И.В. Лушникова ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ КНИГА ДИГЕСТ: К ИНТЕРПРЕТАЦИИ ПОНЯТИЯ F AENUS NAUTICUM

Как известно, во II титуле 22-й книги Дигест Юстиниана речь идет о морском займе.

В римском праве этот институт состоял в займе денег с целью морской торговли с принятием риска плавания кредитором, который мог получить должное только в случае, если корабль благополучно совершал плавание.

Римский морской заем дал повод к возникновению широкой науч­ной дискуссии, состояние которой не позволяет нам дать однозначную оценку этого института. Конечно, речь не идет об отсутствии полных и исчерпывающих (насколько это позволяют имеющиеся в нашим распо­ряжении источники) исследований¹. Работы Ф. Де Мартино^{[191] [192] и А. Бискар- ди[193] могли бы поставить точку в этой дискуссии, если бы не крайняя про­тивоположность мнений, высказанных этими учеными по вопросам об отдельных чертах морского кредита и о понимании его как института римского права в целом.}

Различные проблемы, касающиеся черт этого института, не могут быть решены однозначно также и по причине предполагаемых интерполя­ций, имеющих место почти во всех фрагментах титула De nautico faenore Дигест. Вследствие этого его перевод представляет немало трудностей.

Прежде всего следует рассмотреть те из них, которые касаются рим­ской терминологии данного института. В источниках встречаются два основных выражения для обозначения морского займа. Первое из них - pecunia traiecticia. В текстах классических юристов для обозначения мор­ского займа используется - за одним-единственным исключением - толь­ко это выражение.

Помимо II титула 22-й книги (22.2.1. рг. 1-2; 22.2.1.4; 22.2.2. рг.-2; 22.2.4. рг.-1; 22.2.4.1.1; 22.2.6. рг.-7; 22.2.7. рг.-2; 22.2.8. рг.-1; 22.2.9. рг.-1) этот термин встречается в различных местах Дигест (D. 3.5.12. рг.-10; 13.4.2.8.6; 15.1.3.8.3; 44.7.23. рг.-1.), а также в одном фрагменте Pauli Sententiae (2.14.3) и, наконец, в Кодексе Юстиниана (4.33.1; 4.33.4).

В научных трудах на эту тему мы находим различные мнения по проблеме интерпретации термина pecunia traiecticia. А. Бискарди утвер­ждает, что pecunia traiecticia в классическом праве представляло собой nomen iuris морского займа как института. Необходимо напомнить, что Бискарди, основываясь на одном фрагменте Ульпиана (D. 15.1.3.8), вы­двинул гипотезу о существовании actio pecuniae traiecticiae или actio ex poena pecuniae traiecticiae. Этот иск предположительно предоставлялся в защиту договора морского займа (pecunia traiecticia). Так, о термине pecunia traiecticia как nomen iuris этого института ученый пишет: «Ре­шающим в этом смысле является nomen actionis, поскольку для классиче­ских юристов именно формула была инструментом для определения юридического отношения, защищаемого посредством ее»^[194].

Согласно Де Мартино, напротив, этот термин обозначал только эко­номический предмет сделки^[195]. По его мнению, римский морской заем не был самостоятельным контрактом, отличным от простого займа (mutuum). И следовательно, ни один из терминов, встречающихся в источниках, не мо­жет восприниматься как название самостоятельного правового института.

Термин faenus nauticum встречается в наших источниках всего три­жды, в частности в титулах De nautico faenore Дигест и Кодекса Юсти­ниана. В классических источниках он появляется всего один раз - в кон­ституции Диоклетиана и Максимилиана, вероятно, 286 г. н.э.:

С. 4.33.4: «.. .Ты дал (заем под) морской процент на том условии, чтобы после плавания... деньги, данные под проценты, были тебе возвращены...»^[196]

Перевод данного термина в отличие от выражения pecunia traiecticia не составляет предмет дискуссии. Faenus nauticum означает «морской процент».

В этом смысле является значимым то место, которое титулы De nautico faenore занимают в Дигестах и Кодексе Юстиниана. Они непосредственно следуют за титулами соответственно De usuris ed fluctibus и De usuris.

Согласно Де Мартино, этот факт представляет собой еще одно дока­зательство справедливости его тезиса о несамостоятельности контракта о морском займе в римском праве.

