1.3. Разум и воля как взаимодополняющие основы права

В философии права ХХ столетия наряду с рационалистическими и волюнтаристскими правовыми концепциями появляются теории, в которых право уже не рассматривается с позиций только какой-либо одной способности человека: разума или воли.

Особенности такого подхода заключается в том, что право непосредственно связывается с человеком, а следовательно, правопонимание антропологизируется. Своеобразным отходом от «чистого рационализма» в праве можно уже считать теорию Г. Радбруха. Говоря о праве как культурно-историческом феномене, он утверждал, что получить полное знание о праве возможно только через познание ценностей и целей, воплощенных в нем. «Право можно понять только в контексте его связи с ценностями. Право является культурным феноменом, то есть фактом, связанным с ценностями».^[182] Для права такими ценностями являются справедливость, целесообразность и

правовая стабильность. Оно является средством практической реализации этих ценностей через позитивное законодательство. Носителем ценностей является так называемое надзаконное право, которое является естественным

потому, что исходит из природы человека и отношений между людьми. Признавая разнообразие правовых взглядов и представлений в качестве

неискоренимой данности, Радбрух понимает необходимость определенности, которая достигается через право как надиндивидуальный институт. «Если никто не может познать, – пишет он, – что справедливо, то кто-то должен установить, что необходимо считать правом».^[183]

В какой-то мере тенденцию антропологизации выразила социологическая школа права, особенно в лице такого ее представителя, как Р.

Позиция Р. Паунда получила дальнейшее развитие в концепциях правового реализма. Представители правового реализма считали базисом для анализа и понимания природы права изучение действий правовых институтов и субъектов права. Один из основоположников правового реализма – О. Холмс, рассматривая право, утверждал, что его необходимо уберечь от посягательств морали и, в особенности, от универсальных моральных норм. Человек оставляет в стороне все моральные устои и принципы справедливости, отстаивая свои интересы в суде. Он заинтересован только в последствиях судебного процесса, которые можно спрогнозировать на основе знания законов. «Прогнозирование того, – пишет Холмс, – что фактически будут делать суды, и ничего более претенциозного – вот, что я называю правом».^[185] Мыслителем признается, что ведущие человеческие способности в данном случае используются только для каждого конкретного случая судебной практики.

Особенно значимым для целей настоящего исследования является попытка Холмса привлечь к проблеме понимания природы права определенную модель поведения человека как субъекта права.

Таким образом, правовой реализм выражает характерную для всей западной философии ХХ столетия линию отказа от метафизического обсонования права, приближения права к реальным действиям субъекта в каждом конкретном случае и повышения роли судебной практики. В то же время в трактовке субъекта права и его действий он излишне делает акцент на эмпиризме и преждевременно отказывается от поиска метаюридических основ права, каковыми являются определенные человеческие способности. Такая ограниченность снимается в антропологических концепциях права.

Представитель теории естественного права, основанной на антропологии, Маргарет Мид определяет естественное право как те правила поведения, которые развивались из специфической родовой способности человека к моральной оценке, как об этом свидетельствует опыт всех известных нам обществ. Все известные культуры демонстрируют некоторые общие и постоянные характеристики. Систематическое исследование этих констант, возможно, показало бы, что те виды поведения, которые мы находим во всех культурах, являются составной и необходимой частью их системы выживания до настоящего времени.

О философской антропологии как основании философии права и философии морали пишет П. Рикер. С его точки зрения, философская антропология определяет человека как человека способного (capable) и рассматривает его на основании того, «чем он способен быть и что сделать».^[188] Важнейшим же вопросом философии права он считает вопрос о том, кто является субъектом права? или, что значит быть субъектом права, а не просто субъектом морального долженствования или гражданином государства.^[189] Другими словами, это вопрос о том, благодаря какой именно человеческой способности мы можем идентифицировать субъекта права. Такой способностью он считает ответственность как способ отдавать отчет в своих поступках.^[190]

Концепцию трансцендентальной правовой антропологии предлагает немецкий моральный и правовой философ Отфрид Хёффе. Особое внимание необходимо обратить на его последнюю работу «Разум и право. Составляющие интеркультурного правового дискурса» (Киев, 2003), в которой сквозной является тема разума в праве.

