Бодрствование в любое время суток: сменная работа и сверхурочные
Изабелла только что вернулась из одной из заокеанских стран, где работала по контракту. Она подала заявление о приеме на работу в больницу, которая ей показалась очень привлекательной. Она будет ведущей сестрой по специальности, которая была ей по душе, и будет работать в городе, который она хорошо знала. У нее будет возможность снова встречаться с прежним возлюбленным. Она скучала по нему сильнее, чем думала.
Казалось бы, все идет великолепно. Она работала в отделении по своей специальности, занималась тем, чем ей хотелось, ее окружали люди, кото-рых она считала компетентными медиками. Смены по двенадцать часов три раза в неделю оставляли ей больше свободного времени, чем любая из работ, на которых она была до этого. До тех пор, пока не начались ночные смены.
В первую ночь все шло нормально. Подобно многим работающим в смену, ей нравилась независимость, связанная с работой ночью. Она могла смотреть больных так, как считала нужным, и без кучи надзирающих врачей. Изабелла любила подольше беседовать с больными, и она делала это вне рамок официально отведенного ей на каждого пациента времени. Иные ночи ей удавалось вздрем-нуть 10—20 минут, бывало и по часу или больше.
Наступало утро, а сон не шел.
Она пыталась спать в свои обычные ночные часы. Это получилось только в течение недели- другой. Постепенно ею овладела бессонница. Она была постоянно утомленной, раздражительной, неуравновешенной.
Это заметил ее возлюбленный.
Пенсионер, работавший неполный день, он желал быть с ней как можно дольше, а жил в другом городе. Он был недоволен тем, что приезжал к ней и видел, как женщина, которую он любит, целыми кофейниками поглощает кофе, чтобы не заснуть, и в то же время постоянно ломает голову, куда сунула ключи от машины.Изабелла попробовала отказаться от ночной смены. Ее врач сказала, что это невозможно, по крайней мере, на ближайшие два года. Большинство людей привыкают, сказала она. Требуется не-большое время.
Изабелла стала ждать. Утомление и сонливость усилились. Возлюбленный стал ворчать. Вспоминал, как прекрасно они раньше проводили время. Она стала какой-то другой, безучастной и безразличной. Он сказал, что, по его мнению, у нее де-прессия.
Она просила его понять. Она уже больше не молодая девушка. Работа по ночам плохо действует на нее, но она привыкнет. Она всегда легко привыкала к разным вещам, сказала она ему.
Возлюбленный перестал приезжать.
Изабелла пришла в мой кабинет приблизительно в это время. Стыдно сказать, но у нее, наверное, депрессия.
Я ответил, что так не думаю. Она, конечно, чувствует подавленность. Но у нее не наблюдалось долговременных угнетающих симптомов депрессии или других симптомов клинической депрес-сии. Она могла радоваться жизни, и, если жизнь идет не совсем так, как хочется, она все-таки видит в ней радостные моменты. Изабелла была в сильном возбуждении и, конечно же, устала. Но, самое главное было не это, а бессонница. В моем представлении, все дело было в том, что она пока что не приспособилась к работе в смену.
Изабелла работала три дня из семи в неделю. К несчастью, все ее биологические часы совершенно сбились. Она спала в любое время суток, когда только удавалось заснуть. Хуже всего, что она не могла заснуть на следующий день после ночной смены, как будто что-то внутри мешало ей делать то, что ей нужно. Она хотела спать, но не могла заснуть.
Ее реакция на повторяющуюся бессонницу была самой типичной для всех таких случаев.
Ли-шившиеся нормального сна люди беспокоятся о сне, думают о сне, фантазируют о сне. Голова у них настолько занята сном, что он превращается для них в невероятно тяжелый труд.Это явление называют психофизиологической инсомнией. Она особенно часто встречается среди работников умственного труда, художников, музыкантов, литераторов, которые глубоко переживают творческие и семейные проблемы. Психофизическая инсомния часто становится хронической и не отпускает своей жертвы, но Изабелла могла с ней справиться.
Я сказал ей, чтобы она завела дома какое-нибудь снотворное. Изабелла посмотрела не меня широко открытыми глазами, с выражением растерянности и настоящего ужаса.
Так нередко реагируют медики, с которыми мне приходилось сталкиваться. Ведь к снотворному привыкают, оно часто чревато анормальным сном и может убедить мозг, что сон без него невозможен.
Изабелла много раз видела людей, которые «подсаживались» на снотворном.
Мы даем его в больнице, а они потом не могут без него обходиться. Это страшно. Я не хочу брать их.
Прекрасно, — ответил я. — Мне хочется, чтобы вы просто взяли его домой.
Она не должна им пользоваться. Но я хотел, чтобы таблетки были под рукой, у нее в сумочке, чтобы можно было попробовать, если ей захочется.
Мы поговорили о биологических часах и о том, что работа в смену совершенно неестественный эксперимент в человеческой биологии. О том, что с годами он становится все более трудным для нас. К ее сменной работе можно приспособиться, но потребуется очень тщательно планировать свою жизнь. Ей придется изменить время привычных занятий, пользоваться светотерапией, заниматься физкультурой и по-другому организовать сой сон.