всей истории римского права и в Юстиниановом праве морской заем ни­когда не достигал положения самостоятельной правовой фигуры и юрис­пруденция систематизировала его только в доктрине процентов^[197].

По всей вероятности, римский морской заем не был контрактом, от­личным от займа, но процент, который обычно оговаривался в нем, был более высоким и в классическую эпоху мог быть неограниченным. Таким образом, выражение faenus nauticum использовалось для того, чтобы обо­значить эту особенность.

Следует рассмотреть основные аспекты процента в морском займе, т.е. размер процентной ставки и способы установления процентов.

Periculum creditoris, которое являлось существенным элементом до­говора морского займа^{[198] [199], подразумевало, что вследствие происшествия на море, вызванного несчастным случаем или непреодолимой силой, за ут­рату денег, гибель или повреждение приобретенных на них товаров все­гда отвечал кредитор. В наших текстах ясно видна тесная связь между periculum creditoris и увеличением процентной ставки:}

C. 4.33.2: «Ясно, что морской заем, который дается с возложени­ем риска на кредитора, до тех пор является свободным от соблюде­ния обычных процентов, пока корабль не прибудет в порт»’.

Paul. Sent. 2.14.3: «За морской заем вследствие возложения рис­ка на кредитора во время плавания корабля можно взимать неограни­ченные проценты»^[200].

В обоих фрагментах указывается на то, что завышенные проценты являются «возмещением» за риск, который брал на себя кредитор. Но такие завышенные проценты можно было получить только на время, пока имело место принятие риска кредитором (на время плавания, если не бы­ло иного соглашения сторон). С того момента, когда риск кредитора пре­кращался, должна была применяться обычная процентная ставка:

D. 22.2.4: «Папиниан в 3-й книге «Ответов». Нет никакой раз­ницы, принято ли соглашение о морском займе без возложения риска на кредитора или после (наступления) означенного срока и исполне­ния условия (соглашение) о том, что риск возлагается на кредитора,

отсутствует.

С. 4.33.3: «Так как ты говоришь, что ты дал деньги на том усло­вии, чтобы они были тебе возвращены в священном городе, и заявля­ешь, что неопределенный риск, которого обычно опасаются при пла­вании по морю, не был на тебя возложен, нет сомнения, что за дан­ные в долг деньги ты не можешь взимать проценты более дозволен­ного (законом)»^{[201] [202].}

Известно, что в римском праве нормальная процентная ставка в раз­мере 6% могла увеличиваться до 12% (centesima), но никогда не превы­шала этого предела. Однако ограничение в 12% не было установлено правопорядком одинаково для всех видов займов. Так, для морского зай­ма были разрешены неограниченные проценты с учетом высокого риска, который лежал на кредиторе^[203]. Это следует из уже цитированного фраг­мента Павла (2.14.3).

Только реформа Юстиниана 528 г. ввела ограничение centesima так­же и для морского займа.

С. 4.32.26.2: «...а в договорах о морском займе... позволено сти- пулировать проценты только вплоть до 12% годовых и не превышать этот (размер), хотя старинными законами это и разрешалось»^[204].

Однако этот новый порядок не соответствовал требованиям рынка и, в частности, морской торговли. Поэтому аргентарии и вообще лица, фи­нансировавшие морские перевозки, просили и получили ряд уступок, которые ослабили строгость этой реформы^[205].

Таким образом, в условиях практически полной свободы в опреде­лении процента было необходимо, чтобы стороны, заключавшие договор о морском займе, устанавливали процент посредством специального со­глашения. Большая или меньшая степень риска влияла напрямую на раз­мер процентов. Целый ряд факторов, таких как опасность конкретного путешествия, период, в который оно происходило, и т.д., определял ту или иную процентную ставку.

1) D. 22.2.4.1: «Морские проценты, причитающиеся в благодар­ность за труд раба, что было оговорено в форме стипуляции, должны (быть выплачены) не более чем в двойном размере (установленной законом процентной ставки), (но) не сверх 12% годовых. В стипуля- цию процентов, отдельно совершенную после (истечения) срока (со­глашения о возложении на кредитора) риска, с помощью другой сти­пуляции в отношении услуг будет добавлено то, чего в ней недостает из установленных законом (размеров) процентов»^[206].

Из этого текста видно, что stipulatio faenoris заключается отдельно от договора о морском займе.

