Особенности ответственности арбитров МКА в РФ
Исследование особенностей правового статуса арбитров МКА невозможно без анализа такого института, как гражданско-правовая ответственность арбитров.
Хотелось бы отметить, что институт гражданско-правовой ответственности арбитров приобретает практическое значение лишь с середины 80-х гг.
ХХ в. Долгое время ни один международный акт не затрагивал этот вопрос.И решением данного насущного вопроса стало заниматься непосредственно третейское сообщество. Так, впервые Регламент Лондонского международного третейского суда в редакции 1 января 1985 г. закрепил специальный режим гражданско-правовой ответственности арбитров, ограничив их ответственность случаями умышленных недобросовестных действий/бездействия и исключив при этом ответственность самого учреждения (ст. 19.1) . Этому подходу последовали
и другие ведущие центры МКА. В частности, ст. 48 Регламента Арбитражного института при Торгово-промышленной палате Стокгольма (ред. 2010)[227] [228] и др. Так, впервые, в этих регламентах получает закрепление позиция ограниченного иммунитета арбитров. Однако Международный арбитражный суд Международной торговой палаты (МАС МТП) закрепил в своем Регламенте в 1998 г. норму, полностью исключающую ответственность арбитров и членов МАС, а также самой Палаты, сотрудников и членов ее национальных комитетов. Так впервые был закреплен абсолютный иммунитет арбитров. В итоге в разных странах в национальных актах находят отражение нормы, свидетельствующие о поддержке концепции абсолютного либо ограниченного иммунитета. Например, ст. 14 Единообразного арбитражного закона США 2000 г. устанавливает правило полного освобождения арбитров от гражданско-правовой ответственности, то есть закрепляет абсолютную концепцию. А ряд других стран восприняли концепцию ограниченного иммунитета, например, Австрия, Австралия, Гонконг, Испания, Италия и др. И наконец, в 2010 г. в ст. 16 Арбитражного регламента ЮНСИТРАЛ появилась норма о гражданской ответственности арбитров: «За исключением случаев намеренных противоправных действий, стороны отказываются в полном объеме, в котором это допустимо согласно применимому закону, от права предъявлять иски арбитрам, компетентному органу и любому лицу, назначенному арбитражным судом, за любые действия или упущения» . Эта статья повлияла и на изменение подхода, который изначально высказывал МАС МТП. В результате в его Регламенте в ред. 2012 г. тоже получила отражение новая норма об ограничении гражданско-правовой ответственности арбитров. В статье 40 данного документа говорится: «Арбитры, любое лицо, назначенное составом арбитража, чрезвычайный арбитр, Суд и его члены, ICC и ее сотрудники, Национальные комитеты и Группы ICC и их сотрудники или представители не несут ответственности ни перед кем за любое действие или бездействие в связи с арбитражным производством в той степени, в которой такое ограничение ответственности не запрещено применимым правом» . В новом Регламенте, который вступил в силу с 1 марта 2017 г., эта норма полностью нашла свое [229] [230] повторение. Изменения в новом Регламенте коснулись лишь ускоренной арбитражной процедуры. Похожий подход нашел отражение и в регламентах других стран. Так, Арбитражный регламент Голландского постоянного третейского суда 2015 г. в ст. 61 предусматривает исключение ответственности: кроме случаев намеренных противоправных действий, стороны отказываются в полном объеме, в котором это допустимо согласно применимому закону, от права на предъявление иска арбитрам и любому лицу, назначенному арбитражным судом, за любое действие или бездействие в связи с арбитражным разбирательством . В соответствии с положениями, регулирующими деятельность международных арбитражных учреждений при Палате экономики Австрии (Венские правила) в ред. 2013 г., в ст. 46, касающейся ответственности арбитров, сказано, что ответственность арбитров, генерального секретаря, заместителя генерального секретаря, президиума и его членов и Палаты экономики Австрии и ее служащих за любые действия или бездействие в связи с арбитражным разбирательством исключена, если иное не 234 предусматривается законодательством . Таким образом, выделяются различные научные подходы к определению объема ответственности арбитров. Стоит отметить, что данный вопрос во многом зависит от выбора подхода к пониманию правовой природы арбитража и роли арбитров в нем. Первый подход высказывают исследователи, считающие арбитраж особой формой осуществления правосудия. Данные ученые полагают, что арбитры обладают абсолютным иммунитетом, то есть они освобождают арбитров от ответственности во время исполнения своих обязанностей. [231] [232] К примеру, М. Расмуссен отмечает, что абсолютная правовая защищённость обеспечивает существенную защиту арбитра как создателя решения ненадлежащем воздействии и в охране единства решения от 235 неудовлетворенных участников спора . Второй подход высказывают авторы, которые наделяют арбитров ограниченным или квалифицированным иммунитетом. Они полагают, что арбитры должны нести ответственность, но в строго определенных в законе случаях. Полное отсутствие ответственности, по мнению данных авторов, будет означать полную безнаказанность арбитров, особенно учитывая тот факт, что их решения являются окончательными и не подлежат пересмотру[233] [234] [235]. Данный подход сегодня является преобладающим. Третий подход высказывают авторы, которые считают, что арбитры должны нести полную ответственность за невыполнение своих обязанностей. Практического применения указанный подход не нашел. Как верно