Этическая экономия или субъективистская экономическая теория как всеобщая теория человеческой деятельности
Предлагаемая здесь теория рынка как некоего теле- алогического механизма, онтологическая основа которого не мож^эт состоять в
механической модели равновесия, ставит вопрос, ка ким образом
можно объединить в одной онтологической концеп:*д;ии телеологию и механизм, духовное управление своим внутрені ним миром и самодвижение, с одной стороны, и экономическое в^нешнее регулирование, с другой.
В то же время этот вопрос явл^^ыется онтологической формулировкой проблемы, состоящей в то- :м, каким образом могут мыслиться вместе этические, свобод ні о избранные максимы действий и экономические детерминанты д^еятельности, возникающие из рыночной ситуации. Со времен КЕЗнта отношение между экономической наукой и этикой опреде.»*чяет дуализм нравственного самоопределения свободной воли ч ерез простое уважение закона и внешней детерминированности хозяйственной ситуации. Дуализм между этикой и экономической і^аукой может быть преодолен лишь в том случае, когда восприятиlt;^е хозяйственной реальности и его воздействие на хозяйствєнне=лх субъектов мыслятся как интенционально обусловленные. Инте=жщиональный подход к экономической науке, представляемый австщрийской школой, уже в рамках экономической теории ослабляет ^противоречие между этикой и экономической наукой сильнее, чем ззмеханически- ультрареалистический подход неоклассического налр^эшления. Если воздействие экономической реальности на действуюиждего субъекта подчинено интенциональности восприятия, то, разуаснеется, в само- восприятие экономической реальности входят инт^нциональные этические и экономические ценностные аспекты, когигорые определяют подход к интенциальному познанию действитегзжьности. В конечном счете структура «механизма*, посредством ксэторого внешний мир цен и рыночных условий влияет на вн}^тренний мир представлений действительности и на этико-эконом^ическое формирование предпочтений, не может быть прояснена.Поэтому Мизе « считает, что теория этого механизма как научная теория нево ^зможна и что связь внутренних представлений о мире с внешним экономическим миром представляет собой для нас факт, не подда^ощийся дальнейшему объяснению и сравнимый с проблемой связи: души и тела. Аналогично в теории рыночной координации дискуссионным является вопрос о взаимосвязи между внешним миром иг внутренним восприятием.190 Однако ценностный субъективизм: Мизеса здесь слишком радикален: хотя в подробностях «механр^ка* обратных связей между ценностями и восприятием, между этическими убеждениями или предпочтениями и экономической дс «ятельностью не может быть раскрыта и поэтому этическая эконигомия не может быть каузально-механистической теорией, все ж^ нельзя отрицать действенность этических убеждений, а всеобщие этические ценности могут различаться, описываться и «пониматЕэСя* как принципы предпочтений, руководящие действием. Этичес гжсие убеждения воздействуют на внешнюю деятельность человекжі, даже если мы знаем о том, как это происходит, точно так ж^ мало, как и о других обратных воздействиях знаний о внешнелв: мире на деятельность в этом внешнем мире. Мы не знаем, как душа влияет на тело, но мы знаем, что душа и воля воздействуют на тело и наоборот. Вопрос о том, как можно понимать всеобщее равновесие в экономике, является особым случаем проблемы «дзшш — тела*, которая в рыночной теории принимает форму дво^іного вопроса: с одной стороны, каким образом приводят к равно весию телеологические действия, цели которых изменяются адаптируются под механическим давлением внешних сил? С дщ^ругой стороны, каким образом интенции действия в этом варЕжгационном процессе, который должен вести к равновесию, измеь^яются путем восприятия рыночных условий и действий других су~lt;Зъектов? На высокоабстракном уровне, не объясняя связь между роыночными условиями и их восприятиями, отношение между иізетєнциями хозяйственных субъектов и их реакциями на рьіночшamp;іе условия может описываться как телеологический механизм.
Этическая эко гномия как объединение этических и экономических ориентаций* деятельности в столь же малой степени, как и чистая экономичевижая теория, способна каузально объяснить отношение ценносте зй к предпочтениям и предпочтений к действиям. Поэтому позитивная экономическая теория может рассматривать конкретные ценностные решения индивидов только как данные. Но этическая экономия не может останавливаться там, где проходит самоограничение экономической науки, так как ее предметом как раз и является отношение внутреннего мира ценностей к внешнему действию. Этическая экономия не в состоянии объяснить отношение мира внутри нас к внешнему миру, но она способна осветить этот вопрос и понять его. Ее методика — это не методика каузально-механистического или номологического объяснения, а методика понимания описанного выше кругооборота переживания, понимания и последующего переживания.
Основная модель этической экономии — это понимание и переживание задним числом смысла действия, операции разума, которые становятся возможными благодаря самопознанию субъекта и расширению его горизонта путем понимания других людей. Человеческий горизонт понимания расширяется, и сущность его углубляется путем понимания других людей и их текстов, путем слияния собственного горизонта с горизонтом понимания других людей.
