Уголовно-правовое содержание объективной стороны халатности

Объективная сторона основного состава халатности выражается в трех взаимосвязанных признаках: 1) неисполнение или ненадлежащее исполнение должностным лицом своих должностных обязанностей вследствие недобросо­вестного или небрежного отношения к службе; 2) причинение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных интересов граждан или органи­заций либо охраняемых законом интересов общества или государства; 3) при­чинная связь между деянием и наступившими последствиями^[179].

Халатность может иметь следующие формы внешнего проявления:

1) невыполнение должностным лицом своих служебных обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного отношения к ним;

2) ненадлежащее выполнение должностным лицом своих служебных обя­занностей вследствие небрежного или недобросовестного отношения к ним^[180].

При халатности ответственность должностного лица основана на том, что оно не сделало положенного по службе или сделало это несвоевременно, не­полно, неточно, некачественно и т.п.^[181]

В действующей редакции ч. 1 ст. 293 УК РФ деяние достаточно четко формализовано и выражается в неисполнении или ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей. Однако, несмотря на такое содержа­ние диспозиции нормы, в отечественной уголовно-правовой науке существует неоднозначность подходов к вопросу о том, в какой форме может совершаться халатность: активной, пассивной либо смешанной.

Определенная часть ученых отстаивает позицию, согласно которой ха­латность может быть выражена лишь в бездействии^[182]. Так, в частности, Ю.Ю. Тищенко отмечает, что к ответственности за халатность должностное лицо можно привлекать лишь в том случае, когда оно должно было совершить указанные в законе действия, входящие в круг его служебных обязанностей (должностных функций), а оно их не совершило^[183].

Так, в ночное время 1 мая 2015 г. И., являясь должностным лицом, посто­янно осуществляющим функции представителя власти - участковым уполно­моченным полиции МОМВД России «Кировский», находился вне службы вме­

сте с ФИО в кафе «У камина», расположенном на территории закрепленного за ним административного участка, где ФИО в присутствии И. употреблял спирт­ные напитки. Около 03 час. в присутствии И. находившийся в состоянии алко­гольного опьянения ФИО, намереваясь отправиться к себе домой, сел за руль своего автомобиля «Мазда 3». Достоверно зная о том, что находившийся за ру­лем автомобиля в состоянии алкогольного опьянения ФИО совершает админи­стративное правонарушение, предусмотренное ст. 12.8 Кодекса РФ об админи­стративных правонарушениях, И. вследствие небрежного отношения к службе и своим обязанностям по должности, направленным на реализацию целей и за­дач, для достижения которых он был наделен полномочиями сотрудника поли­ции, вопреки соответствующим положениям Федерального закона «О поли­ции», Наставления по организации деятельности участковых уполномоченных полиции, Административного регламента МВД РФ, должностной инструкции участкового уполномоченного полиции МО МВД России «Кировский», имея возможность предотвратить совершаемое ФИО административное правонару­шение, не принял меры к этому, не задержал лицо, подозреваемое в его совер­шении, не сообщил об этом в ближайшее подразделение полиции и не потребо­вал от ФИО прекратить противоправное деяние. В результате непринятия участковым уполномоченным полиции И. указанных мер ФИО в нарушение п.п. 2.7, 10.1 Правил дорожного движения РФ около 03 час. 1 мая 2015 г., управляя автомобилем в состоянии алкогольного опьянения, совершил наезд на двух пешеходов, причинив первому телесные повреждения, повлекшие по не­осторожности его смерть, второму - по неосторожности тяжкий вред здоровью.

прета на управление транспортными средствами в состоянии опьянения^{[185] [186].}

Другие авторы резонно указывают на возможность совершения халатно­сти как путем действия, так и путем бездействия¹. Согласно позиции Е.В. Ца­рева «при ненадлежащем исполнении должностным лицом своих обязанностей халатность выражается в форме действия. ... В случае же бездействия долж­ностного лица уже само неисполнение им своих обязанностей в судебно- следственной практике свидетельствует о недобросовестном или небрежном отношении к службе»^[187].

На взгляд Л.Н. Одинцовой, бездействие (чистое или смешанное) выража­ется в неисполнении (полном или частичном) виновным возложенных на него служебных функций. Бездействие также может выражаться в непринятии мер, которые должностное лицо в соответствии с объёмом прав и обязанностей должно было принимать^[188].

Активные преступные действия при халатности заключаются в ненадле­жащем исполнении должностным лицом своих служебных обязанностей. Е.В. Царев пишет, что это может выражаться в характере преступных действий - неполное, неточное, нерадивое, недобросовестное или несвоевременное их выполнение^[189].

В свою очередь С.В. Изосимов и Л.Н. Одинцова указывают на возмож­ность сочетания неисполнения, выраженного в системе действий (актов бездей­ствия) либо в одном действии (акте бездействия), и ненадлежащего исполнения

должностным лицом своих обязанностей^[190]. Таким образом, позиция этой группы авторов в полной мере отвечает содержанию уголовно-правовой нормы о ха­латности в УК РФ и представлениям автора настоящей диссертации.

Итак, халатность может выражаться как форме действия, т.е. ненадлежа­щего исполнения должностных обязанностей, так и в форме бездействия - не­исполнения этих обязанностей^[191].

В теории отечественного уголовного права общепризнанным является положение о том, что привлечение лица к уголовной ответственности должно основываться на наличии у него в силу занимаемой должности обязанности осуществлять определенные действия и на выводе о том, что именно их неис­полнение вызвало наступление преступных последствий. Причем, указанные должностные обязанности должны иметь нормативное закрепление в долж­ностных инструкциях, приказах, положениях, распоряжениях и т.п. Вместе с тем большое значение имеет факт обладания должностным лицом реальной возможностью должным образом (своевременно, качественно, в полном объе­ме) выполнять свои обязанности.

