I. Директорія и переворотъ 1799-го г.
Спуетя два года послѣ переворота, положившаго конецъ Директоріи, Редереръ ;) записалъ слѣдующія строки:
„...Франція возстановила свое положеніе среди народовъ; люди, вещи вновь размѣстилйсь по своимъ мѣстамъ.
Всѣ развалины встаютъ изъ праха, всѣ обломки внрвь соединяются.—Достаточно было одного дня и одного человѣка, чтобы сдѣлать это. День этотъ— 18-е брюмера... Человѣкъ этотъ—тотъ, къ которому устремлены всѣсердца и всѣ взоры“... 2). ;.Если дѣятель, принимавшій видное участіе въ организаціонныхъ работахъ Консульства и Имперіи, а еще раньше—въ подготовкѣ государственнагопереворота ноября 17V*9 г.—именно такимъ дѣятелемъ былъ Редереръ— съ йекренней убѣжденностью приписываетъ одному Бонапарту заслугу возстановленія внутренняго порядка и внѣшняго престижа страны, то это доказываетъ всю силу обаянія, порабощавшаго тѣхъ, кто работалъ съ Первымъ Консуломъ и, позже, съ Императоромъ.
Ha самомъдѣлѣ ни переворотъ 18 брюмера не былъ импровизаціей Наполеона, ни непосредственно послѣдовавшія реформы не могутъ быть признаны продуктами его ЛИЧНОЙ1 мысли, его ЛИЧНОЙ ВОЛИ.\\
Фазисы Великой Революціи и ихъ связь достаточно хорошо изслѣдованы, и нѣтъ надобности здѣсь на нихъ останавливаться. Подчеркиваемъ одно: революція, задумавшая въ грандіозномъ масштабѣ планъ общественнаго и политическаго обновленія Франціи, надѣялась выпол-
’) O немъ см. ниже.
\') P.-L. Roederer,Oeuvres. III, 385—6. Notes 6parses surBonaparte,17 niy6se an X.
1*
нить эту задачу въ рамкахъ закономѣрной дѣятельности государственной власти, чрезвычайно окрѣпшей и вну- тренно обогатившейся отъ сближенія ея съ интеллигенціей страны, путемъ представительства. Ho, одновременно, кипѣла борьба страстей, а благодаря перераспредѣленію имуществъ, одни оказались обездоленными,другіе требовали и жаждали надежной гарантіи, закрѣпленія за ними того, что Революція имъ дала.
Распря внутри осложнилась внѣшней войной, энтузіазмъ и военные таланты помогли отстоять независимость, система террора, если не обезпечила успѣха республикѣ (въ этомъ отношеніи произошло скорѣе обратное), то, по крайней мѣрѣ, ускорила разрушеніе стараго режима и сдѣлала навсегда невозможнымъ его полное возстановленіе.Среди бурь и невзгодъ, выпавшихъ на долю французскаго народа въ эпоху террора, задача подитическая оставалась нерѣшенной; отъ формъ чрезвычайныхъ, оправдываемыхъ стеченіемъ обстоятельствъ, надо было перейти къ формамъ нормальнымъ, регулярнымъ; но, въ поискахъ этихъ формъ, самый характеръ задачи, ея данныя измѣнились. Мало-по-малу рушилась основная предпосылка Революціи—государственная власть; цѣлый рядъ ея функцій обнаруживалъ глубокое разстройство. Административная неурядица, хаотическое законодательство, финансовая безпомощность, отсутствіетвердой политическойцрограммы во-внѣ и внутри—вотъ обычная характеристика Директоріи. А, между тѣмъ, послѣ 9-го термидора Франція искала именно правительства, которое могло бы, подведя итоги Революціи, обезпечить порядокъ и благосостояніе внутри страны, не поступаясь свободой гражданъ, и миръ во-внѣ.
Директоріальный режимъ вовсе не оправдалъ возложенныхъ на него надеждъ: онъ былъ правленіемъ кучки, ни передъ чѣмъ не останавливавшейся, для того, чтобы удержаться у власти. Ho правительство, энергія котораго тратится исключительно или преимущественно на самосохраненіе, правительство, которое не оказывается на высотѣ самыхъ простыхъ, повседневныхъ и, поэтому,
наиболѣе важныхъ задачъ, такое правительство можетъ держаться долго лишь при условіи инертности и порабо- щенности страны, — а можно ли говорить о порабощен- ности и инертности французовъ, видѣвшихъ 1789, 1793 и 1795 г. и пріучившихся къ мысли, что при сильномъ желаніи и нѣкоторомъ умѣніи властью можно овладѣть?
Зло, которое директорія призвана бьтла уничтожить, не только не исчезло, но стало хроническимъ.
Вопросъ оставался попрежнему открытымъ и, помимо теоретической возможности переворота и наличности лицъ, достаточно ловкихъ и сильныхъ, чтобы его предпринять,— въ случаѣ успѣха и выполненія обѣщаній, заранѣе можно было разсчитывать на общественную санкцію, такъ какъ въ 1799 r.. какъ и въ 1795-мъ, желали одного: чтобы правительство было не въ рукахъ шаЙки тиранновъ-догма- тиковъ или тиранновъ-циниковъ, а въ рукахъ государственныхъ людей, способныхъ дать странѣ администрацію и юстицію, вести войны и заключать выгодные для страны трактаты, организовать армію и финансьт^и, при всемъ томъ, уважать свободу, не совершая на нее посягательствъ, во имя того или иного республиканскаго или какого другого идеала.
Только, въ 1799 г. задача была проще: въ 1795-мъ „идеологія* была еще въ значительной силѣ, и она осложняла всѣми сознававшуюся элементарную потребность въ порядкѣ и организованной государственной дѣятельности. Директорія же, оказавшись безсильной въ вопросахъ политики внѣшней и внутренней, способствовала всѣмъ своимъ режимомъ измельчанію политическихъ идеаловъ, ослабленію республиканской вѣры, — и этимъ самымъ она сдѣлала болѣе несносными, болѣе обостренными повседневные и глубокіе недочеты, бросавшіеся въ глаза во всѣхъ областяхъ управленія.
А, говоря вообще, чѣмъ элементарнѣе, чѣмъ проще задачи, отъ разрѣшенія которыхъ зависитъ исходъ государственнаго переворота, тѣмъ болѣе у него шансовъ на прочный успѣхъ. Въ этомъ отношеніи дѣла обстояли очень выгодно въ 1799 г.
Нужно было правительство, которое, не мудрствуя надъ политическими системами и максимами, обнаружило бы способность искоренить разбои и возстановить исправное поступленіе платежей въ кассы и рекрутъ въ арміи. Для того, чтобы покончить съ хроническими неурядицами, нужны были быстрота и натискъ, сила и рѣшимость. Чего не съумѣла сдѣлать директорія, то совершили успѣшно люди 18-го брюмера щ тѣмъ самымъ,его оправдали.