Сервитут

Логика настоящего исследования требует рассмотрения института сервитута непосредственно после рассмотрения права общего природопользования. Сервитут, как право ограниченного пользования чужым имуществом, сходен с правом общего природопользования, также дающего правовые основания на пользование «чужими» объектами природной среды и также, подобно сервитуту, налагающего определенные ограничения на деятельность специальных природопользователей в связи с его осуществлением.

Нам представляется интересным взгляд на сервитут под эколого-правовым углом зрения. Необходимость в установлении сервитута проистекает исключительно из природных особенностей, присущих конкретному участку (земельному, лесному, водному объекту), каждый из которых обладает уникальными свойствами, неповторимыми границами с иными участками. Среди объектов правоотношений такой особенностью обладают только компоненты природы. Поскольку естественные (природные) причины сервитута как правоотношения коренятся в особенностях природной среды, постольку и правовые последствия установления сервитута должны иметь экологический характер. Согласно классическому пониманию сервитута, поддержанному современным законодательством, ведущим признаком сервитута признается соответствующая потребность «доминантного участка, как участка, получающего выгоду от установления сервитута» [285]. Такой участок, который также называют господствующим, благодаря сервитуту становится экономически более полезным и в целом более ценным. Для обремененного участка сервитут наоборот означает ограничение и уменьшение ценности. Такой подход, безусловно, первоначально также имевший значение только при определении ценности земельного участка как объекта гражданского права, в современных условиях приобретает и иной контекст — экологический.

B соответствии со ст. 268 ГК и ст. 13 Кодекса о земле собственник земельного участка вправе требовать от собственника соседнего земельного участка предоставления права ограниченного пользования соседним участком (сервитута).

Возрождением сервитута в нашем законодательстве мы обязаны институту права частной собственности на землю. Сервитут как вещное право на чужую вещь, обеспечивающее полное или частичное пользование вещью и неразлучно связанное с определенным земельным участком [9, 294], появляется в законодательстве Республики Беларусь в связи с необходимостью обеспечения паритета субъектов права в условиях существования права частной собственности на землю. Определение земельного сервитута, приведенное согласно ст. 268 ГК и ст. 13 Кодекса о земле, соответствует понятию данного института в римском частном праве, поскольку оно отражает два основных условия его существования: наличие двух земельных участков, принадлежащих разным лицам, соседство земельных участков с тем, что один из них с необходимостью обслуживает другой [313, 204—206].

Согласно доктрине римского частного права сервитут возникает в результате юридического действия —- договора между собственником обслуживающего земельного участка и лицом, на законных основаниях обладающим господствующим земельным участком. Аналогично решен вопрос о возникновении сервитута и в белорусском законодательстве, согласно которому сервитут устанавливается по соглашению между лицом, требующим установления сервитута, и собственником соседнего участка и подлежит регистрации в порядке, установленном для регистрации прав на недвижимое имущество [52, ч. 3 ст. 268; 85, ч. 1 ст. 14]. B этом смысле современный сервитут, безусловно, соответствует его классическому содержанию. Такой сервитут в российском законодательстве определен как частный [35, 67, 136].

B российском законодательстве урегулирован также иной вид сервитута — публичный.

B российской юридической литературе этот вид сервитутов имеет как своих сторонников [80, 343], так и противников [113]. Так, А. В. Копылов, не соглашаясь в принципе с неклассической трактовкой сервитута, обосновывает свой взгляд тем, что публичный сервитут устанавливается законом или иным нормативным правовым актом, а значит «возникает только на основе прямого указания закона, то есть в легальном, а не частноправовом (договорном) порядке». Это основное отличие, не позволяющее относить публичный сервитут к сервитутам вообще. По мысли А. В. Копылова, именно это отличие позволяет говорить о том, что публичный сервитут порождает не самостоятельное вещное право, а лишь ограничение (обременение) других вещных прав. B результате оформления публичного сервитута право возникает не для конкретного субъекта, а для круга лиц, признаваемых субъектами нормативным актом, которым публичный сервитут устанавливается [113, 62].

Нам представляется, что такой взгляд на сервитут верен лишь отчасти. Он есть отражение в большей степени цивилистического подхода к институту сервитута. Он закономерен и оправдан в силу того, что изначально сервитут — это институт частного права. И при этом для установления сервитута личность субъектов роли не играет, поскольку одинаково управомоченным или обремененным окажется любой собственник связанных сервитутом участков.

Современное гражданское законодательство не только дает легальное определение сервитута, но и закрепляет сервитут на уровне правового института отраслей гражданского и природоресурсного права. Существование публичного сервитута наряду с частным говорит лишь о том, что современный сервитут как правоотношение в российском, в частности, законодательстве имеет различные основания возникновения, что в целом не противоречит доктрине гражданского права [51, ст. 2]. Таким образом, установление публичного сервитута не в частноправовом, а в публично-правовом порядке, то есть законом или иным нормативным правовым актом, не может поставить под сомнение гражданско-правовой характер публичного сервитута, поскольку этот характер подтверждается иными признаками публичного сервитута.