Разница между неисполнением и ненадлежащим исполнением, как спра­ведливо отмечается в специальной литературе, заключается лишь в «степени неисполнения обязанности», которая «не имеет какого-либо значения для ква­лификации преступления»^[192].

Ненадлежащее исполнение - это плохое, несвоевременное, неправильное, неточное их выполнение. Выполнение должностных обязанностей не в полном объёме, небрежно, нерадиво. Большинство отечественных авторов считает, что под ненадлежащим выполнением должностным лицом его служебных обязан­ностей следует понимать преступное действие виновного, выражающееся в не­

добросовестной, плохой работе^[193]. Ненадлежащее исполнение обязанностей определяется также в литературе как их неполное, некачественное или несвое­временное выполнение^[194].

Более точное, на наш взгляд, определение этой формы деяния в составе халатности представлено в одном из учебников уголовного права - это дей­ствия должностного лица, совершенные не в полном объеме либо не соответ­ствующие по своему качественному содержанию требованиям нормативных актов, регламентирующих его служебную, компетенцию (несвоевременное, не­точное, нерадивое либо некомпетентное их исполнение)^[195].

При этом большая часть авторов сходится в суждении, что как в случае неисполнения, так и в случае ненадлежащего исполнения должностным лицом лежащих на нем обязанностей, субъект не выполняет определенные предписа­ния нормативно-правовых актов, где они закреплены. Разницу между неиспол­нением и ненадлежащим исполнением некоторые авторы видят лишь в «степе­ни неисполнения обязанности»^[196]. В каждом случае ненадлежащего исполнения должностных обязанностей суть противоправного деяния выражается в неис­полнении их определенной части^[197].

По мнению М.А. Тыняной, «ненадлежащее исполнение должностным ли­цом своих обязанностей есть ... совершение должностным лицом действий по службе вопреки требованиям нормативно-правовых актов, где закреплены обя­занности этого должностного лица, т.е. как при неисполнении, так и ненадле­

жащем исполнении должностное лицо нарушает, не исполняет свои обязанно­сти»^[198].

Так, занимая должность старшего государственного инспектора безопас­ности дорожного движения отделения регистрации автотранспортных средств межрайонного регистрационно-экзаменационного отдела государственной ин­спекции безопасности дорожного движения УМВД России и являясь долж­ностным лицом, ФИО1 около 13 час. 30 мин., находясь в помещении служебно­го кабинета регистрационного отдела, находящегося в здании межрайонного регистрационно-экзаменационного отдела государственной инспекции без­опасности дорожного движения УМВД России, принял на исполнение заявле­ние ФИО9 о замене регистрационных документов на легковом автомобиле MERSEDES BENZ. В результате ненадлежащего исполнения своих служебных обязанностей и вследствие недобросовестного и небрежного отношения к службе и возложенным на него должностным обязанностям, не предвидя воз­можности наступления общественно опасных последствий своих действий, хо­тя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия, несмотря на значительный опыт работы и до­статочный уровень профессиональных знаний, ФИО1 надлежащим образом представленные документы не проверил.

щего его оформления таможенными органами РФ и без уплаты собственником автомобиля в бюджет РФ таможенных платежей в размере 1526872 руб. 83 коп. В результате были существенно нарушены охраняемые законом интересы госу­дарства и причинен крупный ущерб бюджету РФ, а также существенно нару­шены охраняемые законом интересы государства, что выразилось в дискреди­тации органа власти и подрыве авторитета органов внутренних дел РФ^[199].

На взгляд Е.В. Царёва, ненадлежащее исполнение не является бездей­ствием. Позицию, согласно которой «в основе уголовно-правовой оценки без­действия находятся социальные, а не физиологические характеристики челове­ческого поведения» он признает «исключительно доктринальной и неприемле­мой для правоприменителя, определяющего халатность путём указания как на отсутствие обязательных действий должностного лица (бездействие), так и на его активное поведение (действие), которого не должно было быть в случае добросовестного отношения»^[200]. Поэтому сложно согласиться с критикой, выска­зываемой в адрес Е.В. Царева М.А. Тыняной^[201], считающей ненадлежащее ис­полнение как действием, так и бездействием.

На наш взгляд, неисполнение должностных обязанностей - это бездей­ствие должностного лица, выражающееся в несовершении тех действий, кото­рые относятся к его служебным полномочиям. По мнению Б.В. Волженкина, бездействие в виде неисполнения обязанности действовать не входит в объек­тивную сторону должностного злоупотребления. Такой вывод он обосновывает тем, что поскольку при неисполнении должностным лицом обязанностей по службе трудно говорить об использовании полномочий, скорее это будет их не­использование вопреки интересам службы^[202].

Вместе с тем Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 16 октября

2009 г. № 19 разъяснил, что ответственность по ст. 285 УК РФ наступает также за умышленное неисполнение должностным лицом своих обязанностей^[203]. Невы­полнение должностным лицом своих обязанностей означает, по мнению Пле­нума, бездействие при наличии обязанности выполнять определённые функции, вытекающие из его должностного положения.

Думается, что в данном случае следует констатировать справедливость позиции Пленума Верховного Суда РФ.

