Соединение критериев процесса и критериев состояния
Поскольку случайность играет значительную роль в рыночном процессе,[229] итоговое рыночное распределение не может быть этически релевантным. Тремя источниками всякой собственности являются инвестиции, наследство и счастливый случай,[230] из которых лишь первый может быть назван справедливым, второй — скорее, правовым, а третий вообще не поддается оценке с позиций справедливости и права.
Поэтому вытекающее из этих трех источников распределение не может быть названо справедливым, а может быть лишь «не несправедливым». Из общей теории нельзя заключить, какое конечное распределение было бы справедливым в данном конкретном случае, поскольку никто не располагает достаточной информацией для исчерпывающего анализа фактического, исторически уникального распределения. Заданы могут быть только негативные и формальные критерии справедливости распределения дохода, обеспечиваемые государством минимальные условия справедливого распределения возможностей. Материальные конечные распределения и образцовые способы присвоения общественного богатства, реализуемые с помощью государственной власти, не поддаются теоретическому обоснованию.Отсюда следует, что хотя формальные критерии являются необходимыми и решающими условиями справедливости ценовой системы, вытекающие из правил образцы процессуальной справедливости не могут быть нам полностью безразличны. Или, говоря словами Гегеля, «принцип: игнорируй последствия действия и другой принцип: суди о действиях по их результатам, которые являются критерием добра и справедливости, — оба суть проявление абстрактного рассудка».[231] Теория рынка, которая рассматривает цены и вытекающее из них распределение дохода, соответствующие правилам рынка и права, столь же абстрактна, как и та теория, которая пытается в каждый период осуществить определенное «справедливое» конечное состояние.
Проблема справедливости ценовой системы является мостиком между «laissez-faire» и чистыми процессуальными правилами, с одной стороны, и осуществлением конечных состояний («patterns»), с другой стороны.[232] Государство должно гарантировать свободу действий на рынке, а также предотвращать такие соотношения цен, которые лишают людей права участия и не допускают выполнения материальной цели экономики.
Государство не может понимать справедливость только с точки зрения процесса или только с точки зрения конечного состояния.[233] Деятельность государства нацелена не на распределение того, что подлежит распределению, не на распределительную справедливость, а на обеспечение минимальных прав участия и выполнение материальной цели экономики. Это означает также, что политика не может быть определена только через жесткие правила государственного вмешательства или только через консенсус.Проблема справедливости должна решаться в духе уместной требовательности. Политически властный элемент состоит в антиципации возможного консенсуса разумных индивидов относительно решения проблемы распределения, а не в навязывании фактически сложившегося консенсуса, поскольку последний, если он в полном смысле свободен от господства, всегда будет субопти- мальным с точки зрения справедливости. На примере проблемы справедливости видны границы редукции политической и экономической деятельности по отношению к действиям, совершаемым по правилам. Распределение не может подчиняться одному правилу или одному критерию, поскольку это приведет к игнорированию всех других критериев. Политическую проблему справедливости нельзя сводить к выполнению одного правила, она состоит в уравновешивании индивидуальных притязаний на справедливых, уместных основаниях. Проблема справедливости с трудом поддается операционализации — отсюда и ее политически рискованный характер.
Экономическая справедливость распределения рыночных возможностей не может исходить из жестко определенного представления о справедливом или оптимальном конечном распределении, потому что при этом не учитываются условия возникновения правомерных притязаний и исходная наделенность благами. В теории, которая соединяет онтологию процесса с распознаванием в этом процессе образцов поведения, справедливость должна занимать промежуточное место между чистыми процессами и моделями конечных состояний. В общественном процессе вообще не бывает конечных состояний — они образуют лишь предварительные стадии перехода к новым процессам.
С другой стороны, как уже сказано, чистые процессы — без форм и образцов — вовсе непознаваемы. В чистой теории процесса есть лишь атомистические составные элементы и их конфигурации. В ней, строго говоря, не существует ни повторяющихся образцов, ни возникновения совершенно новых образцов. В то же время право и справедливость необходимо связаны с познанием стабильных образцов и «верных» законов.В рыночном процессе и ценовой системе возникают не конечные состояния, которые можно назвать справедливыми или несправедливыми, а образцы, соотношения цен, которые можно испытать на соответствие формальным и материальным критериям ценовой справедливости. Теория ценовой справедливости — это не теория конечных состояний, а процессуальная теория справедливости ценовой системы, задающая одновременно основные предпосылки рыночного процесса и критерии его корректировки в четко определенных ситуациях. Она дополняет мысленное представление чистого процесса ценовой системы идеей материальноформальных возможностей участия в рыночном процессе и запретом упускать из виду материальную цель экономики и жизненные интересы людей ради субъективного спроса.
- Справедливость в обмене с природой
Одним из аспектов обязанности, состоящей в обеспечении жизненных интересов людей, является проблема обмена с природой. Этот аспект естественного права становится все более важным в связи с растущей угрозой природной среде. Обмен человека с природой связан с проблемой справедливости по отношению к природе. Эта проблема не относится к проблемам социальной справедливости и поэтому не затрагивается в теориях, в которых субъектом и объектом справедливости могут быть только люди и их общественные отношения. Справедливость обмена с природой — это тема не особенной, а общей, онтологической справедливости. Если, согласно Платону, справедливость есть нечто, связывающее и пронизывающее всю действительность, то природа также должна относиться к тому, что должно быть связано и «справедливо», и человек должен обеспечить справедливость в отношениях с ней.