Антропологичность концепции О. Хёффе заключается в том, что законодателю важно само преимущество права над бесправием, заставившее немецкого философа обратиться к размышлениям о человеке вообще. Он приходит к выводу, что отличительной чертой человека, выражающей его природу, является готовность к обновлению или то, что Руссо и Пуффендорф называли способностью человека совершенствоваться, изменяться и улучшаться. «То, что отличает homo sapiens от всех иных биологических видов, то есть «природа» человека на самом деле существует.

Антропологический подход позволяет Хёффе искать оправдание права в общеловеческой идее, которая пронизывает всю совместную жизнь людей. Ответственность за эту идею возлагается на практический, а точнее – социальный разум: «Факт повсеместной организации людьми своей совместной жизни в форме права является воплощением практического и социального разума».^[193] Вопрос же о разуме в праве является общим вопросом для философии права, этики права, теории права и социальной философии, из взаимосвязи которых возникает новая дисциплина – нормативная социальная философия. Последняя же, подчеркивает Хеффе, рассматривает разум на двух уровнях: 1) разум самой правовой формы, то есть разум выступает в правоопределяющей функции, выполняя также задачи конструирования и легитимации права; 2) разум, присущий определенным разновидностям правовой формы, то есть разум выступает в правонормативной функции (оценки и, если необходимо, критики), которая ведет правовую форму к имманентному совершенствованию.^[194]

Оставаясь на позициях философии модерна О. Хёффе, выражает несогласие со скепсисом относительно разума. Разум в философии Нового времени признавался высшей формой рациональности, хотя это был сначала проект искомого разума, который в рамках философии Нового времени превратился в найденный разум. В то же время постгегелевское мышление живет разрушением разума. Немецкий философ считает такой проект, как и проект всесилия разума, несостоятельным. Относительно права как идеи, которая разделяется людьми всех эпох и культур, можно сказать, что оно касается высшей формы рациональности, при этом право не требует метафизического понятия разума, считающегося сегодня устаревшим.

Разум принадлежит к самому определению права, поэтому, в силу вспомогательной функции социальной интеграции и стабилизации, разум присущ закону вообще.

Эти две функции права обусловлены его антропологической необходимостью, которая также охватывает два момента: право как необходимость для выживания человека (правоопределяющий разум) и как необходимость для гуманной (хорошей, справедливой) жизни (правонормирующий разум).^[196]

Исходя из этого, можно согласиться с позицией Хёффе, которая нашла свое выражение в следующем тезисе: «Там, где господствует право, господствует также и разум; благодаря своей форме самоорганизации в форме права, общество подчиняется определенным требованиям разума; и наоборот, право является неотъемлемой принадлежностью разума. Таким образом, разум наставляет человека вступать в правовые отношения с себе подобными».^[197] В то же время следует учесть то, что здесь разумность права понимается в элементарном смысле. В более же сложном смысле – не каждый правовой порядок является разумным.

Таким образом, в рамках западной философии права явно прослеживается тенденция, которая исходя из понимания права как определенной системы взаимоотношений субъектов, в поисках универсальных основ права обращается к человеку, его необходимым качествам и ведущим способностям, каковыми являются разум и воля.

Среди научных работ в Украине, посвященных поискам обновленных основ права, прежде всего, следует выделить диссертационное исследование В. М. Шаповала «Духовная природа права. Методологический анализ». Проводя логико-историческое исследование, автор приходит к выводу, что от эмпирического исследования источников права необходимо перейти к сущностному пониманию непосредственно феномена права. Такой подход позволяет включить в сферу философско-правовых исследований нормотворчество, в котором ведущую роль играет человеческий разум, и нормореализацию, где важнейшее место занимает воля человека.^[198] Потому исследователь отказывается от исследования от материальных основ права и переносит акцент на его духовную природу. Пытаясь отыскать смысл духовной основы права, В. М. Шаповал обращается к анализу правовых ценностей, определяя тем самым аксиологическое направление своего исследования.