Неисполнение обязанностей означает невыполнение действий, преду­смотренных в качестве безусловных для выполнения^[204]. Так, У., занимая долж­ность в исправительной колонии, 12 апреля 2015 г. в 19 час. заступил на службу в качестве начальника смены - дежурного помощника начальника до 8 часов 30 минут 13 апреля 2015 г. В период дежурства, находясь при исполнении своих должностных обязанностей на территории исправительного учреждения, про­являя преступное легкомыслие, предвидя возможность совершения побега осужденных, без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывая на их предотвращение, в нарушение п. 9, 88, 89 соответствующей Инструкции не обеспечил работу дежурной смены в полном составе, не осуществлял контроль за несением ими службы, не принял мер для полного обеспечения надежности работы инженерно-технических средств охраны, технических средств надзора и контроля. В период с 23 час. 12 апреля до 00 час. 30 мин. 13 апреля 2015 г. он не обеспечил в ночное время надлежащую изоляцию осужденных в локальных участках, проведение проверки и не организовал надлежащее патрулирование внутренней запретной зоны силами дежурной смены и специалистом- кинологом со служебной собакой. Все это позволило осужденному Г. остаться без надлежащего надзора.

12 апреля 2015 г. примерно в 23 час. 35 мин. Г., воспользовавшись отсут­

ствием надзора со стороны У., беспрепятственно покинул помещение общежи­тия, пробрался в хозяйственный двор, взял гвоздодер, проник, открыв гвоздо­дером металлическую калитку, во внутреннюю запретную зону, перелез через экранное, а затем противоподлазное заграждение, подошел к основному ограж­дению в виде кирпичной стены, залез на нее, по нижней части лестницы наблюдательной вышки преодолел противопобеговое заграждение, перелез че­рез ограждение внешней запретной зоны и покинул исправительное учрежде­ние^[205].

Таким образом, большинство представителей уголовно-правовой науки и судебная практика вполне обоснованно видят в ненадлежащем выполнении обязанностей действие, не полностью отвечающее интересам службы, требо­ваниям точного и правильного осуществления должностных обязанностей.

Так, приговором Урайского городского суда от 2 ноября 2015 г. М. при­знан виновным в халатности. Являясь представителем власти, М., недобросо­вестно относясь к исполнению своих должностных обязанностей, с целью при­дания законности производимым с доставленным в здание ОМВД РФ по г. Урай Р. действий, составил протокол личного досмотра Р. и вещей, находя­щихся при нём, внес в протокол данные о присутствии понятых, не обеспечив их фактическое участие. Кроме того, М. не пресек совершаемое сотрудниками полиции К.С.Л. и К.П.Н. должностное преступление в отношении Р.^[206]

По справедливому утверждению В.Н. Боркова, при формулировании при­знаков составов должностных преступлений и их квалификации нужно учиты­вать наличие правовых и организационных форм осуществления государствен­ных функций^[207].

Правовые формы осуществления государственной власти составляет дея­тельность по принятию юридически значимых решений, устанавливающих гра­ницы поведения третьих лиц. Организационная форма осуществления управ­ленческих функций объективируется вовне посредством административной и профессиональной деятельности, позволяющей обеспечить реализацию в уста­новленном законом порядке правовых форм управления. Другими словами, она сводится к совершению действий, входящих в круг профессиональных обязан­ностей должностного лица, в том числе технических, организационных.

Правовые и организационные формы деятельности должностных лиц тесно взаимосвязаны. Поэтому излишне категоричным выглядит, например, утверждение о том, что «неисполнение должностным лицом профессиональных обязанностей не образует объективной стороны халатности»^[208].

Следует отметить, что для квалификации действия или бездействия в со­ставе халатности необходимо установить, что они совершены должностным лицом во время выполнения на постоянной, временной основе или по специальному полномочию функций представителя власти либо выполне­нии организационно-распорядительных или административно-хозяйственных функций^[209].

Так, Д., работавшая в администрации, обвинялась в ненадлежащем ис­полнении своих должностных обязанностей при организации закупки, в резуль­тате которой бюджету Ростовской области и федеральному бюджету РФ при­чинен крупный ущерб^[210]. Таким образом, ею совершено преступление, преду­смотренное ч. 1 ст. 293 УК РФ. Оно связано с ненадлежащим исполнением тре­бований ч. 1 ст. 19.1 Федерального закона от 21.07.2005 г. № 94-ФЗ «О разме­щении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказания услуг для гос­ударственных и муниципальных нужд», ст. 34 Бюджетного кодекса РФ, п.п. 6.1,

2.1 постановления правительства, п. 2.1 приложения № 1 к постановлению пра­вительства РО, которыми предусмотрено рациональное использование бюдже­та, требующее использования всевозможных источников для установления наиболее экономически выгодной цены контракта^[211].

Действия, которые выполнялись как профессиональные функции, если они и привели к существенному вреду, не могут расцениваться как халатность^[212].

Как указывает Ю.Ю.Тищенко, при квалификации халатности главное значение имеет точное установление границ полномочий и должностной ком­петенции лица, допускающего халатность^[213]. Автор подчеркивает, что постанов­ка вопроса об ответственности за халатность по службе правомерна лишь в том случае, когда должностному лицу надлежало совершить указанные в законе действия при условии, что они входили в круг его служебных обязанностей (должностных функций), но лицо этого не сделало^[214].

На это прямо указывал в свое время Пленум Верховного Суда СССР, предписывая судам в целях обеспечения высокого качества судебного разбира­тельства устанавливать круг и характер служебных прав и обязанностей долж­ностного лица, нормативные акты, их регламентирующие, мотив, цель и факти­ческие обстоятельства совершенного деяния, наличие причинной связи между нарушением (неисполнением) должностным лицом своих обязанностей и наступившими вредными последствиями^{[215] [216] [217] [218].}

В п. 10 того же постановления отмечалось, что суды должны учитывать, что в соответствии с законом должностным злоупотреблением могут быть при-

знаны такие действия должностного лица, которые вытекали из его служебных полномочий и были связаны с осуществлением прав и обязанностей, которыми это лицо наделено в силу занимаемой должности.

