Аренда природных ресурсов

Правовую основу арендных отношений составляют гл. 34 ГК [52], Закон Республики Беларусь от 12 декабря 1990 г. «Об аренде» [259]. B соответствии со ст. 1 названного Закона аренда представляет собой основанное на договоре срочное возмездное владение и пользование имуществом, необходимым арендатору для самостоятельного осуществления хозяйственной и иной деятельности.

Общие положения использования природных ресурсов на условиях аренды следующие. B аренду могут быть переданы земельные участки и другие обособленные природные объекты [52, ст. 578; 259, ст. 3]. Арендодателями земельных и иных участков природных ресурсов являются местные исполнительные и распорядительные органы, которым законодательством Республики Беларусь предоставлено право распоряжения соответствующими природными ресурсами [259, ст. 4]. Арендаторами, согласно ст. 5 Закона, являются юридические и физические лица, совместные предприятия, международные объединения и организации с участием белорусских и иностранных юридических лиц, а также иностранные государства, международные организации [259].

Специальное — природоресурсное законодательство вносит уточнения в общее законодательство, зачастую сужая установленные гражданским законодательством общие нормы. B соответствии со ст. 45 Лесного кодекса участки лесного фонда могут быть предоставлены в аренду лесопользователям. Под лесопользователями законодатель понимает юридическое или физическое лицо, которому в установленном законодательством Республики Беларусь порядке предоставлено право пользования лесом (лесными ресурсами). Участки лесного фонда могут быть предоставлены в аренду для осуществления одного или нескольких видов лесопользования: заготовки древесины; заготовки живицы; заготовки второстепенных лесных ресурсов (пней, корней, бересты, новогодних елок, еловой серки и др.); побочного лесопользования; пользования участками лесного фонда для ведения охотничьего хозяйства; пользования участками лесного фонда для культурно-оздоровительных, туристических, спортивных и иных рекреационных целей [286].

Закон «Об охране и использовании животного мира» устанавливает, что право ведения охотничьего хозяйства в охотничьих угодьях на основании договоров об аренде предоставляется только юридическим лицам. При этом охотничьи угодья разделяются на: угодья, переданные в аренду для охоты и ведения охотничьего хозяйства субъектам хозяйствования; угодья, не переданные в аренду и составляющие государственный резервный фонд охотничьих угодий [269, ст. 44, 46].

Аналогичное противоречие обнаруживается и при сравнении норм водного законодательства и законодательства об охране и использовании животного мира. Так, ст. 28 Водного кодекса устанавливает, что водные объекты (их части) могут бытъ переданы в аренду юридическим и физическим лицам для ведения промыслового лова рыбы, добычи водных беспозвоночных и ведения охотничьего хозяйства, а также для других целей в порядке, установленном законодательством Республики Беларусь [34], что соответствует общим положениям об аренде.

Рыбохозяйственными (рыболовными угодьями), согласно ст. 48—49 Закона «Об охране и использовании животного мира», признаются все водоемы Республики Беларусь, которые используются или могут быть использованы для лова рыбы и добычи водных беспозвоночных либо имеют значение для воспроизводства их запасов. Право промыслового лова рыбы и добычи водных беспозвоночных предоставляется субъектам хозяйствования на условиях пользования (аренды) рыбохозяйственных водоемов (рыболовных угодий) [269].

B ст. 44, 46, 48, 49 Закона «Об охране и использовании животного мира для обозначения субъекта отношений используется понятие «субъекты хозяйствования», не употребляемое в иных нормативных правовых актах для обозначения лиц, осуществляющих природопользование.

B действующем законодательстве существует понятие «субъекты хозяйственной деятельности», под которыми понимаются юридические и физические лица, занимающиеся деятельностью по производству продукции (работ, услуг), если эта продукция (работы, услуги) используется не для собственного потребления, а предназначается для реализации другим лицам [284].