Согласно ст. 23 Земельного кодекса Российской Федерации ст. 21 Лесного кодекса Российской Федерации, ст. 43 Водного кодекса Российской Федерации, сервитут как частный, так и публичный рассматривается, с одной стороны, как самостоятельное вещное право, а с другой — как ограничение (обременение) вещных прав других лиц [35, 67, 136]. Очевидно, что в частном и публичном сервитутах эти две стороны проявляются различно в силу различных целей установления обоих видов сервитута, обозначенных уже в их названии.

По смыслу ст. 23 Земельного кодекса Российской Федерации, ст. 21 Лесного кодекса Российской Федерации, ст. 43 Водного кодекса Российской Федерации публичный сервитут имеет целью ограничение вещных прав (права собственности, пожизненного наследуемого землевладения, постоянного пользования) лиц, на законных правах обладающих определенными участками природной среды, с целью предоставления соответствующих природоресурсных прав иным лицам. Так, ст. 20 Водного кодекса Российской Федерации определила, что на водных объектах общего пользования осуществляется общее водопользование, а ст. 43 Водного кодекса Российской Федерации устанавливает ограничения на права водопользователей (специальных и общих) с целью соблюдения паритета их прав. Эти ограничения выражаются в том, что каждый может пользоваться водными объектами общего пользования и иными водными объектами, если иное не предусмотрено законодательством Российской Федерации (публичный водный сервитут), а обособленные водные объекты, находящиеся в собственности граждан или юридических лиц, в установленном порядке могут использоваться как водные объекты общего пользования только при условиях регистрации данного ограничения права собственности на обособленные водные объекты в Едином государственном реестре и выплаты вознаграждения собственнику [35, ст. 20, 43]. Анализ норм водного законодательства России показывает, что целью публичного сервитута является предоставление прав на пользование водными объектами именно в форме общего природопользования.

Приведенное выше определение общего водопользования в соответствии со ст. 20 Водного кодекса Российской Федерации показывает, что его содержание близко содержанию общего природопользования в трактовке белорусского законодательства. Так, в соответствии со ст. 16 Закона Республики Беларусь «06 охране окружающей среды» гражданам гарантируется право общего пользования природными ресурсами для удовлетворения их потребностей безвозмездно, без закрепления этих ресурсов за ними и без получения соответствующих разрешений, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Республики Беларусь (право общего природопользования). И в том, и в другом случае очевиден экологический характер правоотношений, однако правовая природа у них различная и, как следствие, различная правовая форма. Ограничения в осуществлении специального природопользования, вызванные реализацией права общего природопользования, по российскому законодательству имеют гражданско-правовую природу, о чем говорит и ст. 43 Водного кодекса Российской Федерации, которая установила, что общие положения о сервитутах, предусмотренные гражданским законодательством, применяются к водным сервитутам. Водные объекты могут использоваться как объекты общего пользования только после регистрации данного ограничения права собственности на обособленные водные объекты в Едином государственном реестре и выплаты вознаграждения собственнику, то есть после оформления сделки в установленной законом форме.

B законодательстве Республики Беларусь соотношение прав и обязанностей общих и специальных природопользователей определено достаточно схематично. Норма общего характера гарантирует гражданам право общего пользования природными ресурсами для удовлетворения их потребностей. Правовой механизм, в котором бы, с одной стороны, гарантировалась защита прав граждан при осуществлении общего природопользования, а с другой — вынужденные ограничения вещных прав специальных природопользователей имели не произвольный, а упорядоченный характер, обоснованный исключительно особенностями объекта природы, который используется одновременно как объект общего и специального пользования, в белорусском законодательстве отсутствует. Обязанности, которые налагаются на специальных природопользователей в связи с осуществлением общего природопользования на водных объектах, предоставленных им в обособленное пользование, нельзя назвать полноценным правовым механизмом. Обратимся к этим обязанностям: ст. 27 Водного кодекса Республики Беларусь урегулировала общее водопользование на водных объектах, предоставленных в обособленное водопользование. B соответствии с названной нормой на водных объектах, предоставленных в обособленное водопользование, общее водопользование осуществляется на условиях, установленных первичными водопользователями по согласованию с местными исполнительными и распорядительными органами, органами государственного санитарного надзора и органами государственного управления по природным ресурсам и охране окружающей среды. Водопользователи, которым водный объект предоставлен в обособленное водопользование, обязаны известить заинтересованные юридические и физические лица об условиях или о запрете общего водопользования. При несоблюдении обособленными водопользователями перечисленных требований общее водопользование юридическими и физическими лицами осуществляется B общем порядке, то есть без специальных ограничений, в которых заинтересован обособленный водопользователь. B таком подходе, на наш взгляд, отсутствуют защита прав и гарантии как общих, так и специальных природопользователей.

