Отсутствие связующих звеньев между экономической наукой и этикой в эпоху модерна — этическая экономия как экономическая наука постмодерна

Со времен отделения экономической науки от моральной философии как последствия теорий Адама Смита между экономической наукой и этикой существует некоторая напряженность.

Отделение этики от экономической науки явилось следствием победного шествия механистического миросозерцания в эпоху модерна и его переноса на экономику со времен Гоббса и Манде- виля. Экономическая наука придерживается механистической картины мира, характерной для нового времени.[22] Механистичность теории хозяйства присуща как классической и неоклассической, так и марксистской экономичёской теории.[23] Экономические субъекты рассматриваются как влекомые ненасытными вожделениями, а их производственная деятельность механически и технически координируется рыночным равновесием или централизованным руководством. Онтологически экономическая наука причисляется к естественным наукам, а практический разум — как у Канта — ограничивается только внутренней нравственностью, чистой волей. Эта онтология хозяйства как технической или природной области настолько же присуща домарксовой политической экономии, например, Давида Рикардо, как и политической экономии самого Маркса. Экономика рассматривается как ¦ противостояние природе», как развитие производительных сил. Детерминистский и механистический характер как классической и неоклассической, так и марксистской экономической теории натурализма проявляется недвусмысленно. Чувственные, культурные и этические аспекты хозяйственной деятельности остаются практически без внимания.[24] Наиболее отчетливо это видно в одобрении Лениным тезиса Зомбарта о том, что в марксизме нет ни грана этики, а есть только экономические закономерности.[25]

Характерным для философской этики и экономической теории модерна является дуализм между царством необходимости, экономикой, с одной стороны, и царством свободы, нравственным самоопределением и автономией воли, с другой.

Этот дуализм, образцовый пример которого дает кантовская традиция в философии, характерен и для таких влиятельных мыслителей в области экономической теории, как Макс Вебер. Вебер проводит раздел между стальным корпусом экономической необходимости и субъективностью и свободой царства ценностей.

Под влиянием Канта дискуссия об этике концентрируется на этике формальной всеобщности, проблеме установления правил и их распространения на всех. Этика категорического императива (їсть этика долга, нацеленная на всеобщность нравственной максимы. Вытекающие из максимы в эмпирическом мире последствия не имеют отношения к нравственности. Она изгоняет из этики рассмотрение последствий. Мы не хотим принизить значение философии Канта для обоснования этики, и наши последующие рассуждения на тему хозяйственной этики находятся под ее сильным влиянием. Однако дуализм этики и экономики, вытекающий из теории Канта, не позволяет нам остановиться на его достижениях и побуждает идти вперед. Подход Канта в этике и этической экономии должен быть дополнен учением о благах и добродетелях и интеграцией нравственности и экономики.

Разделение между эмпирическим и априорным, между рассмотрением последствий, с одной стороны, и априорной всеобщностью максимы и неэмпирическим характером доброй воли, с другой стороны, ведет к тому, что экономическая теория деятельности, основанная на оценке ее последствий, полностью отделена от нравственной духовной автономии. Кантов дуализм нравственности практического разума, чистой воли, с одной стороны, и не имеющей отношения к нравственности прагматики и экономической науки, с другой стороны, вступает в противоречие с тенденцией экономической науки, стремящейся ограничиться расчетами полезности и издержек и проблемой координации хозяйственной деятельности и изгоняющей из экономической науки всякие нормативные рассуждения. Эту тенденцию образцово выразил Сиджуик (Sidgwick), который считал, что можно примириться с «а little more ethical sauce» («с небольшой добавкой этического соуса»), но отнюдь не с решительным влиянием моральных принципов на хозяйство и построение экономической теории.

Максимальное отделение этической рефлексии от экономической, ограничение индивидуальной этики вопросами определения и оправдания норм, ограничение микроэкономики выбором средства для достижения данных целей или реализации заранее сформировавшихся предпочтений — все это является выражением современного дуализма свободы (нравственности) и необходимости, внутреннего и внешнего.

Этот дуализм проявляется как в немецком идеализме, в форме идеалистического завышения оценки моральной свободы и пренебрежения всем экономическим, так и в экономическом материализме, для которого все ценностные вопросы и этические максимы являются идеологической надстройкой или «этическим соусом» над экономическим базисом общества.[26]

В настоящее время, которое начинает приобретать черты эпохи постмодерна, нынешний дуализм этики и экономической науки начинает колебаться. Традиционное разделение этики и экономической науки теперь уже не позволяет решить проблемы разумного хозяйствования. Каждая из обеих дисциплин требует интеграции своей проблематики в рамках этической экономии и хозяйственной этики.

Самые сильные и самые добрые побуждения в человеке часто противостоят друг другу, поскольку самые сильные побуждения не всегда — самые добрые, а самые добрые часто оказываются весьма слабыми. Поэтому неудивительно, что и экономическая наука, поставившая своим руководящим принципом самое сильное побуждение человека, его собственный интерес, и этика, намеревающаяся раскрывать и развивать самые добрые побуждения человека, находятся между собой в состоянии напряженности. Неудивительно, что экономическая наука упрекает этику в оторванности от жизни и бессилии в сфере хозяйства, а этика, в свою очередь, находит в экономической науке, которую Томас Карлейль называл «dismal science» («мрачная наука»), потворство своекорыстию и «selfish system» («эгоистической системе») общественного порядка. И все же экономическая и этическая ориентации деятельности, экономика и этика как науки, освещающие деятельностные ориентации человека, не могут долгое время оставаться в отношениях взаимного исключения и непримиримого противоборства, поскольку они относятся к одному и тому же предмету, к деятельности сознательного и рационального существа по имени «человек». Этике и экономической науке придется слиться друг с другом и дополнять друг друга в некоторой этической экономии и в этике, пользующейся инструментарием экономической теории. Их различия и их взаимосвязь ясно просматриваются в той деятельностной ориентации, которая направлена на интеграцию экономических и этических перспектив и целей деятельности, то есть в хозяйственной этике. Хозяйственная этика не есть оксюморон, не есть «деревянное железо», не есть нечто, состоящее из двух несовместимых составных частей, напротив, она является признанием различности и общности самых сильных и самых добрых побуждений человека и проектом правил и институтов, использующих оба эти побуждения.