Процент и „предпочтение ликвиднооти"

Дополнительным поводом критики экспансионистской теории , в новейший период явилось обнаружившееся в ходе мирового кредитного кризиса нарушение привычного воздействия дисконтной политики на -объем инвестиций и движение капиталов,

Хорошо известно, что все сторонники экспансионистской теории .приписывали дисконтной политике роль решающего рычага в воздействии .на спрос и движение капиталов.

„Понижение процента,—-писал Гаи,—означает для каждого предприятия, поскольку оно работает с помощью кредита, уменьшение издержек •производства... Понижение процента создает для предпринимателя -стимул к . тому, чтобы начать расширение производства, й ведет к расширению предоставляемых банком кредитов и к кредитной экспансии и.

Исходное положение о том, что чисто коммерческие расчеты, и только они решают вопрос инвестиций, а также определяют собой движение капиталов присуще и другим современным зарубежным •экономистам, независимо от различия их теоретических конструкций. Из этого положения исходит американский профессор И. Фишер в такой же мере, как и шведский профессор Виксель. Несмотря на то, •что, по Фишеру, повышательная волна цикла является результатом отставания банковского процента от уровня цен, но Викселю—подъем связан с отставанием банковского процента от .натурального". Или, когдз Кассель езязывает причину „перекапитализации" с запоздалым повышением процента, он исходит из той же предпосылки о бесспорном значении уровня банковского процента в системе коммерческих расчетов • предпринимателей.

Как в эпоху домонополистического капитализма, так и в эпоху империализма, вплоть до начала мирового валютного кризиса І0У1 г., все экономисты были уверены в том, что то или иное изменение дисконтной политики, т.

В этом смысле можно говорить об определенной аксиоматике учения о проценте до указанного периода.

Образцом этой аксиоматики могут служить рассуждения Вэджюта в его известной книге „Ломбард-стрит", как он говорит, „абсолютно -единодушно разделявшиеся всеми компетентными людьми". Бэджют пнеал:

„Опыт показал, что если банк повышает процентную ставку> деньги притекают в Ломбард-стрит; к тому же теория подтверждает, что так оио и должно быть.

. . . Предлагаемые капиталы, как и всякий другой товар, переносятся обильно туда, где за них дают более высокую цену. Банкиры и капиталисты континента немедленно направляют свои деньги в Лондон, как только они находят, что уровень процента становится для них благоприятным. Поскольку кредит Англии стоит солидно, повышение цены денег в Ломбард-стрите немедленно приводит, при помощи банковских операций, деньги в Ломбард-стрит.

... Банк или многие баикн в любой стране могут удерживать свой резервы только таким способом: сразу как только обнаружится неблагоприятное положение вексельного курса, необходимо повышать учетную ставку, чтобы помешать дальнейшему уменьшению резерва и с тем, чтобы его даже увеличить импортом драгоценных металлов*.

Эти же представления по поводу механизма, с помощью которого учетная ставка привлекает иностранные, краткосрочные вложения и в то Же время вызывает снижение цен, почти без изменения воспроизводятся; во всех учебниках и во всех важнейших трудах по данному вопросу, как, например, у Гошена в его „Теории вексельных курсов", у Тука в его „Истории цен“, у Сэя и др.32.

Эта концепция в основном сохраняла свое господство вплоть до начала мирового экономического кризиса 1929—1033 гг. и отражена в выводах ряда послевоенных съездов представителей банков и промышленности. В частности, она запечатлена в известном Мак - Миллиаиов- ском отчете Комиссии финансов и промышленности, который был представлен парламенту незадолго до взрыва валютного кризиса в Англии а 1931 г.

В позднейший период коммерческие расчеты, в частности, связанные с изменением уровня банковского процента, оказались совершенно недостаточными в системе ориентации современных предпринимателей. Не случайно поэтому, что возросшая экономичссная и политическая неустойчивость капиталистической системы в целом обусловливает характерный для новейших варубежиых теорий индиферентиэм к величине банковского процента в отношении его влияния на размер инвестиций и норму прибыли.

Специфическая для периода общего кризиса капитализма погоня за максимальной мобильностью и ликвидностью капиталов заставляет

идеологов современного капитализма пересмотреть традиционное учение о значении процента, приписывать проценту и его изменениям совершенно своеобразные, неслыханные дотоле функции.