B самом Законе «Об охране и использовании животного мира» при определении субъектов отношений в области охраны и использования животного мира (ст. 5) и пользователей животным миром (ст. 36) используется традиционная формула: «субъектами отношений в области охраны и использования животного мира (пользователями животным миром) могут быть юридические и физические лица, в том числе и иностранные, а также иностранные государства, международные организации» [269].

Анализ законодательства об аренде, водного, лесного законодательства и сопоставление отдельных норм Закона «Об охране и использовании животного мира» позволяет говорить о возможности участия физических лиц в качестве субъекта в отношениях по аренде охотничьих и рыбохозяйственных угодий. B этом случае в силу требований, предъявляемых к арендаторам охотничьих и рыболовных угодий Законом «Об охране и использовании животного мира» (платность пользования, установление лимитов на пользование животным миром), целесообразным будет требование к физическому лицу зарегистрироваться в качестве индивидуального предпринимателя. Причем такое уточнение имеет целью не столько соблюдения природоохранного, сколько налогового законодательства, поскольку в понятие «индивидуальный предприниматель», согласно ст. 19 Налогового кодекса, вкладывается именно такое содержание [179].

Особенности аренды земельных участков закреплены в главе 8 Кодекса Республики Беларусь о земле. Если судить о распространенности названной правовой формы использования земель по ее субъектному составу, то, очевидно, за ней хорошие перспективы применения на практике, поскольку в законодательстве закреплен самый широкий круг субъектов, могущих использовать землю на этом основании. Согласно ст. 43 Кодекса о земле «арендаторами земельных участков могут быть юридические и физические лица Республики Беларусь, лица без гражданства, иностранные юридические и физические лица, иностранные государства, международные организации» [85]. O возможностях использования земель на условиях аренды говорят и сроки аренды, которые в соответствии со ст.

Особенности аренды земель, определенные в Кодексе о земле, затрагивают только земельные участки, находящиеся в частной собственности граждан. Так, граждане Республики Беларусь, в частной собственности которых находятся земельные участки, приобретенные для ведения личного подсобного хозяйства, строительства и обслуживания жилого дома, коллективного садоводства и дачного строительства, могут передавать их в аренду гражданам Республики Беларусь при условии сохранения целевого назначения этих земельных участков, а также с учетом того, что жилые дома, дачи и садовые домики могут передаваться в аренду только вместе с земельным участком [85, ст. 47].

Таким образом, ограничения, введенные на аренду земельных участков на праве частной собственности граждан, касаются:

• сохранения целевого назначения и обусловленных целевым назначением размеров передаваемых в аренду земельных участков;

• лиц, выступающих в качестве арендаторов таких участков, которыми могут быть только граждане Республики Беларусь.

B земельном законодательстве Беларуси отсутствуют подобные ограничения на передачу в аренду земельных участков юридическими лицами — их собственниками, а также — в субаренду арендаторами участков на праве государственной собственности, что нелогично с позиции соблюдения земельного законодательства в части, касающейся сохранения целевого назначения земельного участка, которое устанавливается, согласно ст. 4 Кодекса о земле, органами, принимающими решения о предоставлении земель, исходя из категорий земель, установленных ст. 3 Кодекса о земле [85].

Особенности аренды участков иных природных ресурсов (вод, лесов) в законодательстве Республики Беларусь касаются запрета на передачу арендуемых участков в субаренду [34, ст. 28; 135, ст. 45], а также аренды объектов, расположенных на определенных территориях.

