2.1.3. Взаимное признание
Способность самоопределения предполагает изучение способности человека к взаимному признанию других людей. «Если в основе уважения к себе лежит чувство собственного достоинства, то уважение к другим предполагает живое восприятие его духовности и его достоинства», – писал И.
Ильин.[256] Поскольку такое признание оказывается взаимным, то здесь мы обращаемся к рассмотрению автономной модели поведения с позиций принципа интерсубъективности. «Интерсубъективность есть процесс и результат взаимодействия субъектов, открывающий человеку мир Другого «Я».[257]Проблема взаимного признания может приобретать форму проблемы равенства всех членов общества, золотой середины во взаимоотношениях отдельных индивидов. А. Шюц в своих работах отмечал, что мир состоит не только из предметов, но и из Alter egos, то есть субъективностей, наделенных такой же активностью, что и личность с ними контактирующая.[258] Однако, взаимоотношения строятся из цепочки поступков, которые, по сути, являются волевыми действиями.
Определение проблемы через волю позволяет подойти к ней с точки зрения непроникновения воли одного индивида в границы проявления воли другого индивида. Человек осознает необходимость воспринимать не только свои полномочия, но и полномочия других членов общества. Данная проблема проявляется в двух формах способности к взаимному признанию человека:
1) пассивная форма;
2) активная форма.
Пассивная форма взаимного признания проявляет нейтральное отношение человека к происходящему. По сути, это молчаливое признание любого результата.
Активная форма взаимного признания в этике иногда именуется «любовью к ближнему». Данная этическая ценность провозглашена еще христианством. На ее основании одна личность заступается за другую, не рассуждая о ее правах, заслугах или достоинствах. «Любовь к ближнему» является мотивом противоположным эгоистичному.
Это чувство и стремление, позволяющее рассматривать другую личность как некую ценность.Пассивная форма взаимного признания может иметь негативные последствия. Если результатом взаимоотношений субъектов будут действия антигуманного, антидемократического характера, направленные против личности, общества, государственного строя, то нейтральное отношение других членов общества покажет, что общество приняло негативную ориентацию в указанных отношениях. Пассивная форма находится очень близко к крайним проявлениям эгоизма, что очень опасно в переходных, неустоявшихся обществах, которые еще не имеют сформировавшейся системы ценностей и антропологических ориентиров.
Активная форма взаимного признания также может иметь крайние проявления, в результате которых защита личности может быть осуществлена вообще только из эгоистических потребностей человека. Такие действия будут лишь прикрываться понятием защиты личности от посягательств.
Во избежание таких крайних проявлений в механизме взаимного признания обосновываются и признаются права и свободы каждого индивида. С другой стороны, общество требует от каждого члена соблюдения прав и свобод всех других членов.
Такое признание и закрепление выражено в статье 4 Декларации прав человека и гражданина, которая гласит: «Свобода состоит в возможности делать все, что не наносит вред другому; таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничено лишь теми пределами, которые обеспечивают другим членам общества пользование теми же правами. Пределы эти могут быть определены только законом».[259] Данное положение выражает кантовский категорический императив права: «Поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом».[260] Закрепление этого требования в различных нормативно-правовых актах является критерием их правомерности.
Декларация прав человека и гражданина, признанная мировым сообществом одним из главных источников прав и свобод, следующим образом выражает значение и пределы закона как высшего нормативно-правового акта, что закреплено статьей 6: «Закон есть выражение общей воли».[261] А статья 5 подчеркивает: «Закон имеет право запрещать лишь действия, вредные для общества.
Все, что не запрещено законом, то дозволено, и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом».[262]Философской основой взаимного признания, а значит, и прав и свобод человека, является осмысление каждым индивидом своей позиции с точки зрения ее близости к общечеловеческим ценностям. Индивид, своими действиями посягающий на свободу другого индивида, также посягает и на общечеловеческую ценность свободы. А он сам при этом отказывается от ценностей, признаваемых обществом. Права человека должны быть восприняты каждым членом общества не как права и свободы, принадлежащие кому-то, а как ценности, принадлежащие ему самому как личности.