Наиболее ярко выразил это Кейнс. Новая оценка Кейисом процента, подчеркнутое признание его второстепенной роли, естественно вытекает из уже знакомой нам теории „неуверенности*, „предосторожности" и „предпочтения ликвидности", которую Кейнс положил в основу изучения всех\'категорий капиталистического хозяйства.

Кейнс определяет процент как „ вознаграждение за расставание с ликвидностью капитала на определенный период" Исходя из положения, что соотношение спроса и предложения денежного капитала определяет размер процента, Кейнс выдвигает характерные для периода общего кризиса капитализма факторы, влияющие на размер этого спроса и предложения. Таковыми, по мнению Кейнса, являются ие только (и не в первую очередь) потребность в денежном капитале, вызываемая иуждамн предприятии, но также побуждения „предосторожности", заставляющие капиталистов держать свои капиталы в максимально ликвидной, т. е. денежной форме, а также и спекулятивные соображения.

О полном крахе старой теории процента заявляет и профессор лондонского университета Эдвии Кэннен 33.

Симптоматичное сходство с кейнсозой теорией процента, как „вознаграждения за расставание с ликвидностью капитала", обнаруживает теория процента Ирзиига Фишера 8, хотя последняя иосит переходный характер и слабее, чем теория Кейнса, отражает „знамения времени".

Подобно Кейнсу, в своем анализе процента Фишер стремится затемнить всякие следы эксплоатации, сводя значение процента к премии за пользование настоящими благами вместо будущих.

Фишер исходит из теории Бем-Баверка, который, как известно,, выводил прибыль иа разницы я оценке настоящих и будущих благ.

Вслед за Бем-Баверком Фишер рассматривает теорию процента как разновидность теории цены (стр. 61), поскольку процентная ставка выражает разницу в цене между настоящими и будущими благами. Так же, как и при обычных ценах, отношение „обмена* этих двух видов благ (настоящих и будущих) основано на субъективных и психологических моментах. Однако исходные позиции Бем-Баверка выступают у Фишера в несколько ином, измененном виде.

Если Бем-Баверк в своей концепции о предпочтении настоящих благ будущим благам попросту исходил из принципов гедонизма, то различие указанных оценок Фишер пытается свести уже к иным мотивам;, специфическую связь которых с особенностями послевоенного капвта.- лизма мы уже отмечали.

Для Фишера будущие блага и будущие доходы имеют меньшую ценность именно потому, что они всегда связаны с „неуверенностью* (uncertainity) и риском. Степень неуверенности и риска, по его мнению, оказывает прямое воздействие на размер процента. Отсюда—сделавшееся крылатым в кругах вульгарных экономистов определение Фишером процента, как платы за „нетерпение* (impatience), немедленно использовать блага, подмена „предпочтения" настоящих благ. ..„нетерпением* их потребить.

Теория „нетерпения* Фишера обнаруживает характерное сходство с кейнсовой теорией „предпочтения ликвидности", но вместе с тем и не менее характерное отличие от концепции старой австрийской школы, для представителей которой „закон* предпочтения настоящих благ будущим благам сохранял свое значение независимо от каких-либо мрачных предвидений или риска, но также при самых оптимистических настроениях хозяйствующих субъектов.

Совокупное влияние теории процента Кейнса и Фишера сказалось в ряде новейших работ по вопросам кредита и теории цикла 1.

Когда один рецензент в 1936 г. упрекал Кейнса в преувеличениях по поводу его концепции „предпочтения ликвидности“,2 за Кейнса многие вступились, доказывая, что жизнь подтверждает эту теорию. Они настаивали на том, что ее включение в политическую экономию очень плодотворно, что недаром она получила большое распространение. Концепция „предпочтения ликвидности* была развита группой скандинавских авторов 34, которых новейшие исследователи зарубежной политической экономии объединяют под названием „школы аитиципа- ционистов* (Гунар Мюрдаль, Эрик Линдэль, Вертиль Олин и др.).

Как указывают современные авторы, самый термин „теория антиципации* исходит от скандинавского автора Я. Акермана *.

Другую группу „антиципациоиистов* основал в Чикаго Франк Найт, который в 1921 г. выпустил работу „Риск, неуверенность и прибыль*6.

Всех упомянутых авторов сближает с Кейнсом то, что в своих теориях они включают „мотив неуверенности* и категорию ожидания в систему экономических связей.

