§ 3. Трансформационные свойства содержания предпринимательского отношения по эксплуатации опасных производственных объектов

Актуальность настоящего параграфа обусловлена необходимостью исследования трансформационных свойств содержания искомого правоотношения, влияющих на процесс осуществления организацией, эксплуатирующей ОПО своих гражданских прав в изучаемой сфере.

Целью параграфа является аргументация нового научного положения о том, что специфика эксплуатации ОПО может повлечь за собой обязательное преобразование ее субъективных прав в юридическую обязанность в установленных случаях. Для ее достижения нужно решить задачи: 1) определить содержание изучаемого отношения и дать оценку его структурным элементам;

2) выявить условия трансформации и дать авторское определение ее понятию;

3) установить квалифицирующие признаки трансформации; 4) исследовать соотношение трансформации со смежным понятием «преемство прав и обязанностей»; 5) определить и классифицировать гражданско-правовые договоры, заключение которых является трансформирующей обязанностью организации.

Методология исследования базируется на анализе опыта накопленных знаний, научной и учебной литературы, материалов судебной и арбитражной практики с целью оценки имеющихся известных решений в изучаемой сфере.

Юридическим содержанием гражданского правоотношения в целом и предпринимательского отношения по эксплуатации ОПО, в частности, выступают субъективные права и юридические обязанности¹, которые взаимосвязаны между собой. Фактически это означает, что право субъекта, не основанное на соответствующей юридической обязанности, превращается в «нормативные путы», ограничивающие человеческие права и свободы^[256][257].

Как отмечают цивилисты, гражданское правоотношение является динамичным. Например, Е. В. Вавилин считает, что динамика проявляется в непосредственном осуществлении и исполнении субъектами соответствующих прав и обязанностей¹. По мнению С.

Для решения этой задачи необходимо на основе опыта накопленных знаний определить структуру субъективных прав и обязанностей организации, а также исследовать понятие «трансформация» в различных его интерпретациях.

Проведенный анализ научной и учебной литературы показывает, что структура субъективного права может быть представлена в широком и узком значении. В первом значении - это «мера возможного поведения» лица, гарантированная государственной правоохранительной деятельностью^[261]. Во втором значении рассматриваемое право представляет собой совокупность ряда факторов, таких как: 1) право совершения субъектом действий (право как поведение); 2) право на совершение действий другим субъектом - контрагентом (право как требование); 3) право на защиту; 4) право использования отдельных социальных благ (право как пользование)^[262]. Следует заметить, что в этом смысле

субъективное право подвержено динамике и, в зависимости от субъекта и объекта правоотношения, может дополняться иными структурными элементами. Например, в случае если обязанное лицо не исполняет свою обязанность, то управомоченный может воспользоваться правом принуждения (притязания)¹. По мнению Е. В. Вавилина, структура субъективного права (помимо вышеуказанных элементов.

Цивилистическая доктрина исходит из того, что право субъекта должно быть «наполнено» персональным субъектным составом и «идентифицированным» правовым объектом («благом»), обусловленными соответствующими правовыми целями^[265]. В этой связи О. М. Родионова ставит в зависимость содержание субъективного права от того вида деятельности, который субъект осуществляет, и определяет это право как «меру возможной деятельности» субъекта^[266].

Важным для проводимого исследования являются присущие рассматриваемому понятию категории «пределы осуществления права» и «ограничения права». Как отмечает Т. В. Дерюгина, обе категории направлены на определение «границ права» с той лишь разницей, что ограничения воздействуют на динамику прав (возникновение, осуществление, прекращение) и предупреждают различные правонарушения, а пределы направлены на «механизм использования права»^[267]. При этом ограничения носят императивный характер, поскольку устанавливаются нормативными правовыми актами, а пределы обладают императивно-диспозитивным характером, возникают как из названных актов, так и из договоров, то есть зависят от воли субъектов^[268]. В контексте договорного регулирования предпринимательского отношения по эксплуатации

ОПО это означает, что стороны договора самостоятельно могут определять пределы своих прав.

На основании изложенного, с учетом структурных элементов исследуемого правоотношения можно определить понятие субъективного права организации, эксплуатирующей ОПО и выявить его структуру.

Автор предлагает дать следующее определение понятия «субъективное право организации, эксплуатирующей опасный производственный объект». Под ним понимается «мера возможного, дозволенного законом и договором поведения, обусловленного эксплуатацией объектов в целях осуществления организацией своих гражданских прав».

Структурными элементами вышеуказанного субъективного права являются варианты возможного поведения, которые можно представить по следующей формуле: 1) право-поведение; 2) право-требование; 3) право на защиту; 4) право-притязание.

