Уголовно-правовое значение девтерономической версии Декалога.
В ходе анализа принципов и основных институтов синайской редакции Моисеева уголовного права, представленной в книге Исход и дополненной постсинайским нормотворчеством, нашедшим отражение в книгах Левит и Числа, были отмечены основные религиозные и политико-правовые идеи, которым подчинено ветхозаветное уголовное законодательство.
При этом в историко-правовых исследованиях в области древнего уголовного права в силу специфической и очень ограниченной их эмпирической базы «единственно возможным путем реконструкции государственной доктрины, за полным отсутствием юридических трактатов, является путь от обратного: опираясь на анализ конкретных институтов и понятий уголовного права, двигаться к концептуальным положениям»[904]. Воспользовавшись этим методом и обобщив содержание положений книги Второзаконие о преступлениях и наказаниях, можно получить относительно развернутое и достаточно достоверное представление о принципах девтерономической редакции ветхозаветного уголовного законодательства (так называемого Девтерономического уголовного кодекса), ставших его отправными основами и заимствованных впоследствии уголовноправовыми системами самых разных времен и народов.Поскольку второзаконческая версия ветхозаветного уголовного законодательства является результатом окончательного обобщения пророком Моисеем предшествующей библейской истории преступлений и наказаний, а также усовершенствованным и кодифицированным (насколько возможно в древнем мире) вариантом всего предшествовавшего ей массива уголовно-правовых установлений, постольку представляется целесообразным выполнить более подробный (по сравнению с другими главами настоящей работы) анализ принципов Моисеева уголовного права, представленного в Девтерономического кодексе, как концептуальных основ учения Пятикнижия о преступлении и наказании. Ибо уголовная политика в отсутствие неизменных принципов лишается целенаправленности и всякого смысла, а кодификация уголовного права невозможна без придания ему вида определенной системы и, соответственно, ее подчинения конкретным правовым принципам.
Как и в Синайском праве, главным источником принципов Девтерономического кодекса стала важнейшая религиозно-правовая святыня Израиля - Десять заповедей, обретших неизменную форму выражения в каменных скрижалях. Отмечая их место в системе древнееврейского права, прот. Александр Мень писал, что «все остальные заповеди являются своего рода планетами, вращающимися вокруг солнца десяти заповедей. Они, включая уголовное право, есть конкретное раскрытие все тех же десяти заповедей»1. На наш взгляд, Декалог в том виде, в каком он представлен во Второзаконии, имеет, как минимум, троякое уголовно-правовое значение:
- во-первых, он очертил систему объектов уголовно-правовой охраны, определив наиболее значимые отношения и блага, посягательства на которые могут претендовать на статус преступных в силу их непреходящего общественного значения, т. е. Декалог дает представление об общем объекте всех преступлений древнееврейской уголовно-правовой системы, «провозглашает наиболее важные социальные ценности и излагает общие установления относительно их защиты. Конкретизация этих ценностей и все многообразие нарушений указанных в Декалоге установлений содержится в остальной части Законодательства Моисея; в ней же и санкции, которые в Декалоге, как и подобает конституции, не называются»[905] [906]; - во-вторых, порядок заповедей отражает иерархию этих ценностей как объектов уголовно-правовой охраны: Бог и вера, семейные и нравственные ценности, жизнь, собственность. Тем самым Декалог предопределил систему особенной части уголовного права Древнего Израиля и многих других государств. Более того, основные положения Десяти заповедей «буквально пронизывают западное право, причем не только по содержанию, но и по форме, в значительной степени отражая структуру современного права, его отрасли и институты»: «Помни день субботний и чти святость его - трудовое право; уважай отца твоего и мать твою, не прелюбодействуй - семейное право; не убивай, не кради, не домогайся ничего, принадлежащего ближнему твоему - уголовное право; не произноси ложного свидетельства против ближнего твоего - процессуальное право»[907]; - в-третьих, заповеди сформулированы как категорические запреты, ставшие основой диспозиций девтерономических норм о соответствующих преступлениях, ибо «по ветхозаветной логике, отступление от заповедей не остается без наказания»[908]. Девтерономическая редакция Декалога несколько отличается от синайской: 1) «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Втор. 5, 6-7). 