ИСТОРИЯ ДЕНЕГ

Деньги — это выделившийся товар, на долю которого падает роль служить внешним выражением определенных социальных ¦отношений, но, с другой стороны, для того чтобы выполнить роль денег, товар должен обладать определенными качествами. И история денег есть в сущности процесс постепенного отбора отдельных товаров для выполнения функций денег. Изучая историю денег, мы замечаем, как каждый отдельный товар на опыте подвергается испытанию в своей способности выполнять роль всеобщего эквивалента, и испытание это сводится в большой

1 К. Маркс.

степени к пробе физико-химических качеств предмета, причем ото производится не сознательной волей людей, а самим объективным, стихийным процессом исторического развития.

С другой стороны, история денег является процессом постепенного развертывания функций денег. Многообразие «работы» (функций) денег обусловливается развитием и усложнением то-варного хозяйства; на заре же появления денег их работа не так многообразна и литпь постепенно она усложняется .

Тем требованиям, которые предъявляются к денежному материалу, наилучшим образом удовлетворяют благородные металлы, золото и серебро, и неудивительно, что они выполняют в на-стоящее время роль денег. Но, с другой стороны, необходимо отметить, что требования, предъявляемые к денежному материалу, тем более настойчивы, чем более развит обмен. При менее развитом обмене можно довольствоваться и менее совершенными деньгами.

Благородные металлы в качестве денег появляются в результате долгого исторического развития. В зависимости от различных условий выбор останавливается то на одном, то на другом предмете, и понятно поэтому, что в различные времена в различных местах встречается пестрое и большое разнообразие предметов, употребляемых в качестве денег .

«. . . Путешественникам, — говорит К. Бюхер, — часто приходилось наблюдать то явление, что у каждого племени, иногда в каждом селе, были в ходу другие деньги, — тот или другой сорт

раковин, жемчуга или бумажной ткани, за которые сегодня можно купить все, что угодно, уже на месте следующего ночлега никем не принимаются, и поэтому путешественники вынуждены предварительно приобрести местный ходячий товар, прежде чем покупать что-нибудь на рынке» .

Степень экономического развития, характер хозяйственной деятельности, который на первых порах определяется почти ис-ключительно почвенно-климатическими условиями, и много других обстоятельств влияли на выбор предмета, предназначенного для выполнения роли денег.

Деньги появляются только тогда, когда возникает обмен, и в качестве денег могут выступать только те блага, по поводу которых люди вступают в обмен. Зарождение и развитие обмена, характер его определяют возникновение и историю денежного материала.

Как же возникает и развивается обмен?

Обмен предполагает два условия: разделение труда и существование частной собственности.

В первобытном патриархально-родовом хозяйстве последняя, т. е. частная собственность, не существует. Внутри такого хозяйства обмен возникнуть, следовательно, не может или, во всяком случае, возникнуть может только тогда, когда возникает частная собственность.

Но такое хозяйство, производящее продукты для удовлетворения своих потребностей на началах общей собственности, может испытывать нужду в продуктах, им не производящихся, изготовляющихся каким-либо соседним племенем. Нужда эта удовлетворяется на первых порах применением насилия, войной, грабежом и т. д. Потребность в продуктах чужого производства удовлетворяется насильственным присвоением чужой (общественной же) собственности.

Естественно, конечно, что у другой, ограбленной, стороны возникает стремление вознаградить себя за потерянное, получить от грабителей эквивалент. Это стремление удовлетворяется таким же образом, т. е. насилием же. Предположим, сталкиваются два. хозяйства: земледельческое и пастушеское. Если первое насильно- захватывает у второго скот, то второе таким же порядком захватывает у первого хлеб.

Это взаимное насильственное присвоение чужой собственностиг постепенно развиваясь, превращается в обмен, ибо по своему существу оно весьма похоже на обмен.

Что такой способ приобретения чужих продуктов практиковался задолго до обмена и явился зародышевой формой обмена, доказывается многочисленными описаниями жизни дикарей, живущих в условиях первобытного хозяйства.

Постепенно с развитием хозяйственной деятельности и внутри •общины возникает частная собственность на такие предметы, которые являлись результатом труда не общего, а индивидуального, — на предметы украшения, на оружие и т. п. Переход таких предметов от одного члена общины к другому также возможен, но и такой переход совершается не двусторонним актом обмена, а односторонним волеизъявлением, посредством подарка. Получить вещь, находящуюся в частной собственности отдельного члена общины, возможно только в виде дара.