Дадим краткую характеристику названным элементам применительно к практике гражданского оборота в изучаемой сфере.

Право-поведение организации, эксплуатирующей опасный производственный объект, является мерой ее возможного поведения, границы которого установлены гражданской правосубъектностью коммерческой организации, включающей в себя специальную правоспособность и возможность заключать соответствующие гражданско-правовые договоры. В контексте цивилистической доктрины такое поведение лица должно базироваться на двух принципах: добросовестности и недопущении злоупотребления своими правомочиями. Соблюдение первого принципа означает, что мера возможного поведения организации основывается на установленной обществом, законом, обычаями, судом «системе представлений о нравственности поведения», по сути, отражающей «представления о добре»^[269]. Иными словами, рассматриваемая мера поведения должна сочетать в себе личные и публичные интересы различных лиц

общества¹. Второй принцип базируется на нормах ст. 10 ГК РФ, согласно которым не допускается злоупотребление правом, которому нет места в системе рассматриваемого возможного поведения^[270][271].

Право-требование обусловлено императивным характером закона и заключается в предъявлении требований управомоченного лица к обязанному лицу в соблюдении соответствующего поведения^[272].

Право на защиту выражается как мера возможного «волевого поведения управомоченного» субъекта^[273] для защиты своих прав всеми дозволенными законом средствами, включая и право на самозащиту.

Право-притязание является своеобразным развитием элемента «право- требование» и заключается в возможности применения управомоченным лицом определенных правовых мер, понуждающих обязанное лицо к такому поведению, которое направлено на реализацию субъективного права управомоченного субъекта^[274].

В отличие от субъективного права юридическая обязанность представляет собой меру должного (необходимого) или требуемого поведения¹, базирующегося на законодательных нормах и правоохранительной деятельности государственных органов^[277].

Цивилисты объединяют юридические обязанности в две группы: активные и пассивные, которые имеют антагонистический характер. Так, обязанности первой группы побуждают обязанных лиц выполнять только те действия, которые

согласуются с интересами управомоченных субъектов¹. Обязанности второй группы основаны на запретах, которые не допускают совершение действий, направленных на нарушение прав и законных интересов управомоченных лиц.

Синтезировав полученные в этом разделе параграфа результаты, можно дать определение понятия «юридическая обязанность организации, эксплуатирующей опасный производственный объект». Под ней понимается «основанная на законодательных нормах и условиях договоров мера необходимого (должного) активного и пассивного поведения, без которого невозможна эксплуатация ОПО как процесса осуществления гражданских прав».

Структура юридической обязанности может быть представлена в следующем виде: 1) необходимость совершать определенные действия;

2) необходимость отвечать на законные требования управомоченного лица;

3) необходимость не строить препятствий управомоченному лицу в реализации его прав; 4) претерпевать меры юридической ответственности^[278][279].

В практике предпринимательской деятельности по эксплуатации ОПО элементы вышеуказанной структуры могут проявляться следующим образом.

Необходимость совершения организацией определенных действий (первый элемент структуры) обусловлена нормами законодательства и условиями договоров. Например, перед началом эксплуатации объекта организация обязана заключить договор страхования своей гражданской ответственности.

Мера необходимого поведения организации в части ответа на законные требования управомоченного лица (второй элемент структуры) обусловлена правовой природой этого лица, которая может иметь публично-правовой или

частноправовой характер. В первом случае управомоченным субъектом может выступать государство в лице его органов, во втором - физические и юридические лица, например, стороны гражданско-правовых договоров. Так, Московским городским судом было установлено, что главным государственным инспектором МТУ Ростехнадзора Ф.В.А. (управомоченным лицом. - прим. авт.) был составлен протокол об административном правонарушении в отношении ООО «ТВК-АТИАС» (обязанное лицо. - прим. авт.). В нарушение требований промышленной безопасности организация производила работы на опасном производственном объекте - объекте подземного строительства - без согласования с аварийно-спасательной службой, что явилось основанием для привлечения организации к административной ответственности согласно ч. 1ст. 9.1 КоАП РФ. Суд признал действия управомоченного лица, соответствующими закону, а привлечение организации к указанному виду ответственности - обоснованным¹.

