Признаки реорганизации

53

реорганизации имеет место универсальное правопреемство» , в т.ч. и при такой форме реорганизации как выделение. По ее мнению, при выделении имеет место «универсальное правопреемство, которое следует рассматривать на отрезке от юридического лица, существовавшего до реорганизации, к юридическому лицу, появившемуся в результате проведения реорганизации, а

54

также ко всем выделенным юридическим лицам» .

Обращает на себя внимание тот факт, что термин «универсальное правопреемство» присутствует и в нормативном тексте (ст. 129 ГК РФ), однако при попытке разграничить два понятия, «ликвидация» и «реорганизация», законодатель использует понятие «правопреемство». В проекте новой редакции ГК РФ разработчики предлагают следующее: провести демаркационную линию между ликвидацией и реорганизацией по признаку универсальности или сингулярности правопреемства для реорганизации и ликвидации соответственно.

В странах континентальной Европы представление об универсальном правопреемстве стало закрепляться после выхода в свет фундаментального восьмитомного труда немецкого юриста Ф.К. фон Савиньи "Система современного римского права" ("System des heutigen romischen Rechts").

Исследовав природу отношений по наследованию, он пришел к заключению, что "[наследственное] имущество следует рассматривать как единое целое, основание коего надлежит искать в личности умершего владельца" ("so mub das Vermogen als Einheit behandelt werden, deren Grund in der gemeinsamen Beziehung auf den verstorbenen Inhaber zu suchen ist")^[56].

В отечественной частноправовой науке можно выделить два диаметрально противоположных подхода к пониманию общей теоретической конструкции правопреемства и определению его природы. Исторически первым, берущим свое начало в римском праве, является понимание правопреемства как перехода прав и обязанностей от одного лица к другому. Такой подход проистекает из подразделения всех способов приобретения прав (обязанностей) на первоначальные (оригинальные) и производные (деривативные). Вместе с тем, если предположить, что права (обязанности) переходят от одного лица к другому, то в таком случае можно сделать вывод о том, что происходит обособление прав (обязанностей) на отрезке их движения от правообладателя к правопреемнику, а значит и правоотношение, содержанием которого являются данные права (обязанности) на это время становится бессубъектным. В исследованиях, посвященных правопреемству, мы находим подтверждение тому, что концепция правопреемства как передачи (перехода) прав (обязанностей) от одного лица к другому не преследует цель показать механизм такой передачи, а лишь фиксирует реально происходящий процесс и пытается объяснить его в привычных для цивилистической доктрины понятиях.

Иная точка зрения по вопросу определения юридической сущности правопреемства сводится к пониманию правопреемства как смены субъектов правоотношения. При подобном понимании правопреемства права и обязанности ни к кому не переходят, происходит прекращение одного правоотношения с известным субъектным составом и возникновение нового правоотношения с иным^{[57] [58]. Однако при более пристальном рассмотрении особенностей данного подхода видно, что и в данном случае мы приходим к идее о существовании бессубъектных прав (обязанностей).}

В доктрине российского гражданского права традиционно принято подразделять правопреемство на универсальное (оно было развито в рамках наследственного права еще в эпоху римского права на основе представлений о преемстве личности, загробном мире и продолжении человека в его потомках) и сингулярное. Критерий их разграничения - объем передаваемых прав и обязанностей. При универсальном правопреемстве к правопреемнику в результате одного акта переходят в качестве единого целого все права и обязанности правообладателя (естественно, если они не связаны с фигурой правообладателя настолько, что передаче не подлежат - прим. авт.). При сингулярном правопреемстве к одному лицу переходят только отдельные права и обязанности другого (или совокупности прав и обязанностей) .

Ст. 129 ГК РФ дает основания для вывода о том, что реорганизации, независимо от формы, всегда присуще универсальное правопреемство^[59]. Однако представляется, что весьма сложно говорить об универсальном правопреемстве при выделении одного или нескольких юридических лиц, поскольку к создаваемому в результате выделения юридическому лицу переходит лишь часть прав и обязанностей первоначального юридического лица^[60]. В данном случае, приводя контраргументы данному доводу, можно говорить о наследовании в пользу нескольких наследников. Однако, во-первых, стоит отметить, что ряд авторов, исследовавших вопросы наследственного правопреемства, также не исключают «сингулярность наследственного

преемства»^[61] (Б.Б.