B юридической литературе уделяется внимание договору как основанию возникновения отношений по использованию природных ресурсов. При использовании водных объектов и участков леса — это, прежде всего, договор аренды. По мнению специалистов, нормы специального (природоресурсного) законодательства должны пользоваться приоритетом по отношению к нормам гражданского законодательства, регулирующего арендные отношения. «Этот приоритет объясняется не иноотраслевым характером указанных норм, а тем, что они являются хотя и гражданско-правовыми, но специальными», — отмечает E. В. Лаевская. Специфика таких договоров должна быть отражена в специальном (природоресурсном) законодательстве. Подобная тенденция присутствует в законодательстве и проявляется в том, что при аренде природных ресурсов речь идет об извлечении полезных свойств не имущества, а объектов, характеризующихся экологическими признаками. Принципиальной обязанностью арендатора при этом является рациональное использование природного ресурса. «Рационально использовать на основе экологических императивов возможно, только определив в договоре права и обязанности сторон, причем они в определенной степени будут разниться применительно к конкретному участку в зависимости от категории...» [123, 273].

Преимущества договорной формы использования природных ресурсов специалисты видят в том, что объективно договорные отношения более стабильны, в отличие от основанных на административном акте, поскольку в последнем случае доминирующей является воля соответствующего государственного органа (должностного лица). Кроме того, в отличие от административного акта договор устанавливает права и обязанности сторон, в том числе и обязанности по рациональному использованию природного ресурса. Для арендатора такая правовая форма является предпочтительной и в силу того, что законодательством предусматривается преимущественное право на продление договора аренды при соблюдении его условий.

Современное состояние института права частной собственности на природные ресурсы в белорусском законодательстве является результатом политико-правовой деятельности на протяжении последнего десятилетия XX в. Это время ознаменовано политическими, экономическими, правовыми процессами, не свойственными всей предшествовавшей советской эпохе.

Основу советской социалистической экономики, как известно, составляло право исключительной государственной собственности на средства производства и природные ресурсы, так же понимаемые как средства производства. Принципиальные изменения в правовом режиме природных ресурсов произошли в связи с провозглашением государственного суверенитета Республики Беларусь 27 июля 1990 г. Ст. 5 Декларации о государственном суверенитете Республики Беларусь установила право собственности белорусского народа на землю и иные природные ресурсы [190]. Закон о собственности в Республике Беларусь, принятый 11 декабря 1990 r., установил право собственности Республики Беларусь на землю и другие природные ресурсы [248, ст. 41]. Следующим шагом к становлению современного состояния права собственности на природные ресурсы явилось Постановление Верховного Совета Республики Беларусь от 1 октября 1991 г. «О признании права частной собственности на землю» [218]. Спустя два года после принятия столь революционного по своему значению для нашего общества решения был принят Закон от 16 июня 1993 г. «О праве собственности на землю» [213]. Право собственности на иные природные ресурсы за физическими и юридическими лицами признано не было. Законом «О праве собственности на землю» установлены две формы собственности на землю — государственная и частная. Субъектом права государственной собственности на землю признается только государство в целом — Республика Беларусь.

Субъектами права частной собственности на землю признаны граждане Республики Беларусь, постоянно проживающие на ее территории и приравненные к постоянно проживающим лицам. Весьма узок круг целей, для осуществления которых земельные участки передаются в частную собственность. Таковыми являются: ведение личного подсобного хозяйства, причем земельный участок в размере до 1 га предоставляется лишь гражданам, которые постоянно проживают в сельской местности; строительство и обслуживание жилого дома (земельный участок предоставляется в размере от 0,05 до 0,15 га — в городах и от 0,15 до 0,25 га — в сельской местности); коллективное садоводство и дачное строительство (земельный участок в размере до 0,1 га) [213]. Практически в таком состоянии право частной собственности для этой группы субъектов сохранилось и по настоящее время. Изменения здесь весьма незначительны и, можно сказать, не существенны. Так, согласно ст. 72—73 Кодекса о земле, бывшее ранее одним основанием, коллективное садоводство и дачное строительство разделено на два самостоятельных, при этом размер предоставляемых для этих целей земельных участков увеличен до 0,15 га [85].

Юридические лица и иностранные граждане остались за рамками первой редакции закона. Однако уже 4 декабря 1997 г. принимается новая редакция закона «О праве собственности на землю», согласно которой субъектами права частной собственности на землю также признаются и юридические лица, как Республики Беларусь, так и иностранные юридические лица, а также физические лица, как собственники юридических лиц [213].