Сущность третьего элемента структуры юридической обязанности заключается в том, что обязанное лицо не должно своими действиями препятствовать в осуществлении субъективного права управомоченного лица, независимо от его правового положения. По сути, названный элемент является ничем иным, как одним из основных начал гражданского права - «беспрепятственное осуществление гражданских прав», предусматривающего образование факторов «для свободного приобретения и осуществления» субъективных гражданских прав, а также устранения всевозможных препятствий для их реализации^[281][282]. Авторский вывод доказывается материалами судебной практики. Так, ООО «ГТ Екатеринбург» (управомоченное лицо. - прим. авт.) обратилось в суд с иском к Е.Д.В., Е.А.С., Б.И.М. (обязанные лица. - прим. авт.) о сносе самовольных построек. Эти постройки находились в границах охранной зоны, были возведены без разрешения ООО и препятствовали реализации ее

права на надлежащую эксплуатацию опасного производственного объекта. Судом было принято решение о сносе построек¹, в результате которого организация смогла реализовать меру возможного поведения на беспрепятственное осуществление своих гражданских прав.

Обязанности претерпевать меры юридической ответственности (четвертый элемент структуры), в частности гражданско-правовой ответственности, обусловлены правовой природой организации. Исследователи отмечают, эксплуатация ОПО причисляется к деятельности, которая создает высокую степень опасности для лиц^[283][284], что дает основание для применения к ней санкций в соответствии с главой 59 ГК РФ. Авторский вывод подтверждается материалами судебной практики. Так, при проведении работниками ОАО «МОСГАЗ» работ по сварке газовой трубы произошел пожар, в результате которого был причинен ущерб имуществу гражданина Р. Б. В результате судебного процесса было установлено, что общество является организацией, которая эксплуатирует опасные объекты, среди которых значится и газопровод. Названное решение судебного органа явилось основанием для возмещения вреда, который был

₃ причинен опасным источником^[285].

Рассмотренные аспекты выступают основой для формулирования нового научного положения, обусловленного трансформацией субъективного права организации в ее юридическую обязанность по заключению различных гражданско-правовых договоров.

Для аргументации этого положения необходимо дать оценку известным решениям в изучаемой сфере.

При этом авторская идея заключается в исследовании термина «трансформация» в двух аспектах: правовом и лексическом.

В основу правового аспекта будет положен анализ научной и учебной литературы, а также диссертационных исследований в соответствующих областях права. Однако поскольку кандидатская диссертация должна содержать решение научной задачи, имеющей определенное значение для развития государства¹, то обратим внимание на один из документов, в котором ставятся государственные задачи на соответствующий исторический этап - Послания Президента России Федеральному Собранию. Например, используемое в них понятие «трансформация» связывается с термином «перемены»^[286][287].

Процесс трансформации субъективного права в юридическую обязанность присущ различным видам правоотношений, включая и отношения договорного характера. Так, в учебной литературе по гражданскому праву отмечается, что этот процесс является «общеправовым способом воздействия на общественные отношения», при помощи которого нормы и правила поведения соответствующей отрасли права преобразуются в меру возможного должного поведения их участников^[288]. При этом ученые по-разному определяют основания рассматриваемой трансформации, выделяя среди них как средства правового регулирования (нормативный правовой акт, договор и др.), так и властные правомочия отдельных субъектов (государства, должностных лиц и др.). Например, исследователи подрядных отношений отмечают, что в определенных случаях право заказчика на проверку хода и качества работ, предусмотренное п. 1 ст. 715 ГК РФ, может быть преобразовано в его обязанность в случаях, предусмотренных нормативными правовыми актами^[289]. В свою очередь, юридическая обязанность другого субъекта гражданского права - саморегулируемой организации, трансформированная из меры ее возможного

поведения, обусловлена «избыточностью и неэффективностью» государственного и позитивного воздействия на общественные отношения¹. В качестве основания могут выступать и требования отдельных управомоченных лиц. Так, право субъекта на участие в таможенном досмотре, проводимом в отношении принадлежащих ему товаров или транспортных средств может быть трансформировано в его обязанность по участию в такой процедуре в том случае, если на этом «настаивает таможенный орган»^[290][291]. Подобный подход используется и в сфере отношений интеллектуальной деятельности. Например, обладатель права на регистрацию интеллектуальной собственности, являющейся составной частью единой технологии, самостоятельно реализует меру своего возможного поведения по регистрации этой собственности (ч. 3 ст. 1544 ГК РФ). Однако если такая технология создана за счет государства, то названное право трансформируется в юридическую обязанность лица по заключению соответствующих договоров^[292].

Вместе с тем следует подчеркнуть, что процесс исследуемой трансформации не должен противоречить принципу «соразмерности гражданских прав и обязанностей» как базовой основы механизма осуществления гражданских прав^[293].

Исследователи отдельных видов деятельности по эксплуатации ОПО выделяют публично-правовые и частноправовые аспекты взаимодействия субъективных прав и юридических обязанностей. Так, к первому аспекту относится обязанность организации по заключению отдельных договоров в случаях, установленных законом, ко второму - право организации на выбор

контрагента этого договора¹. В контексте проводимого исследования такой вывод означает не что иное, как одно из оснований рассматриваемой трансформации.

