§ 3. Субъективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ

В науке уголовного права общепризнано, что субъективная сторона пре­ступления - это внутренняя (психическая) деятельность лица, характеризующая его отношение к совершаемому деянию.

В соответствии со ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за деяние и общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Это является обязательным условием для привлечения лица к уголовной ответственности. В п. 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29.04.1996 № 1 разъясняется, что по уголовному делу подлежат доказыванию событие преступления, виновность подсудимого в совер­шении преступления, форма его вины и мотивы преступления^[271]. Следовательно, одной из актуальных задач уголовно-правовой науки является исследование во­просов о содержании субъективной стороны состава преступления.

Вопросы субъективной стороны посягательств на объекты животного мира вызывают полемику среди учёных. Многие считают, что они совершаются только умышленно^[272]. Однако иногда встречается мнение, что субъективная сторона бра­коньерства может характеризоваться и неосторожной формой вины^[273]. Сторонники

Ill

такого подхода полагают, что если в норме уголовного закона не указана форма вины, то преступление может совершаться как умышленно, так и по неосторож­ности. О чём, по их мнению, свидетельствует ч. 2 ст. 24 УК РФ, где закреплено, что совершённое только по неосторожности деяние, признаётся преступлением только в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей стать­ёй Особенной части УК РФ. Они полагают, что в иных случаях преступление мо­жет совершаться как умышленно, так и по неосторожности^[274].

Однако позиция многих учёных в области уголовного права заключается в том, что ошибка лица в существовании отдельных запретов не исключает вины^[275].

Отсутствие в норме уголовного закона указания на форму вины не может являться основанием для автоматического признания одновременного наличия умысла и неосторожности при совершении преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, или иного экологического преступления. Конкретные выводы мож­но делать только на основе анализа способов совершения общественно опасного деяния и иных объективных признаков конкретного преступления. В п. 4 поста­новления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18.10.2012 № 21 предусмотрено, что при определении формы вины деяния необходимо учитывать следующее: экологическое преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание дея­ния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава эко­логического преступления. Далее отмечается, что преступления, предусмотрен­ные ст. 246, ч. 2 ст. 247, ч. 1 ст. 248, ч.ч. 1 и 2 ст. 250 УК РФ, могут быть соверше-

ны как умышленно, так и по неосторожности, тогда как преступления, преду­смотренные ч. 3 ст. 247, ч. 2 ст. 248, ч. 3 ст. 250 УК РФ, совершаются только по неосторожности^[276]. Таким образом, Пленум Верховного Суда Российской Федера­ции не включил преступление, предусмотренное ст. 258.1 УК РФ, ни в группу преступлений, которые могут быть совершены как умышленно, так и по неосто­рожности, ни в группу неосторожных преступлений. Это даёт основание утвер­ждать, что деяния, предусмотренные ст. 258.1 УК РФ, относятся к умышленным преступлениям. В ходе экспертного опроса солидарность с таким подходом о признании противоправных добычи и оборота особо ценных диких животных преступлением с умышленной формой вины, высказали 94% респондентов. Дан­ный подход поддерживают известные учёные^[277]. Умышленный характер преступ­ления, предусмотренного ст.

Вместе с тем, по правилам квалификации недостаточно установить только форму вины в виде умысла, поскольку в соответствии со ст. 25 УК РФ умышлен­ные преступления подразделяются на деяния, совершённые с прямым или кос­венным умыслом. Согласно теории уголовного права, умышленные преступления с материальными составами могут совершаться как с прямым, так и с косвенным

умыслом, а преступления с формальными составами - только с прямым умыс­лом^[279]. Это объясняется тем, что интеллектуальный момент субъективной стороны в формальных составах преступлений охватывает осознание общественной опас­ности деяния, а волевой момент выражается в желании совершить данное деяние. Преступление, предусмотренное ст. 258.1 УК РФ, относится к преступлениям с формальным составом, поскольку наступление последствий не предусмотрено в качестве обязательного признака объективной стороны. Именно по этой причине оконченным данное преступление считается с момента совершения добычи особо ценных диких животных или совершения хотя бы одного из деяний, входящих в понятие «оборот».

