отмена фиксирования золотых паритето
, т. е. ликвидация официальной цены золота и узаконивание системы свободно плавающих валютных курсов, осуществленная в 1976 г. на Кингстонской сессии Временного комитета МВФ, — уже лишь формальное признание совершившейся демонетизации золота.
Марксистская экономическая наука уделяла вопросу демонетизации золота большое внимание практически с первых дней развития этого процесса. Интерес был вызван прежде всего тем влиянием, которое данный процесс оказал на ценообразование. Еще в 1911 г. в своей книге «Дороговизна» австрийский социал-демократ О. Бауэр признал возможность влияния изменений в условиях добычи золота на изменение товарных цен, не останавливаясь, однако, на этом моменте более подробно. Зато это сделал профессор Будапештского университета, впоследствии видный советский экономист Е. Варга в одной из статей в социал-демократической газете «Die Neue Zeit» (1912 г., № 7). Он пришел к выводу, что изменения в условиях добычи золота не могут влиять на повышение товарных цен. В возникшей дискуссии приняли участие О. Бауэр, Р. Гильфердинг, К. Каутский. В результате выкристаллизовались следующие точки зрения. О. Бауэр утверждал: «Чем больше общественного труда затрачивается на добычу золота, тем тягостнее дороговизна... Признание всего сказанного должно усилить наши атаки на империализм. Жажда все новых и новых золотых сокровищ является одним из движущих мотивов империалистической политики... Образование относительной прибавочной ценности происходит теперь уже не путем сокращения денежной заработной платы, но вследствие повышения товарных цен. Одним из многочисленных путей к этой цели и является расширение (экспансия) добычи золота» [17, с. 136]. В то же время германский социал-демократ Р. Гильфердинг, подводя итоги своим рассуждениям, резюмировал: «Т. о., будем ли мы исходить из числа занятых рабочих или из ценности продукции, или же из эмиссии капиталов, мы неизменно придем к выводу, что как действующий, так и ежегодно вновь вкладываемый в золотопромышленность капитал составляет не более 1—1,5% общей суммы всех капиталов.
Изменение этого соотношения,— скажем, повышение с 1 до 1,5%—является настолько незначительным, что влияние этого перемещения капитала на цены совершенно незаметно. Стало быть, причины современной дороговизны следует искать не на стороне золота, но исключительно на стороне товаров» [17, с. 142].Подвести общие итоги попытался теоретик германской социал-демократии К. Каутский: «Теоретическая возможность того, что современная дороговизна связана с повышенным производством золота, кажется бесспорной. Другой вопрос, конечно, претворилась ли эта возможность в действительность. При нынешнем состоянии статистики вряд ли можно доказать точными цифрами, что дело произошло именно так. Но все симптомы говорят за это... Но этим еще не сказано... что золото есть единственная причина дороговизны» [17, с. 168]. Далее он писал: «Повышение цен теперь совершенно меняет свой характер. До тех пор, пока преобладающим было влияние увеличенной добычи золота, усиленного спроса, рост цен ощущался как благотворное влияние, как следствие увеличивающегося благосостояния. Но с того времени, как влияние усиленного производства золота отступает на второй план, а проявляют свое влияние другие факторы роста цен, действующие не через увеличенный спрос, а через сокращенное предложение, — с этого времени увеличение цен приобретает все более гнетущий характер» [17, с. 177].
К сожалению, эта дискуссия закончилась в связи с началом первой мировой войны и последующими революционными событиями, так и не приведя к «рождению истины». Попыткой продолжения дискуссии можно считать отдельные публикации Е. Варги в конце 20-х годов, которые, однако, не вызвали возобновления широкого обсуждения данной проблемы. В последующие десятилетия проблема золота как денежного товара в условиях капитализма рассматривалась практически лишь в работах теоретика по вопросам денег и кредита Ф. И. Михалевского. Тем не менее существенных изменений в экономической роли желтого металла он не заметил. Но вот в 1968 г. вышла в свет монография С.
