1. Место третейского суда в международном гражданском процессе

В отечественной доктрине международного частного права проблемы, связанные с ме>едународным коммерческим арбитражем,

121

традиционно относились к международному гражданскому процессу .

Справедливым является мнение профессора М.С.Шакарян о том, что упоминание в ст. 11 ГК РФ третейского суда как органа защиты

^т См., например: Звеков В.П. Международное частное право. Курс лекций. С. 431; Лунц Л.А., Марышева НИ, Указ соч. В книге Лунца и Марышевой, посвященной рассмотрению вопросов меадународного гражданского процесса, содержится специальная глава под названием «Арбитраж в области внешней торговли». Звеков прямо относит к вопросам международного гра>кданского процесса международный коммерческий арбитраж.

1S6

гражданских прав, не является основанием для отождествления его с органом правосудия - судом государственной юрисдикции¹²².

Ключевым здесь является сущность третейского разбирательства, заключающаяся в том, «что обе стороны доверяют разрешение спора и вынесение решения третьим лицам (поэтому и суд называется третейским). В этом существенное отличие третейского разбирательства гражданских дел от других форм защиты субъективных гражданских прав...»¹²³. При этом, однако следует обратить внимание на заключение, сделанное много лет назад профессором АДКейлиным относительно того, что «при всей очевидности договора как необходимого условия третейской процедуры предпосылкой арбитражного соглашения, его признания, равно как и признания выносимого решения, является не договор, в силу которого стороны передают спор на рассмотрение третьему лицу, а законодательство страны»¹²⁴.

Автономность третейского суда и его негосударственный характер не дают оснований исключить третейский суд вообще, и международный коммерческий арбитраж в частности, как институт из сферы процессуального права.

Вместе с тем в отечественной литературе такая точка зрения была высказана. «.-.Отнесение к международному гражданскому процессу некоторых институтов, как, например, торгового (внешнеторгового) или

^т М.С.Шакарян отмечает: «Следует признать неудачной редакцию ст.11 ГК, в которой третейский суд упоминается как орган защиты гра>кданских прав, наряду с органами правосудия - судом общей юрисдикции и арбитражным судом.» (Гражданское процессуальное право России/ Под ред.М.С. Шакарян. М., 1999. С. 490).

¹²³ Там же. С.482.

^т Кейлин А.Д. Судопроизводство и гражданский процесс капиталистических государств,

Ч.III. Арбитраж. М., 1961, С.106.

187

междуна родного коммерческого арбитража, по меньшей мере, сомнительно_г чтобы не сказать - ошибочно.

Думается, арбитраж вообще не должен быть помещен в сферу гражданского процессуального права в силу своей специфики негосударственного суда»¹²⁵.

Негосударственный характер третейского суда и его договорные черты давно породили жаркие дискуссии о его правовой природе. Достаточно отметить, что в таких странах, как Швейцария и Германия, где правовая доктрина особо ревностно (в отличие от стран общего права) выверяет отраслевые границы в праве, долгое время существовали совершенно противоположные подходы.

При анализе приверженности швейцарских юристов к процессуальным началам, а немецких - к договорным, европейскими специалистами был сделан правильный вывод о бесполезности теоретической борьбы, которая не приносит никакой пользы для понятия арбитража¹²⁰.

Поэтому при определении сферы действия международного гражданского процесса и решении вопроса о включении в него положений, касающихся международного коммерческого арбитража, следует обратиться к национальному законодательству.

Как в российском процессуальном законодательстве, так и в законодательстве других стран содержатся нормы, прямо регулирующие вопросы компетенции третейских судов, порядка рассмотрения споров и юридической судьбы выносимых решений, механизм исполнения или отмены выносимых решений.

¹²⁵ Ануфриева Л.П Международный гражданский процесс .С.285.

¹²⁶ International Arbitration in Switzerland. P.156.

1SS

Наличие таких норм в процессуальных кодексах не только возможно, но и необходимо. Обращение к процессуальному законодательству показывает следующее.

Во-первых, наряду с нормами национальных законов о третейском суде и международном коммерческом арбитраже, действуют положения об исключительной компетенции, как национальной, так и территориальной, арбитражных государственных судов, включенные в арбитражный процессуальный кодекс.