И этот односторонний акт постепенно превращается в двусторонний. Как насильственное похищение чужой собственности вызывает реакцию у потерпевшего, стремление получить тем же путем эквивалент, так и подарок, добровольная передача вещи, вызывает у дарителя желание, стремление получить таким же путем эквивалент. Подарок вызывает отдарок. Дарящий ждет и •считает величайшим оскорблением не получить обратного подарка. «У племени диегери, — рассказывает К. Бюхер, — в Центральной Австралии мужчина или женщина в благодарность за сделанный им подарок дарят в свою очередь просимый предмет или исполняют какую-либо работу. Тот, кому сделали подарок, называется ючин, и, пока не вознаградит за этот подарок, он носит на шее веревку» 6.

По наблюдениям Е. Н. Мана, жители Андаманских островов «меновые сделки. .

К. Б ю х е р. Четыре очерка народного хозяйства. СПб.., 1898, стр. 12В.

Там же, стр. 128, 129.

получатель дара не дает такого подарка в отплату, какого от него ожидал даритель» .

Насколько обмен вырос из дарения, видно из форм купли- продажи, которые господствуют у более цивилизованных народов. Купля-продажа имеет форму дара. Ефрон хеттеянин по библейскому рассказу за четыреста сиклей «подарил» Аврааму место для погребения Сарры. «У ирокезов «даритель» спокойно возвращает одаренному полученный в отплату «дар», если он представляется дарителю недостаточным эквивалентом, и требует возвращения своего дара» . Отдарок, таким образом, считается обязательным, и дарение фактически превращается в обмен.

Превращение перехода продуктов из рук в руки посредством насилия или дара в переход посредством обмена является процессом вполне естественным и неизбежным. В этом процессе проявляется великий экономический принцип: достижение максимальных результатов с наименьшими затратами. Переход продуктов посредством взаимного насилия дает те же результаты, что и обмен, но только с большими затратами, и, естественно, первое неизбежно заменяется вторым. Превращение дарения в обмен сводится в сущности к зафиксированию того, что фактически уже произошло с тех пор, как отдарок сделался обязательным.

2

Каковы же те предметы, которыми люди в первоначальную эпоху обмениваются друг с другом?

Внутри первобытной общины право частной собственности вначале распространяется почти исключительно на предметы украшения, удовлетворяющие эстетические потребности человека, и понятно, что только такие блага являются предметом обмена.

Деньгами же, т. е. «товаром всех товаров», всеобщим эквивалентом, может сделаться только то благо, по поводу которого люди вступают в обмен.

Обмен прежде всего возникает не внутри, а вне общины, поэтому первоначальными деньгами были предметы потребления; с возникновением же обмена внутри общины в качестве всеобщего эквивалента выступают предметы, служащие удовлетворению эстетических потребностей человека.

81

6 И. А. Трахтенберг

К; Как внешний обмен имеет приоритет над внутренним, так и предметы потребления в роли всеобщего эквивалента имеют преимущественное значение в сравнении с предметами украшения.

Ясно, конечно, что обмен вначале носит чисто случайный характер как по времени, так и по объектам обмена. И эта случайность препятствует тому, чтобы роль всеобщего эквивалента выполнял какой-либо один продукт. В зависимости от обмениваемых продуктов функцию орудия обращения выполняет то одно, то другое благо. Так, например, «в Австралии, — рассказывает Шурц, — одно племя выменивает съедобные коренья на рыбу, а другое племя выменивает щиты на пояса. Когда первое племя наловит много рыбы, то оно может получить в обмен много съедобных корней, но, сколько бы рыбы и корней оно ни имело, не может выменять ни одного щита, так как обладатели щитов отдают их лишь в обмен за пояса» .

Камерон рассказывает: «Забавно было видеть, как мне пришлось расплачиваться за нанятую лодку на рынке в Ковелэ, на берегу Танганьики. Агент Санда требовал от меня уплаты слоновой костью, но ее у меня не было. Узнаю, что у Магомет-Ибн-Са- либа есть слоновая кость, и он согласен выменять ее на сукно, но от этого было не легче, так как у меня не было сукна. Наконец, узнаю, что у Магомета-Ибн-Гариба есть сукно, которое он готов обменять на проволоку. К счастью, проволока у меня оказалась, и я дал Магомету-Ибн-Гарибу требуемое количество медной проволоки, он в свою очередь передал Магомету-Ибн-Салибу соответствующее количество сукна, а этот последний дал агенту Санда требуемую им слоновую кость. Только после всего этого я получил от последнего право пользования лодкой».