Сложно согласиться с Е.В. Рудяк, которая полагает, что «при реорганизации акционерных обществ в форме выделения происходит универсальное правопреемство, которое на стадии фактической передачи прав и обязанностей трансформируется в сингулярное правопреемство»^[63]. Конструкция универсального правопреемства применима к данной форме реорганизации лишь, в случае если мы введем следующую правовую фикцию: из АО «Х» выделяется АО «А» и АО «В»; таким образом, вновь «возникшими» будут общества «Х», «А» и «В», при этом АО «Х» как бы передает все не переданные другим обществам права и обязанности само себе^[64]. Кроме того, Закон об АО с 27.07.2006 г. содержит ст. 19.1, регулирующую разделение или выделение общества, с одновременным слиянием или присоединением, в ходе которых к уже существующему обществу может переходить часть прав и обязанностей реорганизуемого общества без прекращения последнего. Указанное нововведение Закона об АО еще дальше отодвигает нас от конструкции универсального правопреемства как единого отличительного сущностного признака реорганизации.

Кроме того, для универсального правопреемства, по нашему мнению, справедлива формула: «если какое-либо конкретное право (обязанность) не отражены в документах, опосредующих передачу, они считаются переданными правопреемникам».

М.Н. Илюшина считает, что при проведении реорганизации в форме выделения происходит сингулярное правопреемство, так как реорганизованное юридическое лицо сохраняет за собой часть прав и обязанностей, а выделяемой организации может быть передана определенная совокупность, как прав, так и обязанностей^[65].

С данным тезисом можно не согласиться только в случае введения тех или иных фикций, поэтому автору он представляется вполне обоснованным. Кроме того, стоит помнить, что для акционерных обществ законодатель предусмотрел т.н. «смешанную» реорганизацию (разделение или выделение, осуществляемые одновременно со слиянием и присоединением), при которой, в случае ее начала с выделения, также не может иметь место универсальное правопреемство. Косвенным подтверждением данного вывода, по мнению автора, можно считать положения п. 8 ст. 50 Налогового кодекса РФ^[66], в котором указано, что при выделении из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц правопреемства по отношению к реорганизованному юридическому лицу в части исполнения его обязанностей по уплате налогов (пеней, штрафов) не возникает.

Вместе с тем, законодательно позиция о «сингулярности» правопреемства при выделении не выдержана последовательно, в частности, это можно проследить на примере ст. 60 ГК РФ, которая говорит о солидарной ответственности реорганизованных лиц перед кредиторами^[67].

Правомерность подобных выводов подтверждает и судебная практика. В Постановлении ФАС Северо-Кавказского округа от 26 октября 1999 г. № Ф08- 2241/99 указано, что, «поскольку при реорганизации юридического лица путем его преобразования происходит полное правопреемство, вновь созданное юридическое лицо становится обладателем всех вещных прав

правопредшественника. Последующая государственная регистрация недвижимости за вновь учрежденным юридическим лицом является лишь доказательством существования права собственности».

В Решении Арбитражного суда Свердловской области от 2 августа 2007 г. № А60-8477/2007-С2 устанавливается, что правопреемство при реорганизации в форме выделения носит не универсальный (как, например, при

преобразовании), а сингулярный характер.

В Решении Арбитражного суда г. Москвы от 11 февраля 2008 года № А40-46600/07-51-296 отмечено, что форма реорганизации, за исключением реорганизации в форме разделения или выделения, подразумевает (в соответствии со ст. ст. 58 и 59 ГК РФ) универсальное правопреемство (Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 4 мая 2008 года № 09АП-3785/2008-ГК данное Решение оставлено без изменения)^[68].

Важным выводом из вышесказанного является невозможность считать универсальное правопреемство унифицированным признаком для всех форм реорганизации. Вместе с тем, правопреемство вообще можно рассматривать в качестве такового. Совершенно ясно, что каждой форме реорганизации присуще правопреемство, но, как мы полагаем, для одних форм реорганизации оно является универсальным, для других - нет. Более того, возвращаясь к подходам к пониманию правопреемства, следует отметить, что указанные подходы, как видится автору, отражают два вида правопреемства: так концепция о переходе прав (обязанностей) более подходит для сингулярного правопреемства, а концепция смены субъекта - универсальному.

С другой стороны, учитывая, что преемство в правах присуще и

69

ликвидации, просто при ликвидации оно всегда носит сингулярный характер , не вполне логично проводить разграничение между ликвидацией и реорганизацией только на основании наличия или отсутствия правопреемства либо на основании «характера» такого правопреемства. Либо же придется вводить дополнительную классификацию правопреемства на случаи, когда фигура правопредшественника сохраняется в обороте и когда навсегда из него выбывает.

В связи с этим полагаем, что необходимо внести изменения в п. 1 ст. 129 ГК РФ, изложив его в следующей редакции: «1. Объекты гражданских прав могут свободно отчуждаться или переходить от одного лица к другому в порядке универсального правопреемства (наследование), реорганизации юридического лица либо иным способом, если они не изъяты из оборота или не ограничены в обороте».