Интеллектуальный момент прямого умысла применительно к составу пре­ступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, заключается том, что лицо осозна­ёт установленную уголовно-правовую охрану особо ценных диких животных, и в этой связи осознаёт противоправный характер своих действий, направленных на их добычу или оборот. Осознание противоправности не означает необходимости детального знания нормативных правовых актов, регламентирующих правила и порядок добычи и оборота особо ценных диких животных. По справедливому мнению Э.Н. Жевлакова, в преступлениях против объектов животного мира до­статочно того, чтобы лицо осознавало в принципе наличие соответствующих пра­вил, предписаний и запретов, а также свою обязанность с ними ознакомиться для совершения последующих правомерных действий^[280].

знает отсутствие специального разрешения на содержание данного животного ли­бо нарушение условий его содержания, о которых он был поставлен в известность при получении соответствующего разрешения.

Волевой момент субъективной стороны состава преступления, предусмот­ренного ст. 258.1 УК РФ, предполагает осознанное желание лица совершить до­бычу или оборот особо ценного животного. На примере с незаконным содержани­ем амурского тигра лицо, понимая противоправность своих действий, тем не ме­нее, осознанно осуществляет содержание данного животного.

Таким образом, можно сделать вывод, что субъективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, характеризуется виной в форме прямого умысла, то есть лицо осознаёт общественную опасность противоправных добычи и (или) оборота особо ценных диких животных и желает эти действия со­вершить.

В подтверждение обоснованности данного вывода можно привести следу­ющие аргументы. Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, состоит из ряда альтернативных действий. Одним из них являет­ся противоправная добыча особо ценных диких животных, другим признаётся их противоправный оборот. По отношению к деянию в виде добычи особо ценных диких животных (ст. 258.1 УК РФ) смежными являются преступления, преду­смотренные ст.ст. 256, 258 УК РФ. Анализ научных работ по субъективной сто­роне составов преступлений, предусмотренных ст.ст. 256, 258 УК РФ, в части до­бычи животных без причинения крупного ущерба (речь идёт о формальных со­ставах) показал, что данные деяния, по мнению многих учёных, совершаются с прямым умыслом^[281].

ловно-правовой охраны. Например, в ст. 222 УК РФ предусматривается ответ­ственность за такие подобные деяния, как незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, его основных ча­стей, боеприпасов. Субъективная сторона данного состава преступления в виде прямого умысла является общепризнанной среди учёных^[282].

Факультативными признаками субъективной стороны, как было отмечено выше, выступают его цель и мотив. Под целью преступного деяния в теории уго­ловного права принято понимать конечный результат, к которому стремится лицо при совершении преступления. Мотивом преступления признаются внутренние побуждения, которые вызвали намерение лица совершить данное преступление. В ст. 258.1 УК РФ не содержится указания на цель и мотив данного преступления, следовательно, эти признаки не являются обязательными и не влияют на квали­фикацию деяния. Однако, исходя из требований уголовно-процессуального зако­нодательства, руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации, цель и мотивы умышленных деяний должны устанавливаться по каж­дому уголовному делу, поскольку они подлежат оценке судом при назначении наказания виновному^[283]. Анализ научных работ, судебной практики, экспертного и общественного мнения позволил выявить часто встречающиеся цели и мотивы при совершении преступлений, предусмотренных ст. 258.1 УК РФ. Так, целью данных преступлений, как правило, выступает получение материальной выгоды. Противоправные добыча и оборот особо ценных диких животных совершаются преимущественно для последующей продажи. Вместе с тем, имеют место случаи совершения данных деяний для личных нужд, например, для использования в пищу, изготовление чучел, одежды, одомашнивание диких животных, их эксплуа­тация с целью извлечения прибыли и др.

ной выгоды существенно превалирует над иными целями в соотношении 80% против 20% соответственно^[284].

Результаты экспертного опроса и изучения общественного мнения граждан, занимающихся любительской и спортивной охотой, рыбной ловлей, позволили выявить ещё одну особенность - применительно к преступлению, предусмотрен­ному ст. 258.1 УК РФ, только 3% опрошенных отметили такую цель, как проведе­ние досуга, тогда как у незаконной охоты (ст. 258 УК РФ) или незаконной добычи водных биоресурсов (ст. 256 УК РФ) данную цель отметили 35% респондентов. Полученные данные показывают, что лицами, осуществляющими обычную охоту или рыбалку, осознаётся повышенная ответственность за добычу и оборот особо ценных диких животных. Таким образом, виновный действует не просто с пря­мым умыслом, а с определённым, заранее обдуманным. Противоправная добыча особо ценных диких животных, в отличие от противоправной добычи иных видов животных, совершается чаще всего в целях их последующей реализации, реже - в целях эксплуатации.

