§ 3. Правовое положение субъектов доказывания и система уголовно-процессуальных отношений между ними на стадии предварительного расследования уголовных дел о преступлениях террористического характера
Круг субъектов доказывания, участвующих в стадии предварительного расследования по делам о преступлениях террористического характера, представлен лицами, имеющими различный правовой статус.
Во-первых, в него входят должностные лица правоохранительных органов, прежде всего - судьи, которые наделены властными полномочиями на участие в доказывании в качестве органа судебного контроля. Во-вторых, в него входят государственные органы уголовного преследования: органы следствия, органы дознания, уполномоченные на осуществление оперативно-розыскной деятельности, и прокуроры. Уголовно-процессуальные отношения, складывающиеся между участниками данной группы в стадии предварительного расследования по уголовным делам о преступлениях террористического характера, представляют особенный научный интерес. Поэтому мы начнем свой анализ с них.Участник стадии предварительного расследования - это субъект, который выполняет любую из уголовно-процессуальных функций и вступает в уголовно-процессуальные отношения с другими субъектами (не обязательно участниками уголовного дела), реализуя при этом свои процессуальные права и обязанности, предусмотренные Кодексом[262].
Согласно официальной уголовно-процессуальной доктрине, воплощенной в тексте действующего УПК РФ, полновластными субъектами доказывания являются следователи и иные органы предварительного расследования. По большей части следователь реализует свои полномочия по раскрытию и расследованию преступлений, включая преступления анализируемой нами категории, самостоятельно. Частично при реализации своих полномочий по доказыванию он в силу требований Кодекса вступает в уголовнопроцессуальные отношения с судом, руководителем следственного органа и в меньшей степени - с прокурором. Остальные участники стадии предварительного расследования занимают вторичное, зависимое положение к структуре уголовно-процессуальной деятельности, имеющей содержанием доказывание.
Иными словами, фактическим хозяевами положения в стадии предварительного расследования являются следователь и руководитель следственного органа. Судьи, как участники процедуры судебного контроля в стадии предварительного расследования, являются по преимуществу субъектами оценки информационного продукта, полученного следователем, как средства доказывания тех обстоятельств, которые составляют предмет судебного контроля. Что касается защитника обвиняемого, представителя обвиняемого, других лиц, заинтересованных в исходе дела, то они по признанию большинства комментаторов действующего законодательства и практики его применения, не обладают достаточными процессуальными правами, чтобы выступать полноценными субъектами доказывания. Хотя, разумеется, они также участвуют в расследовании уголовных дел о преступлениях террористического характера - главным образом через привлечение их следователем к участию в производстве следственных действий.Остановимся на организации уголовно-процессуальных отношений правоохранительных органов на стадии предварительного расследования, которая имеет определяющее влияние на осуществление уголовнопроцессуального доказывания по уголовным делам о преступлениях террористического характера. Как уже отмечалось нами ранее, российское досудебное уголовное производство до сих пор сохраняет черты следственной формы. Доминирует статус следственного органа, который занимается протоколированием для суда доказательств и достаточно четко выражен в уголовном процессе России в настоящее время.
Совокупность полномочий государственных органов осуществляющих уголовное судопроизводство, их сущностное содержание полномочий определяется существующей следственной формой. Участие прокурора в досудебном производстве оказывает существенное влияние на расстановку сил внутри самой обвинительно-следственной власти. Возникающее взаимодействие, а равно и правовые отношения между прокурором следователем и руководителем следственного органа представляются нам в виде треугольника, на вершине которого находится прокурор, а в его основании отношения между следователем и руководителем следственного органа.
В данном случае определенной «проводимостью» обладают отношения прокурора- руководителя следственного органа, а отношения прокурора и следователя напрямую несколько затруднительны. В вопросе взаимодействия и правоотношения между следователем и руководителем следственного органа прослеживается определенная императивность, определяющаяся тем, что руководитель следственного органа в значительной мере обладает правом осуществлять властные полномочия в отношении следователя.Процессуальное положение прокурора, прежде по отношению к органу предварительного следствия в стадии предварительного расследования, претерпевали многочисленные изменения в результате принятия ряда законов в 2007-2014 годах. Хотя в принципиальном плане на следственную сущность досудебного производства, а также сущность отношений государства и личности эти изменения влияния не оказали: формат предварительного расследования, определяющего следственную коммуникационно-познавательную модель участников доказывания, сохраняется в принципиально прежнем виде.
На современном этапе положение прокурора на предварительном следствии характеризуется некоторой противоречивостью: он является одновременно органом надзора за законностью и субъектом уголовного преследования. Прокурор, как и прокуратура в целом надзирают за процессуальной деятельностью органов следствия и органов дознания, осуществляемой ими в ходе производства по уголовному делу о преступлении террористического характера, требует неуклонного и точного исполнением законов следователем, руководителем следственного органа, органом дознания, уполномоченного осуществлять оперативно-розыскное обеспечение расследования дела. Вместе с тем прокурор, относясь к стороне обвинения, уже в ходе досудебного производства осуществляет функцию уголовного преследования (п. 45, 47, 55 ст. 5 УПК РФ) и призван организовать подготовку уголовного дела для рассмотрения в уголовном суде.
Так что теоретически, с точки зрения некоторых ученых, можно говорить о прокуратуре, как главном элементе обвинительной власти государства[263].