Теме рационального и внерационального посвящена работа И. П. Лихолат «Рациональное и внерациональное в праве (На материалах законотворчества)».^[199] Рассматривая общие аспекты проблемы рациональности в праве, автор выделяет динимические характеристики рациональности, благодаря которым создаются условия для его постоянного усовершенствования. Выделяя недостаточную разработанность тематики рационального и внерационального в праве, И. П. Лихолат конкретизирует предмет своего исследования и обращается к рассмотрению темы рациональности непосредственно в законотворческом процессе.

Концептуальным основам современного правопонимания уделяет свое внимание В. М. Кравець в диссертационном исследовании «Типы правопонимания як методологии основных философско-правовых дискурсов».^[200] Обращаясь к методологическим основам современного правопонимания, исследователь акцентирует внимание на антропологическом характере основ права, приходя к выводу, что только апеллирование к природе и способностям человека дает возможность обосновать идею права и его первопричины.

В отечественной научной литературе имеется ряд новых публикаций, посвященных сущности и поискам основ права. В то же время в большинстве из них отсутствует рассмотрение основ права в их единстве и взаимодействии.

Проблему антропологического характера права ставит А. И. Ковлер в работе «Антропология права».^[201] Исследуя историю и современное состояние антропологии права, автор приходит к выводу о существовании традиции антропологического подхода к праву в отечественной правовой науке. Особое внимание исследователь уделяет правовым вопросам, возникающим в связи с новыми проблемами семейной жизни человека, его современном биологическом бытии. Однако поставив проблему антропологического характера права, А. И. Ковлер практически не обращается к его основам.

Возможности правовой антропологии исследует в своей работе «Правовая реальность: опыт философского осмысления» С. И. Максимов.^[202] Определяя правовую антропологию как раздел философии права, который занимается поиском гумманистических основ права и пытаясь ответить на вопрос, что такое правовой человек, исследователь утверждает необходимость ориентироваться на минимально-необходимые условия для существования человека. Подчеркивается, что правовая антропология представляет собой такой подход к праву, когда оно рассматривается сквозь призму человеческих способностей.^[203] В качестве основной правовой способности исследователь выделяет способность к признанию, которую он рассматривает в качестве «системообразующего» элемента правовой реальности.^[204]

В. А. Бачинин в работе «Философия права и преступления»^[205] показывает необходимость антропологического поворота в правовом мышлении. Рассматривая сущность человека, ученый выделяет среди главных предпосылок правосознания и правового поведения такую человеческую способность, как разум. Дальнейшее исследование разума проводится в рамках научного интереса автора к сущности преступления и преступного поведения личности. Поэтому разум рассматривается в контексте философии неправа и философии преступления, которым автор дает фундаментальное обоснование.

Шкода В. В. рассматривает волю и разум в качестве первооснов духовности человека. Автор обращает внимание на антиномичность таких оснований, когда они одновременно исключают и требуют друг друга. При этом различие этих оснований автор видит в том, что разум связан с миром знаний, а воление – с миром ценностей. Порожденное разумом – либо истинное, либо ложное. Поступок, как волевой акт, необходимо оценивать категориями «добро-зло». Разум наблюдает (знает), воля причастна (действует). Воление полагает себе цель, мышление изыскивает средства и ищет пути достижения этой цели.^[206]

Поскольку в праве общее господствует над индивидуальным, личность подчиняет обществу, то в нем господствует рациональное. В этом заключается смысл гегелевского высказывания: «В праве человек должен найти свой разум».^[207] То есть в праве человек должен найти идею, объединяющую человечество, делающую человеческое существование возможным. Эта идея – правильность, упорядоченность человеческой жизни. Разумность права предстает во многих, связанных между собой, измерениях: 1) в правильности и упорядоченности; 2) в выражении общего, которое можно воспроизвести, повторить, передать; 3) в том, что необходимое и всеобщее в нем (законы) открывается благодаря индивидуальному разуму; 4) что право обращено к разумным существам; 5) в формальности права; 6) в несовместимости с обманом; 7) пронизанностью логикой и мышлением; 8) в упорядочивании и дисциплинировании жизни людей.^[208]