Мотив преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, также отличается от мотива общеуголовного браконьерства. Например, в преступлениях, преду­смотренных ст.ст. 256, 258 УК РФ, по мнению Э.Н. Жевлакова, корыстный мотив составляет 53%, спортивный азарт - 38%, потребность в продуктах питания - 9%^[285]. Подобные данные приводят и другие учёные, отмечающие, что корыстный мотив для таких преступлений варьируется в пределах 50-55%^[286]. В преступлениях, предусмотренных ст. 258.1 УК РФ, корыстная мотивация встречается гораздо ча-

ще, по мнению экспертов, она составляет около 90% в общем количестве данных преступлений. Примерно в 5% случаев мотив незаконных добычи и оборота особо ценных диких животных связан с их использованием для личных нужд. Однако, данный вид мотива следует также относить к корыстному, на что обратил внима­ние Пленум Верховного Суда Российской Федерации^[287].

Следовательно, мотивом преступлений, предусмотренных ст. 258.1 УК РФ, в 95% случаев выступают корыстные побуждения, тогда как при совершении бра­коньерства, предусмотренного ст.ст. 256, 258 УК РФ, корыстный мотив имеет ме­сто примерно в 55% случаев. Такие данные позволяют утверждать, что преступ­ления, предусмотренные ст. 258.1 УК РФ, совершаются в стремлении лица неза­конно обогатиться из-за высокой стоимости особо ценных диких животных, их частей и производных. Данный признак субъективной стороны состава преступ­ления даёт основание рассматривать посягательства в отношении особо ценных диких животных как разновидность корыстных преступлений, что, с одной сторо­ны, выделяет их из других экологических преступлений, с другой - сближает с преступлениями против собственности.

Согласно ст. 19 УК РФ субъектом преступления признаётся физическое вменяемое лицо, достигшее ко времени совершения преступления возраста, уста­новленного уголовным законом. С учётом данного определения субъект преступ­ления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, должен обладать рядом обязательных признаков. Во-первых, к уголовной ответственности по ст. 258.1 УК РФ может быть привлечено только физическое лицо. Во-вторых, лицо должно быть вменяе­мым, то есть в момент совершения преступления осознавать фактический харак­тер и общественную опасность своих действий и руководить ими. В-третьих, субъект преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, в соответствии со ст. 20 УК РФ должен достичь 16-летнего возраста. Однако, несмотря на чёткую зако­нодательную регламентацию субъекта преступления, анализ научных работ и ре­зультаты экспертного опроса показали, что данный вопрос требует дальнейшего

изучения, так как преступления, предусмотренные ст. 258.1 УК РФ, имеют опре­делённую специфику их совершения. Так, особенность данных преступлений со­стоит в том, что часто противоправная добыча особо ценных диких животных происходит в нейтральных водах, данные преступления нередко совершаются транснациональными организованными преступными группами, сопряжены с контрабандой^[288] незаконно добытой продукции в иностранные государства^[289]. Кроме того, в последнее время распространённым видом зарубежного туризма стали охота или рыбалка на экзотических животных. Подобных объявлений сегодня до­статочное количество можно встретить в Интернете, профильных журналах^[290].

В ходе экспертного опроса многие респонденты отметили, что подобный вид услуг пользуется большой популярностью, в том числе, среди состоятельных граждан нашей страны из-за менее строгих правил охоты на редких животных в развивающихся странах. Это обусловливает необходимость рассмотреть некото­рые особенности признания лица субъектом преступления, предусмотренного ст.

258.1 УК РФ, с учётом принципов территориальности и гражданства.

В соответствии со ст. ст. 11, 12 и 13 УК РФ уголовной ответственности по ст. 258.1 УК РФ подлежат граждане Российской Федерации, иностранные граж­дане и лица без гражданства^[291]. Вместе с тем, признание указанных категорий лиц

субъектом преступления по данной статье УК РФ и привлечение их к уголовной ответственности имеет особенности в зависимости от гражданской принадлежно­сти, места совершения преступления и иных обстоятельств.