Представители нижегородской процессуальной школы постулируют на том, что прокуратура является номинальным носителем обвинительной власти, реализуемая стороной обвинения в процессе уголовного судопроизводства. Прокурор уполномачивается государством и законом на осуществление обвинительной функции путем производства уголовного преследования. Органы дознания, предварительного следствия и оперативно-розыскные органы являются уполномоченными обвинительной властью. Распространение обвинительной власти избирательно на сферу уголовного процесса обусловливается тем, что на законодательном уровне ей обеспечивается избирательная независимость ее от существующих ветвей власти[264] [265]. Нам импонирует мнение о том, что публичное уголовное преследование представляет собой деятельность, которая осуществляется прокурором и другими государственными органами уголовного преследования (участниками стороны обвинения), направленная на привлечение к уголовной ответственности подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления .Г оворя об обвинительной деятельности, мы можем сказать, что данный вид деятельности может быть, как процессуальный, так и организационный. Однако и процессуальные и организационные способности и возможности обвинителя должны быть при этом направлены на привлечение к уголовной ответственности лица, которое предположительно совершило преступление, сбор обвинительных доказательств в рамках досудебного производства по делу, обеспечение интересов обвинения в ходе судебного контроля на стадии предварительного расследования, а также на доказывание вины подсудимого в суде в любом виде судебной инстанции и на реализацию наказания в отношении лица осужденного на основании приговора суда.
Необходимо отметить тот факт, что на стадии предварительного расследования по уголовному делу основные из существующих полномочий прокурора ограничиваются властными полномочиями руководителя следственного органа. Можно сказать что, как в стадии возбуждения уголовного дела, так и в стадии предварительного расследования прокурор лишен руководящих процессуальных полномочий в отношении субъектов уголовного преследования.
Он не вправе давать органам следствия письменных указаний, которые обязательны для исполнения, он не может на правах обвинителя вмешаться в процесс следствия по делу, он не дает согласия на производство следственных и иных процессуальных действий, не имеет права принимать ряд решений, определяющих исход уголовного дела. Несмотря на все это, прокурор наделен полномочиями, позволяющими ему обеспечивать режим законности и настаивать на своем мнении. Прокурор, в конечном итоге, отвечает за определение объема обвинения и сам это делает (п. 1-2 ч. 1 ст. 221, ч. 2 ст. 226 УПК РФ), а также принятие решения о направлении дела в суд (ст. 221, 226 УПК РФ). Прокурору предоставлено право на утверждение обвинительного заключения, акта или постановления и направление уголовного дела в суд (п. 14 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Прокурору предоставлено право обоснования своей позиции, касающейся мер процессуального принуждения в судебном заседании, когда судом решается вопрос об их применении на основании инициативы следственных органов.После того как в российском уголовном судопроизводстве появился институт досудебного соглашения о сотрудничестве (глава 40.1 УПК РФ), позиции прокурора упрочнились, в частности его руководящая роль. Ввиду того, что прокурор наделен правами по распоряжению судьбой уголовного преследования, определению предмета и пределов обвинения, то естественно именно ему, как представителю обвинительной власти предоставлено право на заключение досудебного соглашения о сотрудничестве. Заключая данное соглашение, прокурор наделяется правом от имени государства предлагать возможность применения к обвиняемому нормы общей части УК РФ и статей особенной части УК РФ, которые предусматривают смягчение уголовной ответственности.
Прокурорский надзор отличим от судебного контроля тем, что он призван обеспечить эффективность уголовного преследования, выявления, раскрытия преступлений, изобличения лиц, совершивших их, получение органами предварительного расследования и органов, оказывающих им содействие силами и средствами ОРД, полезных обвинительных доказательств.
Исходя из этого, прокурор наделен правом требовать от органов предварительного следствия устранения допущенных нарушений федерального законодательства (п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Он наделен властными полномочиями по разрешению споров о подследственности, координации деятельности органов предварительного расследования и органов, осуществляющих ОРД, которые причастны к подготовке и выдвижению обвинения[266].По вопросам организации оперативно-розыскного сопровождения предварительного следствия взаимодействие органов следствия и прокурора, который уполномочен надзирать за оперативно-розыскной деятельностью и контролировать выполнение поручений следователя, является критически важным. Несмотря на наличие в полномочиях прокурора элементов координирующего и руководящего органа, в целом мы констатируем их недостаточность, что в полной мере проявляется и в практике противодействия преступлениям террористического характера.
Мы разделяем позицию, согласно которой, прокуратура должна выступать «фильтром», который отделяет криминальную полицию от суда . Основное назначение прокуратуры состоит в том, чтобы придать собранному органом предварительного расследования доказательственному фактическому материалу юридическую форму «обвинительных доказательств», подтверждающих обвинение .