При этом философ уточняет, что рационалистическая трактовка права представляет нам не живого человека, а скорее – его тень. Исходным элементом права выступает все же воля, за которую и карает суд. Право признает за отдельным человеком самостоятельность или само-вольность в таком понимании, что причиной его действий есть он сам, а не что-то вне его. Эта причина – его воля. Именно поэтому нормальный человек должен отвечать за свои поступки.^[209]

В итоге модель права, по мнению В. Шкоды, представляется в виде формулы: «Право=воля+разум», где приоритет все же отдается воле (внешним выражением которой выступает свобода) по отношению к разуму (внешним выражением которого выступает закон).^[210]

Историческому аспекту становления философии права посвящена работа В. И. Кузнецова «Философия права. История и современность».^[211] Раскрывая вопросы понимания и моделирования права, исследователь проводит широкий исторический анализ философско-правовой мысли. Такой анализ дает возможность автору провести классификацию направлений современной философии права и провести их сравнение. Аналитический характер работы не позволил включить автору в ее содержание подробный системный анализ основ права.

Влиянию философско-правового учения Г. В. Ф. Гегеля на современную философию права посвящена работа В. С. Нерсесянца «Философия права Гегеля».^[212] В работе рассматриваются основные проблемы философии права Гегеля. При исследовании взаимосвязи его учения с предшествующими теориями и концепциями показывается, как формировалось мнение немецкого философа о разуме и воле, как двух сторонах одного явления – права. Анализируя современные естественноправовой, позитивистский и либертарный подходы к праву, на которые оказало влияние гегелевское учение, автор считает необходимым выделить формальные основы права. Содержательные основы права должным образом В. С. Нерсесянцем не раскрываются.

Проблемы методологии права являются предметом исследования Л. В. Петровой в работе «Фундаментальные проблемы права: философско-правовой дискурс».^[213] Автор утверждает, что право связано с закономерностями человеческого универсума, который и придает ему надюридическое значение. Расширенное толкование права требует отыскания его универсальных начал. Такими началами, по мнению автора, являються разум и воля. Однако, исключительно методологическая направленность работы не позволила автору рассмотреть роль универсальных начал права в их реализации на практике.

Проблеме соблюдения правовых предписаний посвящена работа А. В. Малько «Стимулы и ограничения в праве».^[214] Рассматривая вопросы практического применения правовых предписаний, ученый приходит к выводу о том, что механизм действия стимулов и ограничений в праве преломляется через внутренний мир человека и учитывает особенности личности, ее способности. Это подводит автора к выводу о необходимости учета особенностей способностей личности, ее поведения для более оптимального применения правовых стимулов и ограничений. Однако прикладной характер работы не позволил автору комплексно исследовать особеннности человеческой личности и их проявление в поведении.

Источники права являются центральной темой исследования С. Л. Зивса, результаты котрого закреплены в работе «Источники права».^[215] Рассматривая теоретические вопросы источников права, автор выделяет внешнюю и внутреннюю форму источника права. Это дает возможность дифференцированного подхода к исследованию содержания источника права и его внешнего выражения – формы. Учет особенностей внешней и внутренней формы источника позволяет, по мнению С. Л. Зивса, повысить эффективность источника права. Однако дальнейшие свои исследования ученый ограничивает лишь внешней формой источника права.

Интегрированный анализ современных правовых систем является предметом исследования В. С. Журавского, О. В. Зайчука, О. Л. Копыленко, Н. М. Онищенко в работе «Правовые системы современности. Глобализация. Демократизм. Развитие».^[216] Исследуя состояние правовой системы Украины, авторы настаивают на необходимости ее реформы с социальным уклоном. При этом делается акцент на важности исследования источников права, каждый из которых имеет социальную ценность. Однако, поставновка проблемы источников права показывает необходимость и философско-правового их исследования. Таким образом, при существующей потребности проблематика выделения и обоснования основ права, их проявления в поведении человека и источниках права остается до конца неразрешенной. Необходимо представить разум и волю в качестве антропологических основ права.

Рассмотрение права в качестве регулятора общественных отношений, возникающих между гражданами, требует отыскания такой его основы, которая не позволит конфликтовать субъективным точкам зрения относительно роли и значения правового регулирования. Поиск таких основ следует осуществлять среди способностей человека, используемых им в сознательной жизнедеятельности. В качестве основных таких способностей можно выделить рассудок, разум и волю человека.