Во-вторых, национальный закон о третейском суде может содержать положения, в соответствии с которыми возможно проведение третейского разбирательства, даже если арбитражная оговорка не включает детальных положений о регламенте или не отсылает к одному из известных регламентов, В качестве примера можно привести статьи 3-33 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», определяющие возможный порядок проведения третейского разбирательства.

Однако в любом случае порядок рассмотрения споров, осуществляемый в соответствии с процедурами, специально установленными для международного коммерческого арбитража, должен соответствовать общим правилам процесса: равное отношение к сторонам, право быть выслушанным и право на предоставление письменных документов, надлежащее извещение сторон и т.д.

В-третьих, принимая во внимание значимость реального исполнения решений третейского суда не только в месте их вынесения, но и в других странах, и учитывая, что рассматриваемые споры связаны с международными коммерческими сделками, большинство стран участвуют в Нью-Йоркской Конвенции 1958 г. «О признании и принудительном исполнении иностранных арбитражных решений».

189

конвенция установила исчерпывающий перечень оснований, по которым может быть отказано в признании и принудительном исполнении (ст. V), а также документов, представляемых заявителем в суд при истребовании разрешения на принудительное исполнение (ст. IV). Положения Конвенции являются частью национального процессуального права и(или) могут воспроизводиться во внутреннем процессуальном законодательстве.

Связь третейского суда и международного гражданского процесса прослеживается с точки зрения возможной кодификации

соответствующих норм. Так, новый Арбитражный процессуальный кодекс РФ исходит из того, что правила, применяемые к порядку и условиям признания иностранного судебного решения, за определенными в нем изъятиями применяются также к признанию и приведению в исполнение иностранного арбитражного решения (решения международного коммерческого арбитража). Кроме того, АПК РФ содержит специальную статью (ст, 244), посвященную основаниям для отказа в признании и исполнении такого решения.

Отраслевая принадлежность третейской формы защиты прав к между народ ному гражданскому процессу прослеживается и в зарубежных правовых системах.

Законодательство и практика Швейцарии по вопросам международного коммерческого арбитража имеет долгую историю. Она восходит к 1812 г. Арбитраж однозначно рассматривался как часть гражданского процесса и соответствующие нормы содержались в ГПК кантонов.

В ходе реформы 1969 г. в большинстве кантонов стал действовать Швейцарский Международный Конкордат по Арбитражу.

190

В 1987 п был принят Закон о международном частном праве Швейцарии, который содержит нормы, относящиеся собственно к международному частному праву, нормы, регулирующие порядок рассмотрения споров в судах государственной юрисдикции и в международном коммерческом арбитраже (ст. 1 Закона). Глава 12 Закона называется «Международный Арбитраж» и включает достаточно подробные положения, определяющие статус и основные правила проведения третейского разбирательства¹²⁷,

В стране общего права, США, отношение к международному коммерческому арбитражу как части международного гражданского процесса, где в определенной степени действуют его фундаментальные принципы, нашло отражение в одном из решений Верховного Суда: «Соглашение о рассмотрении спора перед специальным трибуналом есть по существу особый вид оговорки о выборе суда (forum-selected clause), которая определяет не только место рассмотрения иска, но и процедуру, которая будет использоваться для разрешения спора»¹²³,

Однако особо наглядно место международного коммерческого арбитража как составной части международного гражданского процесса с точки зрения кодификации отражено в итальянском законодательстве.

Обращаясь вновь к российскому процессуальному законодательству, в частности к недавно принятому АПК РФ, следует отметить тенденцию к повышению роли третейской несудебной формы защиты прав, последовательно закрепленную в соответствующих

¹²⁷ Karrer PA, .Arnold K.W., Patocch P.M. Switzerland\'s Private International Law. Boston, 1994. P.16-17.

^1M Дело Scherk V.AIberto-Culver Co., 417 U.S. 506, 519 (1974) - In: Born G.B., Weslin D. International Civil Litigation in United States Courts- Deventer, 1939. P. 605.