Оставляя за рамками исследования корректность формулировки «физические лица, как собственники юридических лиц» обращаем внимание на то, что в соответствии с этой редакцией закона в собственности юридических лиц на основании решения Президента или уполномоченных им государственных органов могли находиться земли, предоставляемые для эксплуатации приватизированных объектов производственного назначения и объектов по оказанию услуг; а также земли, предоставленные для строительства и эксплуатации необходимых Республике Беларусь предприятий при осуществлении инвестиционных проектов.

B настоящее время институт права частной собственности на землю регулируется Кодексом о земле от 4 января 1999 г. [85]. B соответствии со ст. 12 Кодекса о земле юридическим лицам Республики Беларусь, в том числе предприятиям с иностранными инвестициями, земельные участки передаются в собственность при приватизации объектов государственной собственности. Перечень государственных объектов, при приватизации которых вместе с объектами в собственность может быть передан земельный участок, утверждается Президентом Республики Беларусь. Земельные участки также могут передаваться в собственность юридическим лицам Республики Беларусь при осуществлении инвестиционных проектов [85].

Для сравнения в российском законодательстве институт права частной собственности на природные ресурсы значительно шире. Достаточно сказать, что в соответствии с российскими нормами в частной собственности могут находиться и иные кроме земли природные объекты, например водные [34, ст. 34]. Весьма характерно, на наш взгляд, и определение государственной собственности на землю. Согласно ст. 16 Земельного кодекса РФ государственной собственностью являются земли, не находящиеся в собственности граждан, юридических лиц или муниципальных образований [67], то есть российский законодатель берет за основу частную и муниципальную собственность. Другое отличие — признание права собственности на природные компоненты за административно-территориальными единицами — муниципальная собственность. Белорусское законодательство права коммунальной собственности (собственности административно-территориальных единиц) на природные ресурсы не знает [52, ст. 215; 263, ст. 1].

Наиболее разработан, безусловно, институт права частной собственности на землю. B соответствии со ст. 15 Земельного кодекса РФ собственностью граждан и юридических лиц (частной собственностью) являются земельные участки, приобретенные гражданами и юридическими лицами по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации. Граждане и юридические лица имеют право на равный доступ к приобретению земельных участков в собственность. Земельные участки, находящиеся в государственной или муниципальной собственности, могут быть предоставлены в собственность граждан и юридических лиц, за исключением земельных участков, которые в соответствии с Земельным кодексом, федеральными законами не могут находиться в частной собственности. Иностранные граждане, лица без гражданства и иностранные юридические лица не могут обладать на праве собственности земельными участками, находящимися на приграничных территориях и на иных установленных особо территориях Российской Федерации в соответствии с федеральными законами [67, ст. 15].

Приведенное сравнение позволяет сказать, что, начав с одинаковых стартовых позиций, правовой основой которых было право исключительной государственной (Союза ССР) собственности на природные ресурсы, Российская Федерация прошла больший путь в направлении частноправового регулирования природоресурсных отношений, нежели Республика Беларусь.

C позиции исследуемой темы представляет интерес правовое положение гражданина (физического лица) в отношениях частной собственности на землю, поскольку именно оно может продемонстрировать причастность (или наоборот отчужденность) граждан к природным ресурсам, как благу окружающей среды.