Под рассудком понимается начальный уровень мышления человека, где происходит оперирование уже существующими сложившимися понятиями.

Эта особенность была отмечена В. А. Бачининым, который писал: «Рассудок не склонен устремляться в иные, непривычные для него системы аксиологических координат».^[217] С помощью рассудка можно произвести классификацию, строгую систематизацию явлений на основе уже сложившейся системы координат. Теоретическая модель, представляющая собой совокупность правовых норм, основанных на рассудке, может быть названа «рассудочным правом», представляющим собой совокупность некоторых установлений, которые внутренне классифицированы, выстроены в определенную систему, задачей которых является регулирование общественных отношений.

Данной теоретической модели соответствует позитивное право как система правовых норм, устанавливающих для участников общественных отношений права и обязанности, обеспеченных принудительной силой государства. Антропологической основой такого права и выступает рассудок.

Источниками позитивного права выступают законы, правовые обычаи, судебная практика, а в некоторых правовых системах – правовая доктрина. Большинство источников возникают как отражение уже сложившихся в определенное время общественных отношений. Это приводит к тому, что правовое регулирование каждой индивидуально-определенной, единичной ситуации будет в полной мере отвечать требованиям справедливости лишь в течение какого-то промежутка времени. С течением времени общественные отношения будут изменяться, а значит, регулировавшие их нормы права, могут утратить свою актуальность. В правовом регулировании такие нормы будут применяться реже и только к сохранившимся фрагментам общественных отношений. В законодательстве, например, может образоваться определенное количество правовых норм, которые не будут применяться на практике. Учитывая постоянное развитие общества и государства, возникновение новых сфер правового регулирования, можно с уверенностью заключить, что количество подобных норм будет постоянно расти.

Так, законодательство, обремененное большим количеством неприменимых на современном этапе норм, потребует от законодателя, наряду с его главной функцией – законотворчеством, решения ряда новых проблем, среди которых: определение предмета правового регулирования для каждой группы норм, принятых в то или иное время, отмена действия неприменяемых правовых норм, разработка процедурных механизмов применения норм права, урегулирование уже существующих отношений с учетом современных требований и т. д. Законотворческая функция высших органов власти государства фактически может быть подменена функцией толкования и упорядочивания нормативного материала. Состояние законодательства внесет изменения и в процедуру дальнейшего законотворчества. От регулирования наиболее важных общественных отношений депутаты законодательного органа государства будут вынуждены отказываться в пользу разработки и принятия вспомогательных норм – процедурных, процессуальных и т.п.

Практическое применение существующих нормативно-правовых актов также будет затруднено. Нагромождение и путаница в законодательстве, наличие нескольких нормативных актов, регламентирующих одну область общественных отношений, пробелы и коллизии в праве могут привести к неправильному применению нормы права и неправовому разрешению спорной ситуации. Шаблонность законодательства будет способствовать тому, что функционирование общественных отношений будет зависеть от их соответствия определенной правовой норме или нормативному акту. При таком понимании законодательства теряется значение его регулятивной функции. Законодательство будет представлять собой способ формального признания общественных отношений государством.

Подобные проблемы могут возникнуть и при применении других источников права. Механическое использование права без его адаптации к современным условиям может приводить к несправедливому разрешению спорных ситуаций.

Таким образом, в условиях быстро изменяющихся общественных отношений и связанной с этим процессом необходимостью адекватного реагирования со стороны правовой системы теоретическая модель рассудочного права оказывается неэффективной, а основанное на этой модели позитивное право может потерять регулятивный потенциал. Не отказываясь от рассудка как элементарной формы рациональности, ориентирущегося на систематизацию уже имеющегося, для повышения эффективности правового регулирования необходимо обратиться к разуму как высшей форме рациональности и подлинной основе права.

Разум в контексте права можно определить как высшую духовную способность человека, направленную на познание универсальных правовых ценностей и связей между ними с целью определения механизмов трансформации и реализации идеального правопонимания в практически применимые нормы.