191

нормах АПК (см., например, ст. 4, 31, 62, 90, 148, 150, 236-240), имея в виду при этом, что в России, кроме того, действуют два закона в этой области; Закон «О международном коммерческом арбитраже» и Федеральный закон «О третейских судах в Российской Федерации» от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ.

Вместе с тем приведенные положения нового АПК иллюстрируют лишь часть проблемы становления отечественной альтернативной формы защиты гражданских прав.

Сфера использования третейских судов потенциально не ограничивается спорами в области предпринимательских отношений. Она значительно шире. Статья 11 ГК указывает на то, что третейская форма защиты прав распространяется на гражданские права в целом, т.е. и на права, возникающие вне сферы предпринимательской деятельности. При этом, однако, применительно к международному частному праву, охватывающем гражданско-правовые отношения в широком смысле слова (гражданские, семейные и трудовые), возникает вопрос о допустимости обращения к третейскому суду для рассмотрения споров, вытекающих из семейных и трудовых отношений. Семейный Кодекс РФ, определяя в п.1 ст. 1 исходные принципы российского семейного законодательства, указывает на возможность судебной защиты как средство обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав. В п. 1 ст. 8 Кодекса говорится: «Защита семейных прав осуществляется судом по правилам гражданского судопроизводства, а в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, государственными органами или органами опеки и попечительства».

Согласно ст. 382 Трудового кодекса Российской Федерации «индивидуальные трудовые споры рассматриваются комиссиями по трудовым спорам и судами». Кодекс достаточно полно определяет цели

192

комиссии по трудовым спорам, порядок ее формирования и рассмотрения споров, вынесения комиссией решения и его оформления. Однако было бы неправильным отождествлять примирительную комиссию с третейским судом ad hoc. Принципиальное различие состоит в том, что выносимые комиссией решения могут быть обжалованы по существу в суде¹²⁹.

Таким образом, в сфере защиты прав, касающихся семейных и трудовых отношений, третейская форма кодексами не предусмотрена. Означает ли этот факт отсутствие у третейского суда в принципе компетенции по рассмотрению семейных и трудовых споров? Одновременно правомерно поставить вопрос о пределах компетенции третейских судов в отношении собственно гражданско-правовых споров. Наконец, каковы тенденции в использовании третейской формы применительно к гражданско-правовым отношениям в широком смысле этого слова, «свободным» от иностранного элемента или осложненным им. Ответы на эти вопросы позволят в определенной степени оценить направления развития третейского суда. Принимая во внимание, что необходимость совершенствования этой формы защиты прав не раз отмечалась еще при разработке концепции судебной реформы России, актуальность этой проблемы очевидна¹³⁰.

¹²⁹ Применительно к порядку рассмотрения коллективных cnopos Кодекс предусматривает возможность обращения к примирительной процедуре, посреднику и (или) в трудовой арбитраж (ч.Н ст. 398), Однако решения указанных органов носят рекомендательный характер. Следует также отметить, что на практике спор с участием иностранного элемента (работника) может возникнуть только как индивидуальный трудовой спор. В коллективном споре иностранный элемент отсутствует.

^ш Правовая реформа - «экватор» позади (интервью с Д.Коэаком) // Коллегия, 2002, № 6, с,9; Краснов МА Судебная реформа: от концепции 1991 года до сегодняшнего дня (попытка инвентаризации). Доклад* Центр содействия правосудию {http://wwwjdem.ru).

193

Процесс формирования отечественного законодательства, касающегося третейских судов, диістовался внутренними национальными проблемами и учитывал уже сложившуюся правовую традицию, равно как практику зарубежных стран, а также положения международных конвенций и иных международных документов.

Обращаясь к международному опыту, следует отметить, что естественным историческим развитием третейской формы защиты прав является путь от появления «внутренних» третейских судов к «международному» коммерческому арбитражу. Наиболее ярко этот путь прослеживается на примере законодательства Швеции и Швейцарии, дважды пересмотренного в XX в. - стран, являющихся одними из лидеров в этой области.