Мотив „неуверенности", „предвидения*, „предпочтения ликвидности*, „риска* и т. п. специфичен в условиях обостряющейся неустойчивости капитализма, и внимание к нему, вернее, широкое распространение упомянутых мотивов в зарубежной литературе накануне Так. например, американский автор М. Abramovitz (A. Approch to a pure Theory, 1989)*їіри анализе процента одновременно исходит из кейисова „мотива неуверенности* и теории „time-preference* Бем-Баверка—Фишера. Viner., Quart. Journ. of Economics. XI, 1936, p. 157.

_ 8 См. обзор новейшей шведской экономической литературы в статье

■О. Myrdal, Gleiehgewichtsbegriff alles Instrument d. Geldtheoretischen Analyse, в сб Beitrage zur Geldtheorie*, изд. Гаека, Вена, 1933; статьи Y, R. Hicks, ■iGleichgewicht u. Konjunktur,. „Zcitschrift f. NationalOkonomie*, Vol. IV, 1933.

Обзор теорий стокгольмской группы о сбережениях и инвестициях, см.

6 Frank Н. Knight,.Щsk uncertainity and profit* N-Y., 192l.

второй мировой войны, не может не броситься в глаза. Характерно, например, что автор одного из новейших обзоров теорий конъюнктуры, профессор Гарвардского университета Хаберлер, хотя и далекий от понимания специфичности этих мотивов для указанного периода, обращает внимание на особое, исключительное место, которое они занимают в исследованиях последних лет.

Исходя из этого, Хаберлер выделяет специальную группу „психологических теорий накопления и кризисов* 1

. . К этой группе он причисляет Кейнса, Лезингтона, Тауссига, Пигу и др. Он устанавливает связь с этой группой Митчеди, Робертсона, Рбпке, Щпитгофа, которые в своих системах большое значение приписывали „психологическому моменту*.

.Выделение „психологической группы" теории накопления мы находим также у Хаека а.

В действительности, однако, „мотивы неуверенности* и „предвидения" (expectation, forecasting, nncertainity) характерны не для обособленного течения, а в том или ином виде присущи большинству современных зарубежных , экономистов, . независимо от принадлежности их к различным группировкам, поскольку эти мотивы исторически специфичны для периода общего кризиса капитализма.

. Скептицизм по поводу эффективности дисконтной политики особенно ярко сказался в отношении современной политической экономии к проблеме инвестиций, к которой Кейнс, Фишер и другие теоретики, систематизирующие ходячие представления агентов капиталистического производства, уже подходят не только с меркой текущей доходности тех или других отраслей производства; они гораздо серьезнее озабочены „антиципацией будущего" в более широком аспекте, чем чисто коммерческий.

Средняя норма прибыли, „предельная производительность" капитала, учетная политика банков—все отходит на задний план перед „состоянием доверия", сделавшегося краеугольным камнем всех оценок потенциального инвестора.

Бросается в глаза субъективно-психологическая окраска указанных построений. Однако какая пропасть обнаруживается здесь между зачинателями субъективно-психологической школы и даже теми из них, которые выступили накануне и в начале империалистической стадии, капитализма, и ее позднейшими представителями!

Горизонт хозяйствующих субъектов Менгера, Визера, Бем-Баверка, несмотря на их страх перед ростом революционного.движения, представляется ясным по сравнению с объятым заревом пожара мировых войн и социальных потрясений горизонтом homo economicus в период между двумя мировыми войнами. Самое стремление австрийской школы представить прибыль как разницу в оценке настоящих и будущих „благ", апологетическая попытка изобразить прибыль как плату за „ожидание" показывают нам з то же время, сколько спокойной уверенности крылось.

в таком „ожидании*, уверенности, не нарушаемой опасениями „про- валов предвидения*, гибели инвестиции и т. д. В этом смысле австрийская школа, порвав с классиками, все же оставалась на почве „экономического человека* Смита и Рикардо. А мы знаем, что homo ecotiomicus классиков—-явный оптимист, тогда как homo economicus Кейнса постоянно колеблется между „мотивом предосторожности* (precautionary motive) и „мотивом деятельности* (transaction motive).

Если в условиях поднимающегося капитализма и даже в начальной стадии Империализма для функционирующих капиталистов свойственно было рассматривать денежный капитал как потенциальную форму промышленного капитала, т. е. форму, которая только ожидает своего перевоплощения в средства производства, то, по мнению Кейнса и его последователей, современный предприниматель склонен рассматривать капитал в денежной форме как наиболее ликвидную форму капитала\