Разум отличается от рассудка глубинным проникновением в сущность феноменов и явлений, в обнаружении и преодолении их внутренних противоречий, в том числе и права. Он ориентирован на отыскание всеобщих определений духовно-практического бытия человека.^[218] Это означает, что разум позволяет выходить за пределы наличных потребностей и жизненных обстоятельств в сферу универсальных смыслов права. С его помощью человек приобретает возможность сущностного познания права, под которым понимается обнаружение внутренних и необходимых, общих и основных, главных и устойчивых признаков правовых процессов, определяющих специфику и закономерности развития права.^[219] Проникновение в сущность права, по сути, является поиском ориентиров, направленных на рассмотрение норм права в качестве внутренних моральных правил поведения человека, что и обуславливает его дальнейшее применение. Под такими правилами необходимо понимать совокупность установок, обуславливающих внутреннюю готовность человек к реализации своих прав и свобод с полной ответственностью за результаты своего поведения.

Непонимание и незнание сущности приведет к удалению элементов моральности права, в результате чего оно трансформируется в такое позитивное законодательство, которое неспособно в полной мере обеспечить нормальное сосуществование граждан в обществе и государстве.

Реализация права как моральных правил поведения осуществляется через волевое поведение человека, которое является переходом от признания естественно-правовых ценностей к их воплощению на практике. Без такой способности человека, как воля, нормы права не могут быть применены на практике, а также не может быть гарантировано их соблюдение. Право без волевой основы будет представлять собой совокупность теоретических, абстрактных представлений, выраженных в виде идей, мыслей, умозаключений каждого отдельного человека. Это может привести к трансформации права в систему метафизических понятий и категорий, никак не реализуемых в действительности. Использование результатов мыслительной деятельности может осуществляться человеком в научных исследованиях, размышлениях, дискуссиях о праве, его смысле и назначении и т.д. Однако их реализация в практической деятельности без других человеческих способностей невозможна. Ведущей такой способностью является воля, так как право находит свое осуществление только в поведении человека. В то же время признание положения воли в праве в качестве необходимой основы и характерной черты может приводить к некоторой абсолютизации ее значения, как это имеет место в системах правового волюнтаризма. Подобная точка зрения выражена в определении права, которое дано Д. А. Керимовым: «Право представляет собой сложную волевую систему, состоящую из общеобязательных принципов, предписаний и действий, объективно обусловленных соответствующими общественными отношениями и регулирующие эти отношения в целях установления режима общественного порядка, обеспеченного организованным духовно-идеологическим воздействием, а также при определенных условиях и государственным принуждением».^[220] Такой же позиции придерживается и О. Э. Лейст в своей работе «Сущность права. Проблемы теории и философии права».^[221]

Рассмотрение волевой способности человека в совокупности с разумом позволяет отойти от абсолютизации той или иной способности человека как основы права. При этом и разум, и воля будут выступать взаимодополняющими способностями. Итогом рационального отношения к праву является внутренняя готовность человека быть ответственным за свои поступки, которые реализуются в его поведении. Воля также выступает стабилизирующим фактором, который не позволяет поведению человека отклоняться к противоположным полюсам: социально-телеологическому и ценностно-моральному. Волевое поведение целенаправленно, что говорит об осознанном и самостоятельном комплексном использовании положительных моментов этих полюсов, приводящих к более совершенной правореализации.

Учет социальных целей дает человеку:

1) новые общественные отношения, требующие правового урегулирования;

2) идентичные факты реальной действительности, требующие обязательного одинакового применения права, следствием которых является рождение процессуальной правовой нормы;

3) необходимость учитывать материальные потребности человека.

Ценностно-моральная ориентация необходима человеку для:

1) формирования образа мышления, независимого от конкретно-индивидуальных фактов эмпирической реальности. Это делает возможным применение судебного прецедента к многочисленным идентичным случаям в практике; позволяет применять процессуальные нормы к разным, по сути, делам; дает возможность реализовать различным правоприменителям (разные суды, должностные лица и т.д.) одинаковую процедуру рассмотрения спора, нормы материального права;

2) создания категориального аппарата (идея, принцип, понятие и т.д.), который дает возможность разработать и применить систематизированный нормативный акт;

3) осознания человеком самого себя и своей роли в окружающем мире.

