовой политики вместе и каждый в отдельности должны быть движимы стремлением удовлетворять основные потребности и ожидания населения, поступившись ради смягчения конфликтов и устранения основных угроз в стране частью власти и собственности; стремиться выполнять компромиссные договоренности и добиваться уважения граждан к праву, к юридическим

учреждениям. Классически верно мнение экспертов: «в основе весьма позитивных и перспективных процессов гражданской консолидации лежат реальные интересы и потребности преодоления духа конфронтации, стремление дать ответ на вопросы практики, найти себя в гражданском обществе, разработать конкретный инструментарий консенсуса, прежде всего, воспитание терпимости»^[747].

В качестве существенного, полагаем, следует выделить и еще один момент. Ценностное действие публичного статусного права определяется этическим содержанием юридических статусов, которое проявляется в ряде аспектов. Во- первых, реализация статусного публичного права выступает не только в качестве юридической, но и моральной обязанности агентов государства с точки зрения справедливости. Тем более закрепление прав человека и в национальном законодательстве в форме каталога субъективных прав гражданина означает следующее: государства признают не только их нравственное, но и правовое значение. Во-вторых, интеграция международных норм и принципов прав человека в национальное законодательство есть не что иное, как демонстрация государством своей решимости закрепить в национальной правовой системе нравственные ценности, сформировать на их идейной основе гуманитарное право и реальный органичный правопорядок.

В контексте механизма действия права значение обретает известный в науке тезис о том, что возникновению положительного эффекта, достижению позитивного результата в процессе регулирования публично-правовых отношений могут способствовать правовые стимулы и ограничения, которые априорно присущи праву как функции общества. В этой связи верно констатирует А.В. Малько: «Формулируя с помощью стимулов предпосылки для наиболее полного удовлетворения интересов субъектов, в то же время сдерживая с помощью ограничений социально вредное поведение (что также содействует удовлетворению правомерных интересов), право выступает благом, ценностью»^[748].

Принимая во внимание сказанное, подчеркнем, что наряду с информационным и ценностным действием статусного публичного права, необходимо отметить и иные аспекты его влияния на общество, отдельных участников публичных отношений и субъектов. Речь, в частности, идет о том, что обособленные в системе национального публичного права юридические статусы 749 осуществляют также стимулирующее и ограничительное воздействие.

Правовые стимулы и ограничения, сконцентрированные в институциональных образованиях - публичных юридических статусах, необходимо анализировать в рамках информационно-психологического действия норм позитивного права, поскольку оба аспекта социального действия права 750 возможны и осуществляются через язык как знаковую систему коммуникации^[749][750]между членами организованного государством сообщества на информационном уровне.

Переходя к рассмотрению стимулирующего воздействия публичных юридических статусов, полагаем, важно обратить внимание на один принципиальный момент. Речь идет о том, что в современных условиях развития российского общества и государства, вызванных к жизни практической потребностью в проведении системных реформ (с переходом России к многоукладной экономике, формированием соответствующей инфраструктуры общества, развитием демократических институтов и традиций, институционализацией самой политической системы демократического типа и др.), правовое стимулирование субъектов меняет свое положение в системе правовых инструментов. Оно «обретает» известную самостоятельность и самодостаточность в процессе правового регулирования, а не только остается

производным от социального контроля над правовым поведением личности средством.

В этой связи эвристический ресурс сохраняет позиция В.Н. Кудрявцева - он верноутверждал, что стимулирующее воздействие «выражается в юридическом признании, обеспечении и защите правомерных поступков, материальном и моральном поощрении поступков, полезных для общества»^[751].

Разделяет такой подход и высказывает схожее суждение А.В. Малько. Признанный среди научного сообщества теоретиков права эксперт справедливо полагает, что «правовые стимулы призваны создать режим благоприятствования для развития инициативной деятельности субъектов, их заинтересованности в проводимых реформах»^[752].

Исходя из известного положения о том, что правовые стимулы - это средства правового воздействия на сознание и психику личности с целью усиления мотивации правомерного поведения и побуждения к правомерному деянию, создающему режим благоприятствования для удовлетворения собственных интересов личности, следует выделить стимулирующий аспект воздействия норм статусного публичного права. Стимулирующее воздействие этих правовых комплексов на субъектов состоит в том, что они предоставляют гражданину свободу выбора различных форм активности в сфере публично-властных отношений.