В тех случаях, когда противоправные добыча и оборот особо ценных диких животных совершаются на территории Российской Федерации, действует общее правило, предусмотренное ч. 1 ст. 11 УК РФ, и ответственность независимо от гражданской принадлежности лица наступает по ст. 258.1 УК РФ. Исключение могут составлять только случаи совершения преступления дипломатическим представителем или иным лицом, которые в силу ч. 3 ст. 11 УК РФ пользуются иммунитетом^[292]. В опубликованных источниках можно встретить факты охоты в нашей стране высокопоставленных представителей зарубежных стран^[293]. При этом, дипломатический иммунитет может быть в полном или ограниченном объёмах, поэтому степень иммунитета должна устанавливаться на основе анализа соответ­ствующих международных договоров в каждом конкретном случае.

Существенные различия для граждан нашей страны, иностранных граждан и лиц без гражданства в части признания их субъектом преступления, предусмот­ренного ст. 258.1 УК РФ, зависят от места совершения деяния. Необходимо учи­тывать - было ли оно совершено в границах юрисдикции УК РФ или вне её пре­делов^[294]. В соответствии с ч. 1 ст. 12 УК РФ граждане Российской Федерации и по­

стоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совер­шившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности в соответствии с УК РФ, если они совершили преступление про­тив интересов, охраняемых УК РФ, и в отношении этих лиц по данному преступ­лению не имеется решения суда иностранного государства. Гражданин Россий­ской Федерации или постоянно проживающее в Российской Федерации лицо без гражданства, совершившие противоправную добычу или оборот особо ценных диких животных вне юрисдикции Российской Федерации (например, на террито­рии иностранного государства), тем не менее, будут признаны субъектом пре­ступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ. Данный вывод основан на том, что такие животные включены в предмет анализируемого состава преступления без указания на их государственную принадлежность. Следовательно, преступные посягательства на предмет уголовно-правовой охраны независимо от места их со­вершения причиняют вред интересам, охраняемым УК РФ^[295]. Иной принцип дей­ствует в отношении иностранных граждан и лиц без гражданства, не проживаю­щих постоянно в Российской Федерации и совершивших преступление вне преде­лов Российской Федерации. Иностранный гражданин и лицо без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие действия, фор­мально подпадающие под признаки преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, вне пределов юрисдикции Российской Федерации, в исключительных случаях могут быть субъектами этого преступления. В соответствии с ч. 3 ст. 12 (ред. от 06.07.2016) УК РФ указанные лица подлежат уголовной ответственности по УК РФ, если они не были осуждены в иностранном государстве, в двух случаях: если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражда­нина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Феде­рации лица без гражданства; если преступление, предусмотрено международным договором или иным документом международного характера, содержащим обяза­

тельства, признаваемые Российской Федерацией в сфере отношений, регулируе­мых УК РФ. Однако, на сегодняшний день наше государство не является участ­ником международных соглашений о привлечении к ответственности лиц по ст.

258.1 УК РФ независимо от места совершения данного преступления и граждан­ской принадлежности виновного лица.

На основании изложенного, можно сделать вывод, что субъект состава пре­ступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, является общим, то есть им при­знаётся физическое вменяемое лицо, достигшее к моменту совершения преступ­ления 16-летнего возраста. Однако, как было показано выше, на признание кон­кретного лица субъектом данного преступления оказывают влияние принципы действия уголовного закона - гражданства и территориальности.

Наряду с изложенным существует ещё не менее актуальная проблема по субъекту состава преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ. Речь идёт о целесообразности установления уголовной ответственности для юридических лиц за противоправные добычу и оборот особо ценных диких животных. Придержи­ваясь научной гипотезы о целесообразности внесения данных изменений в уго­ловное законодательство, автором диссертации было проведено исследование, ко­торые подтвердило социальную обусловленность и научную обоснованность та­кого подхода. Анализ приговоров, статистических сведений о преступлениях, по­сягающих на особо ценные объекты животного мира, результаты экспертного опроса показывают наличие корреляционной зависимости тенденций экологиче­ской преступности от интенсивности развития рыночных отношений в сфере до­бычи и оборота особо ценных объектов животного мира. Противоправные добыча и оборот особо ценных диких животных нередко совершаются коммерческими промысловыми организациями в больших промышленных масштабах^[296]. Как отме­