Процесс выделения какого-либо блага для выполнения роли всеобщего эквивалента быстрее происходит там, где в силу естественно-исторических условий отдельные племена самостоятельно удовлетворять свои потребности не могут, где добыча их носит односторонний характер. У таких племен, естественно, необходимость обмена очень сильна, обмен носит характер постоянный и объект обмена также не случаен. В этих условиях всего легче возникает идея всеобщего эквивалента. У народов, занимающихся рыболовством, роль всеобщего товара начинает играть рыба, например треска на Шетландских островах, которою, по словам одного французского путешественника, можно расплатиться даже за билет в театр. У земледельческих племен роль всеобщего эквивалента играет хлеб. По этой же причине, по характеру преобладающих продуктов, роль всеобщего эквивалента «в Центральной Америке, особенно в Мексике, играет маис, на Ионийских островах, в Мителене, в некоторых городах Малой Азии и кое-где в Ливанте — оливковое масло» и т. д. В рабовладельческих хозяйствах, там, следовательно, где рабы являются предметом частной собственности и объектом обмена, всеобщим экви-

валентом, единицей измерения всех ценностей служат часто рабы. Шурц утверждает, что в западном Судане раб является единицей ценности; причем постепенное развитие обмена фиксировало уже определенное меновое отношение между другими товарами и рабами. Так, 1 раб=300 кускам холста определенной длины— =6 быкам=10 испанским долларам определенной чеканки. «У туземцев Африки, — рассказывает один путешественник, — на вопрос, сколько стоит эта лошадь, вы зачастую получаете ответ: «три пленника», а бык — «полпленника». Пленник не разрубался, конечно, пополам, но в качестве полпленника шел больной и немощный. Самой крупной монетой служит здесь красивый, здоровый юноша или цветущая красивая девушка».

Все эти продукты, вполне понятно, играли роль «местных денег» в самом узком значении этого слова; это — деньги мелких местностей, район обращаемости этих денег чрезвычайно мал.

Гораздо большую обращаемость могли иметь те продукты, которые производились племенами, игравшими особую роль в торговле. Во внешней торговле особую роль играли кочевники, которые, участвуя в обмене, экономически соединяли различные племена между собою. Кочевники — это первые торговцы, и в продуктах их производства всего легче фиксируется идер всеобщего эквивалента (денег). Продуктами производства ко-чевников, т. е. охотничьих и пастушеских племен, были меха и скот. И эти продукты в качестве денег сыграли огромную, исклщ- чительную роль. Район обращаемости этих денег был весьма велик.

«В Евангелии от Матфея (VI, 19) имеется место, которое хранит воспоминание об эпохе, когда шкуры (и меха) были главным материалом для воплощения стоимости и потому, подобно позднейшим металлическим деньгам, служили для накопления богатств: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» . Упоминание о ржавчине указывает на металлические деньги, моль — на шкуры и меха». ,

В древней Греции и в Риме, по словам классических писателей, деньги были из кожи. В области Компании Гудсонова залива (Северная Америка) единицей ценности в течение долгого времени была шкура бобра. У скандинавских народов штрафы за различные преступления устанавливались інкурами: за оскорбление словами — лиса, за пощечину — куница, за тяжкое оскорбление- соболь.

6*

83

«В древней Руси меха долгое время занимали выдающееся положение в качестве торговой статьи. Военно-меховые походы новгородцев и полян на патриархально-раздробленных соседей — Древлян, радомичей, литовцев и финские племена — предприни-

мались в первую очередь из-за мехов. При таких же походах на Византию пушнина служила главным товаром, на который выменивались предметы роскоши Востока и Византии. На несколько столетий меха сделались главной формой денег на территории, занимаемой современной Россией. Самое слово «деньги» было заимствовано в XIII в. у татар и служило обозначением звонкой монеты. Деньги же вообще — как мерило стоимостей и как обычная форма сокровищ — еще долгое время назывались «кунами», словом, первоначальное значение которого было «меха». Одно из подразделений тогдашней денежной единицы было «векши». Да и вся древнейшая система была построена на относительной стоимости обращавшихся на рынке мехов различных зверей» .

«Русская Правда» постоянно употребляет термин куны в смысле денег: «кунамися выкупати», «давать куны в резы» и т. д.

Даже в средние века меха служили еще орудием обращения. Так, в 1610 г. в завоеванной врагами русской казне находилось 5450 руб. серебром и 7000 руб. звериными шкурами. Известно, что послы московских царей снабжались при путешествиях соболями, которые играли роль денег. В Литве и Польше меха очень долго выполняли функции денег. «Польский король Казимир Великий в XIV в. постановил, что при апелляции на решение суда необходимо предварительно поднести кастеляну краковскому мех горностая, кастеляну сандомирскому — меха куницы, помощникам судей — меха лисицы и т. д. Меха эти в случае неправильного решения перьсй инстанции возвращались истцу» .