Обратимся к научным исследованиям, кандидатским и докторским диссертациям, классифицируемым по двум группам: 1) работы, в которых в той или иной степени рассматривается процесс взаимодействия прав и обязанностей; 2) работы, в которых исследуются трансформационные свойства отдельных правовых категорий.

Поскольку правовое регулирование предпринимательских отношений по эксплуатации ОПО носит комплексный характер, то в начале анализа работ первой группы обратимся к исследованию субъективных прав и юридических обязанностей в частном и публичном праве. В этой связи Е. В. Вавилин отмечает, что содержание правоотношения обладает «динамикой» и «модификацией», которые обусловлены изменением «социальной материи»^[294][295], то есть подвержены преобразованию (трансформации). По мнению Л. А. Чеговадзе, гражданское отношение является «развивающейся системой», движение которой происходит в рамках его конструкции и представляет собой изменение структурных

₃

элементов^[296], одним из которых является «содержание» отношения.

Т. А. Солодовниченко подчеркивает, что преобладание меры возможного (право) или должного (обязанность) поведения зависит от правового положения субъекта. Автор делает вывод о презумпции юридической обязанности «органа публичной власти» над его субъективным правом^[297]. При этом в качестве основания такой трансформации ученый определяет «нечеткость правовых формулировок», которая не позволяет детализировать соответствующий вариант возможного или должного поведения названного лица^[298].

Работа А. А. Рудакова заслуживает внимания по следующим основаниям. Во-первых, автор считает, что права и обязанности представляют собой парные правовые категории, пребывающие в непрерывном взаимодействии¹, что является предпосылкой для их трансформации. Во-вторых, содержательные элементы прав и обязанностей должны быть наполнены конкретным содержанием^[299][300], то есть мерой определенного поведения, которое должна соблюдать организация, эксплуатирующая опасный производственный объект, например, должное (необходимое) поведение по заключению гражданско-правовых договоров. В-третьих, это вывод о том, что права и обязанности обладают общими свойствами, проявляющимися в качестве критериев свободы и справедливости, составных частей правовых норм, правового статуса личности и правового регулирования, действуют в системе соответствующего правоотношения, а также содействуют упрочнению правового порядка и законности^[301]. Все это дает основания автору проводимого исследования для последующего выявления причин и определения значимости трансформации субъективного права в обязанность организации по эксплуатации ОПО посредством заключения договоров.

Е. М. Хохлова отмечает «органическую связь и взаимодействие» прав и обязанностей субъектов, которые являются составным элементом правового регулирования и проявляются в конкретном правоотношении, что не всегда используется в практике принятия нормативных правовых актов^[302]. Автор отмечает, что «неотвратимость ответственности за неисполнение юридических обязанностей» представляет собой важный фактор в защите прав, укрепления законности и правопорядка^[303], что, безусловно, должно учитываться в процессе исследуемой трансформации.

Обратимся к работам второй группы, в названии которых содержится термин «трансформация» в различных его интерпретациях.

Так, М. Н. Баринова, изучая «частноправовые нормы международных актов», делает вывод о том, что их трансформация во внутреннее право представляет собой «преобразование» изучаемых норм, проводимое, а затем и применяемое в соответствующей форме и при помощи определенных приемов¹. Автором разработан «частноправовой механизм» такой трансформации, представляющий собой совокупность определенных форм, средств (способов), видов и процедур^[304][305].

М. Г. Тирских под «трансформацией политических режимов» понимает несколько равнозначных процессов: «транзитивный процесс»,

«транзитологический процесс», «процесс транзитивного перехода»^[306]. Их сущностью является определенный порядок действий, «процесс перехода от одного типа режима к другому», связанный с изменением его формы, процедуры модернизации и модификации^[307]. Применительно к настоящему исследованию заслуживает внимания и механизм детализации процесса трансформации, представляющий собой четыре основных стадии (деформации, преобразований, институционализации, социализации)^[308].

А. А. Выштыкайлова вводит в научный оборот понятие «трансформация правового института», критериями которого являются термины «преобразование», «изменение существенных свойств», в отдельных случаях приводящие к «коренной ломке» правового института^[309]. Представляется, что таковыми свойствами в контексте проводимого исследования могут выступать структурные элементы субъективных прав и юридических обязанностей.

Авторы современных докторских диссертаций, выполненных средствами цивилистической науки, предметом которых являлось договорное регулирование или регулирование отдельных аспектов предпринимательской деятельности, рассматривали трансформацию субъективного права лица в его юридическую обязанность как составную часть своих научных концепций.