Итак, прокуратура должна рассматриваться, как руководящий орган уголовного преследования на стадии предварительного расследования и должна быть уполномочена распоряжаться правом как на обвинение (в том числе в форме отказа от уголовного преследования), так и правом на досудебное уголовное преследование. Г осударственные органы, уполномоченные на осуществление уголовного преследования в правовой форме, должны считаться исполнителями обвинительной власти, возглавляемой прокурором. Прокурор как глава обвинительной власти должен считаться субъектом уголовной политики по противодействию преступности. Приоритетом уголовной политики должно быть подавление преступлений террористического характера. Отсюда вытекает, что прокуратура все силы и средства обвинительной власти должна концентрировать на этом - приоритетном направлении уголовной политики, направляя и координируя соответствующим образом деятельность иных агентов обвинительной власти по выявлению, расследованию и раскрытию преступлений террористического характера. Заметим, [267] [268] что подобная реализации обвинительной власти принята в большинстве развитых уголовно-процессуальных порядках. Именно эта модель должна стать образцом для реформы нашего досудебного производства по уголовным делам. Вариант подобной реформы недавно предложен представителями нижегородской школы процессуалистов , где как раз реализована вышеописанная схема отношений субъектов уголовного преследования и судебной власти в связи с выявлением, расследованием и раскрытием преступлений. На наш взгляд, именно данная модель позволила бы повысить эффективность противодействия терроризму. Официальная правовая доктрина склонна идеализировать следователя, как некоего беспристрастного, объективного субъекта доказывания, который путем производства следственных и иных процессуальных действий проводит всестороннее и полное исследование фактических обстоятельств дела (в том числе, в пользу обвиняемого, иного участника дела) и устанавливает объективную истину по делу . Принадлежность следователя к относительно самостоятельной следственной власти правительства[269] [270] [271] призвана обеспечивать проведение независимого, оперативного, объективного и полного следствия по уголовному делу. Из принципиальных положений, заложенных в УПК РФ, вытекает, что следователь — это должностное лицо органа предварительного следствия, правомочное проводить по уголовному делу предварительное расследование в форме предварительного следствия, а также в форме дознания. Вместе с тем, следователь - это субъект уголовного преследования (п. 45, 47, 55 ст. 5 УПК РФ), поскольку своими следственными действиями изобличает обвиняемого, получает против него доказательства. Из- за того, что в ходе досудебного производства доказывание по существу остается односторонней деятельностью публичных государственных органов, следователь не вправе ограничиться собиранием одних только обвинительных доказательств. Он субъект доказывания, для которого доказывание всех обстоятельств дела, входящих в предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ) является обязанностью. По ходатайствам стороны защиты он обязан совершать следственные действия для получения оправдательных доказательств. И даже, если таковые ходатайства отсутствуют, на следователе лежит обязанность по сбору доказательств, которые оправдываю обвиняемого или смягчают его вину. На следователя возложена обязанность опровергнуть предположение защиты о том, что существуют те или иные обстоятельства, которые исключают ответственность, оправдывают обвиняемого или смягчают его вину. Деятельность следователя по расследованию уголовного дела подконтрольна руководителю следственного органа, суду и поднадзорна прокурору. Требования прокурора к следователю об устранении нарушений федерального законодательства (п. 3 ч. 1 ст. 37 УПК РФ) не являются обязательными для следователя и не приостанавливают решений следователя, если следователь считает их неправомерными. Руководитель следственного органа - это должностное лицо, возглавляющее соответствующее следственное подразделение, а также его заместитель (п. 381 ст. 5 УПК РФ). Полномочиями руководителя следственного органа, перечисленными в ст. 39 УПК РФ, обладают только должностные лица, перечисленные в ч. 5 ст. 39 УПК РФ. В полномочиях руководителя следственного органа в полной мере воплощена самостоятельность следственной власти правительства. Наиболее ярко это проявляется в законодательстве, регламентирующем деятельность Следственного комитета РФ . Основные задачи, которые стоят перед следователями СК РФ, осуществляющими расследование по делам террористического характера, обозначены в ст. 4 ФЗ № 403 «О Следственном комитете РФ». Руководитель следственного органа выполняет по отношению к следователю руководящие полномочия. Он наделен широкими процессуальными [272] полномочиями для контроля и руководства предварительным следствием, а также разрешения спорных вопросов, возникающих между прокурором и следователем. Руководитель следственного органа призван упреждающими средствами ведомственного контроля обеспечить вынесение следователем законных и обоснованных процессуальных решений, своевременное и правильное рассмотрение требований прокурора в соответствие с надзорными полномочиями и оперативное принятие необходимых мер реагирования[273]. Руководитель следственного органа, обладает административными полномочиями как начальник следственного подразделения, а с другой - имеет процессуальный статус следователя, как и любой его подчиненный. При выполнении обязанностей следователя статус руководителя следственного органа он теряет, поскольку правами соответствующего руководителя по отношении к нему обладает руководитель вышестоящего следственного органа. Он вправе осуществлять доследственную проверку сообщения о преступлении, возбуждать уголовное дело, непосредственно проводить расследование по уголовному делу, принятому к своему производству, давать согласие на возбуждение перед судом ходатайства о применении к обвиняемому принудительных процессуальных мер, предусмотренных законом. К примеру, руководитель следственного органа - заместитель начальника следственного отделения Регионального управления ФСБ России по Тюменской области подполковник юстиции С., рассмотрев сообщение о преступлении - рапорт об обнаружении признаков преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, в действиях гражданина Российской Федерации С.Р.., рег. № 3 от 24.01.2014 года, поступивший от старшего оперуполномоченного РУФСБ России по Тюменской области ст. лейтенанта М. и материал проверки, установил, что гражданин Российской Федерации С.Р.Е., постоянно проживая в г. Ноябрьске Тюменской области и являясь сторонником радикальных религиозных взглядов, 28 июня 2013 года вылетел в Турцию по маршруту «Сургут (Российская Федерация) - Анталья (Турция)», откуда 04 июля 2013 года, пешком перейдя границу в районе города Хаттай, прибыл на территорию Сирийской Арабской Республики (далее САР), где, не являясь гражданином указанного государства, в целях получения материального вознаграждения, в качестве наемника присоединился к действующим в Сирийской Арабской Республике на стороне международных террористических организаций и оппозиционных сил вооруженному формированию «Джейш-аль- Мухаджирин валь-Ансар» («Джамаат местных и приезжих»), для участия в военных действиях против сирийских правительственных вооруженных сил. 05 июля 2013 года С.