На первом этапе, а именно в 1929 г. в Швеции были приняты законы «Об Арбитраже» и «Об арбитражных соглашениях и решениях». На протяжении длительного периода времени эти нормативные акты являлись базой для развития арбитражной лраістики, в том числе по процессуальным вопросам.

Характерной особенностью «сосуществования» двух законов было то, что основные практические вопросы, выявившие необходимость дальнейшего развития законодательства, возникали в сфере международного коммерческого арбитража.

Разработка нового законопроекта была основана на опыте, приобретенном за время действия законов 1929 г. Вместе с тем принимались во внимание тенденции деятельности международных коммерческих арбитражей, а также Типовой закон ЮНСИТРАЛ о Международном коммерческом арбитраже, принятый 21 июня 1985 г и одобренный Генеральной Ассамблеей ООН 11 декабря 1985 г. (Резолюция 40/72).

194

4 марта 1999 г. ознаменовался рождением нового Шведского закона «Об Арбитраже», объединившем оба предыдущих. Хотя этот закон в равной мере относится к «внутреннему» и «международному» арбитражам, по своему содержанию он стал ближе к Типовому закону ЮНСИТРАЛ¹³¹.

Швейцария пошла по более радикальному пути. Первый этап развития законодательства был связан с изданием закона, единого для «внутреннего» и «международного» арбитражей. Причина такого регулирования в определенной степени кроется в организации судебной системы Швейцарии, в соответствии с которой вопросы принятия процессуальных законов отнесены к компетенции кантонов; в стране действуют 26 кантональных гражданско-процессуальных кодексов, самостоятельно регулирующих, в числе прочего, отношения, связанные с третейскими судами. В этих условиях принятие федерального закона означало бы нарушение принципов построения Швейцарской Конфедерации. Выход из положения был найден во введении единого для кантонов процессуального регулирования в виде Межкантональной арбитражной конвенции, так называемого Конкордата, который был ратифицирован Федеральным Советом 27 августа 1969 г.

Конкордат действовал в течение 20 лет. Практика его применения, хотя и обеспечила за Швейцарией статус одного из международных центров арбитража, однако вызвала ряд критических замечаний, притом в самой Швейцарии.

Основным объектом критики стала сама концепция действия единых правил, как в отношении внутреннего, так и в отношении

^IJI Franke U, NewSwidish Arbitration Act Conforms Closely to the UNCITRAL/ZModellaw Stockholm Arbitration Newsletter, 1999, № 1.

195

«международного» арбитража , Анализируя содержание правил, установленных Конкордатом, а также практику их применения, швейцарские комментаторы отмечали преобладание традиционных швейцарских подходов и традиций, которые подчас не соответствовали международным требованиям. Общее замечание сводилось к тому, что правила Конкордата носят по преимуществу императивный характер, в то время как общая тенденция, развиваемая международным коммерческим арбитражем, состоит в его автономности и диапозитивном характере норм, определяющих арбитражную процедуру.

Особой критике подверглись положения, касающиеся требований письменной формы для арбитражного соглашения, когда обмен телексами или факсами не рассматривался как соблюдение правил о форме соглашения, Противоречил складывающейся международной практике и порядок определения допустимости арбитражного соглашения, который приводил к значительному затягиванию процесса. Кроме того, стороны спора были лишены возможности обращения в арбитраж за обеспечительными мерами. Наконец, следует отметить предусмотренные Конкордатом значительно более широкие, чем существующие б международной практике, основания для отмены арбитражного решения. В результате Конкордат оказался мало приспособленным для решения споров с участием иностранного элемента.

Несоответствие правил, содержащихся в Конкордате, потребностям международного арбитража инициировало разработку

International Arbitration in Switzerland. P.157-160.

196

нового регулирования, которое в конечном итоге было включено в Закон о международном частном праве Швейцарии и стало его XII главой. Однако первоначально соответствующее предложение встретило возражение в Сенате, и законопроект в этой части был отклонен на том основании, что наличие процессуальных норм в Федеральном законе нарушает права кантонов. Оставляя в стороне детали развернувшихся дебатов, следует отметить, что «международный аспект» проблемы и роль Швейцарии как одного из центров международного арбитража в конечном счете способствовали принятию закона в редакции, включающей гл. XII «Международный арбитраж».