Например, представляя концепцию гражданско-правового договорного регулирования, М. Ф. Казанцев обращал внимание на трансформацию норм закона в условия договора, а также в структуру прав и обязанностей его сторон, то есть в содержание договорного правоотношения¹.

М. А. Егорова считает, что воздействие юридического факта на обязательства, имеющие относительный характер, может приводить к «трансформации (изменению)» соответствующей правовой связи^[310][311], под которой понимается не что иное, как содержание правоотношения.

Д. А. Петров, определяя правовое положение саморегулируемых организаций, отмечает, что наделение государством названных юридических лиц правом на локальное регулирование в то же время в определенных условиях поведения обязывает их на осуществление этого регулирования^[312] . Однако автор не выделяет составные части рассматриваемой трансформации, подчеркивая лишь то, что при исполнении соответствующей обязанности саморегулируемые организации не должны нарушать права и свободы других лиц, гарантированные им законом^[313].

С. А. Шаронов, разрабатывая концепцию гражданско-правового регулирования охранной деятельности, выделяет процесс названной трансформации в качестве одного из научных положений, выносимых на защиту^[314]. Автор отмечает, что сущность возникающей юридической обязанности

заключается в мере должного поведения лица по заключения договора на оказание охранных услуг с соответствующей охранной организацией в установленных законом случаях. При этом неисполнение такой обязанности может повлечь за собой привлечение виновного лица к юридической ответственности^[315]. Несмотря на то, что ученый детализирует содержательные трансформационные элементы, сформулированное им положение распространяется только на отношения охранной деятельности, которые хотя и могут возникать в процессе эксплуатации ОПО, все же не охватывают весь спектр исследуемого в настоящей диссертации договорного регулирования.

В целях поиска решения поставленных в параграфе задач, дадим оценку вышеуказанным решениям о трансформации в форме следующих выводов. Во-первых, ученые отмечают взаимодействие прав и обязанностей, а также их трансформационные свойства в системе содержания соответствующих правоотношений. Во-вторых, термин «трансформация» широко применяется в теории и практике различных отраслей права. В-третьих, содержанием трансформации является один или несколько последовательных процессов, направленных на преобразование (изменение) меры возможного (должного поведения) субъектов или отдельных правовых категорий (например, правового статуса лица и др.). В-четвертых, процессу трансформации присущи определенные условия, проявляющиеся в различных аспектах правовой действительности (требования нормативно-правовых актов, несовершенство правового регулирования, необходимость защиты прав и свобод граждан и др.). В-пятых, трансформация требует дальнейшей конкретизации, наполнения своего содержания в структуре поведения субъекта (права или обязанности) и, как следствие этого, обладает определенными квалифицирующими признаками (трансформирующими элементами) в системе соответствующего правоотношения. В-шестых, акцент в исследованиях процесса трансформации был сделан на средствах наук публичного права и в большинстве своем затрагивал публично-правовые категории («политический режим», «органы

публичной власти» «общественные институты» и др.). В немногочисленных цивилистических исследованиях трансформационный процесс выступал составным элементом различных концепций в определенных сферах правового регулирования. В-седьмых, до настоящего времени средствами науки гражданского права не проводились исследования трансформации субъективного права лица в его юридическую обязанность в контексте правоотношения по эксплуатации ОПО.

Для определения авторского понятия «трансформация» воспользуемся синтезом результатов лексического и юридического толкований рассматриваемого термина.

В лексическом смысле «трансформация» происходит от слова «трансформировать», толкование которого означает «превращать, преобразовывать из одного в другое»¹. В свою очередь под словом «преобразовывать» понимается «совершенно переделать, изменить к лучшему», а также «превращать из одного вида в другой, из одной формы в другую»^[316][317]. Следовательно, в контексте проводимого исследования в лексическом значении рассматриваемый термин означает «превращать из одного в другое с целью улучшения».

На основании полученных в настоящем разделе параграфа результатов можно сформулировать авторское определение понятия «трансформация субъективного права организации, эксплуатирующей ОПО в ее юридическую обязанность» и выявить ее составные (квалифицирующие) элементы. Под трансформацией понимается процесс преобразования меры возможного поведения организации в меру ее должного поведения, обусловленный необходимостью эксплуатации ОПО как процесса реализации гражданских прав^[318], опирающегося на базовые положения гражданского законодательства».

В узком смысле рассматриваемая трансформация представляет собой процесс преобразования структурных элементов субъективного права в соответствующие элементы юридической обязанности. Так, право-поведение, право-требование и право-притязание, а также право на защиту преобразуются в необходимость организации совершать определенные действия, реагировать на законные требования управомоченного лица и не создавать ему препятствий в реализации его прав, претерпевать соответствующие меры.