Р.Е. дал присягу амиру сирийских оппозиционных сил «Умару Шишани», являвшемуся одним из руководителей вооруженного формирования «Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар», после чего до 27 июля 2013 года находился в расположении базы «Муазкар» (тренировочном лагере), расположенной в 20 км от границы с Турцией в окрестностях г. Идлиб (САР), где совместно с другими неустановленными лицами прошел обучение по огневой и тактической подготовке, а также несению караульной службы с оружием и приобрел навыки владения огнестрельным оружием в целях последующего участия в вооруженном конфликте, продолжающемся в Сирийской Арабской Республике. В период с 28 июля 2013 года по декабрь 2013 года С.Р.Е., по завершению боевой подготовки, находясь на территории Сирийской Арабской Республики и проживая в пригороде г. Алеппо, в составе вооруженного формирования «Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар» принимал участие совместно с иными неустановленными лицами в военных действиях в районе г. Алеппо против сирийских правительственных вооруженных сил. Руководители так называемого «Джамаата местных и приезжих» выдали С.Р.Е. в целях участия в военных действиях экипировку (жилетразгрузку), автомат АКМ-47 калибра 7,62 мм, боеприпасы и три магазина к автомату АКМ-47. За участие в вооруженном конфликте Сайфутдинов Р.Е. регулярно получал денежное вознаграждение в долларах США и обеспечивался бесплатным питанием. Всего за период пребывания на территории Сирийской Арабской Республики и участия в вооруженном конфликте, а также военных действиях на стороне международных террористических организаций против сирийских вооруженных сил С.Р.Е. выплачено 1500 долларов США. Принимая во внимание, что в действиях С.Р.Е. усматриваются признаки преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, необходимо возбудить уголовное дело по данной статье УК РФ . Еще одним примером, реализации руководителем следственного органа данного полномочия является дача согласия на возбуждение следователем ходатайства перед прокурором о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве (ч. 3 ст. 3171 УПК РФ). В указанных случаях согласие руководителя следственного органа является обязательным условием для получения постановления, составленного следователем, юридической силы. Отказ в даче такого согласия означает невозможность продвижения ходатайства следователя к юрисдикционному органу, уполномоченному это ходатайство разрешить, т.е. к прокурору или судье. По уголовным делам террористического характера, как показывает практика, весьма важное значение имеет полномочие, имеющееся у руководителя следственного органа, на изъятие у следователя материалов проверки с обязательным указанием мотивов и оснований своего решения и передчи другому следователю (п. 1 ч. 1 ст. 39 УПК РФ), а также полномочия на принятие решения по материалам доследственной проверки, в том числе решения о направлении материалов этой проверки прокурору для передачи их по подследственности, в случаях, предусмотренных п. 12 ч. 2 ст. 37, 151 УПК РФ. Руководитель следственного органа вправе разрешать споры о территориальной подследственности в пределах своих полномочий (ч. 5 ст. 152 УПК РФ). Однако при передаче уголовного дела прокурором от одного органа предварительного расследования другому в соответствии со ст. 151 УПК РФ [274] руководитель обязан выполнить решение прокурора и его указания. Правоотношения следователя и суда можно рассмотреть в двух вариантах. В том случае, когда следователь обращается в суд с ходатайством о даче последним согласия на реализацию процессуальных действий, которые сопряжены с ограничением конституционных прав участников уголовного судопроизводства либо когда решения, действия или бездействия следователя обжалуются участниками уголовного судопроизводства, чьи права, по их мнению, были ущемлены либо нарушены, он предстает перед судом как представитель стороны обвинения, то есть должностным лицом органа предварительного расследования. Институт судебного контроля оказывается весьма позитивное влияние на досудебное производство по делу, которое выражается в наличествовании элементов состязательности, а именно следователь, являясь представителем стороны обвинения, вступает в правовые отношения с судом. Следователь, осуществляя состязательную деятельность, предстает перед судом как сторона в деле о преступлении террористического характера, в случае рассмотрения им вопросов, связанных с ограничением прав и свобод фигуранта по делу. Следователь, как представитель обвинительно-следственной власти обращается к суду с правопритязанием, облеченным в форму постановления о возбуждении ходатайства, а суд в свою очередь, принимает к рассмотрению это требование, разрешает спор в состязательном порядке и принимает законное, обоснованное и справедливое решение. Правовые отношения следователя и суда, а точнее их сущностную составляющую в процессе осуществления судебного контроля можно представить в виде их прав и обязанностей, выраженных полномочиями данных органов государства, которые предусмотрены УПК РФ. Существующее многообразие форм судебного контроля в значительной мере определяет систему различных вариаций правовых отношений следователя и суда (исходя из внутренней составляющей судебной юрисдикции). К примеру, при осуществлении превентивного судебного контроля следователь выступает в роли публично-правового истца, который во имя публичного интереса заставляет функционировать судебный механизм в соответствии с требованиями закона. А деятельность суда, в свою очередь, выражается в даче согласия органам предварительного расследование на применение мер уголовно-процессуального принуждения, которые ограничивают конституционные права и свободы гражданина. Участвуя в судебном заседании, следователь должен обосновать и доказать доводы, изложенные им в ходатайстве. Являясь субъектом доказывания, следователь правомочен в предоставлении доказательств и участии в их исследовании этим определяется содержание качественно иного вида уголовно-процессуальных отношений между следователем и судьей. За следователем остается право отказаться от своих изначальных правовых требований, изложенных в ходатайстве, естественно мотивируя свою изменившуюся позицию обоснованными и разумными аргументами. Спорным является обжалование следователем, руководителем следственного органа отказа судьи в удовлетворении принесенного им ходатайства и участие в качестве стороны в апелляционной процедуре . При рассмотрении судом жалобы участника уголовного судопроизводства на действия (бездействия) следователя в порядке ст. 125 УПК РФ инициатором приведения в действие данного судебного механизма выступает уже не следователь, а