Исходя из своих возможностей и интересов индивид определяет границу своей свободы, которая будет им рассматриваться не просто как ограничение собственных прав и свобод, а как сфера, в которой они будут иметь максимально эффективную реализацию. Учитывая то, что общество существует на основе общих ценностей (идея права и так далее), границы реализации прав и свобод каждого члена общества в идеале не должны пересекаться. Тем более, что указанные границы являются закреплением минимального уровня свободной самореализации человека, которая выступает высшим критерием справедливости. “Справедливость, поэтому, – пишет С. И. Максимов, – есть стремление к правам человека, которые рассматриваются как коррелят “минимума”, содержащегося в “да” моей экзистенции экзистенции другого”.[263] Задачей же законодателя будет являться лишь закрепление такого справедливого непересечения сфер действия прав и свобод каждого человека.
Права и свободы должны выражаться в законодательстве в качестве научно обоснованных принципов. Это обусловлено двумя основными причинами, во-первых, огромным множеством фактов реальной действительности, которые невозможно учесть, во-вторых, постоянным развитием общественных отношений в различных сферах жизни, что порождает новые и новые сферы взаимоотношений людей, а значит, все новые и новые сферы реализации прав и свобод человека, которые также невозможно учесть во всех деталях.
Законодательство должно выражать идею прав и свобод.
Чем более общим будет уровень закрепления прав и свобод, тем более демократичным является общество и государство.Дискуссия на тему необходимости полного закрепления прав и свобод ведется с целью обеспечения более полной защиты граждан. Для государственного аппарата это может служить прикрытием установления ограничений для граждан с целью более прозрачного и легкого контроля за их волевыми действиями.
Существует противоположное мнение о необходимости закрепления прав и свобод граждан и порядке самого закрепления. Это связано с тем, что права и свободы приобретают все больший политический окрас, в результате чего, отмечает С. С. Алексеев, происходит «размывание данной категории в лозунговой политической жизни и, увы, в науке и общественном мнении».[264] Такие процессы приводят к потере первоначальной задачи прав и свобод человека, попытке их политизирования.
На сегодня перечни основных прав и свобод закреплены в высших государственных нормативных актах[265], а также актах международного права.[266] Личный характер прав и свобод порождает проблему целесообразности их закрепления в актах международного права. Исходя из определения английского правоведа Майкла Баркана, в котором под международным правом понимается «не что иное, как первобытное право в мировом масштабе, система взаимопомощи, где правила возникают из договоренностей и обычаев»[267], видно, что реализация прав и свобод будет происходить только на уровне доброй воли. Также являясь институтом повседневного применения, права и свободы не имеют ярко выраженного межгосударственного характера. Даже наука международного права признает, и это отмечает российский ученый – специалист в области международного права С. В. Черниченко, что «соответствующие права и свободы предоставляются отдельными государствами отдельным лицам и их группам (коллективам) посредством внутреннего права. Иными словами, прямо от международного сообщества индивиды и их группы никаких прав не получают».[268]
Необходимо отметить, что, во-первых, существует необходимость закрепления на международном уровне тех прав и свобод, которые касаются непосредственно международной правосубъектности личности, например, право обращения в Европейский суд по правам человека, во-вторых, международное право является интерсубъективным способом осмысления межгосударственной правовой реальности.