Вместе с мехами, выполнявшими роль денег, большое значение в этом отношении имел и скот. В древнем мире в качестве мерила ценности постоянно выступает скот. В поэхмах Гомера скот постоянно упоминается как деньги. В Илиаде медный треножник приравнивается 12 быкам, металлическое вооружение — 10, рабыня — 4. У римлян древнейшие установленные законом штрафы исчисляются в скоте. Есть все основания полагать, что в доисторическое время у евреев, жителей Малой Азии, скот употребляется в качестве денег . Сказание о золотом тельце служит косвенным указанием на это. У древних германцев, ирланцев, шотланцев, венгров, арабов и других народов деньгами служит скот. И в настоящее время у многих первобытных народов скот является мерилом ценностей и средством сохранения ценностей. О зулусах известный путешественник Ливингстон рассказывает, что они его часто спрашивали, сколько коров у королевы Виктории:

коровы, очевидно, в их представлении олицетворяли богатство. У увамбос (в Африке) козы выполняют функцию мерила ценности. Женщины стоят 5—6 коз.

О том, что в древней Руси скот служил деньгами, не может быть сомнения. Любовь к деньгам называется «скотолюбием», а казначей назывался скотник. В летописях под 996 г. князь Владимир Святой повелел: всякому нищему и убогому «приходить на двор княжь и взимати всяку потребу питье и яденье, и от скот- ниць — кунами» . «Но скотница твоя по Божьей благодати, — пишет митрополит Никифор к Владимиру Мономаху, — неоскудна есть, неистощима, — раздавема и неоскудеема» . Казна Владимира Святого называется «скотницей». По древнейшей редакции «Русской Правды» можно «скотом заплатити». «Если кто будет искать на другом скота (в других списках «кун», «долга»), а должник начнет отказываться, то итти ему на суд перед 12-ью человеками, если при этом окажется, что должник злонамеренно не отдавал ему скот, то взыскать с него 3 гривны за обиду». «Если кто испортит у кого копье, или щит, или одежду и пожелает испорченное оставить за собою, то хозяину взять за то с него скота. Но если испортил, но у себя не удерживает, то платит ему скотом столько, сколько было заплачено за вещь» . Ярослав в 1018 г. «начата скот сбирати: от мужей по 4 куны и от старост по 10 гривен, и от бояр по 18 гривен, и прпведоша варяга и вдаша им скот». Очевидно, эти куны и гривны представлялись в виде скота. При Владимире Мономахе в конце XI в. употребляется выражение «скот» в смысле денег. В конце XII в. в Договорной грамоте новгородцев с немцами 1182—1184 гг. встречается выражение: «оже имати скот варягу на русине, или русину на варязе, то 12 муж послухи». Что скот играл большую роль в качестве денег, видно еще хотя бы из того, что на многих древнерусских монетах уже в позднейшую эпоху изображаются животные, головы быка, куницы, белки ит. д. (Чертков. Описание древних русских монет. М., 1834).

Шкуры и скот в качестве денег, несомненно, представляют большие преимущества в сравнении с теми деньгами, о которых мы говорили ранее, но и эти блага далеко не удовлетворяют тем требованиям, которые предъявляет развитый оборот к деньгам (однородность, равнокачественность, экономическая делимость, сохраняемость и т. д.). Но на известной ступени развития менового хозяйства, недостаточного его развития, шкуры и скот могли

выполнять функции денег. Дальнейшее развитие менового хозяйства неизбежно должно было их вытеснить и заменить более годными, более соответствующими товарами.

Как разнообразны предметы первой необходимости, выполнявшие функции денег, так же разнообразны и предметы роскоши, украшения. Среди этих предметов особую роль, о чем свидетельствуют все специалисты, играют различного рода раковины: их можно наблюдать в Индии, на Цейлоне, в Северной Америке, Новой Англии, Виргинии, Каролине, Массачусетсе, Калифорнии, Полинезии и т. д.

Очень рано и чрезвычайно распространен был янтарь в качестве денежного знака. Уже до нашей эры у многих народов, употреблявших в качестве денег шкуры и меха, эти денежные материалы оттесняются янтарем. «От племен, живших у Балтийского и Немецкого морей, янтарь уже в микенский период греческой культуры (начало I тысячелетия до н. э.) через ряд посредников достигал до Балканского полуострова. В позднейшее время последовательные волны обмена переносили его до этрусков, первоначальных обитателей Апеннинского полуострова, а потом до их преемников, римлян».

Как товар, на который легко было выменять всякие другие товары, янтарь наряду с мехами превратился в деньги для германских племен, живших на главных путях между северо-западом Европы и Италии .

Нечего, конечно, говорить, что и эти товары, предметы украшения, тоже не удовлетворяют тем требованиям, которые предъявляются развитым обменом к денежному материалу. Выполняя более или менее успешно роль денег в известный исторический период, эти деньги вместе с развитием обмена уступают место более совершенным, с точки зрения требований, предъявляемых к денежному материалу, благам.

3

Есть еще одна группа благ, которые не могут быть отнесены только к предметам потребления или же только к предметам роскоши, украшениям, ибо они одновременно являются и тем, и другим. Таковы металлы: свинец, олово, железо, медь, серебро, золото.