2) «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, за вину отцов наказывающий детей до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Втор. 5, 8-10). 3) «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо не оставит Господь без наказания того, кто употребляет имя Его напрасно» (Втор. 5, 11). 4) «Наблюдай день субботний, чтобы свято хранить его, как заповедовал тебе Господь, Бог твой. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмый - суббота Господу, Богу твоему. Не делай в оный никакого дела, ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни раба твоя, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, ни пришелец твой, который у тебя, чтобы отдохнул раб твой и раба твоя, как и ты. И помни, что ты был рабом в земле Египетской, но Господь, Бог твой, вывел тебя оттуда рукою крепкою и мышцею высокою, потому и повелел тебе Господь, Бог твой, соблюдать день субботний» (Втор. 5, 12-15). 5) «Почитай отца твоего и матерь твою, как повелел тебе Господь, Бог твой, чтобы продлились дни твои, и чтобы хорошо тебе было на той земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Втор. 5, 16). 6) «Не убивай» (Втор. 5, 17). 7) «Не прелюбодействуй» (Втор. 5, 18). 8) «Не кради» (Втор. 5, 19). 9) «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» (Втор. 5, 20). 10) «Не желай жены ближнего твоего, и не желай дома ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабы его, ни вола его, ни осла его, ни всего, что есть у ближнего твоего» (Втор. 5, 21). Примечательно, что одни заповеди сформулированы предельно четко и кратко, другие снабжены пояснениями (заповеди о запрете идолопоклонства, напрасного упоминания имени Бога, о субботе и почитании родителей). Многие авторы обращались к сравнительно-правовой характеристике синайской и девтерономической версий Декалога, а несовпадения между ними объясняются вторичным характером рассматриваемого варианта Десяти заповедей: если в книге Исход они приведены как «слова Самого Г оспода», то в книге Второзаконие «Моисей передает народу содержание уже известных заповедей, приспосабливая его к текущим нуждам Израиля»[909] [910]. При этом специалисты-экзегеты обращают внимание, что во Второзаконии «значение Десяти Заповедей подчеркивается тем, что их слышит непосредственно из уст Бога весь народ Израиля (5:22), меж тем как прочие "повеления, предписания и законы" Бог передает через Моисея (5:31)»[911]. Несмотря на существующие отличия в синайском и девтерономическом вариантах изложения Десяти заповедей они являются «основной линией, на которую нанизывается весь текст Второзакония»[912], включая весь массив его уголовноправовых норм. Через повторение и подтверждение они стали главными и незыблемыми принципами учения Пятикнижия о преступлении и наказании. Как заметил В. Г. Графский, в Декалоге наблюдается «самое близкое сочетание (переплетение) моральных и юридических правил и принципов»[913]. Эти универсальные принципы позднее были подтверждены в книгах Нового Завета. В основной своей массе они продолжают действовать даже в условиях современных светских уголовно- правовых систем большинства стран мира, исторически принадлежащих к культурам авраамистского типа, обеспечивая единство и постоянство национальных и международных стандартов уголовно-правовой защиты наиболее ценных социальных благ и общественных отношений от преступных посягательств. Поскольку Декалогу присуще и общеправовое, и исключительное уголовноправовое значение, он может быть сопоставлен с источниками действующего уголовного права. Результаты такого сопоставления показывают, что отдельные семейные и нравственные ценности, жизнь человека и собственность по сей день являются объектами уголовно-правовой охраны. Тогда, как Бог и вера, занимающие первое место в иерархической системе ценностей Десятисловия, в уголовном праве светских государств, перестали рассматриваться в качестве основных и самостоятельных объектов преступных посягательств. В настоящее время религиозные отношения попадают в поле действия уголовного права лишь как дополнительный объект отдельных посягательств на естественные и неотчуждаемые права и свободы личности1. Но Десять заповедей тем и сильны, что в них «светские нормы дополнялись духовными, религиозными», тогда как современное уголовное законодательство «в большей своей части действует в духовно нейтральном пространстве, в силу чего нельзя рассчитывать на его достаточную эффективность»[914] [915].