Реализация стимулирующего аспекта воздействия осуществляется по- разному. Во-первых, реализация публичных статусов гражданина связана с благоприятными условиями для осуществления собственных интересов личности. Во-вторых, закрепляющие особые социальные роли человека в обществе и государстве юридические статусы сообщают сведения о расширении объема возможностей, ибо под формой проявления стимулов выступают субъективные публичные права. В-третьих, нормы статусного публичного права выражают положительно направленную мотивацию личности как субъекта политико­

властных отношений. В-четвертых, они телеологически нацелены на упорядоченное изменение общественных политических отношений, выполняют функцию развития социальных связей. Представляется, что именно через усиление стимулирования можно повышать престиж статусного публичного права в обществе, что неизбежно должно сказаться на уровне его правосознания и правовой культуры.

Можно предположить, что стимулирующее воздействие статусного публичного права состоит в вовлечении граждан в отношения осуществления власти через необходимую информацию о правах, свободах человека (гражданина), их идейно-ценностном содержании, возможном и должном поведении субъектов публично-правовых отношений, соответствующем фундаментальным этико-политическим максимам, принципам права и прав человека, а также социальной роли человека, что в свою очередь будет способствовать изменению качества политики государства.

Для эффективного правового регулирования правовые стимулы должны разумно сочетаться с правовыми ограничениями, а для творца права важно не только побуждать субъектов к социально-полезному поведению, но и сдерживать поведение антиобщественное, несущее в себе угрозы базовым социальным целостностям, культурной идентичности и, разумеется, человеку. «Права и свободы есть не что иное, как юридические возможности лица, а всякая

753 возможность предполагает меру, умеренность, соразмерность»^[753].

Противоположностью по отношению к правовому стимулированию выступает, таким образом, правовое ограничение - сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъектов и общественных интересов в охране и защите. Оно связано с государственным принуждением, угрозой лишения субъекта ценностей, необходимостью претерпевания им лишения личного, имущественного или организационного характера. Ограничительное воздействие права связано с возможностью применения государственно-принудительных мер в тех случаях, когда лица не

исполняют возложенные на них обязанности, когда возникают препятствия в реализации субъективных прав субъектов политико-властных отношений.

Точно отражена правовая природа ограничений в исследованиях А.В. Малько, который констатирует: «правовые ограничения ставят действия индивида в определенные рамки, суживают их возможности до юридически и социально-требуемого состояния»^[754]. Принудительное воздействие осуществляется с помощью запретов (категорических требований закона воздержаться от нежелательных или общественно-опасных действий) и обязанностей субъектов. Правовые запреты имеют целью не допустить известного поведения, заставить воздержаться от него под угрозой применения различных мер юридической ответственности. Ограничительное воздействие права состоит, таким образом, в определении границ такой активности субъектов.

В контексте действия статусного публичного права до предела проблематизируется вопрос о культурном (правовом) нигилизме - он в последнее времярасширяется на почве традиций (системоцентризм) локальной российской цивилизации. Данное социально-правое явление «ставит» под вопрос так называемые «чуждые» россиянам ценности. К слову сказать, чуждыми они признаются на том основании, что якобы вступают в антагонистические противоречия с исконно российским типом отношений в публично-правовом пространстве и способны лишить российское общество и государство их национальной специфики. Нетребуется, думается, каких-либо дополнительных интеллектуальных усилий для того, чтобы увидеть явное. Дело в том, что подобный культурно-ценностный нигилизм как проявление правовой антикультуры «лишает» российское общество разнонаправленного регулятивного действия нормативно-ценностного комплекса статусного публичного права и на уровне политикой системы общества, и на уровне отдельного его представителя -

гражданина государства.

В условиях господства и постоянного воспроизведения в социально­политическом пространстве правового нигилизма легко просматривается, к сожалению, очень печальная перспектива общественного развития: она состоит в в вытеснении права из области социальной регуляции, в его подмене произволом властей предержащих в самом широком значении этого слова, в обесценивании не только правовых, но и этических императивов. И как следствие: установлении атмосферы хаоса и бесправия.