Вместе с тем в практике договорных отношений по эксплуатации ОПО исследуемая трансформация реализуется посредством определенных квалифицирующих элементов, в основу которых положено состояние правового регулирования отношений на соответствующем этапе общественного развития. Иными словами, процессу трансформации присущи условия (причины), без которых процесс преобразования прав в обязанности выходит из сферы правового регулирования или осуществляется в нарушение требований действующих правовых средств.

Выявим причины трансформационного процесса и дадим им краткую характеристику. Сделанный анализ позволяет классифицировать искомые причины по следующим основаниям: 1) надлежащее осуществление гражданских прав в области предпринимательской деятельности; 2) обеспечение состояния защищенности прав и свобод, жизни и здоровья, имущества других лиц от негативного воздействия вредоносных свойств опасного производственного объекта как источника повышенной опасности; 3) необходимость пресечения злоупотребления правом с целью навредить иным субъектам; 4) необходимость решения приоритетных государственных социально-экономических задач. Например, в контексте восполнения вреда, причиненного эксплуатацией ОПО, мерой необходимого поведения организации является заключение договора страхования своей гражданской ответственности за вред, возникший в процессе аварии или инцидента на этом объекте^[319].

Отметим, что первые три причины в достаточной степени рассмотрены и проанализированы как в рамках настоящего параграфа, так и в других разделах диссертации.

Обратим внимание на причину, обусловленную необходимостью решения приоритетных государственных задач, сущность которых обусловлена не только социально-экономическими, но и репутационными аспектами России, ее престижем на мировой арене. В этой связи следует заметить, что мера необходимого поведения организации, эксплуатирующей ОПО, подвержена динамике и напрямую зависит от механизма решения государственных задач на отдельных этапах развития государства и общества. Например, в связи с проведением в России чемпионата мира по футболу в 2018 году в содержании искомого правоотношения отчетливо наметилась трансформация субъективного права организации по эксплуатации объектов в его юридическую обязанность по прекращению такой деятельности. Таким образом, на первый взгляд складывается парадоксальное правовое явление - вопреки основам конституционного строя о свободном передвижении товаров, работ, услуг и финансовых средств (ч. 1 ст. 8 Конституции РФ), то есть, по сути, осуществлению предпринимательской деятельности, государством предлагается прекратить эту деятельность в изучаемой сфере. На основании изложенного возникает закономерный вопрос: является ли законным такой трансформационный процесс? Или же, как отмечает Е. В. Вавилин, это одно из препятствий для реализации субъективного права, которые со стороны государственных структур приобретают «все более изощренные формы»^[320].

Для ответа на поставленный вопрос обратимся к основному закону государства - Конституции России. В соответствии с ч. 3 ст. 55 названного акта свободы и права людей в определенных случаях могут быть ограничены законом. Следовательно, дальнейшим этапом анализа будет выступать поиск закона и

юридических средств его применения. Как показывает анализ, такой закон¹ (далее - Закон о чемпионате мира по футболу) принят, а в качестве механизма его реализации выступают подзаконные акты - Указ Президента России и постановления Правительства. Согласно п. 8 ч. 1 ст. 13 Закона о чемпионате мира по футболу Глава государства наделялся правомочиями по приостановке отдельных опасных производств в тех регионах Российской Федерации, где эти соревнования проводились^[321][322]. Непосредственный механизм исполнения рассматриваемой обязанности был предусмотрен Постановлением Правительства РФ^[323], принятым во исполнение названных закона и Указа Президента РФ. В контексте предпринимательского правоотношения этот акт Правительства РФ содержит перечень объектов^[324] отношения, по поводу которых организации необходимо исполнить свою обязанность, трансформировав ее в системе объектов гражданских прав. Например, если организация выполняла работы по эксплуатации недвижимого и движимого имущества (цеха, площадки, здания, агрегаты и др.), то в результате трансформации ей необходимо преобразовать отношение, возникающее по поводу объекта «результаты работ» в отношение, объектом которого становится «оказание услуг» (охранных услуг, услуг по хранению и др.).

Заметим, что исследуемая причина трансформации является новеллой в системе правового регулирования предпринимательских отношений, поскольку ранее приостановка различного рода предпринимательской деятельности (а по

сути процесса осуществления гражданских прав) допускалось только в условиях чрезвычайного (военного) положения¹ или на основании решения суда^[325][326]. Кроме того, в первом случае допускается переориентация деятельности организаций в ₃

интересах военного или чрезвычайного положения^[327].

Помимо вышеуказанной обязанности, трансформации подлежит и право организаций на антитеррористическую защищенность ОПО и их охрану. Так, в соответствии с п. 9 Указа Президента РФ^[328] в период проведения соревнований на территориях отдельных городов организациям необходимо обеспечить соответствующий уровень антитеррористической защиты и усилить охрану объектов^[329].