Такой способ осмысления «это уже не ограниченность рассмотрения права «снаружи» по его внешним признакам, это не ограниченность рассмотрения права «снизу» как вышедшего из глубин социальных отношений, это не ограниченность рассмотрения права «сверху» с позиций идеи права, а есть попытка рассмотрения права «изнутри» в качестве способа бытия человека в его отношениях с другими».[269] Добавим, что не только бытия человека, но и других субъектов международного права. Из этого видно, что само международное право отсылает к праву внутригосударственному. На внутригосударственном же уровне степень теоретичности (обоснованности и признанности) прав и свобод зависит, как указано выше, от уровня развития общества.Рассмотрение прав и свобод человека в контексте нормативних актов показывает точку соприкосновения позитивного и естественного начал в праве. Процесс осознания прав и свобод человека показывает взаимную необходимость прав и свобод человека, с одной стороны, а также нормативного акта – с другой, для наиболее полного сочетания содержания и формы права. Происходит такое осознание вследствие совместного влияния идеи права и позитивного права на индивида.
Это показывает, как через волю проявляется необходимость взаимного признания. Статичность сама по себе не может породить признание, так как не возникает самого предмета признания. Поэтому, способностью к взаимному признанию обладает лишь волевой субъект, ведущий активное существование и главной ценностью которого является идея права, реализованная в нормах права и постигнутая через их применение. Волевая основа обусловливает необходимость разумной основы для обоснования происходящего, так как понятием разумности охватывается вся действительность, создаваемая конкретными волевыми действиями.
Взаимное признание – это необходимая черта автономного поведения, раскрывающая двусторонний характер права как автономии между субъектами. Признание другого обеспечивает поэтому уважение к праву через уважение к другому.
Интерсубъективность такого отношения выражается в том, что признать достоинство другого возможно лишь познав и признав собственное достоинство. Уважение к другим людям входит в самую сущность автономного правосознания. При этом такое уважение поддерживается моментом взаимного уважения. Поэтому следует говорить не просто о признании, а о взаимном признании, поскольку вне отношений между людьми права просто не бывает. Такое взаимное признание обуславливает отношение доверия, выражением которого является признание прав другого. Взаимное признание людей выражается в уважении и доверии друг к другу.Таким образом, взаимное признание – это всегда активная волевая деятельность. Поэтому нормы взаимного признания всегда толковались как естественные права человека и закреплялись в основных актах о правах и свободах человека. Сам по себе этот акт является официальным признанием правильности волевого поведения в рамках автономии. «В глубине человеческой воли живет некое верное, справедливое воленаправление, которое как бы «видит» или «чувствует» права людей и добивается их осуществления в жизни», – отмечал И. Ильин.[270] Способность к взаимному признанию позволяет личности самостоятельно устанавливать пределы своей автономии в кругу других людей. Права и свободы в обществе должны быть теоретически обоснованы, что является показателем уровня демократичности общества и государства. Именно таким путем индивиду гарантируется свобода волевого действия.
В целом же автономная модель поведения представляет собой теоретическую модель поведения индивида, имеющую в эмпирической реальности два основания соблюдения правовых предписаний: внутреннее и внешнее.
Внешним основанием является законодательство государства, внутренним – имманентная потребность, основанная на моральных принципах человека, развитие которых становится возможным благодаря чувству собственного достоинства, самоопределению и взаимному признанию. Такой подход формирует взгляд на право как совокупность универсальных ценностей и правил поведения, ориентированных на соблюдение интересов всех членов общества. Именно такое понимание права является источником автономии в поведении человека, хотя оно не всегда закрепляются в нормативных актах. С точки зрения И. Ильина, это связано с внутренней природой человека: «Человек свободно блюдет закон, который свободно признало его правосознание».[271]
Признание возможности существования автономии в поведении формирует новое отношение и самого государства к гражданам. Оно выражается в увеличении дозволительных норм в законодательстве на основе принципа «разрешено все, что законом не запрещено». Автономия на государственно-правовом уровне превращается в добровольность выполнения правових предписаний. При этом все признаки автономии субъекта права находят свое выражение в основных источниках права в призме его антропологических основ. По сути автономную личность можно отнести к элите общества, под которой Н. Мудрагей понимает людей с высоко организованной психикой, обладающих глубоким интеллектом, склонных к критической рефлексии и саморефлексии.[272]