Выход из сложившегося в российском публично-правовом пространстве положения должна искать, прежде всего, официальная власть. Предметом ее заботы должно стать преодоление правового нигилизма не только среди граждан, но и среди коррумпированного чиновничества, отступившего от ценностей законности и правопорядка. С этой точки зрения проблема формирования правовой культуры граждан как субъектов публичного статуса в российском обществе и государстве в настоящее время приобрела непосредственно практическое значение, поскольку внедрение и продвижение правовых реформ^[755], осуществление необходимого обновления общества едва ли возможны без правовой культуры государственного управления. Последнее предполагает и правовую культуру отдельного государственного служащего как субъекта статусного публичного права.

Существующие мнения, позиции и суждения исследователей различных направлений правоведения (А.В. Пикулькин^[756], А.Ф. Черданцев, И.Р. Гимаев^[757], А.А. Елисеева ^[758], И.Л. Честнов^[759], Г.В. Мальцев и др.)⁷⁶⁰ убеждают в признании

практической значимости правовой культуры государственной службы, каждого отдельного государственного служащего, субъекта статусного публичного права как субстанциональной основы государственной власти.

Не подлежит сомнению, что наиболее динамичным элементом, обеспечивающим производство, освоение, трансляцию и функционирование политико-правовой культуры общества (норм, институтов, среди которых ведущее, доминирующее место занимает государство, и ценностей), является публично­правовая активность гражданина государства и члена гражданского общества. Такая правомерная деятельность субъекта обусловлена высоким уровнем развития индивидуального сознания, находится в особых «отношениях» с политико-правовой культурой общества в целом. Эти отношения более точно и полно описываются при использовании аналогии «парадокса круга». Именно активная деятельность индивидуального субъекта публично-правовых отношений, направленная на реализацию служебного статуса, является условием и одновременно средством формирования политико-правовой культуры общества. В этом качестве она представляет срез, сегмент общей культуры- он, с одной стороны, связан с институциональной структурой общества, сферой социального управления, реализации публичной власти. А с другой - со сферой правовой, где происходит регламентация власть-отношений.

Даже при поверхностном, беглом взгляде на предложенную конструкцию становится очевидным: единственным объективным критерием правовой культуры субъекта публичного статуса становятся акты его правомерного поведения. Представляется, что именно в данном направлении, в направлении формирования устойчивого позитивного отношения к праву и его гуманистическому потенциалу, органично включенному в сферу индивидуальных ценностей и предпочтений и энергетически наполненных волевым компонентом, следует искать ответы на государства, права, религии. Культура как контекст понимания и взаимодействия государства, права, религии. Материалы Международной научно-теоретической конференции. СПб.: СПбГУП, 2009. С.112.

⁷⁵⁹ Механизм государства: классическая и постклассическая парадигмы / под ред. проф. С.А. Сидорова, проф. И.Л. Честнова. СПб.: Изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 2008. С.10.

⁷⁶⁰ Мальцев Г.В. Бюрократия как правовая и моральная проблема. М.: РАГС, 2009. С.16.

многочисленные вопросы в сфере повышения индивидуальной правовой культуры субъекта статусного публичного права.

Принимая вовниманиеизожжённое отметим основные проблемы формирования правовой культуры субъектов статусного публичного права

В рамках реализованного анализа рельефно выделились два взаимосвязанных и детерминирующих друг друга его направления. Для всесторонней и адекватной оценки правовой культуры субъекта статусного публичного права и его публично-правовой активности существенно, во- первых,контекстуальность и обусловленность состоянием макроструктуры. Речь идетоб особой зоне в культурном континууме России- она может артикулированно быть выделена и узнаваема среди иных сегментов благодаря идейным основаниям права, адекватным им и одновременно специфически своеобразным способам и средствам выражения права вовне.

Правовая культура индивидуального субъекта статусного публичного права России объективно обусловлена уникальностью и спецификой публично­правового сегмента российской культуры. Политико-правовая культура предопределяет институциональные условия, а также этнические, религиозные и иные особенности взглядов, установок, ценностных ориентаций, формирующих абстрактного человека (тип личности) как члена общества и гражданина государства.

Несложно поэтому заметить, что политико-правовая культура России подданнического типа (державность, конфликтность, низкий потенциал компромисса и согласия на основе ценностей права и прав человека) «создала» тот тип индивидуального субъекта, который адекватен ей и способен посредством духовно-практической деятельности транслировать базовые ценности данного типа локальной цивилизации и, таким образом, поддерживать культурную идентичность России в исторической перспективе.