М. Борисова «Золото в экономике современного капитализма», которая положила начало бурной и продолжительной дискуссии. Подробно проанализировав множество фактических данных по вопросам экономических функций золота в хозяйственной системе развитых капиталистических стран, С. М. Борисов пришел к выводу, что в настоящее время «в национальных денежных системах решающее значение приобретают неразменные бумажные деньги и, поскольку теперь они полностью обслуживают движение товаров, капиталов и услуг на всех стадиях капиталистического воспроизводства, именно эти деньги выдвигаются на роль денежного антипода, практически противостоящего товарному миру и выражающего цены товаров собственным бумажным масштабом» [13, с. 64]. Таким образом, утверждалось, что золото перестало быть деньгами. Это мнение поддержано целым рядом советских экономистов (А. В. Аникиным, Г. П. Солюсом, Вл. Н. Шенаевым, А. Б. Эйдель- нант и др.), хотя не менее активно выступили и оппоненты (М. Ю. Бортник, И. Д. Злобин, И. И. Конник, Я. А. Кронрод и др.).Рассматривая материалы возникшей дискуссии, мы считаем необходимым отказаться от упрощенного противопоставления, продемонстрированного, например, профессором университета Париж-I М. Лавинье и заключающегося в разделении спорящих сторон на «храм традиционализма» (под которым подразумевается Московский финансовый институт) и «дворец модернизма» (которым провозглашен Институт мировой экономики и международных отношений АН СССР) [см.: 40, с. 7]. Ведь дело не только в том, что сторонников теории демонетизации золота можно найти в «храме» (Л. Н. Красавина, Г. П. Солюс), а ярых ее противников — во «дворце» (С. А. Далии). И не только в том, что многие (даже большинство) участников дискуссии не связаны непосредственно с этими научными учреждениями (хотя большая роль последних в обсуждении данной проблемы несомненна). Следует прежде всего понять, что участники дискуссии, как правило, стремились не к насаждению своей точки зрения, а к познанию истины. А это приводило к развитию их понимания проблемы, к изменению взглядов или к занятию каких-то промежуточных, иногда компромиссных, позиций.
Не ставя перед собой целью дать детальный обзор всей дискуссии, мы считаем необходимым отметить некоторые новые моменты, внесенные ее участниками в осознание процесса демонетизации золота и связанные с явлениями, рассматриваемыми в предлагаемой читателю работе.
Г. П. Солюс, например, указал на то, что при наличии двух цен на золото оно более не служит денежным товаром, каким являлось раньше, и вновь стало обычным товаром, подобно другим драгоценностям — платине, бриллиантам и т. д. Золото, с его точки зрения, перестало быть истинными деньгами прежде всего потому, что оно «в настоящее время даже в рыночных условиях не выполняет функцию меры стоимости и никакого отношения к установлению товарных цен не имеет» [49, 1972, № 8, с. 107], а «бумажные деньги объективно перестали быть представителями известных количеств золота» [49, 1980, № 7, с. 111].
А. В. Аникин выдвинул положение о модификации основного закона денежного обращения: «По-видимому, нельзя уже категорически утверждать, что это количество (денег в обращении. — А. Ш.) определяется стоимостью полноценных золотых денег в сравнении с суммой золотых цен товаров и с учетом скорости обращения золотых денег» [49, 1969, № 2, с. 148]. Позднее он писал: «В целом очевидно, что в комбинации двух потребительных стоимостей золота происходит сдвиг в пользу неденежной. Но дело не ограничивается этим. Содержание и формы проявления каждой из них изменились. Денежная функция золота сосредоточилась преимущественно в сфере мирового рынка, международных финансовых отношений, но и там она сузилась и изменилась...» [11, с. 87—88].
Ряд спорных положений, вызвавших возражения не только противников, но и некоторых сторонников теории демонетизации золота, выдвинул Г. Г. Матюхин. В частности, исходя из того, что кредитные деньги являются представителями денежного капитала, он утверждал, будто товар-деньги (золото) и кредитные деньги «не развивались стадийно, т. е. одна форма не перерастала в другую. Наоборот, они развивались каждая на своем базисе и сосуществовали таким образом, что более прогрессивная форма денег в ходе борьбы с менее прогрессивной постепенно вытесняла последнюю из оборота» [20, с.