В продолжение анализа правопреемства, как имманентно присущего любой реорганизации явления, считаем необходимым сформулировать дополнительный уточняющий признак реорганизации, вытекающий из наличия правопреемства и позволяющий отграничить реорганизацию от смежных понятий, а именно: в ходе реорганизации к юридическому лицу переходят или могут переходить не только права, но и обязанности реорганизуемого общества.

Безусловно, правопреемство является важнейшим признаком, определяющим сущность реорганизации. Это позволило некоторым авторам ^[69]

сделать вывод о том, что правопреемство является единственной общей чертой

69 71

всех форм реорганизации , либо определяющим признаком последней .

По сути, логику так и не принятого законопроекта «О реорганизации

~ 72

коммерческих организаций» , где под реорганизацией предлагалось понимать переход прав и обязанностей от одной или нескольких организаций (правопредшественников) в порядке универсального правопреемства к одной или нескольким вновь создаваемым и (или) существующим организациям (правопреемникам) с прекращением или без прекращения организации- правопредшественника, сейчас восприняли разработчики новой редакции ГК РФ.

С этим в целом можно было бы согласиться, однако нельзя не заметить, что это несколько сужает взгляд на реорганизацию, ведь переход прав и обязанностей - это только правовое последствие реорганизации и не более того . Вместе с тем важен не только момент преемства в правах (как последствие), но и результат реорганизации (преемство не является конечным результатом), а также особый порядок, в котором реорганизация осуществляется, ведь реорганизация - это еще и определенная законом процедура (последовательность действий, сложный юридико-фактический состав), осуществляемая с определенными экономическими целями и приводящая к определенному правовому результату (создание нового субъекта ^{[70] [71] [72] [73] гражданских правоотношений, видоизменение содержания существующего субъекта).}

Отвлекаясь несколько от предложенного вектора рассуждений, хотелось бы остановиться на затронутом чуть ранее вопросе о «моменте правопреемства», который, по нашему мнению, является крайне важным при соотнесении реорганизации с созданием или ликвидацией.

Собственно формулировка «момент правопреемства» как время перехода прав и обязанностей не нашла закрепления в действующем гражданском законодательстве Российской Федерации. В ст. 57 ГК РФ указано лишь на то, с какого момента юридическое лицо считается реорганизованным. Закон о регистрации указывает на момент завершения реорганизации (ст. 16 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»). Здесь следует обратить внимание на несоответствие названия ст.16 Закона о регистрации ее содержанию. Весьма любопытное замечание по этому поводу приводит в своей книге Ю.В. Алексеев в комментарии к данной статье: «В статье 16, судя по ее названию, должно рассматриваться завершение государственной регистрации юридического лица, создаваемого путем реорганизации. На самом деле по тексту пунктов статьи речь идет не о завершении государственной регистрации, а о завершении самой реорганизации. В данном случае либо название статьи не соответствует ее содержанию, либо законодатели рискованно отождествили два понятия - «завершение регистрации» и «завершение реорганизации», не обратив внимания даже на то, что регистрацию осуществляет регистрирующий орган, а реорганизацию - юридическое лицо» . В цивилистической теории момент правопреемства отождествляется с моментом, обозначенным в ст. 57 ГК РФ, при этом указывается, что момент реорганизации, а, следовательно,

75

правопреемства, приурочен к процедуре государственной регистрации . ^{[74] [75]}

К такому выводу приходит и судебная практика. ФАС СевероКавказского округа отказал в удовлетворении кассационной жалобы Управления Федеральной антимонопольной службы по Карачаево-Черкесской Республике об отмене решения Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 30 января 2009 года по делу № А25-1079/2008-4 о принудительной реорганизации ОАО «Черкесские городские электрические сети», в связи с тем, что отсутствуют доказательства государственной регистрации права собственности на объекты сетевого хозяйства на балансе вновь созданных юридических лиц, по мнению ФАС по КЧР реорганизация не завершена.

В силу части 2 статьи 57 Гражданского кодекса Российской Федерации принудительная реорганизация юридического лица может быть осуществлена по решению суда. При рассмотрении требований антимонопольной службы суд установил, что общество на момент вынесения решения реорганизовано путем выделения двух хозяйствующих субъектов: ОАО «Распределительная сетевая компания» и ОАО «Электротехническая компания», о чем 10 октября 2008 г. внесены записи в Единый государственный реестр юридических лиц.

В соответствии с пунктом 4 статьи 57 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо считается реорганизованным, за исключением случаев реорганизации в форме присоединения, с момента государственной регистрации вновь возникших юридических лиц.

Довод кассационной жалобы о том, что проведенная обществом реорганизация фактически не завершена, поскольку не осуществлена государственная регистрация перехода права собственности на указанное в разделительном балансе имущество, необходимое для осуществления уставной деятельности выделившимся юридическим лицам, противоречит статье 57 Г ражданского кодекса Российской Федерации, Закону от 26 марта 2003 года № 36-ФЗ и материалам дела^[76].