К сожалению, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 16 октяб­ря 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должност­ными полномочиями и о превышении должностных полномочий»^[219] не касается означенных выше вопросов и вообще не рассматривает проблемные аспекты уголовной ответственности за халатность^[220].

Вместе с тем многие авторы обращают внимание на проблему возможно­сти надлежащего исполнения должностным лицом своих обязанностей и опе­рируют категорией «реальная возможность»^[221]. Должностное лицо может быть ответственно за халатность только в случаях, когда оно, с одной стороны, должно было совершить конкретные действия по службе, а с другой - у него имелась практическая возможность совершить их должным образом^[222].

На это же указывал и Пленум Верховного Суда СССР в ранее названном постановлении: «По делам о халатности следует также проверять, имел ли под­судимый реальную возможность выполнить эти обязанности».

Сложнее квалифицировать халатность должностного лица при осуществ­лении государственных функций в правовой форме, когда субъект принимает неверное, порождающее общественно опасные последствия управленческое решение, после изучения его законности и обоснованности подчиненными. По ст. 293 УК РФ были квалифицированы действия директора школы, который, небрежно относясь к своим обязанностям, несколько раз утверждал список на зачисление заработной платы, предоставляемый ему бухгалтером. В списке бы­ли указаны лица, которые в действительности в школе не работали. Их зара­ботную плату обращала в свою пользу бухгалтер, которая была осуждена за

мошенничество^[223].

Как отмечалось ранее, халатность может быть совершена и в форме без­действия. В данном случае ответственность должностного лица основывается на том, что оно не сделало положенного по службе^[224]. Так, В.А. Мерзлякова от­мечает, что обзор судебной практики по делам о халатности позволяет заклю­чить, что в ряде случаев должностное лицо при осуществлении своих непосред­ственных обязанностей придерживается принципа «лишь бы ничего не делать», тем самым использует свое должностное положение и службу в личных целях^[225].

Под бездействием как формой совершения преступного деяния имеется в виду не абсолютная бездеятельность субъекта, а воздержание от определённого действия, которое от лица ожидалось, которое лицо обязано было совершить. Справедливо поэтому утверждение Р.Д. Шарапова о том, что сущность уголов­но-правового бездействия состоит в несовершении субъектом уголовного права обязательных для него действий^[226].

В отечественной доктрине обращается внимание на то, что при квалифи­кации халатности основное значение имеет вопрос, что должностное лицо не сделало, чтобы предотвратить наступление общественно опасных последствий. При совершении халатности должностное лицо нарушает не «запретительные», а «требовательные» нормы^[227].

Тождественный подход относительно понимания и квалификации халат­ности в форме бездействия сложился и в отечественной правоприменительной (судебной) практике.

В диспозиции ст. 293 УК РФ используется терминология «неисполнение обязанностей», а не полномочий, что формирует проблему отграничения ха­

латности от других посягательств. Прежде всего, это те составы преступлений, в которых последствия в виде тяжкого вреда здоровью или смерти являются результатом ненадлежащего выполнения субъектом своих профессиональных обязанностей (например, ч. 2 и 3 ст. 109 УК РФ)^[228].

Полагаем, к обязанностям по должности относятся такие обязанности ли­ца, которые определяют его трудовую функцию, однако не относятся сугубо к служебным, характерным для должностных лиц. Как отмечается в литературе, сфера возможного совершения халатности, таким образом, вышла за рамки только служебной компетенции лица и затронула его профессиональные, а так­же технические обязанности^[229].

В теоретических источниках совершенно справедливо указано, что ст. 293 УК РФ в действующей редакции в той части, в которой она устанавливает ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по должности, является общей нормой по отношению к составам альтернатив­но-профессиональных и профессиональных преступлений^[230].

Основное ее предназначение - восполнение имеющихся пробелов в уго­ловном законодательстве, т.е. она должна применяться лишь к тем случаям, ко­гда факт причинения вреда не может быть квалифицирован по другим статьям уголовного закона, прямо предусматривающим ответственность за ненадлежа­щее исполнение обязанностей, предусмотренных занимаемой должностью и выполняемой профессиональной деятельностью. Данный вывод основан, преж­де всего, на правилах квалификации при неполной (частичной) конкуренции должностных преступлений и тех специальных норм, которые, выделившись из первых, были распространены на более широкий круг субъектов^[231].

Квалифицированный состав халатности (ч. 2 ст. 293 УК РФ) предусмат­ривает в качестве последствий преступного деяния причинение тяжкого вреда здоровью или смерти человеку, наступивших в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей, вытекающих из полномочий долж­ностного лица. Так, В.Н. Борков в качестве примера подобного приводит при­чинение по неосторожности вреда здоровью или смерти лицу, задержанному сразу после совершения преступления, вследствие ненадлежащих условий его транспортирования сотрудниками полиции^[232].

При квалификации халатности большое значение имеет установление факта знания должностным лицом нормативных актов, содержание которых он знает (обязан знать) в силу занимаемой должности. На это обращено особое внимание в доктринальных источниках^[233]. Осуществляя уголовно-правовую оценку халатности, следует иметь ввиду, что должностное лицо не может нести ответственность за халатность в силу отсутствия вины, когда оно допустило упущения по службе, повлекшие указанные в ст. 293 УК РФ последствия вследствие неопытности, недостаточности квалификации и знаний или не бу­дучи проинструктированным о круге своих полномочий^[234].