Употребление этих благ в качестве денежных знаков прогрессировало параллельно увеличивавшейся потребности в металлах и развитию обмена, вместе с чем появлялась все большая и большая нужда в деньгах, сделанных из материала наибольшей компактности, наибольшей относительной трудовой ценности, наибольшей сохраняемости и т. д.

Металлические деньги встречаются в различные исторические эпохи. О свинце, как о денежном материале, есть упоминание в памятниках классической древности; в то же время и в конце средних веков, в XIII в., денежные свинцовые знаки были довольно широко распространены. И даже в последнее время, например, в Бирме, свинцом пользовались в качестве мелкого знака. То же можно сказать и об олове: существуют достоверные сведения, что оловянные деньги впервые появляются при Дионисии Сира- кузском, такие же встречались и в средневековой Англии.

Но свинец и олово, благодаря своим природным качествам, <едва ли могли получить большое распространение. Гораздо большее значение имеют в этом отношении железо и медь. Железные ж медные деньги должны были получить особенно большое распространение в средние века, когда вместе с развитием ремесла ¦спрос на эти металлы чрезвычайно возрос. Но даже и в настоящее время эти металлы играют довольно большую роль в качестве денежного материала.

Рассматривая и эти материалы с точки зрения тех требований, которые предъявляются развитым оборотом к деньгам, мы заме-чаем, что они прежде всего отличаются малой сопротивляемостью внешней природе, они непрочны, неоднородны, и, наконец, что особенно важно, они далеко некомпактны, они не соединяют ¦сравнительно большой ценности с малым объемом.

Удовлетворяя требованиям определенной эпохи, недостаточно развитому товарному хозяйству, они необходимо вместе с развитием обмена уступают место металлам, отличающимся большими преимуществами, — золото и серебру.

Драгоценные металлы в качестве денег употреблялись и в глубокой древности. В египетском кодексе Манеса существуют указания на золото и серебро как на деньги. То же мы находим и в книгах Вед и кодексе Ману. На употребление благородных металлов в качестве денег можно найти указание и в библии. Миклашевский в своей работе «Деньги» делает интересные ссылки на многие места библии в этом отношении. Богатство Авраама и Иова измеряется скотом, серебром и золотом. После смерти жены своей Сарры Авраам покупает у Ефрона место для ее по-гребения и платит 400 сиклей серебра. В книге «Исход» все штрафы исчислены в серебре. По окончании всех страданий Иова к нему приходят братья, сестры и знакомые, и все они просят по куску серебра и золотому кольцу. Гедеон отказывается от предложенного ему владычества над израильтянами в награду за избавление их от мидианитян, но требует, чтобы каждый из победителей дал ему по золотому кольцу из добычи своей.

В Китае, Индостане и Месопотамии серебряные деньги широко циркулировали уже во II тысячелетии до н. э., если даже не раньше.

Нечего распространяться о том, что золото и серебро с точки зрения тех требований, которые предъявляются к денежному

материалу, обладают наибольшими преимуществами, — они отвечают в полной мере требованию равнокачественности, однород-ности, экономически делимы, отличаются сравнительно большой ценностью, сохраняемы и т. д.

Но, кроме чисто физических свойств, которые делают благородные металлы пригодными для выполнения функций депегг необходимо обратить внимание также на общехозяйственные причины, развитие обмена, менового хозяйства.

«Общество постепенно процессом естественного отбора стремилось избрать и употреблять в качестве денег предметы, наиболее пригодные для целей всеобщей меноспособности. Из этого не следует, что эти предметы оставались неизменными при всяких условиях. В ранние времена, после того, как были элиминированы такие временные орудия обращения, как скот и кожа, железо стало мерилом ценностей среди обществ, бедных ресурсами и ограниченных сбытом. Затем появилась медь, затем в более позднюю эпоху — серебро, наконец, золото и каждый из этих металлов был приспособлен к характеру сделок и экономическим ресурсам своего времени» .

Интересно, кстати, отметить, как развитие менового хозяйства и связанная с ним эволюция денежного материала непосредственно отразились на человеческой идеологии, на вкусах человека, его обычаях, понятиях о красоте.

Обмен есть видоизмененная форма предоставления друг другу продуктов человеческого труда. Насилие, разбой превратились в обмен. И то, .что раньше символизировало достоинства, необходимые для насилия, теперь заменяется тем, что символизирует достоинства, необходимые для обмена. Раньше эстетический взор человека ласкали внешние признаки, доказывавшие его силу, способность к насилию, теперь прекрасным почитается то, что доказывает способность человека участвовать в товарообмене, доказывает обладание им богатством, воплощенным в наиболее абстрактной форме, в деньгах.