2) D. 22.2.5: «Сиевола в 6-й книге «Ответов». Вознаграждение за риск имеет место и (в том случае), если ты, хотя и при отсутствии (в договоре) условия о штрафных санкциях, примешь и то, что ты дал, и сверх того нечто кроме (этих) денег, если только эта сделка не подпадает под понятие «рисковой»: как, например, (рисковыми сдел­ками считаются) те, из которых обычно возникают кондикционные иски, (сделки, заключенные так), чтобы (ты был обязан), «если не сделаешь это», «если не отпустишь подвластного на волю», «если я не выздоровею» и тому подобное. Ты не усомнишься (в действи­тельности сделки), если рыбаку, намеревающемуся понести издержки на приготовления (к ловле), я дам большую сумму денег (с тем услови­ем), чтобы, если приобретет улов, он отдал (их), или если атлету (я дам то), на что он будет себя содержать и тренироваться, (с тем условием),

чтобы он, если победит, отдал назад (полученное).

Данный текст был включен в титул, касающийся faenus nauticum, компиляторами и на самом деле не имеет никакого отношения к этому институту^{[208] [209].}

3) D. 22.2.7: «Павел в 3-й книге «Комментариев к эдикту». В не­которых договорах даже проценты становятся предметом долга, на­пример посредством стипуляции. Ведь если я дам 10 (тысяч) в мор­ской заем, чтобы, когда корабль (прибыл) невредимый, я вернул на­зад основной капитал с определенными процентами, надо сказать, что я имею право получить назад основной капитал с процентами»¹’.

В этом фрагменте говорится о том, что некоторые контракты, среди которых и pecunia traiecticia, в любом случае порождали проценты, так что последние составляли существенный элемент сделки. Но этот фраг­мент касается не проблемы юридического оформления процентов, а лишь характера, который проценты имели конкретно в морском займе.

4) Paul. Sent. 2.14.1: «Если заключено голое соглашение о предос­тавлении процентов, то оно не имеет никакой силы, поскольку из голого соглашения между римскими гражданами иск не возникает. 2. Процен­ты свыше 12% годовых, будучи выплаченными, уменьшают капитал, (данный в долг); когда капитал исчерпан, они могут быть востребо­ваны обратно. 3. За морской заем вследствие риска кредитора во вре­мя плавания корабля можно взимать неограниченные проценты»^[210].

Третий параграф этого фрагмента, как указывают Де Мартино^[211] и В. Литевски^[212], отменяет для морского займа максимальный размер про­

центов, о котором говорится во втором параграфе. Эта оговорка касается только размера процентной ставки, по не формы установления процен­тов. Следовательно, принцип, установленный в первом параграфе, дейст­вовал также и для морского займа, т.е. в этом договоре pactum de usuris praestandis не порождал иска цивильного права.

5) С. 4.32.26.2: «...а в договорах о морском займе... позволено стипулировать проценты только вплоть до 12% годовых.. ,»^[213]

В этом тексте говорится о стипуляции как форме установления про­центов в морском займе.

Из анализа этих текстов мы можем заключить, что для классического права в наших текстах ничего не говорится о правовой силе pactum usurarum между сторонами в договоре морского займа. Поэтому, вероятно, к нему должен был применяться общий принцип, согласно которому pactum de usuris praestandis не порождал иска цивильного права^[214]. Это пра­вило подтверждается источниками для постклассического права {Paul. Sent. 2.14.1) и косвенно также и для Юстинианова права (С. 4.32.26.2).

Тексты показывают также, что в морском займе стороны должны были заключать stipulatio usurarum, стипуляцию, которая относилась только к процентам и не затрагивала других аспектов сделки.

Вопрос о форме установления процентов в морском займе можно разрешить, рассмотрев формальные аспекты этой сделки и экономиче­ские потребности, для удовлетворения которых она применялась. Все институты коммерческого характера требовали большой гибкости фор­мы. Пакт в этом смысле более всего удовлетворял потребностям торгов­ли. Однако он не обладал полной процессуальной защитой.

Можно предположить, что в морском займе стороны заключали раз­личные соглашения об отдельных элементах конкретной сделки, среди кото­рых были и проценты. Эти соглашения составляли ряд пунктов договора, которые регулировали все существенные аспекты договора морского займа, но не имели процессуальной защиты. Для обеспечения такой защиты приме­нялась упрощенная стипуляция в конце документа. Эта стипуляция включа­ла в себя все соглашения между сторонами, в том числе pactum usurarum, который таким образом получал защиту по цивильному праву.