Поэтому «интенциональная* и дающая больший простор пониманию теория познания и онтология экономики в традициях австрийской школы более близка к этической экономии, чем «механистическая* и ультрареалистическая онтология неоклассики. Последняя не способна осмыслить в своей онтологической модели те степени свободы восприятия и принятия решения, которые необходимы для интеграции этики в экономическую науку. Напротив, в австрийской традиций признается факт субъективности и интенциональности восприятия -действительности и его значение для познания экономической действительности.[179] Если онтология неоклассики является слишком объективистской для этической экономии, то онтология австрийской школы может оказаться слишком субъективистской для этической экономии, так как, согласно ей, этические основы предпочтения ценностей не способны быть всеобщими и истинными.
Неоклассика и радикальный ценностный субъективизм представляют в их противоречии и их родственности две стороны сциентистского понимания человеческой практики. Сциентизм постоянно колеблется между завышенными требованиями к объективности в науке, с одной стороны, и произвольным субъективизмом в вопросах этики и эстетики, с другой стороны. «Наука может отстаивать только одну из двух крайних позиций: или существуют абсолютные ценности, или каждое индивидуальное желание является абсолютом, любое из которых не лучше другого. Но обе эти позиции неверны: мы должны учиться думать в категориях «ценностных стандартов*, обоснование которых достигается более тонким путем*.[180]Этическая экономия — это попытка создать между фикцией абсолютных ценностей и произвольностью ценностного субъективизма некоторую понимающую экономическую науку и этико-экономическую теорию понимания и анализа человеческой деятельности, которые позволили бы научно, хотя и не сциентично, рассматривать вопросы оценивания. Этика не находится вне научного разума, в области чистой произвольности, но она не является и каузально-механистической теорией объяснения деятельности. Она пытается разработать и обосновать ценностные критерии, действие которых имеет более тонкий характер, чем действие законов природы и законов позитивной экономической науки.
Людвиг фон Мизес предпринял грандиозную попытку обосновать экономическую науку как всеобщую теорию человеческого действия. Наиболее впечатляет в этом эксперименте то, что он пытается понимать действие как целое и преодолеть тесные рамки экономической теории как теории действия экономического человека. Но в этой попытке вызывает сомнение то, что Мизес считает внутренний мир человека чисто субъективным и недоступным для теории. В теории Мизеса этике приходится оставаться за пределами научной теории человеческой деятельности. В этом выведении за скобки вопроса субъективной ценности, по Мизесу, заключается объективность его экономической теории.[181] Против этого проекта экономической теории как всеобщей теории деятельности существуют два аргумента.
Во-первых, в теорию Мизеса не включены важнейшие вопросы понимания человеческой деятельности, а именно понимание ценностных ориентаций. Объективность достигнута за счет отказа от полноты предмета исследования. Следовательно, это не настоящая объективность, поскольку ценностные убеждения и этика относятся к объективным элементам деятельности.Неполнота предмета теории человеческой деятельности Мизеса ведет ко второму возражению, которое должно быть выдвинуто против его праксеологии с точки зрения этической экономии. Мизес претендует на то, что его экономическая теория является праксеологией, всеобщей теорией человеческой деятельности. С другой стороны, он ограничивает эту теорию анализом средств деятельности, исключая анализ целей и ценностей.[182] Однако действия в существенной мере определяются целями. Поэтому развернутая теория деятельности должна содержать анализ целей и ценностей. Праксеология, если она ограничивается отношением «цели — средства* и исключает анализ целей и средств, не является искомой всеохватывающей теорией деятельности. Таковой может быть только этическая экономия, так как она объединяет экономическую теорию отношений между средствами и целями и этическую теорию понимания и анализа ценностей и целей.
Можно согласиться с Мизесом в том, что не существует разницы между экономическими и неэкономическими мотивами,[183] поскольку мы желаем осуществлять все наши цели экономично, хотя нам это не всегда удается. Однако из этого положения не следует, что экономическая наука — это всеохватывающая теория человеческой деятельности. Все* цели, будь то этические, эстетические, экономические или политические, могут осуществляться рационально, т. е. экономически, или нерационально, т. е. неэкономически, однако содержание всех целей не исчерпывается экономическим аспектом. Всеохватывающая теория человеческой деятельности должна быть экономической теорией осуществления целей и теорией понимания и анализа целей и ценностей в их этической, эстетической, политической и культурной определенности. Этическая экономия как теория этики и культуры экономики реализует цель всеобщей и интегральной теории человеческой деятельности в большем объеме, чем праксеология Мизе- са, исключающая из исследования ценности. Однако программа этической экономии соответствует программе Мизеса в той мере, в какой она признает, что нельзя обойтись без чистой экономической теории, даже если ее недостаточно для всеохватывающей теории деятельности. Всеобщая теория человеческой деятельности должна сочетать этику и экономическую теорию в рамках этической экономии и экономической науки, отнесенной к этике.