Вступление в силу Закона о международном частном праве привело к четкому разграничению в правовом регулировании «внутреннего» арбитража, базирующемся на положениях Конкордата, и «международного» арбитража, основанном на гл. XII Закона о международном частном праве. Важно отметить, что применение ни одного из этих актов невозможно по аналогии¹³³.

Столь четкое разграничение в регулировании «внутреннего» и «международного» арбитража не было воспринято итальянским правом. Во-первых, итальянский Закон 1995 г. «Реформа итальянской системы международного частного права» не содержит положений об арбитраже, а ограничивается лишь нормами, относящимися к международному частному праву, и процессуальными нормами, касающимися судов государственной юрисдикции. Во-вторых, рассматривая арбитраж в аспекте процессуального права, законодатель в ст. 806-840 ГПК предусмотрел взаимосвязь правил об арбитраже

^ш International Arbitration in Switzerland. P.157-160.

197

«внутреннем» и международном коммерческом. Согласно ст. 832 «если в арбитражной оговорке хотя бы одна из сторон домицилирована или находится за границей, или существенная часть исполнения обязательств имеет место за рубежом, внутренние итальянские правила ( статьи 806-831) применяются постольку, поскольку они не отменяются или дополняются последующими правилами (статьи 833-840). При этом, однако, правила, установленные международным договором, будут иметь преимущество» .

Анализ зарубежного опыта показывает, что при возможных различиях в кодификации норм, опосредствующих третейский порядок рассмотрения споров, общей тенденцией является приоритетное внимание, уделяемое «международному» арбитражу. Законодатели и судебная практика, усматривая необходимость развития диспозитивньїх начал в «международном» арбитраже, переносят это направление и на регулирование, относящееся к «внутреннему» арбитражу.

Вместе с тем обращает на себя внимание и другая тенденция, состоящая в том, что в юридической литературе «международный» арбитраж по существу отождествляется с международным коммерческим арбитражем.

Действительно, третейская форма защиты прав получила развитие преимущественно в сфере коммерческих отношений. Однако было бы ошибкой полностью исключить возможность обращения к третейским судам для рассмотрения некоммерческих споров, да и само понятие «коммерческое отношение» и, соответственно, спор может иметь разную смысловую нагрузку в законодательстве различных стран.

^ш Grieco A. Recognition and Enforcement of Foreign Arbitral Awards in Italy. -In; International judicial Assistance in Civil Matters. New-York, 1999- P.105.

198

В этой связи обращает на себя внимание содержание основной универсальной конвенции по международному арбитражу - Нью-Йоркской Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г.

Б ч. 1 и 2 ст. 1 Конвенции установлены критерии, в соответствии с которыми решение считается иностранным: круг субъектов споров, включающий физических лиц, и виды арбитражей, выносящих решения - институционный и изолированный (ad hoc).

Таким образом, в двух частях ст. 1, посвященной определению решений, подлежащих признанию и приведению в исполнение, не указано, что конвенция действует только в отношении коммерческих споров, или, наоборот, что она не распространяется на некоммерческие споры. Конвенция также не содержит каких-либо унифицированных ограничений в отношении допустимости арбитража (например, перечня споров, которые не могут быть предметом третейского разбирательства, и решения, которые не подлежат признанию и принудительному исполнению). Такой подход Конвенции свидетельствует, во-первых, о том, что государства-участники достаточно единообразно видели правовую природу споров, которые могут быть переданы на рассмотрение в арбитражный суд, и, во-вторых, что подсказывает логика, исходили из возможно более широкого понимания круга отношений, споры по которым могут быть переданы в арбитраж.

Вместе с тем в ч. 3 ст. 1 предусмотрена возможность для государств-участи и ков сделать оговорки, в том числе по вопросу применения этой конвенции только к спорам, возникающим из договорных или иных правоотношений, которые считаются коммерческими по национальному закону государства, делающего такое заявление.

199

Как свидетельствует перечень государств, подписавших, ратифицировавших и присоединившихся к Конвенции, стран, сделавших такую оговорку, явное меньшинство .