Изабелла согласилась.
Я рассказал ей о программе СФДСО (свет, физкультура, дневной сон и общение). Идея перевода ее биологических часов с помощью света бы-ла отвергнута сразу. Изабелла хотела жить в дневном мире. Ночная смена у нее выпадала только на каждую вторую неделю.
Но вот свет на работе мог поддерживать ее в бодром состоянии.
Хотя в самом начале работы для нее не существовало проблемы реактивности, теперь она начала нарастать. Я сказал ей, что нужно сделать у себя в кабинете очень яркий источник света и держать его на расстоянии 30—40 сантиметров от того места, где она сидит. Единственно, предупредил ее я, не пользоваться им в очень позднее время, когда свет оказывает наиболее сильное воздействие на сдвиг биологического времени.Затем я посоветовал ей заняться физкультурой во время ночного дежурства и ходить по отделению. Она должна была пользоваться любым случаем пройтись. Я подсказал ей также, чтоб она заходила в другие части больницы, фармацевтику, ка-фетерий, администрацию, куда только можно, и деловые разговоры вела напрямую, без телефона.
Они подумают, что я баклуши бью.
Другие с удовольствием поговорят с вами, — успокоил ее я. Люди любят заниматься делами лицом к лицу с партнером, особенно по ночам. Ночью чувствуешь себя одиноким. Общение помогает людям бодрствовать. И они чувствуют себя лучше.
Изабелла уже начала находить днем время, чтобы подремать, но без определенной системы. Я хотел, чтобы она ввела дневной сон в систему. Я по- просил ее взять себе за правило подремать, если это возможно, 10—20 минут в 4 часа дня. Регулярный перерыв на отдых помогает не спать до конца смены. Это же может помочь скорее заснуть на следующий день.
Но в четыре я пью кофе.
А потому не можете заснуть утром, — пояснил я. — Уж если пить кофе, то в 11 вечера или в полночь. Вы, возможно, еще сумеете вздремнуть попозже, часа в 3 или 4.
Но я же не засну на следующий день, — запротестовала она.
Всегда на этот случай есть снотворное. Если пожелаете, можно понемногу пользоваться им.
На протяжении следующего года Изабелла была у меня несколько раз. Сначала она попробовала спать по ночам, не ложась в постель весь день после ночного дежурства. Часто в такие дни часам к трем-четырем сон буквально валил ее с ног, и она засыпала на час-другой.
Постепенно она поняла, что, вернувшись с работы, можно принять снотворное.
Я также рассказал, что утренний свет способен передвигать стрелки биологических часов. Утренний свет переведет ее биологические часы назад, и ей будет труднее заснуть после работы. Я попросил ее, выезжая на машине домой, надевать темные очки, которые плотно прилегают к лицу.Это такие, какие носят старики?
Такие, какие дарят в автомобильных салонах, — заверил я. — Это то, что нужно.
Изабелла стала пить снотворное, как я ей прописал. Ей нужно было, придя домой после окончания дежурства в семь утра, принимать по пол-таблетки снотворного и стараться к восьми за- снуть. Я попросил ее читать перед сном и пытаться спать до двух часов. Затем я рекомендовал ей погулять на улице в конце дня или вечером, когда еще много света.
За несколько месяцев ее жизненный ритм изменился. Хотя она никогда не принимала сно-творное больше трех раз в неделю, Изабелла обнаружила, что снотворное помогает. Днем после ночного дежурства она начала заниматься физкультурой, но все еще по вечерам ее тянуло заснуть. Вздремните вечерком, сказал я ей. Так поступают многие работающие в смену.
Постепенно она привыкла к новому ритму: таблетка снотворного в 1.30 дня. После этого покупки, встречи с друзьями, разные другие дела, а после них в конце дня час спать. За час-другой до дежурства она прогуливалась на улице или крутила педали велотренажера и принимала душ уже перед уходом на работу. В полночь принимала кофеин, днем между тремя и четырьмя устраивалась вздремнуть где только это удавалось.
Перемены накапливались медленно, но с заметным эффектом. Тревожное состояние быстро проходило. Волнение уходило отчасти потому, что помогали таблетки снотворного, так как они одновременно были и успокаивающим средством. Прошел месяц, и она увидела, что дела на работе пошли лучше, она завела несколько новых подруг среди медсестер и обслуживающего персонала, с которыми встречалась, пока «бродила» по ночным больничным коридорам. Многие из них, имевшие большой опыт работы в смену, дали ей несколько полезных советов.
Ее возлюбленный не приезжал, но продолжал звонить. Через несколько месяцев он решил заглянуть к ней.
Это произошло приблизительно к моменту, когда Изабелла прекратила принимать снотворное. Но из сумочки не выбросила. Ей нравилось думать, что оно под рукой и можно принять таблетку, если вдруг возникнет потребность. И иногда, приблизительно раз в два-три месяца, она принимала их.