чается официальным представителем Росрыболовства А.А. Савельевым, добыча осетровых видов рыб и их икры представляет собой одну из самых «теневых» и самых доходных сфер в нашей стране^[297]. По данным специалистов, более 90% чёр­ной икры относится к нелегальной продукции. Ежегодный оборот чёрной икры в Российской Федерации в денежном выражении составляет более 60 млрд рублей, при этом около 60% чёрной икры добывается крупными и средними организаци­ями, около 40% - небольшими организациями, а также группами браконьеров^[298].

Результаты экспертных опросов так же свидетельствуют, что наибольший уровень противоправной активности в сфере противоправных добычи и оборота особо ценных водных животных имеет место в деятельности коммерческих про­мысловых организаций^[299].

В этой связи складывается парадоксальная социально-правовая ситуация. С одной стороны, данные результатов анализа приговоров, экспертных опросов по­казывают, что противоправные деяния в сфере незаконных добычи и оборота осо­бо ценных диких животных, совершаемые промысловыми организациями, то есть юридическими лицами, причиняют более серьёзный вред, чем подобные деяния, совершаемые физическими лицами. То есть, общественно опасные деяния в эко­логической сфере, совершаемые юридическими лицами, характеризуются более высокой степенью общественной опасности по сравнению с подобными деяния­ми, совершаемыми физическими лицами. Однако, с другой стороны, несмотря на это, физические лица подлежат уголовной ответственности за такие деяния, а в отношении юридических лиц возможна лишь более мягкая - административная ответственность. Это представляет собой яркий образец нарушения формальной логики. Получается, что степень общественной опасности деяний в сфере эколо­

гии, совершаемых юридическими лицами, выше, а ответственность предусмотре­на мягкая, только лишь административная. И, наоборот, степень общественной опасности деяний в сфере экологии, совершаемых физическими лицами, ниже, а ответственность установлена более строгая - уголовная.

Несмотря на то, что проблему уголовной ответственности юридических лиц исследовали с давних пор многие отечественные и зарубежные учёные, вместе с тем, данная проблема для российского уголовного права до сих пор остаётся од­ной из актуальных, имеющих важное научно-практическое значение^[300]. Об этом свидетельствует анализ современных научных работ, в которых исследуются во­просы борьбы с преступлениями в экологической сфере^[301]. Тем не менее, прийти к единому мнению по вопросу о целесообразности установления уголовной ответ­ственности юридических лиц пока ещё не удалось. В качестве главного довода учёных, выступающих против установления уголовной ответственности юриди­ческих лиц, они выдвигают то, что к юридическому лицу нельзя применить уго­ловно-правовой принцип вины (ст. 5 УК РФ), так как юридическое лицо не может обладать сознанием, волей. С другой стороны, авторы, которые обосновывают необходимость установления уголовной ответственности юридических лиц спра­ведливо отмечают, что эффективность охраны общественных отношений напря­мую зависит от того, насколько адекватная установлена ответственность за раз­личные противоправные деяния. Представляется правильной позиция, согласно которой если общественно опасное деяние юридического лица, например, про­

мысловой организации, содержит в себе объективные признаки преступления, та­кое юридическое лицо должно подлежать уголовной ответственности^[302]. Результа­ты анализа научных работ, приговоров по преступлениям, предусмотренным ст.

258.1 УК РФ, экспертных опросов позволяют сделать следующие выводы.

Во-первых, мнение авторов, которые высказываются против установления уголовной ответственности юридических лиц, нельзя признать социально обу­словленным. Дело в том, что такое мнение носит в основном чисто теоретический характер и входит в противоречие с современными реалиями криминальной дей­ствительности в сфере незаконных добычи и оборота особо ценных диких живот­ных, зачастую совершаемых именно промысловыми организациями, то есть юри­дическими лицами.