«На предыдущей ступени, — очень тонко замечают А. Богданов и И. Степанов, — вождь, выделяющийся из массы своего родаг обвешивал себя предметами, которые символизировали его личное военное превосходство. Теперь он обвешивает себя драгоценностями, которые должны всем возвещать, что он богат. Раньше лучшим его трофеем был скальп или отрезанные уши врага. Теперь эти натуральные украшения заменяются золотыми и серебряными украшениями, и даже доспехи ценятся уже не только по их боевым качествам, но и по золоту, серебру, драгоценным камням, осыпающим шлем или рукоятку меча. Втягиваемый в меновые отношения, прежний суровый воин постепенно превра-

щается в ходячую выставку орудий обмена: уже они, а не только* его военная сила, начинают символизировать его власть над людьми» .

4

До сих пор мы рассматривали те или иные товары, выполнявшие роль денег как товары, т. е. в них мы видели не только^ деньги как воплотителей абстрактного человеческого труда, как выразителей ценности вообще, но видели в них одновременно и обыкновенные продукты, удовлетворявшие определенные индивидуальные человеческие потребности. Возьмем ли мы предметы непосредственного потребления или предметы украшения, их одно-временно мы рассматривали как всеобщий эквивалент и как нечто, удовлетворяющее конкретную человеческую потребность.. В той стадии развития денег, которую мы до сих пор рассматривали, не было, значит, предмета, который бы, как деньги, противостоял всем товарам, выделялся бы из ряда других товаров..

Процесс такого выделения мог бы быть закончен только в том случае, если бы товар-деньги принял определенную форму, что сделать может только организованная общественная воля.

Во-вторых, с развитием обмена возникает все большая и бблыпая необходимость в определенной счетной единице, в единице измерения. Продукт, служащий всеобщим эквивалентом, должен иметь такую форму, по внешнему облику которого можно- было бы судить о его кратном отношении к единице измерения.

До тех пор, пока благородные металлы в качестве денег употреблялись в форме слитков, обмен испытывал огромные неудобства, и это обстоятельство служило большим препятствием для развития меновых сделок. Очень наглядное описание этих неудобств дает известный рассказ Бастиана:

«Когда в Бирме отправляются на рынок, то запасаются куском серебра, молотком, резцом, весами и гирями. «Что стоят эти горшки?» — «Покажите мне ваши деньги», — отвечает купец и определяет, смотря по внешнему виду их, ту или другую цену известным весом денег. (Таким образом, качество металла, проба определяется на вид купцом и, конечно, совершенно произвольно. — И. Т.). Торговец дает вам маленькую наковальню, и вы отделяете столько, сколько нужно серебра. Затем вы взвешиваете на собственных весах отбитый кусок, потому что весам торговца доверять нельзя, и прибавляете или отнимаете, пока не получаете требуемого веса. Конечно, при этом теряется много серебра благодаря обрезкам, и всегда предпочтительнее купить не то именно количество, какое необходимо, а эквивалент куска серебра, отколотого вами сразу. При больших закупках, за которые платят серебром самой высшей пробы, процесс еще

"Сложнее: нужно позвать пробирщика, чтобы он точно определил пробу серебра, за что, конечно, платят» .

Возникает необходимость в придании определенной формы денежному материалу, что становится возможным тогда, когда таковым выступают металлы.

Первоначально металлы функционируют в качестве денег в натуральной своей форме: в виде слитков, кусков.

Следующей стадией является функционирование металлов в роли денег в обделанном виде, в форме, приспособленной для удовлетворения соответствующей потребности: в форме колец, браслетов, серег и т. д. Но, какова бы ни была форма орудий ¦обращения, ценность их в конечном счете определяется весом и качеством. В особенности это относится к благородным металлам. Ведь и мельчайшая частица серебра, в особенности золота, даже ничтожного веса, оказывает большое влияние на ценность. По внешнему виду между двумя частицами золота или серебра в несколько долей разница незаметна, а между тем и несколько долей, даже одна доля имеет сравнительно большую ценность.

Взвешивание металла и определение его пробы оказываются необходимыми при каждой меновой сделке. Но кусок металла, однажды взвешенный, переходя из рук в руки, постепенно приобретает всеобщее доверие и в дальнейшем перестает взвешиваться. Так естественным процессом создаются и начинают циркулировать куски металла (в оформленном иногда виде) определенного веса. Уже в Вавилоне, где благородные металлы циркулировали в качестве денег, серебро появляется в слитках определенной формы и веса; создается даже некоторая система отношений между различными слитками.

Обращение таких слитков, само собою разумеется, неизбежно \'было ограниченным; район их обращаемости не мог быть велик: они могли обращаться только там, где контрагенты меновых сделок были знакомы и доверяли весу этих слитков.