отмечает О. А. Малов, в отношении определения гражданско-правовой ответственности за рубежом сложилось «хрестоматийное» разделение подходов англосаксонской и континентальной 237 систем права . Англосаксонская доктрина придерживается юрисдикционной концепции функции арбитров. Следовательно, статус арбитров и статус государственных судей приравниваются и используется термин иммунитет. В частности, такая позиция высказывается известным английским ученым Г. Борном[236]. Так, в Великобритании согласно ч. Юридическая школа стран континентальной системы права исходит из договорной концепции функции арбитров (на основе конституционного принципа автономии воли сторон и свободы договора), используя принцип 240 ответственности . Российский Закон об арбитраже закрепил ряд важных норм, касающихся ответственности арбитров. Следует отметить, что этот институт впервые на законодательном уровне в РФ получил закрепление применительно к третейскому разбирательству в целом и к международному коммерческому арбитражу в частности. Хотя ученые в России уже давно заявляли о том, что институт ответственности арбитра необходимо вводить для арбитра международного коммерческого арбитража. Например, В. Н. Ануров в 2000 г. писал о том, что следует вводить институт ответственности для арбитров МКА. Указанный автор пришел к данному выводу, проанализировав интересный казус, произошедший в американском правосудии. В частности, исполнение арбитражного решения было приостановлено судебным органом, зафиксировавшим, что данное решение имеет выраженные штрафные санкции, противоречащие публичному праву США . По поводу данного дела у автора возник справедливый вопрос: а следует ли привлекать арбитра к ответственности в случае принятия решений, которые не могут быть исполнены? В. Итак, ученых наконец-то услышали и институт гражданско-правовой ответственности для арбитров был введен в закон в РФ. Например, ст. 51 Закона об арбитраже указывает, что арбитр не несет гражданско-правовой ответственности перед сторонами арбитража, а также перед постоянно функционирующим арбитражным учреждением в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением функций арбитра и в связи с арбитражем, за исключением ответственности в рамках гражданского иска по уголовному делу, который может быть предъявлен к арбитру в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации в целях возмещения ущерба, причиненного преступлением, в совершении которого арбитр признан виновным в установленном законом порядке. При этом правилами постоянно действующего учреждения может быть предусмотрена возможность снижения гонорара арбитра в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения им своих функций. Положения комментируемой статьи определяют снижение порога правового иммунитета арбитров от ответственности гражданско-правового свойства. По мнению Р. Р. Митасова, который, комментируя данную статью, указывает, что невыполнение либо ненадлежащее выполнение своих обязанностей арбитром еще не является основанием для его ответственности . Под обязанностями арбитра данный автор понимает основные его функции, которые реализуются в соответствии с Законом об арбитраже. А именно: во-первых, соответствующее закону разрешение спорных вопросов в установленном порядке (ст. Таким образом, неисполнение всех вышеуказанных обязанностей по законодательству РФ не влечет наступления неблагоприятных последствий для арбитра, так как он является субъектом правоотношений со специальным правовым статусом, исключающим привлечение его к гражданско-правовой отв етств енно сти. Единственным изъятием из этого правила является признание арбитра в установленном законом порядке субъектом уголовно-правовых отношений. В этом случае гражданско-правовая ответственность арбитра может наступить в рамках уголовного судопроизводства через институт гражданского иска. [241] Хотелось бы отметить, что вначале Минюстом России был подготовлен проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “Об арбитраже третейском разбирательстве) в Российской Федерации”». В основном поправки касались Уголовного кодекса РФ и были направлены на то, чтобы арбитра превратить в специального субъекта уголовной ответственности, распространив на него ст. 290 УК РФ (получение взятки), ст. 291 УК РФ (дача взятки), ст. 29.1 РФ (посредничество во взяточничестве) и др. Однако потом от этого проекта отказались, и указанные изменения в УК РФ не были приняты. Таким образом, сегодня ввиду отсутствия специальным норм в УК РФ уголовная ответственность арбитров наступает на общих основаниях. В большинстве развитых стран, как отмечают многие специалисты, где арбитраж успешно действует, как правило, отсутствуют специальные составы уголовной ответственности для арбитров и работников арбитражных учреждений. И это понятно, так как их статус не соответствует статусу государственных судей или должностных лиц государственных органов. Поэтому приравнивать их ответственность невозможно. Они могут привлекаться к уголовной ответственности лишь по общим основаниям 244 уголовного кодекса, если иное не установлено законом . На наш взгляд, отход от позиции превращения арбитра в специального субъекта уголовной ответственности является, несомненно, верным решением, поскольку усиление ответственности арбитра и приравнивание его к статусу государственного судьи должно повлечь за собой и изменение в статусе и неприкосновенности арбитра, а не только изменение по вопросам его ответственности. Все эти меры усиления ответственности, которые были изначально предложены в законопроекте, на наш взгляд, могли