ДЕВТЕРОНОМИЧЕСКАЯ РЕДАКЦИЯ МОИСЕЕВА УГОЛОВНОГО ПРАВА КНИГИ ВТОРОЗАКОНИЕ КАК ИТОГ РАЗВИТИЯ УЧЕНИЯ ПЯТИКНИЖИЯ О ПРЕСТУПЛЕНИИ И НАКАЗАНИИ
Второзаконие - пятая книга Ветхого Завета, завершающая Моисеево Пятикнижие, название которой указывает на ее именно юридическое значение для Древнего Израиля. Однако ее правовому содержанию разными исследователями даются отличные друг от друга оценки.
Так прот. Владимир Иванов считает, что Второзаконие является «сводом и комментарием ранее данного законодательства», содержит «повторение узаконений и событий, изложенных в книгах Исход, Левит и Чисел»: а) нравственных; б) богослужебных; в) судебных1. А. А. Тер-Акопов также полагал, что «Второзаконие - повторение (напоминание накануне вступления в Землю Обетованную) основных законов и наставлений»[888] [889], и исходил из убеждения, что «это в значительной мере законодательство охранительного плана, устанавливающее запреты и ответственность за их нарушение. В этом смысле оно роднится с уголовным законодательством, а значит, должно исследоваться в уголовноправовом аспекте»[890]. Неслучайно из 613 заповедей, к которым традиционно в иудаизме сводят Моисеево законодательство, подавляющее большинство - 365 являются запретами, и лишь 248 - предписаниями[891]. Схожих взглядов на правовое значение последней книги Торы придерживается В. Г. Графский, полагающий, что она «воспроизводит в более пространном изложении законы, данные на Синае»[892].Между тем, И. Р. Тантлевский рассматривает Второзаконие как новую версию древнееврейского права («Девтерономический кодекс») и выделяет в нем законы: а) богослужебные; б) гражданские; в) уголовные[893]. Дж. Дрейн полагает, что «Второй закон» является «дополнением и истолкованием» права Израиля, и выделяет среди массива его уголовно-правовых установлений нормы о преступлениях против: а) Бога; б) человеческой жизни; в) семьи[894]. С. Дж. Шульц пишет, что Второзаконие представляет собой «обновление завета» и рассматривает его как «смесь религиозных, церемониальных, уголовных и гражданских законов»1.
С. В. Тищенко и М. Г. Селезнев исходят из того, что оно «частично повторяет, частично дополняет те предписания и наставления, что были даны в предыдущих книгах Пятикнижия»[895] [896]. А. Пэрри уточняет, что таких новых заповедей было более ста, что Моисей посчитал преждевременным сообщать их Израилю ранее того момента, пока он не оказался у границ Земли Обетованной, ибо только там территориально (в Священной Земле) и тогда во времени (после ее заселения) «многие из новых законов должны были приобрести свое практическое значение»[897].Непосредственное обращение к последней книге Торы показывает, что в ней нашли отражение результаты обобщения Моисеем всего предшествующего законодательства - от патриархов до завоевания Земли Обетованной. При этом еврейский духовный и политический лидер нашел ему новое религиозное и нравственное обоснование, дополнил его многочисленными правилами, включая уголовноправовые нормы, показал жизненную необходимость и значимость их соблюдения для благополучия Израиля в целом и личного блага каждого, предсказал страшные последствия преступлений закона. В этой связи содержание Второзакония важно как «для понимания общей этической и религиозно-правовой концепции Ветхого Заве- та»[898], так и для уяснения учения Пятикнижия о преступлении и наказании.
Принимая во внимание, что Второзаконие является квинтэссенцией патриархального, синайского и постсинайского права, среди его норм можно встретить много повторений уголовных установлений, известных по предшествующим книгам Библии, например: запрет употребления в пищу крови (Втор. 12, 16 и др.), впервые встречаемый среди Ноевых законов (Быт. 9, 4); многократно повторяемый запрет идолопоклонства (Втор. 4, 15-19 и др.), впервые de-jure установленный после исхода евреев из Египта (Исх. 20, 2-5); запреты богослужебного характера о жертвах (Втор. 15, 20-22 и др.), более обстоятельно изложенные в книге Левит (Лев. 4, 2, 3, 27-28, 32 и др.); закон о наказании удалением в город убежища (Втор.