В систему атрибутивных признаков объективной стороны состава халат­ности включены также преступные последствия и причинная связь между ними и преступным деянием. Из анализа материалов судебной практики следует, что в большинстве приговоров в качестве последствий халатности суды устанавли­вали существенное нарушение прав и законных интересов граждан или органи­заций либо охраняемых законом интересов общества или государства (57,7 %)^[235]. На втором месте по распространенности, исходя из материалов судебной прак­

тики, находится причинение крупного ущерба - 36,9 %^[236].

Интересные данные приведены Т.В. Басовой, обобщившей судебно­следственную практику (122 материала) на предмет последствий халатности: в 48,4% случаях последствия халатности выражались в моральном вреде (но за­частую в совокупности с имущественным ущербом)^[237]. Таким образом, немате­риальные последствия халатности имеют достаточную распространенность в правоприменительной практике. Ю.Ю. Тищенко в 20% случаев установил наступление существенных нематериальных последствий халатности. Чаще всего они выражаются в причинении морального вреда, нарушении конститу­ционных прав граждан, в сбоях в работе государственных учреждений. Однако и он обращает внимание на то, что чаще всего - в совокупности с имуществен­ным ущербом^[238].

Общественно опасные последствия, наступившие в результате неиспол­нения или недолжного исполнения должностным лицом своих полномочий, определяют саму суть рассматриваемого преступления. Именно в последствиях преступления аккумулируется степень общественной опасности и вредоносно­сти деяния. Последствия преступления в отечественном уголовном праве тра­диционно понимаются как результат негативного поведения (деяния) человека, воздействующего на общественные отношения, которые и составляют объект преступления^[239].

На основе учета тяжести наступивших последствий законодатель осу­ществляет дифференциацию уголовной ответственности должностного лица за халатность. Так, основной состав халатности включает последствия в виде при­чинения крупного ущерба или существенного нарушения прав и законных ин­тересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов обще­

ства или государства (ч.1 ст. 293 УК РФ). В июле 2015 г. в ст. 293 УК РФ струк­турно была выделена ч. I^[240], в которой законодатель осуществил отграничение имущественных последствий от причинения вреда жизни и здоровью.

Нельзя не обратить внимания, сделав вынужденное отступление от сути вопроса, на недопустимость использования подобного вида законодательной техники, поскольку оно создает трудности восприятия как «буквы», так и «ду­ха» закона. Кроме того, избранная законодателем форма структурного изложе­ния ч. 1 и ч. I^і ст. 293 УК РФ не характерна для отечественного уголовного за­кона. Она с большой долей вероятности сформирует ошибки правоприменения, поскольку нарушена сама логика структурирования уголовно-правовой нормы Особенной части УК РФ. В данном конкретном случае вместо того, чтобы оп­тимизировать содержание нормы посредством формулирования ее новой ре­дакции в целом, законодатель через выделение квалифицирующего признака с более строгой санкцией осуществляет дифференциацию уголовной ответствен­ности, но, исходя из формы изложения и структуры самой нормы, этот вывод не следует с очевидностью.

Таким образом, перед нами пример несоответствия формы и содержания уголовно-правовой нормы. Квалифицирующие признаки используются законо­дателем для конструирования более или менее опасной разновидности деяний, установления в законе новых пределов наказуемости, смягченной либо усилен­ной санкции по сравнению с той, которая сопряжена с основным составом пре­ступления¹.

В результате после новелл, внесенных законодателем в ст. 293 УК РФ в июле 2015 г.^[241], квалифицированный состав халатности (ч. I^і статьи) связан с причинением особо крупного ущерба; особо квалифицированный содержит по­следствия в виде причинения по неосторожности тяжкого вреда здоровью или

смерть человека (ч. 2 ст. 239 УК РФ). Состав исключительной тяжести - наступление по неосторожности смерти двух или более лиц (ч. 3 ст. 239 УК РФ).

Таким образом, для состава халатности криминообразующим признаком выступает имущественный, физический и иные виды вреда.

В ч. 1 ст. 293 УК РФ в качестве последствий халатности указаны причи­нение крупного ущерба или существенное нарушение прав и законных интере­сов общества и государства.

В результате эволюции положений ст. 293 УК РФ законодателю удалось облечь имущественный вред, наступающий в результате халатности, в четко очерченные формы. Так, в примечании к рассматриваемой норме указано, что крупным ущербом в настоящей статье признается ущерб, сумма которого пре­вышает один миллион пятьсот тысяч рублей, а особо крупным - семь миллио­нов пятьсот тысяч рублей. Вместе с тем вопрос об обоснованности указанных размеров ущерба остается дискуссионным. Прежде всего, обращает на себя внимание разница в 6 млн. руб., отделяющая крупный размер ущерба от особо крупного. Думается, такая «вилка» необоснованно широка.

Полагаем, что оптимальное выражение нижней границы особо крупного ущерба в составе халатности должна находиться в пределах пяти миллионов рублей, поскольку эта сумма свидетельствует о высокой стоимостной оценке наступивших последствий. Она олицетворяет собой значительный в стоимост­ном эквиваленте вред имущественным интересам потерпевшего. При среднем уровне заработной платы населения РФ равном 31870 руб. (данные Росстата за 2015-2016 гг.^[242]) предлагаемый стоимостный критерий отражает саму суть кате­гории «особо крупный размер», а также позволяет осуществлять более справед­ливую дифференциацию уголовной ответственности за халатность.