Законодательству Республики Беларусь известны общее водопользование и лесопользование, пользование животным миром (в виде любительского рыболовства) и пользование растительным миром, и общее землепользование. Широкая сфера применения общего природопользования, с одной стороны, и включение B число вещных природоресурсных прав лиц, не являющихся собственниками, с другой стороны, требуют гражданско-правового закрепления взаимных прав и обязанностей общих и специальных природопользователей.

Приведенное выше определение общего водопользования в соответствии со ст. 20 Водного кодекса Российской Федерации показывает, что его содержание близко содержанию общего природопользования в трактовке белорусского экологического законодательства. Однако у них различная правовая природа. Ограничения, связанные с общим природопользованием, по российскому законодательству имеют гражданско-правовой характер, о чем говорит и ст. 43 Водного кодекса Российской Федерации, которая установила, что общие положения о сервитутах, предусмотренные гражданским законодательством, применяются к водным сервитутам [35].

B законодательстве Республики Беларусь отсутствует механизм защиты права общего природопользования. Обязанности, которые налагаются на специальных природопользователей в связи с осуществлением общего природопользования на водных объектах, предоставленных им в обособленное пользование, нельзя назвать полноценным правовым механизмом. Обратимся к этим обязанностям: ст. 27 Водного кодекса Республики Беларусь урегулировала общее водопользование на водных объектах, предоставленных в обособленное водопользование. B соответствии с названной нормой на водных объектах, предоставленных в обособленное водопользование, общее водопользование осуществляется на условиях, установленных первичными водопользователями по согласованию с местными исполнительными и распорядительными органами, органами государственного санитарного надзора и органами государственного управления по природным ресурсам и охране окружающей среды. Водопользователи, которым водный объект предоставлен в обособленное водопользование, обязаны известить заинтересованные юридические и физические лица об условиях или о запрете общего водопользования. При несоблюдении обособленными водопользователями перечисленных требований общее водопользование юридическими и фи- зическими лицами осуществляется в общем порядке, то есть без специальных ограничений, в которых заинтересован обособленный водопользователь [35, ст. 27]. B таком подходе отсутствуют защита прав и гарантии как общих, так и специальных природопользователей .

Сказанное позволяет говорить о целесообразности введения в гражданское и природоресурсное законодательство Республики Беларусь (земельное, водное, лесное) института публичного сервитута, который устанавливает частноправовые гарантии как для лиц, осуществляющих хозяйственную деятельность в порядке специального природопользования и обладающих в связи с этим вещными правами на участки природных ресурсов, так и для лиц, осуществляющих общее природопользование или реализующих свое право на благоприятную окружающую среду.

Статья 23 Земельного кодекса Российской Федерации установила следующие гарантии для участников правоотношения, возникающего в связи с установлением публичного сервитута:

• публичный сервитут устанавливается законом или иным нормативным правовым актом, в том числе нормативным правовым актом органа местного самоуправления в случаях, если это необходимо для обеспечения интересов государства, местного самоуправления или местного населения, без изъятия земельных участков;

• установление публичного сервитута осуществляется с учетом результатов общественных слушаний;

• осуществление сервитута должно быть наименее обременительным для земельного участка, в отношении которого он установлен;

• в случаях, если установление публичного сервитута приводит к существенным затруднениям в использовании земельного участка, его собственник вправе требовать от органа государственной власти или органа местного самоуправления, установивших публичный сервитут, соразмерную плату;

• в случаях, если установление публичного сервитута приводит к невозможности использования земельного участка, собственник земельного участка, землепользователь, землевладелец вправе требовать изъятия, в том числе путем выкупа, у него данного земельного участка с возмещением органом государственной власти или органом местного самоуправления, установившими публичный сервитут, убытков или предоставления равноценного земельного участка с возмещением убытков;

• лица, права и законные интересы которых затрагиваются установлением публичного сервитута, могут осуществлять защиту своих прав в судебном порядке;

• сервитуты подлежат государственной регистрации как сделки с недвижимым имуществом [67].

Подобными гарантиями, оформленными как институт публичного природоресурсного сервитута, необходимо дополнить и ст. 16 Закона Республики Беларусь «Об охране окружающей среды», устанавливающую право природопользования в качестве института экологического права. Включение отношений общего природопользования, имеющих кроме экологического и имущественный характер, в сферу гражданско-правового регулирования представляется целесообразным по мотивам определения наиболее приемлемых способов защиты права общего природопользования для его субъектов — физических лиц.

3.2.3.