Модель иглы Кощея
Осмотревшись после приезда, я начал подыскивать работу. В появившееся впервые за несколько лет свободное время я читал о том, как устроена американская экономика. Я подходил к проблеме с двух сторон.
С чисто практической, я хотел найти перспективную работу и хорошую зарплату.
По предыдущему опыту я прекрасно знал, что мало разбираться в технологиях, надо понимать бизнес. С другой стороны, надо было наконец-то восполнить пробелы в образовании и почитать экономическую теорию, полностью отбросив как правую, так и левую политику и идеологию. Кроме того, я хотел понять, по каким направлениям развивается рынок, и в чём причины плачевного состояния России. Два подхода сливались - не зная макроэкономику, нельзя планировать и свою жизнь. Это полностью подтверждал шедший в тот момент, осенью 1998 года, финансовый кризис в России.Писать диссертацию я не собирался. Мне была нужна простая, логичная модель рынка для собственного употребления. Я исходил из того, что какой бы запутанной не казалась экономика, в конечном счёте она охватывает всех людей, даже полуграмотных. Поэтому её главные принципы не должны быть сложными. Я много лет занимался анализом сложных систем, и, при доступности любых учебников, построить простейшую схему экономики, мне представлялось делом техники. Я начал читать в нескольких направлениях.
Во-первых, это были книги о возникновении, развитии и повседневной работе крупных корпораций. Я старался выбирать книги, написанные участниками событий, но не университетскими учёными. Я изучал историю ДЭК, ИБМ, Эппл, Микрософт, Go, Нетскейп, АОЛ, E-Bay, частично Крайслера и Форда. Позднее добавились материалы об Интернет- компаниях, многие из которых к моменту выхода книг о них успели разориться. Параллельно я изучил организацию японских конгломератов зайбатсу и кейретсу и корейских чиболов.
Пожалуй, главный вывод из этой части прочитанного в том, что суть существования любой компании - не производство лучшего продукта, как казалось до этого.
Суть - конкурентная война. Продукт вторичен, он только оружие в конкурентной войне.Во-вторых, это были книги о финансовых рынках. Финансы и особенно акции - ключ к любому бизнесу.
С одной стороны, я читал мемуары профессионалов. Я захватил весь цикл финансовой жизни фирмы - книги предпринимателей, директоров, венчурных капиталистов, инвестиционных банкиров, игроков на рынке акций, дэй-трейдеров, спекулянтов на бондах. Среди них были «отцы» Интернет-бума из фирмы Клейнер-Перкинс; спекулянт, разоривший старейший английский банк Бэрингс; знаменитый в Америке инвестор Уоррен Баффет и небезызвестный Джордж Сорос.
С другой стороны - книги об инвестициях для потребителей. О том, как быстро разбогатеть на акциях, на золоте, на азиатских рынках. Как покупать дома и спекулировать недвижимостью. Как вкладывать в паевые (mutual) фонды, в пенсионные счета. Как умереть богатым, как не платить налоги, как пользоваться оффшорами. Как анализировать статистику для предсказания рынка. Книги о том, как влияет расположение планет на стоимость акций, я опустил. Я регулярно читал журнал «Форчун», другие издания для инвесторов, и просто следил за новостями. Самая большая в истории спекулятивная пирамида раздувалась на моих глазах.
Из этой части прочитанного главный вывод был том, что финансовые рынки в наше время живут по своим правилам, связь с реальным производством утеряна.
В-третьих, я выбрал два стандартных университетских учебника по экономике, которые были написаны нормальным языком и не перегружены цифрами, и начал внимательно разбираться в них. Из дополнительных академических книг мне понравился американский экономист 1950-60-х годов Джон Гэлбрайт (John Galbraith). В отдельном ряду стоял претендующий на всезнайство английский журнал «Экономист», который каждой своей статьёй поучал читателей, особенно глупые страны третьего мира и Россию, что значит правильная рыночная экономика.
Если объяснения микроэкономики, на уровне фирмы, были довольно логичны, то в макроэкономике, на уровне стран, оказалось много тумана.
Но один вывод был чёток и прямо противоречил тому, что рекомендуется России. В собственных западных учебниках много раз повторено, что для выхода из экономического кризиса нужно сильное вмешательство государства , а не предоставление рынка самому себе. Иначе кризис может идти вниз по спирали сколь угодно долго.В-четвёртых, я взял книги, описывавшие экономические кризисы. Любую систему интереснее всего рассматривать в точках её максимального напряжения. Кроме того, я искал аналогии с ситуацией в России.
Я читал о спекулятивных пирамидах, начиная с тюльпанов в Голландии XVI века и заканчивая массовым банкротством сберегательных союзов в США в конце 1980-х годов. Про кризис и гиперинфляцию в Германии после поражения в Первой мировой войне и про экономические причины возникновения фашизма. Про Великую депрессию в США, предшествовавший ей биржевой бум и политику Рузвельта по выходу из депрессии.
Было очевидно, что учебники экономики иногда прямо противоречат тому, что происходило в истории. Что история по сути постоянно повторяется, а и у массы, и у авторов университетских учебников - поразительно выборочная и короткая память. Что Интернет- бум конца 1990-х - прямая копия бума 1920-х годов. Даже заголовки газет в 1929 и в 1999 году совпадали.
Было очевидно, что Интернет-бум закончится сильной депрессией. В довершение я пришёл к мысли, которой сам не поверил - из такой сильной депрессии можно будет выйти только через большую войну. Зимой 1999 года сама мысль о масштабной войне показалась абсурдной.
У меня появилось много новых знаний, но полная картина не складывалась. Я чувствовал, что между нашим, русским, мышлением и западным есть какая-то принципиальная разница, но по книгам её нельзя понять. Я хотел поскорее попасть на работу, чтобы бок о бок поработать с канадцами.