Другим ограничением, косвенно влияющим на круг споров, решения по которым могут быть предметом арбитражного разбирательства, выступает п. а ч.2 ст. V, предусматривающий, что в признании и приведении в исполнение арбитражного решения может быть также отказано, если объект спора не может быть предметом арбитражного разбирательства по законам страны, где такое признание и исполнение испрашивается.

Это положение Конвенции следует рассматривать как косвенное ограничение круга споров, которые потенциально могут быть предметом арбитражного разбирательства, поскольку стороны арбитражного соглашения при его заключении должны учитывать его допустимость в государстве(ах), где будет испрашиваться признание и исполнение вынесенного решения. Кроме того, данное положение надо иметь в виду не только применительно к тем категориям коммерческих споров, которые в силу национального законодательства могут быть изъяты из компетенции третейских судов и отнесены к исключительной компетенции государственных судов. Не меньшее внимание необходимо уделить и возможным некоммерческим спорам, В этой связи целесообразно также обратиться к зарубежной практике.

Соединенные Штаты Америки присоединились в 1970 г. к Нью-Йоркской конвенции с оговоркой о ее применении только в отношении споров, возникающих из отношений, которые являются по своему

¹³³ См: Лебедев С.Н. Международное сотрудничество в области коммерческого арбитража. М., 1980.0,133-134.

200

характеру коммерческими. Следуя положениям Конвенции и акту ее ратификации суд в одном из ведущих по этому вопросу дел (Scherk V.Alberto-Culver Co., 417 LLS. 506, 502 n, 15 (1974) указал, что Нью- Йоркская конвенция была создана, чтобы «... поощрять признание и принудительное исполнение коммерческих арбитражных соглашений в международной практике и унифицировать стандарты, на основании которых соблюдаются соглашения по арбитражу и принудительно исполняются арбитражные решения в подписавших ее странах». Однако параллельно с этим, в другом судебном решении исследовался вопрос о правомерности ограничивать применение Конвенции коммерческими делами. В вынесенном решении суд пришел к выводу, что «ничто не указывает на то, что послужило целью «коммерческого» ограничения и, что мы вправе предположить, что целью было исключить матримониальные и другие внутренние решения, политические решения, и тому подобное», (Island Terr, of Curacao v. Solitorn Deriices, 356 F Supp. 1,13 (S-D-N.Y.). Как видно, в данном решении суд дал достаточно своеобразную трактовку сделанной при ратификации Конвенции оговорки. Кроме разнообразных трактовок

ратифицированной оговорки, судебная практика дает примеры весьма расширительного толкования понятий коммерческий контракт и коммерческий спор. Так, в более позднем решении Faberge Infl v,Di Pino, 109 A.D. 2d235, 491 N-Y.S. 2d 345 (1985) суд признал «трудовой договор коммерческим, несмотря на существование фидуциарных обязанностей»¹³⁶.

Представляется, что выработка критериев, определяющих как позицию законодателя, так и судебной и арбитражной практики в

¹³⁶ Об указанных решениях американских судов см.: Born. G.B._p.Westin D. Op. cit, P.619.

201

вопросах, касающихся регулирования деятельности «внутренних» и «международных» третейских судов, далека от аксиоматичных истин. Принятие нового российского законодательства, как процессуальных кодексов, так и Закона о третейских судах только открывает дорогу тем проблемам, которые уже нашли отражение в практике других стран. Во многом это обусловлено тем правовым фоном, на котором новое законодательство принималось.

Отечественное законодательство и доктрина всегда рассматривали третейскую форму защиты прав не только как допустимую, но и весьма полезную. Это отношение к арбитражу подчеркивалось в советский период в работах ЛАЛунца и АДКейлина, ссылавшимися на дореволюционные исследования, в частности видного юриста А.Ф.Волкова, который еще в 1913 г. отмечал, что «постоянный третейский суд дает сторонам легко доступную, беспристрастную, скоро и без значительных расходов разрешающую дела инстанцию, образованную из товарищей по профессии, заслуживающих наибольшего доверия, могущих благодаря постоянному отправлению третейской должности приобрести широкую опытность и гарантирующую устойчивую судебную практику»¹³⁷. В советский период между внешней торговлей и арбитражем установилась органическая взаимосвязь.