Таким образом, рассмотренный процесс классифицируется не как ограничение субъективного права организации, а как процесс исследуемой трансформации. В ее основу положена необходимость решения вышеуказанной государственной задачи, а юридическая обязанность организации является обоснованной и правомерной, что дополнительно подтверждает авторской вывод о трансформационных свойствах содержания искомого правоотношения.

Процесс трансформации субъективного права организации в ее юридическую обязанность обладает составными (квалифицирующими) элементами, позволяющими отличить его от иных преобразовательных

процессов в области предпринимательства. Этими элементами выступают: 1) субъекты; 2) объект; 3) трансформирующий фактор; 4) основание.

Субъектами выступают «организации, эксплуатирующие ОПО», правовое положение которых рассмотрено во втором параграфе первой главы диссертации.

Объектом является процесс эксплуатации ОПО, правовой режим которых установлен законодательством РФ.

Трансформирующим фактором является появление у субъекта вещей (иного имущества) в собственности (пользовании, владении или на другом законном основании), которое в соответствии с законодательством РФ обладает правовым режимом опасного производственного объекта, а также необходимость выполнения работ (оказания услуг) в отношении этих вещей (иного имущества), квалифицируемых как процесс эксплуатации объекта. Исследователи отмечают влияние правовых режимов объектов гражданских прав на правовые режимы отдельных договоров. Например, Е. Б. Козлова доказывает, что правовой режим исследуемого ею договора как разновидности сделки обусловлен правовым режимом соответствующей недвижимости - объекта долевого строительства¹.

Основание - закрепленная законом или другим правовым актом РФ обязанность организации по заключению гражданско-правового договора в целях эксплуатации ОПО.

Вышеперечисленные квалифицирующие элементы позволяют выявить соотношение исследуемой трансформации с иными правовыми процессами в области гражданских правоотношений, например, процессом преемства прав и обязанностей.

В качестве критерия соотношения будут выступать термины «сходство» и «различия», а источником - полученные в настоящей диссертации результаты и результаты современного научного исследования С. С. Каширского^[330][331].

Сходство соотносимых понятий заключается в двух аспектах: во-первых, и трансформация, и правопреемство применяются в системе гражданского правоотношения и не могут «покинуть» ее¹; во-вторых, процессы трансформации и преемства направлены на достижение определенного социального блага, по поводу которого и возникает правоотношение.

В качестве различий можно выделить следующие аспекты.

1. При преемстве прав и обязанностей изменяется субъектный состав отношения, но его «содержание и объект» не меняются^[332][333]. В случае трансформации, напротив, субъект не подлежит изменению, а содержание преобразуется. Заметим, что при изменении меры возможного на необходимое поведение субъекта может изменяться и объект, например, выполнение работ заменяется на оказание услуг и наоборот.

2. Понятие «правопреемство» не обладает оборотоспособностью^[334], в то время как некоторые объекты гражданских прав (выполнение работ или оказание услуг), проявляющиеся в структуре необходимого поведения организации, могут быть запрещены или ограничены в гражданском обороте. Так, судом было установлено, что ОАО «ЗИФ» не имеет лицензии на выполнение работ со взрывчатыми веществами, которые являются объектами прав, ограниченными в гражданском обороте. Следовательно, исполняемые в отношении этих веществ работы или услуги, например, по хранению, также имеют ограничения, поскольку их эксплуатация может представлять собой реальный вред населению^[335]. В этом случае объект гражданских прав (результаты работ, оказание услуг) имеет комплексный характер и, наряду с объектом правоотношения, является структурным элементом меры необходимого поведения субъекта.

3. При правопреемстве «совокупность прав и обязанностей субъекта остается неизменной»^[336], а при трансформации субъективное право имеет

динамичный характер, поскольку преобразуется в соответствующую юридическую обязанность.

В практике договорного регулирования отношения по эксплуатации ОПО нередко возникают сложности в определении тех договоров, которые являются средством правового регулирования трансформированной из субъективного права юридической обязанности организации.

Безусловно, для надлежащей эксплуатации объектов организация может использовать различные виды гражданско-правовых договоров (купли-продажи, переработки, транспортировки и др.). Однако согласно установленному в настоящем параграфе квалифицирующему элементу трансформации - «основанию», мера необходимого поведения организации по заключению договора должна быть предусмотрена соответствующим правовым актом государства. В этой связи далеко не все из вышеуказанных видов договоров представляют собой названную меру поведения. Проведенный анализ Закона о промбезопасности (ст. 9-10) позволяет классифицировать гражданско-правовые договоры исходя из обязанностей организации по двум большим группам, основанным на предмете договора: договоры, по выполнению работ и договоры, по исполнению услуг. Вместе с тем такая классификация, с одной стороны, не является новеллой правовых цивилистических исследований, с другой, в силу своего общего характера, не позволяет участникам предпринимательства в должной мере использовать договор как эффективное средство правового регулирования в изучаемой сфере.