Следует согласиться со справедливой критикой последних изменений ст. 293 УК РФ (формализация последствий халатности и оставление без измене­ния диспозиций ст. 285 и ст. 286 УК РФ). В результате указанных новелл нару­шен принцип системного подхода к криминализации должностного злоупо­требления (ст. 285 УК РФ), превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), присвоения полномочий должностного лица (ст. 288 УК РФ) и халатности (ст. 293 УК РФ). Справедливо в этом смысле утверждение Т.В. Басовой о том, что «неупорядоченность использования в законодательстве юридических тер­минов противоречит требованиям законодательной техники и неизбежно влечет нарушение в системе регламентации преступлений, содержащихся в гл. 30 УК РФ»^[243].

В отечественной доктрине общепринят постулат, согласно которому кри­минализация неосторожных преступлений должна быть обусловлена наступ­лением в результате их совершения более тяжких последствий. В полной мере эта концепция применима и в отношении халатности, состав которой должен иметь материальную конструкцию и предусматривать больший объем послед­ствий, нежели в составе злоупотребления должностными полномочиями^[244].

В свое время Б.В. Волженкин писал, что «последствия халатности по сво­ему содержанию ничем не отличаются от содержания аналогичных послед­ствий, характеризующих другие преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправле­ния»^[245]. Г. Буланов полагал, что показатели ущерба в халатности должны быть в четыре раза выше, чем при злоупотреблении или превышении должностных полномочий^[246].

В действующей редакции УК РФ последствия таких составов должност­ных преступлений, как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285), превышение должностных полномочий (ст. 286) и халатность (ст. 293), не тождественны. И если в отношении двух первых из названных составов пре­ступлений наблюдается единый подход законодателя к формулированию по­следствий (в ч. 1 ст. 285 и ч. 1 ст. 286 УК РФ в качестве последствий названо существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства; в ч. 3 ст. 285 и в. «в» ч. 3 ст. 286 - тяжкие последствия), то в составе халатности они имеют иное содержание.

Следовательно, законодатель отказался от концепции тождества послед­ствий должностных преступлений. Думается, что такой подход законодателя выступает подтверждением того, что квалифицированным составам халатности свойственна лишь неосторожная форма вины. И в этом смысле логика законо­дателя совершенно обоснованна.

Говоря о стоимостных границах крупного и особо крупного ущерба, определенных законодателем в примечании к ст. 293 УК РФ, следует, на наш взгляд, поддержать позицию, согласно которой последствия неосторожных преступлений должны быть более существенными, нежели последствия умыш­ленных посягательств. В этой связи следует признать справедливым формали­зацию крупного ущерба халатности через сумму в один миллион пятьсот тысяч рублей. Что касается суммы особо крупного размера, то она, как отмечалось ранее, на наш взгляд, необоснованно завышена.

В ч. 1 ст. 293 УК РФ в качестве последствий халатности указано суще­ственное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства. В ранее действовав­шем постановлении Пленума Верховного Суда СССР указывалось, что «при решении вопроса о том, является ли причиненный вред существенным, необхо­димо учитывать степень отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу предприятия, организации, учреждения, характер и размер

понесенного ими материального ущерба, число потерпевших граждан, тяжесть причиненного им морального, физического или имущественного вреда и т.п.». В ныне действующем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 ок­тября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении долж­ностными полномочиями и о превышении должностных полномочий» разъяс­нений по данному вопросу не содержится.

В этой связи считаем целесообразным включение разъяснений соответ­ствующего содержания в указанное постановление Пленума Верховного Суда РФ. Обоснованность данного предложения во многом объясняется тем, что ка­тегория «существенное нарушение прав и законных интересов» указана в каче­стве последствий значительного числа должностных преступлений (ст.ст. 285, 286, 286^[247], 288, ч. 2 ст. 292, ст. 293 УК РФ).

Надо отметить, что в доктрине высказана позиция о том, что «существен­ное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства» как последствие ха­латности должно пониматься более широко и включать, например, нарушение имущественных прав¹. Думается, такая позиция имеет право на существование. Признак «существенное нарушение», предусмотренный в ч. 1 ст. 293 УК РФ, является, на наш взгляд, более широким понятием, чем крупный ущерб, и включает, в том числе, нарушение имущественных прав.

Таким образом, уголовная ответственность за халатность по ч. 1 ст. 293 УК РФ, исходя из буквального толкования закона, может наступать и в том случае, когда в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения должностным лицом своих обязанностей причиняется имущественный вред, составляющий менее 1500000 руб., если в судебном порядке будет установлен его существенный характер для гражданина, организации, общества или госу­дарства. Вместе с тем категория «существенное нарушение прав и законных интересов» имеет оценочный характер. В этой связи с целью унификации пра­

воприменительной практики необходимо дать ее разъяснение в постановлении Пленума Верховного Суда РФ.

Сказанное, как представляется, убеждает в том, что определение в уго­ловном законе общественно опасных последствий необходимо изменить. В си­лу того, что категория «крупный ущерб» пересекается с категорией «суще­ственное нарушение прав», из ч. 1 ст. 293 УК РФ указание на нее целесообраз­но исключить.

В теории уголовного права обоснованно ставится вопрос, должна ли охватываться понятием ущерба от преступления, в том числе, и упущенная вы­года^[248]. Традиционной для отечественного уголовного права выступает позиция, согласно которой только реальный вред следует рассматривать в качестве по­следствия преступления^[249]. Общественно опасные последствия преступления - это реальный вред, причиняемый им общественным отношениям, выражаю­щийся в совокупности причинно связанных с преступным поведением негатив­ных изменений, которым подвергаются социальные, правовые, экономические, нравственные и иные ценности общества’. Вместе с тем, например, С.В. Крас- нопеев к имущественному вреду относит как реальный фактический вред, так и упущенную выгоду^{[250] [251].}

Согласно п. 2 ст. 15 ГК РФ под убытками понимается и упущенная выго­да, представляющая собой неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено^[252]. Деление убытков на реальный ущерби упущенную выго­ду отражает различие в проявлении убытков как имущественных потерь. В пер­вом случае это реально наступающие (физические) потери в имуществе, во вто­ром - потери от неполучения ожидаемых имущественных доходов, которые могли и должны били быть получены при надлежащем исполнении норм дей­

ствующего законодательства^[253].