Третейский порядок рассмотрения споров по внешнеторговым сделкам и в области торгового мореплавания был определен в Постановлении ЦИК и СНК СССР от 17 июня 1932 г, на основании которого была учреждена Внешнеторговая арбитражная комиссия при Торговой палате СССР, и в Постановлении ЦИК и СНК СССР от 13

¹³⁷ Об оценке, данной третейскому суду А. Ф .Волковым, см.; Кейлин А.Д. Судоустройство и гражданский процесс капиталистических государств. Ч.ІІІ. Арбитраж. М., 1961. С.280.

202

декабря 1930 г., на основании которого была образована Морская арбитражная комиссия при Торговой палате СССР ¹³⁸.

История обоих третейских судов, а также участие сначала СССР, а затем России в международных договорах по вопросам международного коммерческого арбитража свидетельствуют о признании этой формы рассмотрения соответствующих споров как бесспорно доминирующей. Наиболее ярким моментом развития отечественного законодательства в этой области стало принятие в 1993 г. Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже», в основе которого лежал Типовой Закон ЮНСИТРАЯ

Однако такое внимание к международному коммерческому арбитражу проявлялось на фоне безразличия к «внутреннему» третейскому суду. Кроме того, вне поля зрения законодателя осталась проблема третейского разбирательства «международных»

некоммерческих споров.

С 1964 г. третейское рассмотрение споров между гражданами регулировалось Приложением № 3 к ГПК РСФСР 1964. Однако на протяжении своей почти сорокалетней истории реального практического применения этот источник права не имел.

Определенное оживление в развитии «внутреннего» коммерческого арбитража было обусловлено принятием в 1992 г. Верховным Советом РФ Временного положения о третейском суде для решения экономических споров¹³⁹.

^ш О создании арбитражных комиссий см.: Экспортно-импортные операции. Правовое регулирование/Под ред. B.C.Позднякова. М_м 1970. С.299-314,

^и* О третейских судах, созданных в соответствии с Временным положением см.: Виноградова ЕЛ. Третейский суд в России. Законодательство, практика, комментарии. М., 1993. C.5-240.

203

Однако при разработке концепции судебной реформы отмечалась необходимость принятия закона, который установил бы единые правовые основы организации и деятельности третейских судов и действовал бы в сфере, не относящейся к Закону «О международном коммерческом арбитраже». В то же время, имея намерение создать закон, наиболее полно регулирующий третейский порядок рассмотрения споров, авторы концепции исходили из того, что сфера его действия не будет распространяться на определенные категории споров, в том числе на семейные и трудовые .

Согласно п.2-4 ст. 1 ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации» «в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства (далее также - стороны) передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом.

Действие настоящего Федерального закона не распространяется на международный коммерческий арбитраж.

Если международным договором Российской Федерации установлен иной порядок образования и деятельности третейских судов, чем предусмотренный настоящим Федеральным законом, то применяются правила международного договора»,

В соответствии со ст. 2 этого закона, определяющей основные используемые в нем понятия, «стороны третейского разбирательства -организации - юридические лица, граждане, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического

Материалы практики некоторых третейских судов см. также: Разрешение споров третейскими судами. М., 1998, C.6-117.

¹⁴⁰ См. Красное М-М. Указ соч.

204

лица и имеющие статус индивидуального предпринимателя, приобретенный в установленном законом порядке (далее - граждане -предприниматели}, физические лица (далее - граждане), которые предъявили в третейский суд иск в защиту своих прав и интересов либо которым предъявлен иск».

На основании изложенных положений, а также с учетом ратификации Советским Союзом Нью-Йоркской Конвенции 1958 г. без оговорки о ее применении только в отношении коммерческих споров новый акт о третейских судах сочетает в себе как «внутренний», так и «международный» аспект.

Он в равной мере может применяться как к «внутренним», так и к «международным» спорам некоммерческого характера. Что касается коммерческих споров, то сфера его действия ограничивается только «внутренними» спорами.