заинтересованное лицо, но следователь вовлекается в уголовно-процессуальные отношения с судебной властью. Форма контроля, предусмотренная ст. 19, 125 УПК РФ, является наиболее ярким воплощением правозащитного назначения института судебного контроля. В то же время этот правовой механизм не может быть использован, так же как и в стадии возбуждения уголовного дела, для разрешения конфликтных ситуаций, возникающих между органом следствия и прокуратурой. Существующие правоотношения между следователем и судьей пересекаются и накладываются на существующие подобные правоотношения с прокурором. Это объективная необходимость, продиктованная тем, что про- [275] курор принимает деятельное участие в судебном заседании, в рамках которого должен быть разрешен вопрос о применении мер процессуального принуждения по ходатайству органов следствия. Так, п. 1.6 приказа Генерального прокурора РФ от 27 ноября 2007 г. № 189 «Об организации прокурорского надзора за соблюдением конституционных прав граждан в уголовном судопроизводстве» четко ориентирует прокуроров на участие в судебных заседаниях при рассмотрении судом ходатайств следственных органов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, продлении сроков содержания под стражей и т.д. В п. 1.6 Приказа Генеральной прокуратуры РФ от 02.06.2011 г. № 162 предусматривается обязанность прокурора участвовать в судебном заседании при рассмотрении судом ходатайств следователя об избрании в отношении подозреваемого, обвиняемого меры пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога, а также о продлении срока содержания под стражей и других ходатайств о даче согласия на производство следственных действий, которые допускаются на основании судебного решения. Отметим, что сказанное нами ранее о руководящей роли прокурора по отношению к иным органам уголовного преследования применительно к стадии возбуждения уголовного дела справедливо и по отношению к стадии предварительного расследования. Прокурор, являясь главой уголовного преследования, определяет его судьбу, за ним остается право окончательного определения предмета и пределов обвинения. Поэтому можно только приветствовать о возвращении Федеральным законом № 404-ФЗ прокурору полномочий на отмену постановления следователя о прекращении и приостановлении уголовного дела, истребование и проверку обоснованности и законности решений следователя или руководителя следственного органа о приостановлении или прекращении уголовного дела( п. 5.1 ч.2 ст. 37 УП РФ) и принятия по ним решений. [276] Совершенно другим типом правоотношений между судьей и следователем можно рассмотреть случай, в котором следователь предстает в суде в качестве свидетеля. Он может дать суду показания относительно ряда фактов, которые нашли свое отражение в материалах уголовного дела о преступлениях террористического характера и которые, к примеру ставятся под сомнение стороной защиты. По общему правилу недопустимо передавать показания свидетеля, потерпевшего через показания следователя, проводившего их допрос. По аналогии нельзя допрашивать следователя о содержании сообщений обвиняемого, которые были им даны до суда, при условии невыполнения требований п. 3 ч. 4 ст. 47 УПК РФ. Обвиняемого невозможно изобличить его показаниями, которые были переданы суду через показания лиц, проводившими в отношении него следственные действия или оперативно-розыскные мероприятия. Показаниями следователя, проводившего расследование уголовного дела о терроризме или оперативного сотрудника, который проводит ОРМ в рамках уголовного дела, не могут быть восполнены протоколы допросов обвиняемого или других документов, составлявшихся с его слов в рамках предварительного расследования. Следователь не может дать показания о том, что ему было сообщено обвиняемым, не в рамках официального допроса. Этот положение находит яркое отражение в материалах судебной практики . Данный запрет на использование показаний следователя и оперативных сотрудников, осуществлявших предварительное производство по делу о терроризме в качестве средства восстановления, интерпретирования показаний обвиняемого должен непременно соблюдаться . Как уже отмечалось, современный этап реформирования системы правоохранительных органов и их отношений и актуализировал весьма спорный и сложный вопрос о взаимодействии субъектов досудебного доказывания в стадии предварительного расследования уголовных дел террористического [277] [278] характера. Решению этих вопросов, на наш взгляд, применительно к специфике анализируемых нами уголовных дел способствовал подход, согласно которому возможны некоторые отступления от общих стандартов доказывания, в условиях проведения контртеррористической операции. Контртеррористическая операция включает в себя следующие проявлений активности по получению и документированию значимой в доказательственном плане информации: (1) выявление следов преступлений террористического характера и других связанных с ними преступлений; (2) обеспечение своевременного и обоснованного возбуждения уголовного дела по фактам о террористическом акте, обезвреживание, пресечение террористической деятельности, другой преступной деятельности; (3) создание предпосылок для раскрытия, расследования преступления (преступлений) террористического характера; (4) изобличение террористов в совершенных ими преступлениях; (5) получение доказательств, обеспечивающих формулирование и выдвижение обвинения против лиц, совершивших теракт; (6) принятие мер по возмещению вреда от преступления террористического характера и конфискации имущества по приговору суда; (7) пресечение или нейтрализация противодействия криминальной среды по установлению объективной истины по уголовному делу, в том числе, принятие мер по обеспечению безопасности для участников процесса; (8) недопущение рецидива криминального проявления террористического характера. В соответствии с п. 17 ч. 1 ст. 12 ФЗ «О полиции» сотрудники полиции обязаны участвовать в мероприятиях по противодействию терроризму и в обеспечении правового режима контртеррористической операции, а также в обеспечении защиты потенциальных объектов террористических посяга- [279] тельств и мест массового пребывания граждан, в проведении экспертной оценки состояния антитеррористической защищенности и безопасности объектов. Мы считаем, что получение, обмен информацией составляет основу всех видов деятельности, осуществляемых в ходе контртеррористического операции. И в широком смысле информационная составляющая контртеррористической операции относится к формированию доказательственной базы, трансформации первоначальных данных о преступлении террористического характера в уголовно-процессуальные доказательства по уголовному делу. На наш взгляд, в силу своей специфичности, как в плане решаемых задач, используемых средств, а также скоротечности, контртеррористическая операция может включать в себя только досудебное производство, в том числе стадию возбуждения уголовного дела, а также производство неотложных следственных действий в рамках предварительного расследования. Поэтому оперативно-розыскной правовой формат, равно как и оперативно-боевой, являются наиболее распространенными способам получения доказательственной информации при проведении контртеррористической операции. При проведении контртеррористической операции вводится особый правовой режим деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления, который допускает ограничения прав и свобод граждан, организаций, их должностных и т.