Действительно, зачастую в результате халатности страдают коммерческие интересы хозяйствующих субъектов. В результате неисполнения или ненадле­жащего исполнения должностным лицом своих обязанностей, названные субъ­екты оказываются в неравных условиях экономической деятельности, что ста­вит ее под угрозу нерентабельности, иногда вплоть до полного банкротства. В этом случае очевидно, что помимо реально причиненного материального ущер­ба в систему уголовно-правовых последствий необходимо включать и упущен­ную выгоду. Указание об этом следует включить в примечание к ст. 293 УК РФ^[254].

Из этого следует, что данный состав является материальным и преступле­ние будет оконченным с момента причинения крупного ущерба или существен­ного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.

Неоднозначно решаемым как в отечественной уголовно-правовой теории, так и правоприменительной практике является вопрос о границах вреда здоро­вью в основном составе халатности. Ряд авторов считают, что под существен­ным следует понимать лишь причинение тяжкого вреда здоровью. В обоснова­ние этой точки зрения приводится аргумент, что в УК РФ нет общих норм о причинении легкого и средней тяжести вреда здоровью по неосторожности. Однако этой аргументации противопоставляется то, что в ст. 293 УК РФ нали­чествует последствие в виде причинения должностным лицом по неосторожно­сти крупного имущественного ущерба, соответственно, должно признаваться преступным и причинение данным субъектом по неосторожности любой тяже­сти вреда здоровью человека^[255].

На наш взгляд, действительно, существенное нарушение прав и законных

интересов граждан в составе халатности должно охватывать собой, в том числе, неосторожное причинение и легкого, и средней тяжести вреда здоровью. Такой вывод основан на том, что законодатель применяет в диспозиции ч. 1 ст. 293 УК РФ категорию, смысловое содержание которой достаточно широко и пред­полагает нарушение всех гарантированных Конституцией РФ прав и законных интересов граждан (гл. 2, в частности, ст. 21, 22). Поскольку в Российской Фе­дерации главной ценностью признает личность, соответственно, любые нару­шения, касающиеся личной неприкосновенности граждан, следует относить к существенным. Кроме того, вряд ли обоснованно включать в круг общественно опасных последствий халатности только те обстоятельства, которые сами по себе преступны. При таком подходе существенным нарушением нельзя было бы считать многие попирания трудовых, жилищных и иных прав личности.

Что касается физического вреда, то в ч. 2 ст. 293 УК РФ законодатель осуществил недопустимое, на наш взгляд, уравнивание нанесения тяжкого вре­да здоровью и причинения смерти. Очевидно, что степень общественной опас­ности этих последствий неравнозначна, что требует дифференциации ответ­ственности за их причинение в разных частях ст. 293 УК РФ. В ч. 3 ст. 293 УК РФ предусмотрены последствия в виде наступившей по неосторожности смер­ти двух или более лиц. Такая законодательная конструкция не вызывает возра­жений и является традиционной для Особенной части УК РФ.

Рассматривая вопрос о причинной связи между деянием и последствиями в составе халатности, следует подчеркнуть, что в отечественной доктрине отно­сительно него развивается активная дискуссия. Подавляющая часть отече­ственных ученых, безусловно, признают ее наличие. Так, Б.В. Здравомыслов отмечал, что должностное лицо может отвечать за последствия только в тех случаях, когда его служебные действия (или бездействие) предшествовали наступлению последствий и были их непосредственной и главной причиной^[256].

Е.В. Царев также считает, что в составе халатности причинная связь меж­

ду деянием должностного лица и каким-либо последствием является прямой причинной связью и имеется лишь в том случае, если установлено, что надле­жащее исполнение обязанностей исключило бы наступление вредных послед­ствий^[257].

Но есть и сторонники противоположной точки зрения, указывающие на отсутствие причинной связи в составе халатности. В частности, В.К. Глистин указывал, что в случае совершения хищения, спровоцированного халатным от­ношением к должностным обязанностям, основанием для привлечения к уго­ловной ответственности специального субъекты выступает факт неисполнения или ненадлежащего исполнения должностным лицом своих обязанностей вследствие недобросовестного или небрежного отношения к службе либо обя­занностей по должности, создавший условия для действий иных лиц или сил^[258].

П.С. Яни пришел к выводу, что неисполнение должностным лицом своих обязанностей чаще всего не становится и не может стать причиной указанных в статье о халатности общественно опасных последствий^[259]. Причинная связь здесь наличествует лишь при условии, что вредные последствия не наступили бы в ситуации надлежаще выполненных должностных обязанностей^[260].

М.А. Тыняная также пишет, что нельзя не согласиться с мнением авторов, утверждающих, что причинная связь между бездействием и общественно опас­ными последствиями здесь отсутствует, поскольку общественно опасный ре­зультат в составе халатности, как правило, не связан непосредственно с поведе­нием лица, которое не исполнило свои должностные обязанности^[261].