19, 2-13 и др.), впервые упоминаемый в Синайском кодексе (Исх. 21, 13) и развитый в книге Числа (Числ. 35, 25-27) и др. Однако даже повторяющиеся уголовно-правовые установления во Второзаконии обрастают новыми подробностями и обоснованиями, интересными с точки зрения развития учения Пятикнижия о преступлении и наказании.В начальных главах Второзакония сообщается о времени и месте появления его норм (Втор. 1, 1-5), но при этом по тексту книги красной нитью проходит идея о том, что содержащиеся в ней законы обращены в будущее, что «написал Моисей закон сей» и «вписал в книгу все слова закона до конца» (Втор. 31, 9, 24) с одной целью - правовое обеспечение благоденствия и процветания Израиля в Земле Обетованной: «И так, Израиль, слушай постановления и законы, которые я научаю вас исполнять, дабы вы были живы, и пошли и наследовали ту землю, которую Господь, Бог отцов ваших, дает вам», «чтобы хорошо было тебе и сынам твоим после тебя, и чтобы ты много времени пробыл на той земле» (Втор. 4, 1, 40). У. Брюггеман уточняет, что цель Второзакония - «предостеречь Израиль от соблазнов, с которыми он столкнется в Ханаане, и побудить его помнить о собственной избранности»1, а наиболее сильным и эффективным средством такого предостережения стала система уголовно-правовых запретов, сопровождаемых суровыми санкциями, обычно смертью.
В свете сказанного становится понятным повторение многих уголовных установлений из прежних законов, а также многочисленных примеров наказания Израиля и его отдельных представителей за различные преступления. Моисей перед переходом Иордана соплеменниками синтезирует новый свод законодательства, призванного регламентировать жизнь богоизбранного народа в новых географических, исторических и политических условиях: а) при оседлом образе жизни, в основе экономики которого лежит земледелие, а не привычное до того кочевое скотоводство; б) в окружении многочисленных враждебно настроенных народов, исповедующих языческие культы; в) при государственной организации общественного бытия, сменившей вековой патриархальный уклад жизни.
А, как известно, «"настоящее" или официальное уголовное право начинается у всех народов с достижением государственной ступени общежития, то есть с появлением и экспансией публичных правил жизни»[899] [900]. Поэтому в виде повторений в систему норм Второзакония о преступлениях и наказаниях включены те положения из прежнего законодательства, что сохранят актуальность в том будущем Израиля, не только как народа, но и как государства, которое нарисовал Моисей в последней книге Торы. Учитывая, что Второзаконие вобрало весь позитивный опыт уголовно-правового регулирования из прошлого, но при этом необходимый для достойного будущего, к нему можно применить образное выражение С. Дж Шульца - «взгляд в прошлое и будущее»1.Вместе с тем, Моисеем многократно высказываются сомнения в способности Израиля следовать закону Божьему и соблюдать завет, постепенно они утверждаются и перерастают в страшные пророчества о преступно предательском богоотступничестве Израиля и жестоких наказаниях, которые постигнут евреев (Втор. 28, 15-68; 32, 19-26 и др.), суровость которых несопоставима с казнями египетскими. Видимо, поэтому во Второзаконии вместо императивного требования к Израилю «исполняйте» (Втор. 11, 1 и др.) все чаще звучит «старайтесь исполнять» (Втор. 5, 1 и др.).
Возвращаясь к юридическому значению заключительной части Пятикнижия, хотелось бы выделить еще один его аспект: «Второзаконие - поворотный момент процесса, в результате которого иудаизм превратился в "религию книги"»[901] [902]. В развитие этого суждения можно утверждать, что с событиями, описываемыми в этой книге Библии, связано и превращение древнееврейского права из обычного в книжное. Согласно библейской концепции в это время было положено начало его кодификации, сопровождающей становление и оформление государственности в Древнем Израиле. Авторитетный специалист в области кодификации права Р. Каб- рияк отмечал, что «Пятикнижие и Второзаконие - есть первая и изначальная форма кодификации норм права»[903]. Таким образом, Второзаконие - библейское свидетельство завершения процесса перемены формы бытия права: отныне закон нравственный и устный преобразился в подлинно юридический.