Вопрос о справедливости в отношениях с природой, как и в области социального, предстает как задача посредничества между обоснованными притязаниями. Но в данном случае друг другу противостоят не притязания субъектов права, а притязания человечества на экономическую экспансию и условия сохранения природы. Справедливость по отношению к природе означает принятие ее в расчет, включение ее в дискурс ценовой системы и учет внешних эффектов, которые человеческое хозяйствование производит на природу (интернализация). Справедливость по отношению к природе требует признания за природой определенных прав независимо от ее «употребления» человеком. Человек не должен видеть в природе только экономическое благо — сырье или другие возможности пользования, он должен признавать в ней материальные ценностные качества, свойственные природе самой по себе.
Этическое требование справедливости в обмене с природой предполагает, что существуют не только права человека, но и права природы, которые человек как представитель интересов немой природы должен отстаивать против себя самого и своей тяги к экспансии. Достоинство целостности и «свобода» природы должны быть защищены. Свобода природы — это ее право на «естественное» поведение. Его надо защищать так же, как экономическая свобода защищает право человека на рациональное и целеустремленное поведение.[234] Справедливость по отношению к природе требует признать «права» животных и растений на естественное поведение и «право» почвы на соответствующее природе обращение достойными защиты или по крайней мере релевантными для человека. Эти права в процессе принятия решений (в дискурсе власти или демократии) должны быть сопоставлены с правами людей на использование природы. Одним из проявлений проблемы справедливости в обмене с природой, в котором права природы всегда недооцениваются, является выбор между сохранением природного ландшафта или устройством природоохранных парков, с одной стороны, и увеличением сельскохозяйственных земельных площадей, в особенности при быстром росте населения, с другой стороны.
Стоит задать вопрос, могут ли ограниченные интересами людей системы принятия решений, характерные для рынка и демократии, гарантировать «права» природы в дискурсах рынка и демократии, в которых права имеют только наделенные речью существа. В демократическом дискурсе, в котором только и образуются права, право природы не имеет голоса, в особенности если это вне- дискурсивное право отклоняется правовым дискурсом.[235]
Трудности, связанные с дискурсивным обоснованием справедливости по отношению к природе, говорят о том, что онтологическое понятие справедливости в солоновско-платоновской традиции имеет свои преимущества. Эта концепция справедливости позволяет холистически распространить вопрос о справедливости за пределы общества — на взаимодействие с природой и экологическое уравновешивание различных прав. Поскольку существует не только социальный, но и экономический обмен, справедливость обмена должна соблюдаться как в первом, так и в последнем случае. Согласно теории либидинозной экономии Бодрийара, обмен представляет собой выигрыш времени.[236] Обмениваясь с другими, мы выигрываем время, потому что не должны все делать сами. Идея применима не только к торговому обмену, но и к экологическому обмену между человеком и природой. В обмене с живой и неживой природой мы приобретаем жизнь, поскольку мы не могли бы делать все сами. Жизнь происходит в обмене с природой как побеждающий энтропию и требующий затрат энергии процесс. Обмен беспорядка на порядок позволяет выиграть время для того, чтобы защитить жизнь от распада и постоянного саморазрушения в связи с возрастающей энтропией, мировым беспорядком.[237] Только путем обмена с природой и социальной средой живой организм может сохранить себя на более высоком уровне упорядоченности и на уровне меньшей энтропии.
В этом обмене с природой, в экономии экологического обмена также выявляется необходимость хозяйственной этики, этики обращения с природной средой хозяйствования. Эта этика должна принимать во внимание соображения справедливости в обмене с природой.
Исходя из этого, необходимо, чтобы отдельные экономические субъекты и система народнохозяйственного счетоводства рассматривали сбережение среды как реальный доход, а нанесенный ей ущерб как реальные издержки, а не как экономические иррелевантные величины, как это делала классическая политическая экономия. Последняя* трактовала природу только как свободное и, следовательно, незащищенное благо или как сырье, которому затраченный на его переработку труд придает экономическую ценность. Экономическое изменение экологии и второго начала термодинамики — закона возрастания энтропии — были осознаны только благодаря работам Джорджеску-Регена. [238]Необходимость справедливого обращения с природой не навязывается нам объективной экономической логикой. Здесь мы скорее сталкиваемся с проблемой признания собственных прав внешней по отношению к человеку природы и интернализации затраты природных ресурсов и разрушения сложившихся природных структур в таких социальных дискурсах, как рынок и демократия. Признание — это всегда феномен, принадлежащий сфере свободы, сфере этики. Хозяйствование, учитывающее необходимость бережного обращения со средой, также является хозяйственно-этическим феноменом свободного признания. Признание собственных прав природы означает, что мы обязаны учитывать намеренные и ненамеренные последствия наших действий для природы и нести за них ответственность, хотя и в меньшей степени, по сравнению с их последствиями для других людей.