Необходимо признать, что истинные причины негативных процессов и явлений в политической системе современного российского общества и

государства расположены в сфере общественного сознания^[760]. Его содержание и состояние измеряется и оценивается сложными диалектическими связями с сознанием субъектов статусного публичного права, обусловливающего и публично-правовую активность граждан^[761].

Однако эксперты свидетельствуют, ссылаясь на данные социологических исследований, что «Россия находится в сложном переходном состоянии. Страна ушла как от жестко авторитарного режима, так и от хаоса 90-х годов, но пока еще не смогла построить по-настоящему эффективные демократические институты»^[762]. Убедиться в истинности сказанного можно на примере отношения к выборам, которые являются, по мнению специалистов, определяющим показателем

764

интеграции ценностей права и прав человека в структуру правосознания^[763].

Необходимо к сказанному сделать некоторые дополнения. Данные социологических исследований позволяют обоснованно утверждать, что легитимация государства в России (его признание, доверие к государству, выказываемое на уровне правосознания широких масс граждан) по-прежнему проблематична. Число граждан, которые доверяют государственной власти, составляет лишь пятую часть населения, что, в свою очередь, красноречиво свидетельствует о том, что государство и гражданское общество - его социальная основа, все еще «страшно далеки» друг от друга. А государственная элита пока не в состоянии сформировать и предложить обществу повестку дня, адекватную проблемам его современного развития с учетом глобализационных реалий.

Так же обоснованно можно констатировать, что основные правовые конструкции, которые закреплены в Конституции и статусном законодательстве РФ и которые, без сомнения, отражают именно либеральную модель государства и

политической системы общества конвенционального типа, не освоены правосознанием большинства граждан РФ. Согласно данным регулярных опросов общественного мнения, настроения россиян достаточно стабильны с середины 1990-х годов. 50-60% населения выступают за сильную власть, 15-20% - за либеральные ценности, остальные колеблются.

Полагаем, что аргументированно можно констатировать следующее. Российское общество не просто наследует систему сложившихся исторически в ходе развития цивилизации российского типа и устоявшихся публично-правовых отношений, образующих в своей совокупности и синтезе «код» российской политической власти и государства, но архаизирует политическую систему, основного актора публичной политики - государство и его роль в решении социальных задач.

Думается, что настало время концептуализировать правовую культуру гражданина как субъекта статусного публичного права в контексте культуры- новации. Известно, что культура-новация в отличие от культуры-наследия представляет собой вновь созданный культурный пласт и в зависимости от обстоятельств может выполнять не только функции вытеснения и замещения, но и, что особенно важно, функции сохранения и преумножения, благодаря которым возможно создание нового^[764]. Осознание этого аспекта проблемы важно постольку, поскольку правовая культура гражданина способного к новациям, составляет необходимую личностную предпосылку того, кто обладает дополнительным служебным статусом, специальной публичной правосубъектностью, т.е. субъекта статусного публичного права.

Новаторский сегмент правовой индивидуальной правовой культуры, проблемы совершенствования и развития субъекта статусного публичного права должны быть осмыслены и могут быть решены с учетом внутригосударственных потребностей (обновление всех сфер общества и государства) и достижений человеческой цивилизации- они накоплены на предшествующих этапах политико­

правового развития, но должны быть сохранены, преумножены и развиты в в планетарном сообществе народов и государств. К таковым, в частности, нужно отнести технологию формирования правового государства, важнейшим составным элементом которого является конституционализм^[765].

Успехи российского общества на современной стадии общественного развития, демонстрирующей увеличение нестандартных и различающихся в культурном отношении жизненных стратегий стран и народов, в условиях, породивших осознание необходимости модернизационных прорывов^[766], решение наиболее злободневных вопросов и внутригосударственного (массовая правовая антикультура), и международного плана (глобальные проблемы современности), в целом поставлены в зависимость от способности участников предстоящих преобразований удержать правовые достижения прошлого и обогатить их новыми, более развитыми (исторически более прогрессивными) нормами, институтами и ценностями.