13—14]. Споры вызвало также и его положение о том, что «если денежный товар выполняет функцию меры стоимости через единичную форму стоимости, то денежный капитал — через развернутую форму стоимости» [20, с. 35].Подобную мысль высказал и болгарский экономист Т. Вылчев. Обратившись к анализу форм стоимости, он пришел к выводу, что денежная форма стоимости, как она представлена в первом томе «Капитала», по сути является золотоденежной. В современных же условиях, по его мнению, существует бумажноденежная форма стоимости, которая в известной степени похожа на развернутую форму, но вместе с тем значительно отличается от последней [см.: 29, с. 251]. Говоря о демонетизации золота, Т. Вылчев, однако, не решился заявить о завершении этого процесса. Сделать такой вывод ему помешали, в частности, сомнения, возникшие в связи с продолжающимся выполнением желтым металлом функции средства образования сокровищ. В то же время понимание того, что «золото перестало быть деньгами, а стало исключительно сокровищем и промышленным сырьем» [60, 1976, № 9, с. 900], было достигнуто польским экономистом И. Зайда. Одним из первых он заявил: «Сокровища являются понятием, принижающим экономическую роль денег. Функцию резервного актива должны выполнять хорошие деньги, а не сокровища» [60, 1976, № 4, с. 896].
Тем не менее это не означает, что золото теперь практически не играет никакой роли в капиталистической экономике. Пытаясь образно представить его новое место, другой польский исследователь Е. Мостовы заявил: «Итак, хотя золото перестало быть «звездой» международной финансовой арены, оно остается на менее ответственной роли «серого кардинала» с большим косвенным влиянием» [71, 18.02.1978, с. 12].
Пожалуй, самым слабым местом теории демонетизации золота на ранних стадиях ее разработки являлось отсутствие четких указаний на сохранение современными кредитными деньгами товарной природы. Неясность в этом вопросе затрудняла понимание механизма выполнения ими основополагающей функции денег — меры стоимостей и даже позволяла ставить под сомнение согласованность всей концепции демонетизации с трудовой теорией стоимости.
Но ведь «уход» золота вовсе не означает, будто современные деньги не являются товаром. Этот чрезвычайно важный для понимания современных денег момент был подчеркнут Вл. Н. Шенае- вым. Выступая в 1981 г. на симпозиуме во Франкфурте- на-Майне, он высказал мысль, позже опубликованную в совместном советско-западногерманском издании: «Огромную роль в теории трудовой стоимости К. Маркса играл товар рабочая сила. При этом Маркс неоднократно подчеркивал, что товар рабочая сила никогда не выступал в форме конкретной вещи. Аналогичным образом К. Маркс называл ссудный капитал товаром. В связи с этим уместно поставить вопрос: можно ли исходить из того, что денежный товар обязательно и во все времена должен выступать в форме конкретной вещи? Очевидно, что нельзя, и объективный ход экономического развития капитализма в отношении денег подтвердил это» [21, с. 85]. Вл. Н. Шенаев совершенно недвусмысленно указывал также на то, что демонетизация золота произошла и в сфере международных валютных отношений: «Впервые в истории международных денежных отношений капиталистических стран объявлено, что золото больше не является мировыми деньгами. Дело не только в том, что это формально зафиксировано в соглашеняих, но и в том, что золото, по существу, не является больше мировыми деньгами» [47, 1982, № 4, с. 39]. Таким образом была констатирована полная демонетизация желтого металла.Очень важным является и понимание объективности, закономерности этого процесса, на что указал, в частности, известный венгерский экономист И. Хагельмайер, подчеркнувший, что «падение монетарной роли золота... нельзя считать просто следствием решений, принятых Международным валютным фондом. Более правильным представляется прямо противоположное утверждение: указанные решения могли и должны были быть приняты. лишь вследствие того, что в практике платежных отношений золото по существу давно уже не осуществляло приписываемых ему функций» [14, с. 110—111].
Пониманию движущих сил эволюционного развития денег способствовал анализ, проведенный А. А. Хандруевым: «Внутренняя двойственность денег отражается на предметах, используемых для монетарных целей, поэтому золото (серебро) характеризуется единством противоположностей: с одной стороны, оно остается товаром, с другой стороны, становится деньгами» [46, 1976, № 6, с. 24]. Здесь А. А. Хандруев вплотную подходит к мысли о том, что эта двойственность, являющаяся внутренним источником развития денег, обусловливает и все явления, связанные с демонетизацией золота. Позднее, развивая эту мысль, он писал: «Денежная форма не просто продукт развития внутренних противоречий товара; она содержит в себе объективные противоречия, выступающие источником ее «самодвижения»... Двойственная природа денег отражалась на предметах, используемых для монетарных целей. Золото характеризовалось поэтому единством противоположностей» [28, с. 14 -15].