По своему содержанию принятый закон, на наш взгляд, отражает общую концепцию современного законодательства о третейских судах, выражающуюся в определенной ориентации на Типовой Закон ЮНСИТРАЛ.

Вместе с тем ряд положений закона уже сейчас со всей очевидностью обнаруживают некоторые сложные правовые проблемы, которые могут возникнуть в связи с применением его положений к «международным» некоммерческим спорам.

Как мы отмечали выше, семейный и трудовой кодексы России упоминают только о судебной форме защиты прав. Означает ли это недопустимость третейского способа рассмотрения имущественного спора между супругами в России? Будет ли признаваться и исполняться здесь решение иностранного третейского суда по такому спору? Или

205

какова будет судьба решения по трудовому спору (аналогичному упомянутому американскому)?

Действительно, семейные и трудовые отношения, в отличие от гражданско-правовых (в узком смысле слова), в значительно большей степени испытывают влияние публично-правового регулирования, исключающего или, по крайней мере, ограничивающего возможность передачи спора в третейский суд. Однако сам Закон о третейских судах не установил перечня дел, споры по которым не подлежат в них рассмотрению.

Несколько по-другому выглядит ситуация применительно к международным коммерческим спорам. Закон «О международном коммерческом арбитраже» также не содержит перечня дел, которые не могут быть предметом третейского разбирательства. Вместе с тем ст. 248 АПК предусматривает, что следующие дела с участием иностранных лиц относятся к исключительной компетенции арбитражных судов Российской Федерации:

- споры в отношении находящегося в государственной собственности Российской Федерации имущества, в том числе споры, связанные с приватизацией государственного имущества и принудительным отчуждением имущества для государственных нужд;

- споры, предметом которых является недвижимое имущество, если такое имущество находится на территории Российской Федерации;

- споры, связанные с регистрацией или выдачей патентов, регистрацией и выдачей свидетельства на товарные знаки, промышленные образцы, полезные модели или регистрацией других прав на результаты интеллектуальной деятельности,

206

которые требуют регистрации или выдачи патента либо свидетельства в Российской Федерации;

- споры о признании недействительными записей в государственные реестры (регистры, кадастры), произведенных компетентным органом Российской Федерации, ведущим такой реестр (регистр, кадастр);

- споры, связанные с учреждением, ликвидацией или регистрацией на территории Российской Федерации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, а также с оспариванием решений органов этих юридических лиц.

В исключительной компетенции арбитражных судов в Российской Федерации находятся также дела с участием иностранных лиц, возникающие из административных и иных публичных правоотношений.

Проект ГПК также содержит перечень дел, относящихся к исключительной подсудности судов Российской Федерации. Однако в нем отсутствует упоминание о семейных (кроме дел о расторжении браков, когда оба супруга, один из которых иностранец или лицо без гражданства, проживают в РФ) и трудовых делах.

Таким образом, новое гражданское процессуальное законодательство не способствует решению вопроса о допустимости (недопустимости) третейской формы защиты семейных и трудовых прав в аспекте международного гражданского процесса.

Если предположить, что даже при отсутствии нормативных ограничений со стороны российского законодательства российские суды встанут на позиции отказа в принудительном исполнении третейских решений, выносимых по таким делам, проблема сохранит свое значение в отношении иностранных решений, признание и исполнение которых испрашивается в России. В случае, когда по праву страны места

207

вынесения решения третейские суды компетентны рассматривать семейные и трудовые споры, отказ в принудительном исполнении такого решения в России может быть обоснован, согласно п.Ь ч. 2 ст. V Нью-Йоркской конвенции, только причинами публичного порядка (если не доказано наличие обстоятельств, указанных в ч.1 ст. V).

Однако представляется малореальной возможность обосновать с точки зрения российского права негативные последствия от признания в России третейского решения, вынесенного за рубежом, по спору из договора, подчиненного иностранному праву, предметом которого были, например, имущественные права супругов или требование менеджера о выплате ему бонусного вознаграждения.

По нашему мнению, логично предположить, что сфера применения третейской формы защиты семейных и трудовых прав может быть ограничена законом, но не исключена как таковая.