Небезынтересно, что в доктрине присутствует и другая точка зрения. В частности, О. Н. Садиков указывает на то, что «моментом перехода прав и обязанностей в отношении имущества к вновь возникшему в результате реорганизации юридическому лицу считается дата подписания и утверждения передаточного акта и разделительного баланса учредителем или органом, принявшим решение о реорганизации. Передаточный акт и разделительный баланс по их юридической природе можно приравнять к положению или уставу предприятия» . О.А. Коротких отмечает, что «именно передаточный акт и разделительный баланс являются оформлением сделки по передаче прав и обязанностей реорганизуемого юридического лица, так как в соответствии именно с этими документами последние переходят от одного юридического лица к другому» . Наличие договоров о присоединении и слиянии, по его мнению, положения не меняет, потому что данные договоры не выражают содержание сделки по передаче прав и обязанностей реорганизуемого юридического лица, а оформляют корпоративные правоотношения между реорганизуемыми юридическими лицами и их участниками (учредителями)^{[77] [78] [79].}

Критика указанной позиции сводится к тому, что такая точка зрения противоречит ГК РФ: закон связывает момент завершения реорганизации с одним событием (государственной регистрацией вновь возникшего юридического лица (внесением записи о прекращении юридического лица)), а сторонники приведенного выше мнения определяют момент правопреемства совершенно другим (подписание передаточного акта (разделительного баланса)). Нельзя не отметить, что для приобретения прав и обязанностей юридическое лицо должно обладать правосубъектностью. Нетрудно заметить, что правосубъектностью на этапе начала реорганизации обладают только лишь участники присоединения. Правопреемство не может произойти до создания правопреемника. При этом если предположить, что моментом правопреемства является утверждение передаточного акта (возьмем в качестве примера - присоединение), то справедливо утверждение о том, что после указанного события присоединяемое юридическое лицо не может вести никакой деятельности (в силу того, что оно теряет такой признак действующего юридического лица, как наличие обособленного имущества). Однако в силу прямого указания законодателя на то, что указанный участник присоединения также ведет работу по удовлетворению требований акционеров и кредиторов, из чего можно сделать предположение, что общество некоторое время продолжает осуществлять свою хозяйственную деятельность. А поэтому тезис о моменте правопреемства, связанном с подписанием передаточного акта (разделительного баланса), мыслится не вполне корректным.

Более верной, на наш взгляд, является точка зрения, согласно которой передаточный акт и разделительный баланс лишь определяют объем (состав)

передаваемого правопреемнику имущества, а также права и обязанности

80

реорганизуемых обществ .

При толковании положений гражданского законодательства и законодательства о государственной регистрации юридических лиц мы приходим к выводу о том, что в государственном реестре фиксируется не только создание юридического лица в ходе реорганизации (или его прекращение - в случае присоединения), но и существенные изменения в состоянии существующего юридического лица^{[80] [81] [82]}. Таким образом, нетрудно заметить, что практически в каждом случае имеет место две записи в ЕГРЮЛ, к

примеру, при преобразовании: запись о прекращении реорганизованного лица

82

вносится после записи о создании реорганизованного юридического лица .

На основании данного умозаключения многие исследователи проблем реорганизации и правопреемства делают ошибочный, на наш взгляд, вывод о том, что реорганизация (имеется в виду наш пример с преобразованием) на самом деле может считаться завершенной не с момента государственной регистрации вновь возникшего юридического лица, а с момента внесения записи об исключении из реестра преобразованного юридического лица.

Данные исследователи упускают из виду тот факт, что законодатель вполне справедливо указывает правоприменителю на момент окончания реорганизации. Внесение в ЕГРЮЛ каких-либо еще записей, вытекающих из реорганизационных процедур, есть обязанность государственного органа в силу закона и никак не влияет на процедуру реорганизации.

Кроме того, реорганизованное общество (в случаях разделения, преобразования, слияния) не имеет сущностного признака юридического лица - обособленного имущества (и даже более - имущественной обособленности), а значит уже и не может выступать участником гражданского оборота.

Выделение не влечет за собой исчезновение правопредшественника, что обусловливает сингулярное правопреемство, при этом трудно предположить, что реорганизация считается законченной с момента внесения изменений в ЕГРЮЛ о размере уставного капитала выделившего юридического лица, например. Для данной формы реорганизации Закон об АО недавно ввел правило, согласно которого реорганизация в форме выделения считается завершенной с момента государственной регистрации последнего из обществ, создаваемых путем такой реорганизации, в течение срока, по истечении которого решение о реорганизации не подлежит исполнению в отношении создаваемого общества (или обществ), государственная регистрация которого не была осуществлена в течение указанного срока (п. 8 ст. 49 Закона об АО). Конструкция являет собой срок действия решения о выделении в отношении конкретных планируемых к выделению обществ. А если так, то необходимо обратить особое внимание на момент возникновения тех или иных прав у участников реорганизации и третьих лиц.