Более широкое распространение могли бы иметь эти оформленные куски металла в том случае, если бы они были кем-либо удостоверены в своем качестве, причем удостоверены каким-либо авторитетным лицом или учреждением, и это удостоверение было бы обозначено в самом слитке. Таким образом, естественно, самим ходом вещей возникает идея монеты, и эта идея осуществляется.

Но кто может удостоверить качество слитков? Конечно, те лица и учреждения, которые занимают в обществе и торговых сферах особенно высокое положение, чье удостоверение пользо-валось бы наибольшим доверием и было бы наиболее авторитетно. Таковыми могли быть купцы, монастыри, куда стекалось много народу и которые в определенную историческую эпоху становятся центрами меновых сношений.

Дальнейшее развитие понятно. С возникновением городов и других общественно-правовых организаций, которые по своей ав-. торитетности могли с успехом конкурировать с купцами и монастырями, чеканка монеты переходит в их руки: штемпелеванные слитки, удостоверенные ими, могли циркулировать лучше и на большем пространстве. С возникновением же княжеской и государственной власти, естественно, чеканка монеты переходит в руки государственной власти .

5

Здесь необходимо отметить следующее обстоятельство. Переход к государству исключительного права чеканки монеты проходит не без борьбы между ним и мелкими самоуправляющимися «единицами. Нет также никакого сомнения, что домогательство государства на это исключительное право вызывалось не только общими народнохозяйственными интересами, но в значительной степени, а иногда и исключительно, объяснялось интересами фискальными.

Дело в том, что выпущенные монеты в процессе циркуляции изменяют свое металлическое содержание: они изнашиваются, стираются. Золотой рубль, пущенный в обращение, через некоторое время теряет в своем весе. Монетная форма не изменяется, название монеты остается прежним, но фактическое металлическое содержание монеты уменьшается. Золотая монета, которая носит название «пять рублей» и которая должна содержать 87,12 доли чистого золота, фактически весит меньше. Золотая монета в 5 руб. продолжает циркулировать как 5 руб., т. е. как 87,12 доли чистого золота, хотя в этой монете такого количества золота уже нет: эта монета, таким образом, только представляет, символизирует 87,12 доли чистого золота, т. е. 5 руб.

Изнашивание это может охватить почти все выпущенные монеты, и все же они продолжают циркулировать как полноценные и полновесные денежные знаки. Все пятирублевые денежные знаки считаются равными 87,12 доли чистого золота, хотя фактически они весят только, положим, 87,10 доли чистого золота. Очевидно, к месте с процессом изнашивания монет происходит процесс идеализации денег; общество различает деньги как мерило ценности и деньги как орудие обращения ; первое выполняется мысленно

представляемым металлом, второе — конкретной монетой, вес которой ниже того, что ею представляется. Монета фактически, превращается только в символ золота. При циркуляции истертого золотого рубля мерилом ценностей остается рубль, равный 17,424 доли чистого золота, орудием же обращения является данный конкретный золотой рубль, который не содержит в себе 17,424 доли чистого золота, но только представляет это количествог его символизирует .

Процесс идеализации денег государство может использовать и фактически использует также и в своих корыстных интересах. Для этого оно главным образом иногда и стремится к монополии чеканки монеты.

Объективные условия создают возможность обращения в качестве денег таких монет, металлическое содержание которых ниже номинального (истертых монет); государство может в интересах фиска (казны) эту возможность использовать. Государственная власть начинает сознательно портить монету путем ли обре-зывания ее или уменьшения ее чистого веса, количества чистого металла, не доводя даже об этом до сведения граждан — участников товарообмена.

Исключительное право государственной власти на чеканку монеты (государственная регалия) теоретически вполне оправдывается, но этой регалией государство может и фактически всегда злоупотребляет. Даже больше того, стремление к такой регалииг которое обнаруживалось со стороны всех государств, в значительной степени определялось возможностью ею злоупотреблять. Не случайным является то обстоятельство, что, чем больше укреплялась регалия, тем все больше ухудшалась монета.

«В западноевропейских государствах, где в феодальную эпоху каждый феодал имел право чекана и каждый из них злоупотреблял этим правом, королевская власть стремилась к тому, чтобы всячески ограничить\' это право феодалов, совсем уничтожить егог превратив право выпуска монеты в исключительную прерогативу королевской власти. Что при этом короли совершенно не пресле-довали общих интересов денежного обращения, ясно из того, что одновременно с процессом огосударствления денежного дела шло прогрессирующее ухудшение качества денежных знаков вследствие колоссальных и непрестанных злоупотреблений самой же государственной власти» .

Ухудшение монеты достигало иногда таких размеров, чтог например, некоторые из королей (Филипп Валуа) вошли в историю с названием «фальшивомонетчиков».