Нельзя не отметить и мнение Л. Н. Красавиной о том, что «золото выступает как резервный фонд мировых денег» i[16, с. 24] к Она обращает внимание не только на скрытую роль золота в современной экономике, но и на возможность, пусть даже чисто гипотетическую, возврата к использованию золотых денег в той или иной степени в случае, если по каким-либо причинам начнет разрушаться хозяйственный механизм современного государственно-монополистического капитализма.
Мысль об исторически преходящей роли золота как денег, мысль, научно проиллюстрированная марксовым анализом генезиса денег, становится очевидной и для все большего числа западных специалистов. Американский ученый X. Джонсон (Чикагский университет) сформулировал ее следующим образом: «Использование товара с определенными, хорошо исследованными свойствами в качестве денег представляет собой историческую ступень прогресса по направлению к чисто кредитным деньгам...» [34, с. 85]. Остается, правда, открытым вопрос о механизме подобной эволюции денег, о том, откуда и куда идут деньги. Попробуем разобраться в этом подробнее.
1 По нашему мнению, уточнение проф. JI. Н. Красавиной, сделанное в новом, третьем издании цитируемого учебника, о том, что не золото выступает в виде резерва, но золотые резервы служат фондом мировых денег, свидетельствует о важном уточнении авторской позиции — золотые резервы действительно могут быть обращены в мировые деньги, например, путем их продажи (см.: Денежное обращение и кредит при капитализме: Учебник/Под ред. Л. Н. Красавиной.— М.: Финансы и статистика, 1989. — С. 29).
В ходе дискуссии высказывалась мысль о модификации денежных функций в условиях государственно- монополистического капитализма. Причем «шкала» сторонников подобной формулировки достаточно широка: на одном ее крае находятся экономисты, утверждающие, что эта модификация проявляется лишь в выполнении желтым металлом денежных функций каким-то новым, особенным, завуалированным и т. п. образом; на противоположном— те, кто полагает, что сами функции, их сущность претерпели те или иные изменения, в силу которых изменилась сама природа денег. Мы, однако, не можем согласиться с тем, что причиной перемен в механизме денежного обращения послужила некая «модификация» функций денег.
Само понятие «функция» можно определить как частное, специфическое проявление сущности экономической категории. Таким образом, тот, кто говорит о модификации функций денег, по существу говорит о модификации самой сущности денег. Сколь бы умеренные перемены ни подразумевались использованием термина «модификация», это в любом случае должно предполагать изменение сущности, т. е. того, что внутренне необходимо, присуще данной вещи. Изменение сущности вещи означает попросту ее отрицание как таковой, ее превращение в нечто иное. Следовательно, говорящие о модификации денежных функций по существу, хотят они того или нет, утверждают, что деньги перестали быть деньгами, что они утратили свою товарную природу. А это, по нашему мнению, совершенно недопустимо.
Итак, перед нами стоит важный теоретический вопрос, правильное, научное осмысление которого имеет существенное значение не только для теории и практики денежного обращения, но и для всей марксистско-ленинской политэкономии. Его решение, без сомнения, будет огромным шагом вперед в изучении особенностей современного мирового капиталистического хозяйства. Обсуждая различные варианты решения проблемы стоимости золота, академик Е. С. Варга писал: «Мы ставим эти вопросы, хотя и не можем дать на них удовлетворительные ответы. Тут есть большой простор для исследовательской работы марксистов-теоретиков, финансистов» [15, с. 365].
К. Маркс рассматривал деньги не как вещь или техническое средство, а как исторически определенную форму экономических отношений между людьми. Как и любые другие социально-экономические отношения, деньги не представляют собой нечто застывшее, а развиваются по мере развития производительных сил общества. Однако круг этих отношений фиксирован. Отношения извне этого круга — это уже отношения по другому поводу, и им будет соответствовать иная категория.
Какие отношения между людьми определяются категорией «деньги»?