д. Отметим, кстати, что правовой режим контртеррористической операции вносит некоторые особенности в проведении некоторых ОРМ. Так, согласно ч. 1 ст. 11 ФЗ «О противодействии терроризму» в целях пресечения и раскрытия террористического акта, минимизации его последствий и защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства по решению должностного лица о проведении контртеррористической операции, в пределах территории ее проведения может вводиться правовой режим контртеррористической операции на период ее проведения. При этом может быть предусмотрено: ведение контроля телефонных переговоров и иной информации, передаваемой по каналам телекоммуникационных систем, а также осуществление поиска на каналах электрической связи и в почтовых отправлениях в целях выявления информации об обстоятельствах совершения террористического акта, о лицах, его подготовивших и совершивших, и в целях предупреждения совершения других террористических актов (п. 4 ст. 11); беспрепятственное проникновение лиц, проводящих контртеррористическую операцию, в жилые и иные принадлежащие физическим лицам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности для осуществления мероприятий по борьбе с терроризмом (п. 11 ст. 11). В зоне контртеррористической операции по решению руководителя контртеррористической операции могут проводиться указанные ОРМ без судебного решения, с получением судебной санкции в последующем. Значит, правовой режим контртеррористической операции упрощает порядок проведения некоторых ОРМ, в обычных условиях требующих судебного контроля (прослушивание телефонных и иных переговоров, снятие информации с технических каналов связи, гласное и негласное обследование помещений, транспортных средств и пр.). Это обстоятельство, на наш взгляд, не должно негативно отражаться на их доказательственном значении в ходе дальнейшего расследования и рассмотрения в суде уголовного дела о террористическом акте. Полагаем, следует внести большую ясность по этому вопросу в законодательстве и внести в него соответствующие нормы, суть которых в том, чтобы разрешить получение доказательственной информации путем проведения любых законных действий участниками контртеррористической операции. Субъекты контртеррористической операции правомочны задерживать и доставлять в органы внутренних дел Российской Федерации лиц, совершивших или совершающих правонарушения либо иные действия, направленные на воспрепятствование законным требованиям лиц, проводящих контртеррористическую операцию, а также действия, связанные с несанкционированным проникновением или попыткой проникновения в зону проведения контртеррористической операции. Сотрудники подразделений специального назначения МВД России в условиях проведения контртеррористической операции имеют право беспрепятственно проникать в жилые и иные принадлежащие гражданам помещения и на принадлежащие им земельные участки, на территории и в помещения организаций независимо от форм собственности, в транспортные средства при пресечении террористической акции, при преследовании лиц, подозреваемых в совершении террористической акции, если промедление может создать реальную угрозу жизни и здоровью людей. Также они производят при проходе в зону проведения контртеррористического операции и выходе из нее личный досмотр граждан, досмотр находящихся при них вещей, досмотр транспортных средств и провозимых на них вещей. Необходимо отметить, что досмотр по названному основанию начинает применяться только с момента определения руководителем оперативного штаба по управлению контртеррористического операции границы зоны ее проведения и прекращается с момента ее окончания. Сохранение следов преступления, собирание и фиксация источников потенциальных доказательств надо включить в число приоритетов спецподразделений правоохранительных органов, равно как и иных участников контртеррористической операции. Участники контртеррористической операции, проводя оперативно-розыскные и оперативно-боевые мероприятия, на наш взгляд, получают информацию, которая может быть допущена в качестве доказательств. В основании успешно проведенной контртеррористической операции лежит надлежащим образом собранная информация по поводу процессов, явлений и факторов, которые относятся к терроризму. Познавательные действия, совершаемые субъектом, которые сопряжены с анализом и оценкой полученной им информации называют информационно-аналитической работой. Ее предназначение состоит в обеспечении знания реального состояния террористических процессов и явлений, объективной оценки, принимаемых в ходе оперативной деятельности мер, своевременности обнаружения возникающих проблем и нахождения действенных путей и средств их разрешения. Для того, чтобы информация приобрела доказательственное значение, сотрудник подразделения специального назначения МВД России в условиях проведения контртеррористической операции должен сразу предпринять меры для обеспечения ее верификации в суде. Это ключевое условие допустимости данных, полученных в ходе оперативно-боевых мероприятий, в качестве обвинительных доказательств Специально отметим то, что информация о терроризме, террористической деятельности весьма специфична, она очень редко может быть представлена в «чистом» виде, обычно она переплетается с другими видами информации . К примеру, информация о терроризме может быть связана с убийством, незаконным лишением свободы или похищением человека. Информация, которая содержит в себе сведения об организации экстремистского сообщества, незаконного вооруженного формирования, сведения о торговле оружием, наркотиками также может в себе содержать сведения о возможном осуществлении террористической деятельности. Мы считаем, что на основе результатов оперативно-боевой и оперативно-розыскной деятельности могут быть сформированы такие доказательства по уголовному делу, которые в последующем позволят решать вопросы о привлечении к уголовной ответственности обвиняемых в совершении преступлений террористического характера, минимизации последствий (возмещения вреда) от акта терроризма, предупреждении террористического, экстремистской иной противоправной активности. Следует отметить, что проблема обеспечения взаимодействия органов и должностных лиц, определенных в законодательных актах в качестве субъектов антитеррористического деятельности, не нашла в них должного отражения. В частности, упомянутый нами Закон «О борьбе с терроризмом» до- [280] статочно расплывчато определяет задачи и функции этих субъектов. В главе III «Проведение антитеррористической операции» какое-либо упоминание об их взаимодействии отсутствует как таковое. Между тем зачастую именно неспособность обеспечить эффективное