От таких «методов» использования монетной регалии не отказывались и у нас в России. Уже при царе Алексее Михайловиче Романове на упреки английского посла, что русские стали портить свой рубль, отвечали: «После царя Федора Ивановича в московском государстве начались смуты, многое разорение и земли запустение; царская казна разграблена, а служилых людей умножилось и жалование дать нечего; христианские государи пограничные помощи не подали; так поневоле деньги стали легче делать, чтобы государство было чем построить и служилых людей пожаловать. Да и не новое то дело: во многих государствах то бывало в воинское время. . .» .

И при Алексее Михайловиче, и при Петре Великом в огромнейших размерах проводятся опыты эксплуатации монетной регалии (порча монеты) в интересах казны. В эпоху Петра Великого средства для ведения войн добывались главным образом посредством порчи монеты. В 1801 г. в заседании Государственного совета читалась записка об уменьшении в России золотых и серебряных монет, в которой говорилось: «Крайнее истощение, в которое государство приведено было в начале минувшего столетия шведской войной, заставило великого монарха прибегнуть к непозволительному средству для наполнения своих недостатков. Испорчена была монета в количестве, в каком она никогда не была прежде» .

Но, несмотря на обстоятельства, сопровождавшие и часто вызывавшие установление монополии государственной власти на чеканку монеты, само возникновение монеты имеет огромное значение. До сих пор выполнение роли денег тем или иным пред-метом носило случайный характер. Выделение одного товара из ряда других товаров, фиксирование на нем определенной социальной роли не нашло еще своего завершения. Стихийный процесс этого выделения нуждается в формальном признании. Это формальное признание совершается путем установления чеканки монеты и предоставления исключительного права чеканки организованной общественной воле — государственной власти.

Вместе с тем с возникновением монеты начинается сознательное вмешательство государства в сферу денежного обращения, регулирование им этой сферы.

С созданием правового государства общественное сознание находит свое выражение в законе: соответственно этому и то платежное средство, которое получает санкцию государственной власти, приобретает силу законного платежного средства. Это значит, что признанными государством денежными знаками можно погасить всякое обязательство. Должник (платящий) может предло-

жить, а кредитор (получатель) обязан принимать данные денежные знаки в уплату причитающегося долга.

Сущность денег от этой новой функции нисколько не меняется- Эволюция денег совершается независимо от сознательной воли, и вмешательство государства в их циркуляцию носит только момент чисто формальный: государство только оформляет, нормирует то, что произошло помимо него, что явилось результатом стихийной экономической эволюции; государство в деле «творчества» денег выполняет полезную, но по существу своему вторичную функцию. Государство формально закрепляет то, что произошло независимо от его воли и желания. Государство фиксирует тот процесс, который произошел стихийно, который являлся выражением объективной необходимости. Государство оформляет известное экономическое явление, и в этом смысле деятельность его в области денежного обращения очень существенна и полезна,, хотя ни в коем случае не имеет первичного, самодовлеющего характера. В этой своей деятельности государство приспособ-ляется к стихийным объективным условиям, оно связано этими условиями.

Но, как только выпуск денежных знаков становится монополией государства, как только государство берет исключительно на себя обязанность свидетельствовать о годности товара, выполняющего роль денег, оно уже не может оставаться безучастным к циркуляции денег. Исключительное же право государства выпускать деньги вполне оправдывается, так как государство является наиболее авторитетной организацией.

В выпуске денежных знаков роль государства сводится к удостоверению годности их. Накладывая штемпель на денежные знаки, чеканя монеты, государство свидетельствует о ценности денежных знаков, удостоверяет их меноспособность.

В России, например, рубль — не что иное, как кусок металла, содержащего 17,424 доли чистого золота. В статье 3 старого монетного устава мы читаем: «Российская монетная система основана на золоте. Государственная российская монетная единица есть рубль, содержащий семнадцать целых и четыреста двадцать четыре тысячных долей чистого золота. Рубль разделяется на сто копеек».

Если государство выпускает монету, на которой написано «пять рублей», это значит, государство удостоверяет, что в данной монете содержится 17,424x5, т. е. 87,12 доли чистого золота.

Удостоверение достоинства металла, металлического содержания монеты — такова роль государства в «творчестве» денег, роль, всецело обусловливаемая общими народнохозяйственными условиями.

Но, может быть, с момента возникновения монеты деятельность государства становится исключительной, первенствующей?\' Может быть, с этого момента деятельность государства в областю

денежного обращения сводится не только к формальному закреплению того, что создается помимо него общими народнохозяйственными условиями, а, наоборот, государственная власть начинает управлять этими условиями? Может быть, в области, по крайней мере, денежного обращения государство действует совершенно независимо от общих условий, может сознательно ставить себе определенные цели и их достигать?

Ответ на эти вопросы можно дать только изучением проблемы ценности денег и связанных с нею частных вопросов.

Глава четвертая