Обратившись к черновому наброску к «Критике политической экономии» 1857—1859 гг., мы можем обнаружить у К. Маркса тот круг отношений, который и представляет собой основу денег: это отношения между разобщенными товаропроизводителями по поводу распределения продуктов, созданных совокупным трудом пропорционально индивидуальным затратам общественно необходимого труда [см.: 4, с. 115—116]. Само содержание этих отношений колеблется в довольно широких пределах, крайние точки которых (первобытно-общинные и коммунистические отношения) вообще исключают наличие денег.
В условиях современного государственно-монополистического капитализма также происходят существенные изменения по сравнению с классическим капитализмом. В настоящее время производство в развитых капиталистических странах в значительной степени сосредоточено в гигантских корпорациях, о размерах обобществления производства в которых уже неоднократно писалось в советской политэкономической литературе. Можно только напомнить, что, по данным ООН, годовой объем реализованной продукции каждой из десяти крупнейших международных монополий еще в начале 70-х годов превышал годовой национальный продукт более чем 80 стран. Деятельность крупных корпораций вносит определенные изменения в функционирование рыночного механизма, так как «товары производятся... трестами не анархически, а по учету» [8, с. 362], но главный признак капитализма — наличие частной собственности на средства производства — остается качественно неизменным, хотя с ним и происходят значительные количественные изменения (концентрация и централизация капитала).
Таким образом, для капиталистической формации характерна эволюция от отношений между мелкими и разобщенными, даже в национальных масштабах, товаропроизводителями до отношений между товаропроизводителями крупными и гигантскими, подверженными значительному обобществлению. Однако сущность этих отношений остается неизменной до тех пор, пока товаропроизводители разобщены, пока их труд с самого начала не может рассматриваться как всеобщий труд. Следовательно, сущность денег и их функции как проявление этой сущности не могут подвергаться изменениям (даже если мы назовем их «модификациями») без того, чтобы деньги не перестали быть деньгами.
В условиях капиталистической разобщенности (независимо от ее степени) деньги — это абсолютная необходимость. Но категории «деньги» и «денежный товар», как известно, не одно и то же. И денежный товар в качестве денег — это являлось лишь реальной действительностью (для домонополистического капитализма), которая, с одной стороны, была реально необходима, а с другой — случайна. Эта действительность не могла быть другой по содержанию, поскольку оно определяется сущностью основополагающих для данной категории отношений, но зато может быть иной по форме. Денежный товар (золото и серебро) —это лишь отдельное проявление общего понятия «деньги».
К такому выводу приводят и некоторые замечания К. Маркса. Он писал: «Первая форма денег соответствует низшей ступени обмена и меновой торговли... (Но раковины и пр. уже больше соответствуют тому ряду, последняя вершина которого — золото и серебро)» [4, с. 110]. Если эти его слова позволяют проследить генезис денежного товара, то далее К. Маркс ясно указывал, что понятие «деньги», их сущность не исчерпываются лишь определением их как монопольного товара- эквивалента. Он писал: «Деньги как капитал — это такое определение денег, которое выходит за пределы их простого определения как денег. Деньги как капитал можно рассматривать как более высокую реализацию денег, подобно тому как можно сказать, что обезьяна развивается в человека» [4, с. 198].
В связи с этим, с нашей точки зрения, категория «денежный товар» включает в себя элемент как общего (денег), так и особенного (товара). И эта двойственность основы не могла не проявляться в виде двойственности всех выполнявшихся денежным товаром функций. Таким образом, все денежные функции, выполнявшиеся золотом, с одной стороны, действительно являются функциями денег, но с другой — это и функции
товара. До тех пор пока понятия «золото» и «деньги» идентичны, эта двойственность скрыта. Но как только происходит демонетизация золота, товарные и денежные функции разделяются. Золото, будучи обычным товаром, выполняет (или потенциально может выполнять) ряд функций, которые присущи ему именно как товару. Денежные же функции в их чистом, а не «позолоченном» виде продолжают выполняться деньгами как особым товаром. Никакой модификации этих функций не происходит. Просто, поскольку денежный товар золото заменяется в качестве денег кредитно-бумажными деньгами, постольку меняется и форма выполнения денежных функций. Именно с этой изменившейся формой выполнения денежных функций и связаны те новые явления в процессе функционирования денег в экономической системе стран развитого капитализма, которые находятся в центре данного исследования и определяются нами как дальнейшая эволюция денег.