Поле исследования: критическое восприятие западного опыта
Современный Запад - это явление не только географического масштаба, но и исторического, социального, экономического, политического, религиозного и т.д. Это особая цивилизация со своей материальнотехнической базой и надстроечной частью.
В уникальных исторических условиях сформировалась и развивается западная правовая культура, в высшей степени сложное, многомерное и разноплановое явление, воспринимаемое на расстоянии как конгломерат ценностей, доктрин, правовых идей, убеждений, навыков и стереотипов исполнения законодательства, законотворчества и правоприменения в отдельных государствах и на Западе в целом.Сравнительные эколого-правовые исследования концентрируются в основном на экологическом законодательстве США, Германии и не охватывают законодательство других государств. Существует много стереотипных представлений о специфике западного экологического права (права окружающей среды), связанной с правовой культурой Запада. Но весьма примечательно то, что сами они, в свою очередь, являются преимущественно западными по происхождению. Широкий взгляд на Запад во все времена оказывался едва ли не чем-то невозможным. Сдержанное внимание к настоящему вопросу, мы бы сказали, связано с распространенной, особенно в прошлом, точкой зрения о враждебности "внутренней или внешней международно-правовой или противоправной окружающей среды" нашей правовой системе. Существующий взгляд на западное экологическое право во многом приводится в действие как взгляд самого Запада на своё же экологическое право, своё право в целом. Патрик Гленн в монографии "Правовые традиции мира", анализируя изменения правовых систем в результате глобализации, ставит вопрос олом, приживутся ли новые общеобязательные предписания в окружении, где преобладающая правовая культура часто враждебна рыночным принципам, обнаруживает именно этот взгляд[1].
Экологическое право экономически развитых стран, законодательство о правах человека оказали преобладающее влияние на международное право окружающей среды и всё в большей мере принимаются во внимание национальными правовыми системами. Дебаты по поводу часто уже запоздалого присоединения России к ряду международно-правовых договоров - показательное проявление продвижения западного порядка и его способности превращать свою точку зрения в универсальную наблюдательную позицию. Итоговая оценка эколого-правовым и социальным порядкам современного Запада ещё далеко не выработана. Едва ли будет дана оценка этому взгляду в обозримом будущем. Тем не менее один весьма существенный позиционный момент, отмечаемый автором, сознательно дистанцирую-щим себя от западных ценностей, но с неизбежностью и воспринимающим их, следовало бы здесь привести, чтобы подчеркнуть, как глубоко укоренилась собственно западная точка зрения на его экологическое право у всех, кто пытается мыслить критически.
Национальный совет по инвалидности (США) в политическом заявлении 2002 года, приводя мнение об универсальности прав человека, что они свойственны всем народам, отмечает, что это нельзя недооценивать [при их внедрении. - Е.В.] в международной окружающей среде, где инициативы правовых реформ расцениваются как связанные исключительно с американскими интересами, а во взгляде на них присутствует недоверие или даже прямая враждебность[2].
К вопросу о действенности договоров о правах человека Совет ставит в пример механизмы международно-правовой охраны окружающей среды, имеющие сравнительно более определенные принципы
отчетности, сроки; механизмы, допускающие рассмотрение неофициальных источников информации (когда государство не представило информацию в срок), допускающие принятие взаимосвязанных мер на субрегиональном или региональном уровне и предусматривающие обеспечение финансовой и технической помощи государствам в подготовке их докладов.
Мы бы сказали по-другому: универсальность (и, следовательно, конструктивная применяемость) законоположений измеряется не отношением "извне" к привносимой с ними технологии, а национальной традицией право- и миропонимания.
Действительно, международное право окружающей среды преимущественно формируется ограниченной группой государств Запада и наследует черты их внутреннего экологического права, в том числе такие положительные черты, как конструктивизм и субъективную
определенность. Согласно Национальному совету по инвалидности - суть международного права окружающей среды (и экологического права Запада - частично одного из "родителей" МПОС), таким образом, сводится к технологии, а не социальному содержанию. Тем более, оно видится таковым на расстоянии. Но мало кто отмечал, что при взгляде на экологическое право Запада из виду упускаются корни его правовой культуры.
В дискурсе об экологических правах различия подходов к их пониманию огромны. Они ещё больше, чем несовместимость позиций Запада и Востока, Севера и Юга, с одной стороны, утверждающих абсолютный приоритет прав человека, независимого от социальных чувств человека, человеческого достоинства, и с другой стороны, замечающих, а в основном четко намекающих, что исторического и культурного универсализма прав человека не существует.
Также и на Западе, предлагая миру реформы на основе своей технологии, ставя свое право в пример, не учитывают другие традиции, не стремятся к их пониманию.
Но именно в природоохранной сфере происходит приближение западного правопонимания к реализации социальных интересов. Сионайд Дуглас-Скотт, преподаватель права Королевского колледжа (Лондон) утверждает, что существуют пределы использования языка прав человека, демонстрируя это на примере права окружающей среды. Современные западные концепции экологических прав - антропоцентрическая и биоцентрическая не являются достаточно убедительными. Автор полагает, что это две "противоречивые, несовместимые концепции прав"
^ 3
и опора на них может нанести вред охране окружающей среды .
Антропоцентрический подход по защите частных экологических прав (интересов) человека, отдельного индивида, рассматриваются автором как "ошибочность смещенной реальности".
Биоцентрический подход сторонников теории прав животных[3] [4] не достаточно опосредован в формах юридической практики. В международном праве окружающей среды общеобязательные международно-правовые документы признают внутреннюю ценность, присущую природным объектам независимо от того, может ли оценить это человек. На смену понятию автономии человека, когда защита индивидуального, частного права провозглашалась самодостаточной, приходит понимание исторической необходимости принять конкретные обязательства и правовые нормы, обязательные для всех, в целях защиты окружающей среды, защиты публичных интересов. При имеющейся обусловленности общественных отношений доминантой извлечения прибыли, ростом потребительства на Западе также сильны традиции следования "разуму"[5], соблюдения меры и строгих ограничений. Так, например, мотив сохранения благоприятного состояния окружающей среды проявляется не столько от того, что это важнейшая социальная ценность, но сколько это и экономическая ценность. В этом смысле понимание правовой культуры и экологического права западных зарубежных стран позволяет достигать самых серьезных целей, когда речь идет о необходимости понимания самого себя как иного, не западного культурного мира. Это весьма своевременно, так как необходимо выработать совершенные правовые способы сохранения биосферы, основанные на приведенных к одному знаменателю, взаимодополняющих, равно уникальных правовых культурах. Дмитрий Михель, российский философ, социальный антрополог, основатель научной школы, исследователь западной культуры, пишет: "Запад ни у кого не спросясь, назначил себя на роль волшебного зеркала, особой camera lucida, в которой призваны отражаться он сам, и остальные миры. Что же за зеркало он предлагает нам, и насколько это зеркало позволяет верно уловить лицо, которое в нем отражается"?[6] Сохранение жизни на Земле возможно только по формуле "каждый отдельно и все вместе". Её несоблюдение множит издержки интеграции и удаляет нас от момента достижения цели. Именно международноправовые механизмы регулирования деятельности государств и международных организаций, направленной на сохранение среды обитания человека через предупреждение, уменьшение и максимально возможное ограничение неблагоприятных воздействий на природу в единстве с национальными правовыми мерами, открывают путь к достижению гармонии общества и природы. Такова основная цель и инструментарий специальной части экологического права. Развитие специальной части экологического права выходит на первый план в качестве мотивации международных отношений в целом. 1.1.2.