Уголовно-правовое значение жертвоприношения

Обосновать серьезность утверждения об уголовно-правовом значении жертвоприношений в Древнем Израиле мы попытаемся двояким образом: а) воспользуемся собственными толкованиями некоторых положений книги Левит и основанными на них умозаключениями, опирающимися на историко- и уголовно-правовой анализ соответствующих библейских текстов; б) обратимся к существующим комментариям к исследуемой части Священного Писания авторитетных российских и зарубежных правоведов и специалистов в области библейской истории.

Представляется, что анализ института жертвоприношения в Моисеевом праве с социально-политической точки зрения (с позиций системы отношений «личность - Бог» и «личность - общество») позволяет выделить в нем важные психологические (интеллектуально-волевые) и поведенческие компоненты, являющиеся элементами правосознания и предпосылками законопослушного образа жизни: а) внутреннее, глубинное (на уровне интуитивного) осознание лицом если не противоправности, то греховности своего поведения, самоосуждение; б) понимание недопустимости такого поведения ввиду и его запрещенности Богом, и всем понятной

вредоносности, очевидной общественной опасности (пусть и относительно невысокой); в) осознание не только осуждения Богом таких поступков, но и их публичного порицания, т. е. - понимание и греховности, и асоциальности своего поведения; г) желание лица на уровне убежденности и решимости не совершать подобные поступки в будущем, искреннее стремление к воздержанию от таких деяний в последующей жизни как психологическое условие именно деятельного раскаяния; д) публичные действия лица, символически воплощающие в обряде жертвоприношения юридически значимые акты (заявление пред Господом и единоверцами о совершении им греха по неведению или ошибке (своеобразная «явка с повинной»), признание вины, заявление о раскаянии в содеянном проступке, обещание Богу воздерживаться впредь от повторения такого греха); е) символические обрядовые действия, означающие принятие покаяния и прощение лица, принесшего жертву.

Кроме того, как заметил Г. В. Мальцев, институт жертвоприношения можно рассматривать и как «акт, "юридически" связывающий стороны, скрепляющий договор», т. е. завет между Богом и Израилем, исходя из природы которого «Бог сам потребовал этого акта, но не из любви к дарам, как это случалось с божествами ранних религиозных систем», а потому что «в ветхозаветный период они были положительным свидетельством крепости заключенного договора», а значит - мотив установления Моисеевым законодательством ветхозаветных жертв был «юридический и в тоже время сакральный, поскольку он объясняет гнев и ярость Божию против тех, кто живет на дарованной Им земле, а жертвы приносит неистинным божествам»^[771].

К сказанному можно добавить некоторые комментарии, касающиеся социально-правового значения обрядовой стороны жертвоприношения, выводимые путем толкования смысла некоторых присущих ему символических действий. Так возложение рук на жертву толкуется как перенесение на нее с виновного лица тяжести совершенного греха. Не случайно в книге Левит неоднократно указывается, что жертвенное животное должно быть «без порока», чистое, не отмеченное какими- либо изъянами и не обремененное грехом и потому способное принять на себя чужой грех. Сожжение жертвы есть символ уничтожения греха огнем пред лицом Г оспода и священнослужителем, победы над грехом, как были уничтожены карающим огнем нечестивые Содом и Гоморра. Но вместе с тем такое жертвоприношение - это и символ очищения святым огнем самого виновного, его исцеления, открывающего перед ним путь дальнейшего безгрешного бытия, богоугодного и законопослушного образа жизни. В Пятикнижии содержатся неоднократные указания на то, что огонь является священным для Израиля символом (Исх 3, 2-3; 13, 21-22; 19, 18; Лев. 6, 12-13; Числ 9, 15-16). И в более поздние времена огню в религиозных обществах приписывались сакральные свойства, а осквернение огня рассматривалось как преступное посягательство против Бога¹. Таким образом, сожжение жертвы, принявшей на себя грех виновного лица и заместившей его пред судом Божиим, символизирует в соответствии с лежащим в основе уголовного законодательства Моисея принципом талиона искупление вины за грех по неведению или ошибке и указывает на прекращение отныне юридической обязанности данного лица нести наказание за совершенное преступление-проступок - «и приобретет он благоволение, во очищение грехов его» (Лев. 1, 4). Несколько иными словами об искупительной роли наказания в уголовном праве сказано в другом древневосточном памятнике права - Законах Ману: «Люди, совершившие преступления, но наказанные царями, идут на небо, будучи чистыми, как благочестивые, совершившие добрые дела» (VIII, 318)^{[772] [773].}

Заместительный и одновременно искупительный характер ветхозаветной жертвы Богу отмечается многими библеистами. Например, Р. Бэйли писал по этому поводу: «Приношения, которые требовали принесения в жертву животного, удаляли грех, замещая смерть грешника смертью жертвенного животного. Их целью было поддержание жизни и очищение человека (и всего народа) для правильных отношений с Богом»^[774]. В приведенных словах обнаруживается еще один подтекст, связанный с уголовно-правым значением левитского института жертвоприношений - ограничение наказания смертью за отдельные преступления путем перенесения этой меры уголовной ответственности с виновного лица на жертвенное животное, замещая смертную казнь своеобразной мерой имущественной ответственности, ибо виновный должен был пожертвовать принадлежащее ему или приобретенное им животное Богу. Поэтому, если смотреть на жертвоприношение как на своеобразный этап и результат эволюции института наказания, альтернативу смертной казни в ветхозаветном уголовном праве, то он условно может быть представлен прообразом штрафа и конфискации имущества, широко применяемых в новейшее время¹.

Резюмируя сказанное, полагаем, через обозначенный глубокий символизм, обрядовость, их внешнюю эффектность и связанную с ней эффективность воздействия на внутреннее духовное состояние лица, индивидуальную психологию нормы книги Левит пытаются добиться самого искреннего раскаяния виновного в грехе по неведению и ошибке, осознанного понимания недопустимости такого поведения и основанного на личной убежденности раскаявшейся личности желания воздерживаться впредь от повторения искупленного жертвоприношением греха^{[775] [776]. И именно такого результата пытается достичь уголовное право, одной из основных задач которого является предупреждение совершения преступлений.}

Конечно, следует признать, что отмеченный эффект от жертвоприношений мог быть достигнут только в сообществе верующих людей, т. е. обязательным условием его достижения является религиозность личности правонарушителя.

В завершение уголовно-правовой характеристики института жертвоприношения, регламентированного книгой Левит, нельзя не отметить еще один аспект этого священнодействия - кровавый характер приносимых Богу жертв. Кровавые жертвы вместе с кровавыми наказаниями за преступления послужили поводами для объявления правоведами нового времени уголовного права Моисея аморальным и жестоким¹.