Достичь стратегических целей развития России, обусловленных необходимостью кардинальных перемен, возможно, как хорошо известно, посредством последовательного решения тактических задач. К числу наиболее злободневных из них следует отнести те, которые помогут преодолеть наиболее одиозные проявления типичных характеристик абстрактного человека, сформированного в исторических условиях российского типа цивилизации. Это задачи формирования личности гражданина на основе уважения его индивидуальности как антипода одинаковости, «неестественной для всего живого, тем более для человеческого сообщества»^[767]; возрождения духовности человека (признание естественных прав и обязанностей); рационализации правового

сознания гражданина и активного освоения им достижений человечества в области

769

правовой культуры, интегрированных в национальный опыт^[768].

Представляется, что формирование гражданина, обладающего высоким уровнем информированности о юридических статусах, сконструированных законодателем на основе ценностей прав человека, уравновешенных ценностями правового, демократического, социального государства, поможет минимизировать крайности подданнического типа политико-правовой культуры российского общества, сформированного ею типа абстрактного гражданина. Низкий уровень правовой культуры, основанный на патерналистско-инфантильном правосознании с крайне неразвитыми индивидуальными качествами личности, подпитывает массовый правовой нигилизм на практике. Нигилизм -историческая традиция и массовая правовая антикультура России - основан на отрицании аксиологических оснований статусного публичного права, что крайне неблагоприятно для формирования субъектов публичных статусов - принципиальных граждан и ответственных перед своим народом государственных служащих. Отрицающий ценности права правовой нигилизм создает непреодолимые препятствия информационному, стимулирующему и, что особенно важно, ограничительному действию статусного публичного права, создавая, таким образом, режим наибольшего благоприятствования для произвола чиновников всех уровней и злоупотреблений.

Выводы:

Правовая культура субъекта статусного поличного права актуализируется в контексте более общей проблемы онтологического свойства: действия и результатов действия статусного публичного права -то, что является итогом его эффективной «работе» в обществе. При этом механизм действия статусного публичного права исследуется в динамике (как процесс), которая обеспечивается субъектами благодаря их витальной энергии.

Исследование правовой культуры субъекта статусного поличного права с

использованием ресурса деятельного подхода в глобальной культурологии позволило антропологизировать (персонифицировать) абстрактных субъектов публичных статуса. Это важно для решения существующего в реальной практики противоречие: в правопорядке система статусов гражданина детерминирована объективно спецификой культурно-исторического развития общества и формируемого ею института социально-значимых функций гражданина государства и члена гражданского общества; одновременно реальный правопорядок поставлен в зависимость от сложного механизма саморегуляции каждого отдельного обладателя публичного статуса, от уровня его общей и правовой культуры, функциональной достаточности правосознания (состояния правовой идеологии и психологии), а также влияний со стороны тех компонентов субъективной реальности личности гражданина, которые остаются вне его индивидуальной рефлексии.

Анализ статусного публичного права сквозь призму деятельностного понимания культуры позволяет нюансировать представления о гражданах, особенно о тех из них, которые обладают компетентностым статусом, за счет таких характеристик как качество личности, ее интеллектуальность, умения встраивать персональную картину мира в картину мира, которая задается правовым порядком как моментом культуры общества, способность осмысливать опыт, выраженный в культурных кодах, бережно обращаться с коллективной памятью, проектировать новое - т.е. быть субъектом культуры новации, что является необходимым условием самовоспроизведения культуры.

Ресурс деятельностного подхода к пониманию сущности культуры проблематизирует тему качества правого просвещения, правового образования и правового воспитания граждан - необходимой основы для постоянного интеллектуального напряжения в сфере личной и, как следствие, общественной правовой культуры. Оно необходимо для того, чтобы осуществлять постоянную рефлексию в сфере публичных правоотношений: институтов, процедур, ценностей и смыслов. Иными словами, постоянное интеллектуальное напряжение необходимо, чтобы быть в состоянии стать субъектом культуры-новации.

Признавая значимость традиционализма для развития российского общества, одновременно следует признать: он становится отрицательным явлением, если мешает преобразованиям и развитию в духе вызовов времени: доминирование политико-правовой традиция порождает заведомую непродуктивность «перекосов» в сторону культа государственной власти и коммунальных ценностей в публично-правовой практике России. Особенную тревогу в контексте изложенного выше вызывает тот факт, что 85% граждан (Т.В. Черниговская)

существуют вне рефлексии в сфере своей повседневности и уж тем более в сфере публично-правовых практик. В практическом плане - это архисложная задача, решение которой, к сожалению, не входит в число приоритетных сегодня, по крайней мере, для государства.