При присоединении присоединяющему обществу может вообще не понадобиться вносить изменения в ЕГРЮЛ после регистрации прекращения присоединенного, о чем свидетельствует анализ п. 8.5.3 Стандартов эмиссии

83

ценных бумаг и регистрации проспектов ценных бумаг .

Указанное положение ГК РФ уточняется в ст. 16 Закона о регистрации, которая называется «Завершение государственной регистрации юридического лица, создаваемого путем реорганизации»:

«1. Реорганизация юридического лица в форме преобразования считается завершенной с момента государственной регистрации вновь возникшего юридического лица, а преобразованное юридическое лицо - прекратившим свою деятельность.

2. Реорганизация юридических лиц в форме слияния считается завершенной с момента государственной регистрации вновь возникшего юридического лица, а юридические лица, реорганизованные в форме слияния, считаются прекратившими свою деятельность.

3. Реорганизация юридического лица в форме разделения с момента государственной регистрации последнего из вновь возникших юридических лиц считается завершенной, а юридическое лицо, реорганизованное в форме разделения, считается прекратившим свою деятельность.

4. Реорганизация юридического лица в форме выделения с момента государственной регистрации последнего из вновь возникших юридических лиц считается завершенной.

5. Реорганизация юридического лица в форме присоединения с момента внесения в единый государственный реестр юридических лиц записи о прекращении деятельности последнего из присоединенных юридических лиц считается завершенной».

Завершение реорганизации имеет большое юридическое значение, поскольку именно с ним законодатель связывает, в частности, возникновение ^[83] права на недвижимое имущество. П. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» прямо закрепил, что «если реорганизованному юридическому лицу (правопредшественнику) принадлежало недвижимое имущество на праве собственности, это право переходит к вновь возникшему юридическому лицу независимо от государственной регистрации права на недвижимость» . Право собственности на недвижимое имущество в случае реорганизации возникает с момента завершения реорганизации юридического лица (статья 16 Закона о регистрации). Вновь возникшее юридическое лицо вправе обратиться с заявлением о государственной регистрации перехода права собственности после завершения реорганизации. В этом случае, если право собственности правопредшественника не было зарегистрировано в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним, правоустанавливающими являются документы, подтверждающие основание для перехода права в порядке правопреемства, а также документы правопредшественника, свидетельствующие о приобретении им права собственности на недвижимое имущество.

Нетрудно осознать, что с прекращением юридического лица связаны такие формы реорганизации как преобразование, слияние, разделение, присоединение.

При этом для присоединения - с прекращением присоединяемого юридического лица (последнего) законодатель связывает момент правопреемства, преобразование - регистрируется в любом случае в одном налоговом органе, только при слиянии и разделении есть вероятность, что налоговый орган, регистрирующий факт создания компаний, и налоговый орган, регистрирующий факт прекращения реорганизованных юридических ^[84] лиц будет не совпадать. Представляется именно данным фактором обусловливается грамматическая конструкция законодателя, использованная им в ст. 16 Закона о регистрации, а именно: «... а юридические лица, реорганизованные в форме слияния (разделения), считаются прекратившими свою деятельность».

Продолжая анализ данной проблематики нельзя не отметить, что подобную грамматическую конструкцию использует законодатель и в ст. 49 Закона об АО, когда указывает на то, что при истечении срока действия решения о реорганизации в форме выделения, реорганизация общества в форме выделения считается завершенной с момента государственной регистрации последнего из выделившихся обществ в рамках данного срока. Важно отметить, что может пройти значительный промежуток времени между окончанием срока действия решения и возникновением последнего из выделившихся обществ в рамках срока действия решения. При этом законодатель вводит фикцию о том, что реорганизация считается завершенной в прошлом.