взаимодействие привлекаемых к тем или иным специальным операциям сил и средств является одной из причин недостатков в доказательственной базе по уголовным делам о преступлениях террористического характера. Практика показывает, что давно назрела необходимость внесения в законодательство федерального уровня положений определяющих основные принципы и регламентирующих формы такого взаимодействия, а также функции каждого субъекта. Прежде всего, необходимо обозначить в качестве головного ведомство, которое смогло бы возглавить работу по реализации взаимодействия в рамках антитеррористического деятельности и тем самым обеспечить её эффективную координацию. Федеральный Закон «О противодействии терроризму» расширяет перечень субъектов антитеррористического деятельности, данный закон закрепляет в качестве головного Федеральную службу безопасности Российской Федерации. Эта новация вступает в некоторое противоречие с современной практикой, когда, в частности, на государственном уровне объявлено о передаче полномочий по руководству проводимой на территории Чеченской Республики контртеррористической операцией под юрисдикцию Министерства внутренних дел Российской Федерации. Несомненно, что признание ФСБ России в качестве головного субъекта антитеррористической деятельности, исключает подобные действия в принципе и со всей очевидностью ведёт к закреплению за МВД России функций по обеспечению общественного порядка и общественной безопасности, а также предупреждению и раскрытию преступлений (включая преступления террористического характера) на территориях, освобождённых от крупных незаконных вооружённых формирований, подавление которых должно стать при проведении контртеррористических операций основной функцией подразделений Министерства обороны. Следует также расширить определение понятия «антитеррористическая операция», структурировав подобные мероприятия исходя из их масштабов, поскольку они определяют виды и численность привлекаемых для подавления террористического деятельности сил и средств, а, следовательно, степень и масштабы их взаимодействия. Необходимо чётко и более детально, чем в действующем законодательстве определить функции каждой из силовых структур, задействованных при проведении контртеррористических операций в мероприятиях, связанных с обнаружением с фиксацией следов преступлений, получению информации, изобличающей лиц в причастности к совершению преступлений такого рода. Межведомственное взаимодействие зачастую замыкается в рамках оперативно-технических, оперативно-боевых, оперативно-розыскных мероприятий и в меньшей степени - следственных действий, осуществляемых в ходе расследования отдельных дел. Слабо осуществляется контроль за исполнением требований приказов и инструкций, ориентирующих на совместную работу. В ряде регионов взаимодействие носит эпизодический характер или отсутствует как таковое. Между тем комплексное и согласованное использование привлекаемых к антитеррористического деятельности сил и средств является непременным условием её успеха. Перспективы модернизации отношений прокурора и следственного органа в досудебном уголовном производстве нами уже в общих чертах определялись, они уместны и по отношению стадии предварительного расследования. Мы поддерживаем позицию, согласно которой надлежит переформатировать систему отношений субъектов уголовного преследования и их содержание в виде деятельности по уголовному расследованию . Радикальным выходом из существующей ситуации было бы слияние процессуальной и оперативно-розыскной деятельности в единое целое и соответственно объединение этих органов для выполнения общих целей их деятельности. Однако, как правильно указывают критики, такая реформа порядка досудебного [281] производства в полной мере в современных условиях невозможна . Очевидно, более продуктивным и менее разрушительным для уголовной политики было бы принятие переходных последовательных мер по изменению порядка досудебного производства по уголовным и делам создание такой конфигурации отношений субъектов этого производства, который соответствует теоретической модели «обвинительной власти». Судебно-следственная практика по уголовным делам о преступлениях террористического характера подсказывает именно такой путь. Говоря о субъектах уголовно-процессуального доказывания в стадии предварительного расследования нельзя оставить без внимания такого участника уголовного процесса и уголовного преследования как потерпевший. Являясь участником уголовного процесса со стороны обвинения, выполняя функцию обвинения, он имеет широкий круг прав по участию в доказывании . Между потерпевшим и иными участниками уголовного судопроизводства, а в первую очередь публичными органами уголовного преследования, возникают уголовно-процессуальные отношения в связи с установлением фактических обстоятельств, имеющих значимость, как для потерпевшего, так и государственных органов, реализующих уголовное преследование по делам о преступлениях террористического характера. В этой связи надо признать проблемный характер этих отношений. Потерпевший, по мнению многих ученых и практиков, фактически отстранен от реализации неразрывно связанной с его интересами функции уголовного преследования; не имеет эффективных средств доказывания законности и обоснованности своих притязаний; практически лишен действенных средств воздействия на публичные процессуальные органы, подчас игнорирующих его интересы. Как показывает изучение уголовных дел «участие» потерпевшего в уголовном процессе по делам о преступлениях террористического характера сводится к даче показаний, участию в следственных действиях по [282] [283] решению следователя. Любая незапланированная органом следствия процессуальная активность потерпевшего, направленная к отстаиванию своего интереса, использованию предоставленных прав в своих интересах, крайне негативно воспринимается должностными лицами и органами, ведущими процесс , ибо потерпевший воспринимается ими, как объект исследования, а не как равный субъект правовых отношений. То, что по делам о преступлениях террористического характера эта проблема более, чем актуальна свидетельствует адвокат, представлявший интересы потерпевших по уголовному делу о теракте на Дубровке. По его мнению, существующее на настоящий момент правовое положение потерпевшего обуславливается нарушением положений Конституции РФ, Всеобщей декларации прав человека, Между- 288 народного пакта о гражданских и политических правах . Мнение о том, что законодатель, не создал надлежащего правового механизма регулирования участия потерпевшего в уголовном преследовании и доказывании практически полстолетия констатируются представителями отечественной уголовно-процессуальной науки . Ученые называют потерпевшего самым слабым по степени защищенности субъектом уголовного процесса[284] [285] [286] [287]. Как отмечал в ряде своих публичных выступлений Председатель Конституционного Суда РФ В. Зорькин, по многим позициям в уголовно-процессуальном законодательстве потерпевшие остались беззащитными перед хулиганами, бандитами и даже террористами[288] [289] [290] [291] [292]. В