только ухудшить [242] ситуацию и уменьшить число обращений коммерсантов в МКА в России. Ведь стороны МКА и так защищены процедурой ревизии арбитражных решений в компетентных судах при оспаривании арбитражных решений или при рассмотрении заявлений на принудительное исполнение арбитражных решений от противоречащего публичному правопорядку решения арбитра . В связи с появлением статьи об ответственности арбитров в законодательстве РФ возникает целый ряд вопросов. Какое право должно применяться к ответственности арбитров? Право страны гражданства арбитров? Право страны постоянного проживания арбитров или право места проведения арбитражного рассмотрения спора? Институты международного частного права в современном мире в качестве основного принципа для определения компетентного правопорядка по трансграничным сделкам признают, как правило, автономию воли сторон. В соответствии с этим принципом участники контракта при его заключении полномочны выбирать право страны, которая оптимально, по их мнению, обеспечивает их интересы в случае рассмотрения спора между данными лицами в судебных или арбитражных органах. Согласно ст. 28 Закона о МКА «третейский суд разрешает спор в соответствии с такими нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Любое указание на право или систему права какого-либо государства должно толковаться как непосредственно отсылающее к материальному праву этого государства, а не к его коллизионным нормам». [243] Следовательно, на наш взгляд, то право, которое определено в соглашении сторон к существу спора, будет определять и гражданскоправовую ответственность арбитров. Или же своим соглашением стороны могут дополнительно определить право, применимое к гражданско-правовой ответственности арбитров. Стороны полномочны рассматривать вопрос о применимых нормах права уже в ходе реализации контрактных отношений в случае неотражения этих условий в тексте договора. Вопросы о применимом праве могут быть решены судом в случае отсутствия согласия сторон по данному вопросу. Решение суда чаще всего связано с возможностью применения системы коллизионных норм, которые являются приемлимыми в данном конкретном случае. Впервые этот подход был применен в ст. VII рассмотренной ранее Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г., которая говорит о том, что «если не имеется указаний сторон о подлежащем применению праве, арбитры будут применять закон, установленный в соответствии с коллизионной нормой, которую арбитры сочтут в данном случае применимой». Данный подход в последующем получил широкое применение на практике. Именно он в конечном итоге был зафиксирован в п. 2 ст. 28 Типового закона ЮНСИТРАЛ 1985 г. а потом и в ред. 2010 г., откуда он попал в национальное законодательство многих стран мира (в том числе в п. 2 ст. 28 российского Закона о МКА). Так, согласно п. 2 ст. 28 Закона о МКА «при отсутствии какого-либо указания сторон третейский суд применяет право, определенное в соответствии с коллизионными нормами, которые он считает применимыми. Во всех случаях третейский суд принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке». По нашему мнению, при отсутствии такого соглашения гражданскоправовая ответственность арбитра должна определяться правом страны места проведения арбитража. В данном случае мы придерживаемся традиционной концепции выбора применимого права. Согласно ей все вопросы, связанные с арбитражным спором, в свете правовой системы страны будут решаться по праву места проведения арбитража (lex loci arbitri). Впервые данный подход был отражен в Резолюции 1957 г. Института международного частного права, в ст. 11 которой указывалось, что «нормы международного частного права, действующие в государстве места проведения арбитражного разбирательства, должны применяться для 246 определения права, применимого к существу спора» . Данный подход к характеристике норм применения до сих пор остается одним из популярных. Ученые за рубежом полагают, что использование в местах проведения арбитражных процедур коллизионных норм является наиболее правильным решением в случаях, если участники спора в рамках договора выбирают то или иное место третейского разбирательства. Данная точка зрения поддерживается, в частности, Д. К. Мосс. Она указывает на особую значимость выбора системы коллизионных отношений в принятии решений процессуального свойства в том или ином месте арбитражного 247 производства . Таким образом, право, применимое к гражданско-правовой ответственности арбитров, определяется: в соответствии с волей сторон или при отсутствии волеизъявления — правом страны места проведения арбитража. В заключение хотелось бы отметить, что аргументирован вывод о наличии самостоятельного института ответственности арбитров международного коммерческого арбитража. Также, в настоящее время в крупнейших мировых арбитражных центрах, и в России, в частности, господствует второй подход, в соответствии с которым вопросы [244] [245] ответственности арбитров МКА, связанные с неисполнением или ненадлежащим выполнением их функций, характеризуется ограниченным иммунитетом. Это предполагает возможность наступления ответственности лишь в строго определенных случаях, например, когда доказано, что такое действие (бездействие) являлось умышленным и намеренным правонарушением с точки зрения применимого права (ст. 51 Федерального закона от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации», ст. 31.1 Регламента Лондонского международного коммерческого арбитражного суда 2014 г., ст. 40 Арбитражного регламента Международной торговой палаты 2017 г.). 2.2.3.