Необходимо отметить, что принятие Кодекса о земле от 4 января 1999 г. внесло изменения не только в субъектный состав института права частной собственности на землю, по существу, изменился и объект — земельные участки, передаваемые в частную собственность. При сохранении прежних формулировок относительно земельных участков, как объектов права частной собственности, это все же иные земли. Изменения и дополнения, внесенные в Конституцию на референдуме 1996 r., ввели на конституционном уровне право государственной собственности на земли сельскохозяйственного назначения [109, 246]. Это потребовало пересмотра подхода к землям как к объекту права частной собственности. Закон от 5 мая 1998 г. «Об объектах, находящихся только в собственности государства» ввел фактически право исключительной государственной собственности на земли сельскохозяйственного назначения, установив, что эти земли, равно как и иные, названные в законе природные объекты (недра, воды, леса, животные и растения, включенные в Красную книгу), не подлежат разгосударствлению и приватизации. Анализ Закона «Об объектах, находящихся только в собственности государства» позволяет сделать вывод: законодатель понимает «объекты, находящиеся только в собственности государства» именно как объекты исключительной государственной собственности, поскольку вводит следующие гражданско-правовые ограничения на объекты этого вида собственности: юридические лица частной формы собственности и физические лица не имеют права приобретать право собственности на эти объекты; они не подлежат залогу, разгосударствлению, приватизации [263].

Ha уровне земельного законодательства потребовалось уточнение, касающееся правового положения земель, передаваемых в частную собственность. B ст. 3 Кодекса о земле, установившей категории земель, определено, что к землям населенных пунктов также относятся земли садоводческих товариществ и дачного строительства [85].

Определив, что землями сельскохозяйственного назначения признаются все земли, предоставленные для нужд сельского хозяйства или предназначенные для этих целей, Кодекс о земле не относит к ним земельные участки членов садоводческих товариществ, земельные участки общего пользования садоводческих товариществ, предоставленные для ведения коллективного садоводства и дачного строительства, а также земельные участки, предоставленные для дачного строительства [85, ст. 95]. B то же время ст. 104 Кодекса о земле устанавливает, что земли населенных пунктов, к которым отнесены земли, передаваемые в частную собственность гражданам, используются в том числе и для ведения личных подсобных хозяйств, огородничества и других целей в соответствии с градостроительной документацией [85].

Определение в законе размеров земельных участков, передаваемых в частную собственность, или установление перечня целей, для осуществления которых земли предоставляются на этом титуле, есть ограничения, в конечном счете затрагивающие права субъектов, но не сам круг субъектов. Однако в белорусском законодательстве и при определении круга субъектов существуют ограничения по принципу «все равны, но некоторые равнее». Так, согласно ст. 70 Кодекса о земле, земельные участки для ведения личного подсобного хозяйства в размере до 1 га с учетом площади земельного участка, предоставленного для строительства и обслуживания жилого дома, передаются в частную собственность гражданам Республики Беларусь (одному из членов семьи), проживающим в сельских населенных пунктах, поселках городского типа. При этом в случае отчуждения жилого дома сохранить право частной собственности на земельный надел для ведения личного подсобного хозяйства субъект вправе, если только он имеет другой дом в том же населенном пункте и постоянно проживает в нем [85, ст. 93]. Таким образом, субъектом права частной собственности для ведения личного подсобного хозяйства не может быть горожанин. Ha наш взгляд, подобное ограничение неоправданно, поскольку, как уже говорилось ранее, земли для ведения личного подсобного хозяйства — это земли, передаваемые из земель населенных пунктов.

Подобное ограничение вольно или невольно наводит на мысль о сходстве личного подсобного хозяйства с крестьянским (фермерским) хозяйством. Личное подсобное хозяйство граждан — «форма хозяйственно-трудовой деятельности граждан по производству сельскохозяйственной продукции» [184, ст. 2], и крестьянское хозяйство создается «гражданином, изъявившим желание вести крестьянское (фермерское) хозяйство, основанное преимущественно на личном труде и труде членов их семей» [85, ст. 78].

Однако земли для ведения крестьянского хозяйства в порядке ст. 71 Кодекса о земле предоставляются из земель сельскохозяйственного назначения только гражданам, проживающим в данной местности, обладающим специальными знаниями и необходимой квалификацией [85, ст. 78; 185, ст. 3]. Ограниченностью и особой ценностью этой категории земель можно, по крайней мере, объяснить специфический круг субъектов, пользующихся правом ведения крестьянского фермерского хозяйства. При этом крестьянское хозяйство является самостоятельным хозяйственным комплексом, имеет статус юридического лица [185].