В данном аспекте не вполне понятна логика законодателя при регламентации вопроса о сроке действия решения о реорганизации. Почему законодатель вводит фикцию о том, что самим решением о выделении можно предусмотреть срок, с которого реорганизация общества в форме выделения может считаться завершенной, если не все из выделяемых обществ были зарегистрированы к указанному сроку, только для данной формы реорганизации. При рассуждении по указанной проблематике становится понятным, что для преобразования законодатель также предусматривает срок действия решения в абз. 4 п. 8 ст. 49 Закона об АО. При слиянии законодатель связывает завершение реорганизации с созданием нового юридического лица, т.е. срок действия решения для отдельных юридических лиц, участвующих в слиянии установить невозможно. При разделении реорганизация считается завершенной с момента государственной регистрации последнего из вновь возникающих юридических лиц. Гипотетически можно предположить, что допустимо предусмотреть срок, после которого вновь создаваемое общество при разделении не может быть зарегистрировано и реорганизация считается завершенной с момента государственной регистрации возникновения последнего из обществ, зарегистрированного в рамках данного срока. Но подобное предположение расходится с общей сутью разделения, после которого разделяемое общество должно исчезнуть. Остается только присоединение. Реорганизация в данном случае считается завершенной с момента внесения в единый государственный реестр юридических лиц записи о прекращении деятельности последнего из присоединенных обществ. Напомним, что Закон о регистрации гласит, что реорганизация в форме выделения считается завершенной с момента государственной регистрации последнего из вновь возникших обществ. Исключение из указанного правила для выделения содержится в Законе об АО. Считаем, что необходимо провести анализ на предмет возможности введения аналогичного исключения для присоединения.

Что касается перехода прав и обязанностей, представляется, что данный момент не должен совпадать с моментом прекращения реорганизуемого юридического лица, а должен происходить несколько раньше. Это связано с тем, что для передачи прав и обязанностей необходимо существование двух юридических лиц. Однако в этом случае реорганизуемое юридическое лицо некоторое время на отрезке от передачи прав и обязанностей до прекращения деятельности будет существовать без имущественной базы.

Подводя итоги данных рассуждений можно отметить, что моментом правопреемства следует считать момент, с которого лицо считается реорганизованным - а реорганизация завершенной; факт внесения записей в единый государственный реестр юридических лиц о реорганизованных

85

юридических лицах для реорганизационных процедур и созданных юридических лиц является безразличным. ^[85]

Считаем, что для дальнейшего анализа необходимо сформировать набор признаков присущих реорганизации независимо от того, являются ли они отличительными либо нет.

Например, реорганизация влечет или может повлечь за собой изменение в составе участников реорганизуемого общества: при разделении бизнеса между партнерами, либо при несогласии акционера с реорганизацией и заявлением им требования о выходе. Смежными категориями по указанному признаку в данном случае являются: продажа акций акционером и совершение обществом крупной сделки, решение об одобрении которой принимается общим собранием акционеров^{[86] [87].}

При этом необходимо учитывать, что количество участников реорганизованного (реорганизованных) общества и/или вновь образуемого в ходе реорганизации общества не может увеличиться по сравнению с количеством участников реорганизуемого (реорганизуемых) общества. Формирование имущества обществ, создаваемых в результате реорганизации, осуществляется только за счет имущества реорганизуемых обществ (п. 3 ст. 15 Закона об АО). Т.е. по завершении реорганизации акционерных обществ количество акционеров (участников, членов) может уменьшиться (пример слияния: количество акционеров АО «А» + количество акционеров АО «В» > количество акционеров вновь образованного общества), но не увеличиться. В то время как при учреждении в образовании уставного капитала нового общества могут участвовать совершенно посторонние лица. При этом учреждение одним обществом другого никак не отражается на составе участников первого^[88].

Производным от этого является также тот факт, что в ходе реорганизации меняется или может быть изменена структура уставного капитала. Само по себе учреждение акционерным обществом иного общества не может повлечь для первого уменьшения уставного капитала. В то время как при выделении общество-учредитель вправе снизить свой уставный капитал, сформировав за счет него уставный капитал созданного вновь общества. Структура уставного капитала может и не поменяться в конкретном случае той или иной реорганизации, однако сама возможность или невозможность этого являет собой отличительный признак.

Определившись с набором характеризующих реорганизацию признаков, перейдем к анализу возможности (либо невозможности) относить реорганизацию к сделкам. От ответа на указанный вопрос, прежде всего, зависит возможность оспаривания реорганизации и признания ее недействительной, а также последствия подобного признания. В законодательном поле по указанной проблематике наблюдается ярко выраженный пробел, что влечет за собой высокий риск признания любой реорганизации недействительной (поскольку фундаментальных теоретических наработок по данному поводу нет, такая вероятность сохраняется в судебной практике ).

В настоящее в большинстве случаев реорганизация юридического лица не квалифицируется в качестве гражданско-правовой сделки (в смысле ст. 157 ГК РФ), а рассматривается как сложный состав, включающий в себя множество юридических фактов и сделки в том числе.

Подтверждается эта точка зрения и судами. Постановление ФАС Уральского округа от 17 июля 2006 года № Ф09-6200/06-С5 по делу № А50- 43627/2005 содержит вывод, согласно которому «...истец, ссылаясь на ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации, полагает, что реорганизация в форме присоединения является сделкой, а значит, может являться ^[89] недействительной. Однако данный довод не может быть признан обоснованным. В силу ч. 2 ст. 58 Гражданского кодекса Российской Федерации при присоединении юридического лица к другому юридическому лицу к последнему переходят права и обязанности присоединенного юридического лица в соответствии с передаточным актом. Таким образом, законом предусмотрены правовые последствия реорганизации в форме присоединения, отличные от тех, которые содержатся в общем правиле, предусмотренном ст. 168 Гражданского кодекса Российской Федерации...».