Различие между разумом и волей в данном случае состоит лишь в теоретическом и практическом отношении к действительности. Воля является связующим элементом между социальным и моральным полюсами, что позволяет заложить и практически реализовать естественно-правовое содержание нормативного акта. Это, по мнению Д. А. Керимова, уничтожает субъективность в его содержании. Субъективное поведение получает свое объективную реализацию путем совершения волевого поступка. ^[222]

Учение о разумно-волевой основе права рассматривает разум и волю в качестве антропологических основ. Понятие «основы» близко к понятияю «константы», которое было введено А. А. Козловским. Ученый под константами понимает неизменные и существенные, постоянно действующие детерминанты, определяющие характер интенсивности, глубины, объективности и общей направленности права.^[223] Признание разума и воли антропологическими константами обуславливает необходимость участия человека во всех правовых процессах. Трактовка констант в качестве антропологических подразумевает реализацию естественных ценностей в праве. Разум и воля являются предпосылками добровольного и осознанного исполнения правовых предписаний. Это предполагает иное понимание принципа «разрешено все, что законом не запрещено».

Сегодняшний уровень развития общества показывает необходимость пересмотра задач законодательства в направлении сокращения его принудительной роли и переориентации законодателя на другие, так называемые естественные источники права, которые будут опираться на внутреннюю самоорганизацию и ответственность человека. В этом будет проявляться степень доверия государства к гражданам. Такое отношение будет способствовать добровольному исполнению правовых предписаний, осознанному превращению правовых норм как части правовой системы в фундаментальные нормы жизнедеятельности человека, которые будут восприниматься как жизненно-необходимые и единственно возможные к применению. Это позволяет человеку построить свое индивидуальное и общественное существование на основе собственных жизненных установок и взглядов. При этом они не будут противоречить точке зрения других граждан, что создаст атмосферу взаимного соблюдения прав и свобод всех членов общества.

Таким образом, целью разумного и волевого начал в человеке является гармонизация двух полюсов в праве: социального (объективного) и морального (субъективного). Разум в качестве антропологической основы права представляет собой способность свободного рефлексивного мышления с целью определения субъектом, что является для него правом. Волевая основа позволяет человеку закреплять и реализовывать признанные им правовые нормы. В свою очередь объединение обоих полюсов может привести к созданию уравновешенной правовой системы.

При этом построение предложенной правовой системы возможно только при активном содействии граждан, имеющих активную социальную позицию и желающих принять участие в реформах. Однако современное общество нельзя назвать однородным. Так, Н. С. Мудрагей выделила три группы граждан в обществе: люди с высоко организованной психикой, обладающие глубоким интеллектом, склонные к критической саморефлексии и рефлексии – духовная элита общества; добросовестные работники, способные играть определенную роль в обществе, обладающие чувством ответственности – «обыкновенные люди»; падшие люди или маргиналы.^[224] Деление общества произведено на основе отношения каждой группы граждан к достижению идеала и пониманию его сущности. В праве это позволяет выделить часть общества, реализация правовых предписаний для которой является целью существования и жизненно-необходимым правилом. Эта группа людей исполняет правовые предписания по собственному желанию из стремления достичь реализации разума или идеала правового общества. Стимулом для правового поведения второй группы является наличие законодательства и, в частности, принудительных норм и санкций за возможное совершение правонарушения. Это связано с тем, что обыкновенный человек более всех подвержен влиянию, которое оказывает внешнее окружение. Восприятие даже истинных идеалов, взятых извне, по мнению Н. С. Мудрагей, может нанести такой же вред, как и восприятие ложных, неправовых идеалов.^[225] Право же представляет собой усредненную систему правил поведения, придерживание которой не позволяет совершить противоправный поступок. Третьей группе вообще не присуще стремление к правовым идеалам. Главной целью существования человека здесь является исключительно реализация собственных желаний и потребностей. Оценивая различия между этими группами можно говорить не об одной, а о трех различных моделях поведения человека в праве: автономной, гетерономной и девиантной. При этом каждая модель поведения характеризуется различным отношением человека (как субъекта права) к праву.