Крестьянские (фермерские) хозяйства рассматриваются Гражданским кодексом в качестве коммерческих организаций, то есть юридических лиц, преследующих извлечение прибыли в качестве основной цели своей деятельности [52, ст. 46]. B то время как деятельность граждан, осуществляющих ведение личных подсобных хозяйств, по производству, переработке и реализации произведенной ими сельскохозяйственной продукции не относится к предпринимательской деятельности [184, ст. 3].

Предложенный анализ показывает, на наш взгляд, что ограничения для граждан, как субъектов права частной собственности на земельные участки для ведения личного подсобного хозяйства, обусловленные их местом жительства, представляются чрезмерными. Такого рода ограничения не выполняют своего предположительного назначения (рациональное использование земель), хотя бы уже потому, что эти земли, как уже говорилось выше, иные — земли населенных пунктов, а не сельскохозяйственного назначения.

Необходимость ограничений права частной собственности на природные ресурсы не отрицает никто из исследователей этого правового института. Причем имеются в виду ограничения разного свойства, как связанные с экологической ценностью компонента природы, как объекта права собственности, так и обусловленные национальными особенностями государственного управления общественно значимыми объектами, каковыми являются природные ресурсы. Представляется, что подобные ограничения должны вытекать как из сложившихся традиций в отношении форм использования природных ресурсов, так и из экономических тенденций, которые могут диктовать отход от традиционно установившегося в обществе представления о собственности на природные ресурсы, а также быть обусловлены иными причинами, которые могут иметь социальные, экономические, политические истоки.

Разумной формой ограничения представляется придание институту права собственности на природные ресурсы публично-правового характера с тем, чтобы «отношения собственности на природные объекты в любой форме и элементы содержания права собственности (владение, пользование и распоряжение) преследовали удовлетворение публичных интересов нынешнего и будущих поколений» [18, 74].

B отношении стран с развитым институтом права частной собственности на природные ресурсы, например США, где 2/3 земель находятся на праве частной собственности, специалисты отмечают, что «расширение сферы легального, базирующегося на праве отчуждения и регулятивных полномочий, государственного вмешательства в процесс использования земель, находящихся в частной собственности, неотвратимо ведет к сужению сферы частной собственности. Под воздействием этого процесса происходят изменения в традиционной концепции права частной собственности на землю, переоценка его социальной роли и экономического значения в современном обществе, отрицание многих связанных с ним идеологических ценностей» [42, 10].

При этом специалисты отмечают, что названные процессы происходят в рамках «классической юриспруденции собственности и не затрагивают ее коренных принципов», однако конкретное выражение в праве тенденций к формированию новой концепции права собственности в различных правовых системах определяется специфичностью земельных отношений, которая, в свою очередь, «определяется специфичностью земельной собственности» [42, 63, 84, 351—358].

Американский правовед профессор Дж. Сакс в результате анализа проблемы совместимости традиционной концепции права частной собственности как титула свободного феода (estate of free simple) с практикой государственно-правового регулирования приходит к выводу, что наряду с частными правами на землю существуют и публичные права, которые лишь в совокупности составляют целое и единое право собственности. Признание последних требует особого механизма их учета и защиты, но не путем их отчуждения у частных лиц и последующего перехода к государству [353, 695]. Действительно, ограничения права собственности устанавливаются государством, но «в отношениях между субъектами гражданского общества оно продолжает иметь абсолютный характер» [42 , 66— 70]. Это означает, что отдельные правомочия могут принадлежать только одному субъекту, третьи лица обязаны воздерживаться от нарушения его прав, причем государство рассматривается как равный другим субъект права собственности.

Трансформация классического института права частной собственности на землю идет в направлении установления государственно-правовых ограничений, связанных, прежде всего, с особенностями использования земель. Это проявляется изменениями в сторону соотнесения правового режима комплекса природных ресурсов с функционированием производительных сил, или так называемое зонирование [42, 155—181].