В соответствии со ст. 153 ГК РФ сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Общим для всех видов сделок является то, что «любая сделка представляет собой одно юридически значимое действие, своеобразную фактическую «точку»^[90]. Даже когда сделка растягивается во времени, гражданское право рассматривает сделку как одно (единое) одномоментное действие. Реорганизация представляет собой не растянутое во времени действие, а растянутый во времени процесс, который представляет собой не один, а ряд юридических фактов. Совершение некоторых из действий порождает самостоятельные гражданско-правовые последствия (заключение договора о присоединении и слиянии). Другие действия не влекут самостоятельных гражданско-правовых последствий (составление передаточного акта или разделительного баланса).

Так, О.А. Коротких полагает, что по своей юридической природе действия, направленные на переход прав и обязанностей от одного юридического лица к другому юридическому лицу, представляют собой не что иное, как сделку, поскольку, безусловно, подпадают под понятие сделки, данное в ст. 153 ГК РФ. Однако законодатель не отождествляет данный способ возникновения права собственности на имущество с «иными сделками об отчуждении этого имущества» (абз. 1 п. 2. ст. 218 ГК РФ), а выделяет в самостоятельный способ приобретения права (абз. 3 п. 2 ст. 218 ГК РФ), чем подчеркивает, что право собственности в случае реорганизации юридического лица возникает не из одного юридического факта - сделки, а из сложного юридического состава^[91]. Аналогичный вывод следует и из Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29 апреля 2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»^[92]. Такой юридический состав включает в себя следующую совокупность юридических фактов:

- принятие уполномоченным органом реорганизуемого юридического лица решения о реорганизации и проведение обязательных процедур, связанных с обеспечением прав акционеров и кредиторов;

- совершение «сделки» по передаче прав и обязанностей реорганизуемого юридического лица;

- создание и государственная регистрация вновь образуемого в процессе реорганизации юридического лица и/или государственная регистрация соответствующих изменений в учредительные документы и/или государственная регистрация прекращения юридического лица;

- совершение «сделки» по принятию прав и обязанностей от реорганизуемого юридического лица;

- государственная регистрация права собственности на имущество в случаях, установленных законодательством.

Таким образом, только совокупность названных юридических фактов может породить право собственности юридического лица на имущество в процессе реорганизации. При этом в данном юридическом составе сами сделки, направленные на передачу, а, следовательно, на прекращение прав и обязанностей у одного юридического лица и на возникновение этих прав и

обязанностей у другого юридического лица, имеют основополагающее

93

значение .

Профессор А.А. Глушецкий справедливо отмечает, что реорганизация представляет собой сложный (связанный) юридический состав, включающий следующие юридические факты:

- сделки;

- издание административных актов (решений государственных органов, в частности, о регистрации выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг, отчета об итогах выпуска (дополнительного выпуска) эмиссионных ценных бумаг, регистрации перехода прав на недвижимое имущество, разрешений антимонопольных органов), регистрации вновь создаваемых юридических лиц, исключении из единого реестра юридических лиц;

- принятие управленческих решений органами юридических лиц, участвующих в реорганизации;

- совершение организационно-распорядительных действий;

- а также иные юридические факты^{[93] [94]}.

В российской судебно-арбитражной практике является превалирующим тот же подход^[95]. Так, ФАС Уральского округа указывал, что реорганизация есть юридический факт, складывающийся из императивно установленных законом действий участников компании, ее органов управления и самой компании, направленных на прекращение существования общества без ликвидации дел и имущества. Эти действия имеют сложный юридический состав, но ни одно из этих действий нельзя рассматривать отдельно от других, так как они имеют единую цель - реорганизацию. Цель действий при реорганизации не соответствует цели, определенной ст. 153 ГК РФ для гражданско-правовых

сделок. Следовательно, реорганизация не может быть квалифицирована как

96

сделка .