Необходимость адекватно отвечать на «вызовы» внутренней и внешней среды «выдвигает» на передовые позиции, и в практическом, и в теоретическом плане индивидуального субъекта статусного публичного права и публично­правовой активности. Субъект статусного публичного права - основной актор, который приводит в рабочее состояние элементы механизма действия права - гражданин, обладающий развитым политико-правовым сознанием, креативной культурой мышления, гражданственностью принимает деятельное участие в устроении общественных и государственных дел, в решении общественных и государственных задач, актуализированных современным моментом истории.

Правовая культура субъекта статусного публичного права- культуросозидающегосубъекта в российском обществе и государстве в настоящее время приобрела непосредственно практическое значение. Поскольку субъект публичного статуса и публично-правовых отношений способен придать импульс в направлении правового развития политической системе общества и государству. А поддержание жизнеспособности структур формирующегося гражданского общества и правового, демократического и социального государства поставлены в зависимость от творческих способностей и качества субъекта не только компетенционной, но и креативностной (культура-новация) культуры мышления.

Индивидуальная правовая культура и порожденная ею публично-правовая

активность субъекта статусного публичного права предполагает сохранение цивилизационных особенностей и специфических культурных ценностей российской цивилизации, ее политико-правового сегмента (идея сильного государства, честного и преданного служения ему и народу и др.). А с другой стороны, благодаря механизмам правовой аккультурацииправосозанания, гражданин выступает субъектом культуры-новации. Акты публично-правовой активности обусловливает динамику политической системы общества и государства( его функциональную достаточность ) на основе вновь освоенных и апробированных реальной практикой гуманистических идей и правовых ценностей: равноправие, свобода, справедливость, достоинство и др.

Наиболее ценными качествами субъекта при реализации своего поличного статуса становятся самостоятельность в делах и независимость во взглядах, способность к рефлексии и рациональность, критичность и реалистичное восприятие действительности, неприятие патернализма, инициатива и ответственность, динамика и мобильность, креативность мышления. Культивировать эти качества в субъектах публичных статусов - стратегическая задача государственной власти в России. Субъект статусного публичного права становится базовым ресурсом развития политической системы российского общества и правового демократического государства в направлении институциональной адекватности в соответствии с заявленной ст. 2 Конституции. Поскольку именно субъект публичного статуса, освоивший ценности права и прав человека и продвигающий их в практику публичных отношений при выполнении своих функций, выступает залогом будущих позитивных перемен. Достоинство гражданина непосредственно воплощается в прагматические ценностей общества и государства, становится условием их развития, приобретая ликвидность в прямом смысле слова.

Формирование правовой культуры и публично-правовой активности субъекта статусного публичного права как государственная задача, разумеется, чрезвычайно энергозатратна и поэтому трудноразрешима. А ее решение предполагает концентрацию всех ресурсов общества и имеющихся в его

распоряжении механизмов политико-правовой социализации личности (просвещение, образование, участие в выборах, в партийном строительстве и др.).

Формирование правовой культуры и публично-правовой активности субъекта статусного публичного права как государственная задача требует определенного времени, необходимого для изменения институциональной среды, системы ценностей и традиционных регуляторов, которые порождают заведомую непродуктивность «перекосов» в сторону культа государственной власти и коммунальных ценностей в публично-правовой практике России.

Формированию правовой культуры субъекта способствует действие самого статусного публичного права: информационное, ценностное, стимулирующее и ограничительное. И, одновременно, активное приобщение субъекта к ценностям права и прав человека, что способствует формированию правовой культуры гражданского типа. Правовая культура такого типа поддерживается благодаря гражданственности личности гражданина.

Гражданственность представляет собой состояние субъекта статусного публичного права при реализации публичного статуса посредством актов публично­правовой активности, совершенных под влиянием правовых мотивов, которые сформированы в процессе правовой социализации личности гражданина, при ее активном участии на основе ценностей права и прав человека в публичной сфере и усиленных значительным этическим элементом.

Развитие общества и государства в направлении конституционного идеала предполагает и наличие адекватного механизма «воспроизводства» такого человеческого капитала. Внедрение таких механизмов также требует открытости, диалога с гражданами - основными потребителями услуг государственной власти, учета в социальных стратегиях и тактиках, как их объективных интересов, так и субъективных оценок социальной справедливости предпринимаемых мер.