принципиальном плане положение потерпевшего не изменилось и в связи с принятием Федерального закона от 28.12.2013 № 432-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях совершенствования прав потерпевших в уголовном судопроизводстве» , о чем пишется в уголовно-процессуальной науке . В основу этого закона была положена морально устаревшая правовая модель, которая не позволяет считать потерпевшего субъектом, самостоятельно реализующим свое право на уголовное преследование и защиту своих прав, нарушенных 294 преступлением . Очевидно, что качественные перемены в правовом регулировании участия потерпевшего в уголовном процессе возможны только при концептуальном пересмотре правового регулирования участия потерпевшего в досудебном уголовном производстве. Такого рода подход сформулированы в доктринально-теоретических разработках некоторых ученых . В данной доктринальной модели зафиксированы две правовых ситуации возможных в связи с причинением преступлением вреда физическому или юридическому лицу. В одном случае потерпевший, которому преступлением причинен моральный ущерб, физический или имущественный вред и которое официально заявило требование о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого и наделении себя правами частного обвинителя. В этом случае потерпевший, его представитель становятся полноправными субъектами доказывания, в том числе наделяются правами по самостоятельному получению фактических материалов в свою пользу. Как предлагают авторы Доктринальной модели, потерпевший, наряду с обвиняемым, имеет право на справедливое уголовное судопроизводство - на основании состязательности и равноправия и в соответствии со стандартами, разработанными Европейским судом по правам человека. При этом он вправе проводить гласные следственные действия по собиранию доказательств, в том числе, используя правовой механизм получения доказательств через следственного судью[293] [294]. Во втором случае, пострадавший от преступления отказывается осуществлять уголовное преследование, полностью положившись на государство, которое обязано защитить его интересы. В подобном случае (пассивного участия потерпевшего) он считается свидетелем обвинения и правами стороны в деле не наделяется, в доказывании не участвует. Пострадавшему гарантируется возмещение государством имущественного и физического вреда от преступления (из специального фонда) в размере, который не покрывается страховым возмещением. Существует ряд международно-правовых актов, которые предусматривают обязанность государства осуществлять компенсацию жертвам преступлений . В них предусматривается обязанность государства возмещать вред жертвам преступлений террористического характера. По нашему законодательству потерпевшие от актов терроризма вправе получить государственную компенсацию в соответствии с Постановлением Правительства РФ от 298 15.02.2014 № 110 . Однако, эти выплаты осуществляются вне уголовного дела и не регулируются УПК РФ. В связи с этим мы предлагаем, включить в УПК РФ для некоторых категорий уголовных дел, в том числе по уголовным делам о преступлениях террористического характера, норму, предусматривающую подобную компенсацию для тех случаев, когда потерпевший отказывается участвовать в деле в качестве частного обвинителя и заявлять гражданский иск. Сделаем выводы по параграфу. Участие прокурора в досудебном производстве оказывает существенное влияние на расстановку сил внутри самой обвинительно-следственной власти. Прокурор должен быть признан главным субъектом уголовного преследования, с наделением соответствующими процессуальными полномочиями осуществлять его самостоятельно и управлять процессом формирования обвинительных доказательств. Прокуратура должна рассматриваться, как руководящий орган уголовного преследования на стадии предварительного расследования и должна быть уполномочена распоряжаться правом как на обвинение (в том числе в форме отказа от уголовного преследования), так и правом на досудебное уголовное преследование. Прокурор как глава обвинительной власти должен считаться субъектом уголовной политики по противодействию преступлениям террористического характера и распоряжаться силами и средствами правоохранительной системы для оптимального решения задач этой политики. Предлагается предоставить прокурору право прекратить полностью или частично уголовное преследование лиц, подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений любой тяжести, в виду оказания существенного содействия правоохранительным органам по соглашению, заключенному между ним и прокурором, в раскрытии тяжких или особо тяжких преступлений террористического ха- 298 Постановление Правительства РФ от 15.02.2014 № 110 (ред. от 12.03.2015) «О выделении бюджетных ассигнований из резервного фонда Правительства Российской Федерации по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и последствий стихийных бедствий» (вместе с «Правилами выделения бюджетных ассигнований из резервного фонда Правительства Российской Федерации по предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций и последствий стихийных бедствий») // СЗ РФ. -2014. - № 8. - Ст. 809. рактера, предотвращении такого рода преступлений или в розыске и изъятии всего или большей части особо ценного имущества, принадлежащего террористической организации или ее членам. Для решения проблемы в правовом регулировании статуса потерпевшего и возмещения вреда, причиненного терактом, предлагается в законе предусмотреть две ситуации в связи с причинением преступлением террористического характера вреда физическому или юридическому лицу. В одном случае пострадавший, которому преступлением причинен моральный ущерб, физический или имущественный вред и которое официально заявляет требование о привлечении к уголовной ответственности обвиняемого и о получении прав частного обвинителя. В этом случае потерпевший, его представитель становятся полноправными субъектами доказывания, в том числе наделяются правами по самостоятельному получению фактических материалов в свою пользу. Во втором случае, пострадавший от преступления отказывается осуществлять уголовное преследование, полностью положившись на государство, которое обязано защитить его интересы. В подобном случае (пассивного присутствия в процессе) он считается только свидетелем обвинения и правами стороны в деле не наделяется, в доказывании (в том числе гражданского иска) не участвует. Пострадавшему гарантируется возмещение государством имущественного и физического вреда от преступления (из специального фонда). В связи с этим предлагаем, включить в УПК РФ для уголовных дел о преступлениях террористического характера, норму, предусматривающую подобную компенсацию. Прокурор обязан предъявить гражданский иск о конфискации всего арестованного в ходе предварительного следствия имущества в случае осуждения подсудимого в совершении тяжких, особо тяжких преступлений террористического характера. Ответчик обязан сам доказать законность происхождения арестованного у него имущества и непричастность к незаконному обогащению, финансированию терроризма.