Судебная практика четко показывает, что для состава халатности уста­

новление причинной связи является необходимым условием привлечения к уголовной ответственности. При этом следует подчеркнуть, что такой подход является традиционным для отечественной юридической практики. Так, еще в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 30.03.1990 г. №4 (ред. от 10.02.2000 г.) «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, ха­латности и должностном подлоге» отмечалось, что поскольку обязательным элементом объективной стороны должностного злоупотребления, превышения служебных полномочий, халатности является причинение существенного вреда государственным или общественным интересам либо охраняемым законом пра­вам и интересам граждан, судам при рассмотрении дел указанных категорий надлежит выяснять и указывать в приговоре характер причиненного вреда, а также наличие причинной связи между ним и действиями (бездействием) под­судимого. К сожалению, в действующем постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупо­треблении и о превышении должностных полномочий» отсутствуют указания относительно специфики причинной связи в должностных преступлениях.

Однако суды в своей практике уделяют серьезное внимание доказанности причинной связи в должностных преступлениях, в том числе и халатности. Так, вынося решение по одному из дел, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ обратила внимание на то, что прокурор в своем представ­лении не указал на наличие обстоятельств, которые свидетельствуют о том, что между действиями судьи и наступившими вредными последствиями существу­ет причинная связь^[262]. Верховный Суд Республики Калмыкия в своем определе­нии также указал, что причинная связь между бездействием должностного лица и наступившими последствиями имеется лишь в том случае, если установлено,

что надлежащее выполнение должностных обязанностей исключило бы наступление вредных последствий^[263].

По нашему мнению, более точны в своих суждениях представители пер­вой группы ученых. Причинная связь в составе халатности - обязательный при­знак объективной стороны. Вместе с тем, очевидно, что для рассматриваемого состава преступления причинная взаимосвязь между деянием и последствием имеет специфику. Как отмечается в специальной литературе, бездействие и наступившие последствия связаны между собой особым родом детерминации - кондициональной связью^[264]. Между ними действительно нет причинно- следственной связи в традиционном понимании. Думается, наиболее полно отображает ее специфику теория информационной причинности^[265]. В рамках этой теории бездействие рассматривается как пассивное с энергетической точки зрения, но обладающее определенными свойствами в информационном плане. Отсутствие должного действия по передаче в установленном законом или должностными инструкциями порядке полезной информации позволяет запу­стить механизм действия причин, ведущих к вредному результату^[266].

Изучение проблемы позволило прийти к выводу о том, что причинная связь в составе халатности наличествует при совершении ее как действием, так и бездействием. Утверждение, что бездействие не порождает последствий, при­водит к выводу, что определенные общественно опасные последствия возника­ют беспричинно, что противоречит законам диалектики.

Завершая анализ объективной стороны халатности, необходимо акцен­тировать внимание на следующем\'.

- деяние в составе халатности может быть выражено как в активной фор­ме - действии (ненадлежащее исполнение соответствующих обязанностей), так

и пассивной - бездействии (неисполнение соответствующих обязанностей); кроме того, при халатности возможно сочетание неисполнения и ненадлежаще­го исполнения должностным лицом своих обязанностей;

- уголовная ответственность за халатность наступает лишь как результат

неисполнения должного, т.е. за неисполнение или ненадлежащее исполнение только тех функций представителя власти либо организационно­распорядительных, административно-хозяйственных функций, которые непо­средственно входили в компетенцию должностного лица;

- уголовная ответственность за халатность наступает лишь как результат неисполнения возможного, т.е. должностное лицо может быть привлечено к уголовной ответственности за халатность только в том случае, если у него имелась реальная возможность исполнять возложенные на него функции;

- поскольку постановление Пленума Верховного Суда СССР 1990 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным поло­жением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и долж­ностном подлоге» утратил силу, а постановление Пленума Верховного Суда РФ в постановлении от 16 октября 2009 г. № 19 «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о превышении должност­ных полномочий» не содержит разъяснений относительно халатности, постоль­ку возникла необходимость в принятии постановления, в котором бы Пленум Верховного Суда РФ дал необходимые разъяснения по вопросам квалификации названного деяния, либо в дополнении действующего документа соответству­ющими положениями (с корректированием его названия);

- избранная структура построения ст. 293 УК РФ с выделением ч. 1 и ч. I^і являет собой нонсенс и должна быть изменена согласно существующим пра­вилам законодательной техники; наиболее эффективный путь при этом - пол­ная ревизия содержания ст. 293 УК РФ;

- следует отказаться от объединения в рамках ч. 2 ст. 293 УК РФ таких последствий, как причинение по неосторожности тяжкого вреда здоровью и смерти, поскольку они не обладают тождественным уровнем общественной

опасности, что, соответственно, требует отражения в подходах к дифференциа­ции уголовной ответственности за их наступление;

- поскольку последствие в виде существенного нарушения прав и закон­ных интересов имеет оценочный характер, следует дать его судебное толкова­ние в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, в частности, дополнив со­ответствующими положениями уже действующее постановление «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о пре­вышении должностных полномочий», либо приняв, как было отмечено ранее, постановление, касающееся непосредственно халатности;

- необоснованной представляется градация крупного и особо крупного ущерба халатности, между которыми законодатель устанавливает неоправданно широкую «вилку» в 6 млн. руб.;

- в силу того, что категория «крупный ущерб» пересекается с категорией «существенное нарушение прав...», из ч. 1 ст. 293 УК РФ целесообразно ее ис­ключить.

Сделанные выводы позволяют предложить следующие меры по совер­шенствованию ст. 293 УК РФ:

- установить в примечании к статье нижнюю границу особо крупного ущерба на уровне пяти миллионов рублей, обозначив его как примечание 1;

- включить в статью примечание 2 следующего содержания: «Под ущер­бом в настоящей статье следует понимать как прямые убытки, наступившие в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения должностным ли­цом своих обязанностей по осуществлению публичной власти, так и упущен­ную выгоду»\