В связи с изложенными аспектами автор настоящей диссертации предлагает более детальную классификацию договоров, представляющих собой средство исполнения трансформированной обязанности организации. В основу авторской классификации положена мера необходимого поведения организации, базирующаяся на вышеуказанном правовом акте^[337].

К первой группе относятся договоры подряда, которые в сжатом виде можно представить как: «Договор на проведение экспертизы промышленной безопасности» и «Договор создания системы связи, оповещения, наблюдения». Эти договоры выступают в качестве средства правового регулирования необходимого поведения организации в двух случаях. Первый случай обусловлен обязанностью лица по созданию экспертизы промышленной безопасности в широкой ее интерпретации. Например, в предмет договора, помимо самой экспертизы, может входить диагностика, испытание и иные подобные действия в отношении движимого и недвижимого имущества, классифицируемого в качестве опасного производственного объекта¹.

Второй случай обусловлен мерой необходимого поведения организации по созданию различного рода систем, обусловленных обеспечением организационных действий в случае аварии и для ее предотвращения^[338][339].

Вторая группа договоров является разновидностью возмездного оказания услуг и классифицируется как: 1) договоры обслуживания (медицинского, обслуживания на случай аварии); 2) договоры страхования; 3) договоры на оказание образовательных услуг; 4) договор хранения; 5) договор на обеспечение пропускного и внутриобъектового режимов.

Составным элементом предмета вышеуказанных договоров являются соответствующие обязанности организации по: 1) оказанию медицинской помощи гражданам на случай аварии и готовности аварийно-спасательных организаций по ее профилактике и (или) ликвидации^[340]; 2) страхованию своей гражданской ответственности^[341]; 3) обучению работников организации на случай действий в различных ситуациях, возникающих на объекте^[342]; 4) хранению опасных веществ^[343]; 5) пресечению проникновения на объект посторонних лиц^[344].

Следует заметить, что полученные в настоящем разделе параграфа результаты о классификации договоров, основанной на соответствующих трансформационных обязанностях организации, по сути, являются направлениями для проведения дальнейшего исследования в рамках настоящей диссертации. Однако подавляющее большинство таких договоров уже исследовано цивилистической наукой¹ и по этой причине не может обладать критерием научной новизны, установленным для этого вида научно­квалификационных работ^[345][346].

В то же время до настоящего времени средствами науки гражданского права не изучен договор на обеспечение пропускного и внутриобъектового режимов^[347].

Подводя итоги настоящего раздела работы, можно прийти к определенным выводам.

1. Сущностью искомого правоотношения выступают находящиеся во взаимной связи субъективные права и юридические обязанности организации, эксплуатирующей опасный производственный объект, и иных субъектов. Эти содержательные элементы имеют свою структуру, базой которой выступают «мера возможного» (для субъективного права) и «мера должного, необходимого поведения» (для юридической обязанности).

2. На основе оценки известных научных решений в изучаемой сфере, аргументировано, что специфика эксплуатации ОПО предполагает необходимую трансформацию субъективного права организации в ее субъективную обязанность по участию в договорном регулировании как составном элементе процесса осуществления гражданских прав. Разработана модель искомой трансформации,

составными элементами которой являются: субъекты, объект,

трансформирующий фактор и основание.

3. Выявлено соотношение изучаемой трансформации со смежным понятием «преемство прав и обязанностей», сущность которого заключается в наличии сходства и различий соотносимых понятий.

4. Установлены и классифицированы по различным основаниям гражданско-правовые договоры, заключение которых организацией, эксплуатирующей ОПО, является ее обязанностью, трансформированной из субъективного права в установленных законом случаях. Эта классификация имеет теоретическое и практическое значение как элемент процесса осуществления гражданских прав в изучаемой сфере.

5. Установлено, что в настоящее время средствами науки гражданского права не изучен договор на обеспечение пропускного и внутриобъектового режимов. Такое положение не позволяет организации должным образом исполнить свою трансформационную обязанность по предотвращению проникновения посторонних лиц на опасный производственный объект¹ и является основанием для исследования правовой природы названного договора^[348][349].

На основании сделанных выводов предлагается дополнить Закон о промбезопасности новой статьей, содержащей обязанность организации, эксплуатирующей ОПО, принимать локальный нормативный акт, устанавливающий требования к пропускному и внутриобъектовому режимам.