Полагаем, что исходя из анализа норм действующего законодательства, очевидным является вывод о том, что реорганизация сделкой не является. Так, ФАС Западно-Сибирского округа в постановлении от 14 декабря 2006 года № Ф04-7825/2006(28620-А70-30) отметил, что сделка, согласно ст.153 ГК РФ, определяется как волевой акт (действие), направленный на достижение определенного правового результата. Реорганизация же - способ прекращения (образования) юридического лица на основании решения уполномоченного органа и с передачей имущества вновь возникающей организации в порядке правопреемства (ст.57, 58, п.1 ст. 129 ГК РФ). Основанием реорганизации в силу закона является решение (волевое действие) уполномоченного органа. Порядок возникновения имущественных прав и обязанностей в результате такого решения у вновь возникшего юридического лица специально предусмотрен гражданским законодательством (ст. 8, 58, 129 ГК РФ) и отличен от закрепленного в ст. 153 ГК РФ. Таким образом, решение о реорганизации и сама реорганизация соотносятся как волевой акт, направленный на определенный правовой результат, и собственно этот правовой результат. А права и обязанности в результате решения о реорганизации возникают по иным, чем предусмотрены в ст.8 и 153 ГК РФ законным основаниям. Поэтому сама по себе реорганизация не может рассматриваться в качестве сделки, а как следствие не может быть признана недействительной по правилам о недействительности сделок.

В связи с этим некорректной является упоминание термина «реорганизация» в п. 2 ст. 81 Закона об АО, которая, регламентируя основные принципы совершения сделок с заинтересованностью, предусматривает, что «положения настоящей главы не применяются...при реорганизации общества в ^{[96] [97] форме слияния (присоединения) обществ...». Видимо, эти формы реорганизации выбраны законодателем, поскольку они сопровождаются заключением договора о слиянии (присоединении). Но, если реорганизацию в целом и формах слияния и присоединения не признавать сделкой, целесообразно было бы изменить указанную формулировку ст. 81 на следующую: «Положения настоящей главы не применяются.при заключении обществом договора о слиянии (присоединении) в случае реорганизации общества в форме слияния (присоединения)».}

Вместе с тем, судебная практика имеет в своем активе примеры противоположных выводов.

В качестве примера можно привести судебное дело, которое рассматривалось в Арбитражном суде Астраханской области, и решение по которому проверялось Президиумом ВАС РФ, о признании недействительной реорганизации ОАО «Молочный комбинат «Астраханский» в форме выделения из его состава нового юридического лица (См.: Постановление Президиума ВАС РФ от 31 октября 2000 года № 796/00) . Кредитор реорганизуемого общества подал иск в связи с тем, что действия реорганизованного общества были направлены на уклонение от погашения долгов. Суд квалифицировал действия ответчика как злоупотребление правом и признал реорганизацию недействительной. Таким образом, Президиум ВАС РФ подтвердил правомерность предъявления иска о признании недействительной реорганизации юридического лица.

О возможности признания реорганизации недействительной мы поговорим подробнее в главе третьей настоящей работы.

Итак, можно агрегировано отразить следующие признаки реорганизации акционерных обществ:

1. Реорганизация представляет собой процедуру, то есть сложный юридический состав, включающий не только различного вида сделки, но и административные акты и иные юридические факты. ^[98]

2. Реорганизация не являет собой ни создание юридического лица, ни его прекращение, но призвана опосредовать «смену конфигурации» сложившихся в гражданском обороте отношений, и, в основном, никак не связана с выводом имущества (иных объектов гражданских прав) из оборота (ни на время, ни постоянно).

3. Реорганизация влечет за собой изменение ОПФ (преобразование) и/или изменения в составе и/или структуре имущества реорганизованного общества.

4. Реорганизация в любом случае предполагает правопреемство: либо универсальное, либо сингулярное. При этом в качестве дополнительного признака необходимо акцентировать внимание на переходе или возможности перехода обязанностей реорганизуемого общества^[99].

5. Реорганизация влияет (может повлиять) на существо, объем и денежную оценку^[100] имущественных прав участников реорганизуемого общества.

6. Реорганизация влечет за собой или может повлечь изменение состава участников реорганизуемого общества (обществ). В ходе реорганизации не может увеличиться количество участников по отношению к сумме участников реорганизуемых обществ. Уменьшение возможно только при несогласии отдельных акционеров участвовать в процедурах реорганизации и их выходе из реорганизуемого общества.

7. В ходе реорганизации меняется или может быть изменена структура уставного капитала реорганизуемого общества.

8. Реорганизация не может затрагивать вещных прав участников реорганизуемого общества^[101], не связанных с вещными правами на ценные бумаги.

Полагаем, что вышеуказанные признаки являются необходимыми, а в совокупности - достаточными для ответа на вопрос: имеем ли мы дело с реорганизацией или с каким-либо иным явлением.

Резюмируя вышесказанное можно сформулировать определение понятия реорганизации акционерного общества: реорганизацией признается процедура, являющая собой механизм трансформации юридической привязки прав и обязанностей на участвующие в обороте объекты, опосредующая переход в порядке правопреемства прав и обязанностей от одного или нескольких обществ (правопредшественников) к другому (другим) возникающим и/или остающимся юридическим лицам (правопреемникам), влекущая за собой изменение организационно-правовой формы и/или изменения в составе или структуре имущества реорганизуемого общества (обществ).

1.3