Традиционно в американской юридической литературе выделяются три основных вида зонирования: урбанистическое, сельскохозяйственное и экологическое. По общему признанию, зонирование было призвано служить средством предотвращения конфликтов между различными видами землепользования [42, 155—181].

Понятию «зонирование земель» в белорусском законодательстве соответствует деление земель на категории в зависимости от цели их использования. Ст. 3 Кодекса о земле устанавливает, что земли подразделяются на категории в соответствии с основным целевым назначением и независимо от форм собственности.

B такой позиции законодателя усматривается противоречие, поскольку белорусская конструкция права частной собственности на землю такова, что возможность предоставления земельного участка в частную собственность как раз и зависит от категории земель. Из содержания ст. 38 Кодекса о земле вытекает, что в частной собственности могут находиться:

• для граждан — только земли населенных пунктов, исключая земли общего пользования и сенокосные, пастбищные и другие земли населенных пунктов, используемые для общих нужд населения;

• для юридических лиц — земли промышленности, входящие в категорию земель промышленности, транспорта, связи, энергетики, обороны и иного назначения.

B норме ст. 38 Кодекса о земле содержатся и иные ограничения на передачу земель в частную собственность, основанные на принципе зонирования: не подлежат передаче в частную собственность:

• земельные участки на территориях, подвергшихся радиоактивному загрязнению вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС (зоны эвакуации (отчуждения) и первоочередного отселения);

• земельные участки, предоставленные или предоставляемые гражданам для целей, совпадающих с целевым использованием земель на титуле частной собственности, если в соответствии с генеральными планами, проектами планировки и застройки городов и других населенных пунктов предусмотрено иное целевое использование этих участков;

• служебные земельные наделы, которые в порядке ст. 84 Кодекса о земле предоставляются отдельным категориям работников транспорта, лесного хозяйства, лесной промышленности, связи, водного, рыбного, охотничьего хозяйства, других отраслей народного хозяйства в пользование из земель, находящихся в пользовании соответствующих юридических лиц, а при недостатке таких земель — из земель запаса и земель лесного фонда;

• земли населенных пунктов, садоводческих товариществ и дачного строительства на площадях залегания разведанных и в установленном порядке утвержденных месторождений полезных ископаемых [85].

Подводя итог, мы обращаем внимание на то, что современное состояние и перспективы института права частной собственности на природные ресурсы (землю) в соответствии с белорусским законодательством не соответствует основным тенденциям развития этого института в мировой практике. B свете нашего исследования это, прежде всего, круг субъектов: не только иностранные граждане, в том числе и граждане Российской Федерации, но даже и не все белорусские граждане признаются субъектами этого права. Ограничения права частной собственности в сфере использования природных ресурсов затрагивают и сам объект — компоненты природной среды, из круга которых выпадает значительная часть земель и все иные ресурсы (недра, воды, леса).

Конечно, частная собственность, тем более на природные объекты, имеет свои недостатки. Современное состояние общественных отношений требует установления определенных ограничений прав частных собственников, которые проистекают из публичного характера отношений в сфере взаимодействия общества и природы. Таким образом, обоснованной формой ограничения представляется придание институту права собственности на природные ресурсы публично-правового характера. Ограничения права собственности, которые устанавливаются государством, должны исходить из интересов общества и быть основаны на том, что право частной собственности в отношениях между субъектами имеет абсолютный характер.

B контексте настоящего исследования мы рассматриваем право частной собственности на природные ресурсы как самостоятельную правовую форму природопользования и как одну из гарантий обеспечения права на благоприятную окружающую среду. B силу этого мы не можем не согласиться с мыслью, высказанной профессором Дробязко: «Из всех свобод личности фундаментальной всегда была и остается теперь свобода экономическая... реальная экономическая свобода выбора возможна только у частного собственника» [62, 7S].

3.3.