Во-вторых, следует признать несостоятельным мнение авторов, обосновы­вающих нецелесообразность установления уголовной ответственности в отноше­нии юридических лиц тем, что будто бы это не соответствует принципу вины. Та­кое мнение противоречит законодательному подходу в других отраслях россий­ского права. Например, в административном, налоговом и гражданском отраслях отечественного законодательства ответственность установлена как в отношении физических лиц, так и в отношении юридических лиц за совершение как раз ви­новных действий^[303]. И особенно важно отметить, что возможность признания юри­дического лица виновным в совершении противоправного деяния признана на высшем конституционно-судебном уровне нашего государства - Конституцион­ным Судом Российской Федерации законной, в полной мере соответствующей

Конституции Российской Федерации^[304]. Таким образом, вышеизложенное свиде­тельствует, что институт вины юридического лица закреплён в целом ряде отрас­лей российского законодательства, подтверждён многолетней судебной практи­кой^[305], а также, что очень важно, признан законным и соответствующим Конститу­ции Российской Федерации на уровне специального постановления Конституци­онного Суда Российской Федерации.

Сравнительно-правовой анализ норм ст. 14 УК РФ и ст. 2.1. КоАП РФ пока­зывает, что основным критерием, отграничивающим преступление от админи­стративного правонарушения, является, с одной стороны, общественная опас­ность преступлений и, с другой стороны, общественная вредность администра­тивных правонарушений. Именно на этот критерий обращается внимание в науч­ных работах по экологическим правонарушениям^[306]. В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 18.10.2012 № 21 отмечается, что эко­логические преступления и экологические административные правонарушения надлежит разграничивать по таким, например, признакам, как размер причинён­ного ущерба, способ совершения деяния, отсутствие конкретных признаков пре­ступления^[307]. В ст. 8.35 КоАП РФ (ст. 17.41 проекта нового КоАП РФ) установлена

административная ответственность в отношении граждан и юридических лиц за уничтожение или незаконный оборот редких и находящихся под угрозой исчезно­вения видов животных, занесённых в Красную книгу Российской Федерации либо охраняемых международными договорами. В данном случае в качестве критерия разграничения преступления, предусмотренного ст. 258.1 УК РФ, и администра­тивного правонарушения, предусмотренного ст. 8.35 КоАП РФ, выступает факт включения предмета преступления в перечень особо ценных диких животных и водных биологических ресурсов для целей ст. 258.1 УК РФ, утверждённый поста­новлением Правительства Российской Федерации от 31.10.2013 № 978^[308].

Отсутствие уголовной ответственности юридических лиц за экологические преступления следует признать пробелом в УК РФ. Это можно доказать следую­щим примером. В случае противоправной добычи редкого животного, занесённо­го в Красную книгу Российской Федерации (например, речного бобра), в соответ­ствии со ст. 8.35. КоАП РФ установлена административная ответственность для юридических лиц в размере от 500000 рублей до 1 млн рублей. После дополнения УК РФ в 2013 г. специальной статьёй 258.1, за противоправную добычу особо ценного животного, например, амурского тигра, юридическое лицо не подлежит ни уголовной ответственности, ни административной ответственности, так как в ст. 8.35 КоАП РФ предусмотрено, что административная ответственность по дан­ной статье наступает в случае, если действия не содержат признаки уголовно наказуемого деяния.

Из вышеизложенного вытекает, что, если совершено деяние, предусмотрен­ное ст. 258.1 УК РФ, юридическим лицом, оно, во-первых, не будет привлечено к уголовной ответственности, поскольку в качестве субъекта преступления по УК РФ может быть признано только физическое лицо, а также, во-вторых, не будет привлечено и к административной ответственности, так как данное общественно опасное деяние содержит признаки не административного правонарушения, а уголовно наказуемого деяния.

Депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Фе­дерации кандидатом юридических наук Д.Ф. Вяткиным отмечается, что в целях совершенствования мер борьбы с правонарушениями целесообразно в случае не­однократного совершения отдельных видов административных правонарушений устанавливать более строгую - уголовную ответственность. В этой связи, он обоснованно полагает, что необходимо обеспечить максимально возможную син­хронизацию уголовного права и административного права^[309]. В Послании Прези­дента Российской Федерации В.В. Путина Федеральному Собранию Российской Федерации было подчёркнуто, что российское уголовное законодательство нуж­дается в реформировании, одним из направлений которого должно стать увеличе­ние уголовно-правовых норм с административной преюдицией^[310]. Высока вероят­ность, что административная преюдиция будет включена и в отдельные статьи УК РФ об уголовной ответственности за посягательства в отношении объектов жи­вотного мира. Однако при этом возникнет парадоксальная ситуация, связанная с правовой ответственностью юридических лиц при установлении административ­ной преюдиции в уголовном законодательстве. Так, при неоднократном соверше­нии аналогичного административного правонарушения физическим лицом, под­вергнутым административному наказанию, его можно будет привлечь к более строгой - уголовной ответственности. В то время как при неоднократном или да­же систематическом совершении такого же административного правонарушения юридическим лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогич­ное правонарушение, его нельзя будет привлечь к уголовной ответственности. Та­кая ситуация представляется не соответствующей закреплённому в ст. 1.4 КоАП РФ принципу равенства перед законом, где установлено, что лица, как физиче­ские, так и юридические, совершившие правонарушения, равны перед законом. По смыслу Конституции Российской Федерации, равенство перед законом пред­

полагает не только равенство прав, но и равенство корреспондирующих с ними обязанностей^[311]. Следовательно, нет никаких оснований для того, чтобы к физиче­ским лицам и к юридическим лицам, неоднократно совершившим аналогичные правонарушения, относиться по-разному: к одним применять уголовно-правовые меры (в отношении физических лиц), а к другим - меры лишь административно­правового характера (в отношении юридических лиц).

Также необходимо отметить, что уголовное законодательство в соответ­ствии с ч. 2 ст. 1 УК РФ основывается на Конституции Российской Федерации, общепризнанных принципах и нормах международного права. В целом ряде меж­дународных правовых документов^[312] государствам рекомендуется на национальном уровне установить уголовную ответственность юридических лиц за совершение преступлений. Такие рекомендации международных правовых документов в пол­ной мере относятся и к установлению в национальных законах уголовной ответ­ственности юридических лиц за совершение экологических преступлений^[313]. Кроме этого, в 2000 г. на X конгрессе ООН по предупреждению преступности и обраще­нию с правонарушителями обращалось внимание государств на важность приме­нения всего комплекса правовых мер в борьбе с экологическими преступлениями, в том числе, рекомендовалось предусмотреть уголовную ответственность юриди­ческих лиц за преступления экологического характера^[314]. Выполняя рекомендации международных документов многие государства установили уголовную ответ­ственность юридических лиц. Например, в таких государствах, как Бельгия, Ве-

ликобритания, Голландия, Дания, Израиль, Индия, Испания, Китай, Люксембург, Польша, Португалия, Сингапур, США (некоторые штаты), Финляндия, Франция предусмотрена уголовная ответственность юридических лиц.

В этой связи представляется необходимым установить в УК РФ уголовную ответственность в отношении юридических лиц за экологические преступления в целях повышения эффективности уголовно-правовой охраны особо ценных диких животных от их массового истребления. Результаты экспертных опросов показы­вают, что более 90% респондентов считают необходимым предусмотреть в УК РФ уголовную ответственность юридических лиц за противоправные добычу и обо­рот особо ценных диких животных. Действительно, задача по обеспечению со­хранности особо ценных диких животных должна решаться комплексом правовых мер, в том числе уголовно-правовыми мерами в отношении юридических лиц.

Вышеизложенное даёт основание сформулировать следующие научные предложения законотворческого характера:

1. Дополнить ст. 14 УК РФ положением о том, что преступлением признаёт­ся виновно совершённое, запрещённое уголовным законодательством под угрозой наказания, общественно опасное деяние не только физического лица, но и юриди­ческого лица.

2. Дополнить ст. 19 УК РФ положением о том, уголовной ответственности подлежит не только физическое вменяемое лицо, достигшее возраста, установ­ленного уголовным законодательством, но и юридическое лицо.

3. Дополнить гл. 9 «Понятие и цели наказания. Виды наказаний» УК РФ следующими положениями:

1) установить следующие цели наказания для юридического лица: наказа­ние юридического лица применяется в целях восстановления социальной спра­ведливости и предупреждения совершения новых преступлений;

2) предусмотреть нормы о видах наказаний, которые могут применяться в отношении юридических лиц, таких, например, как: штраф; специальная конфис­кация (конфискация предмета преступления, орудий и средств, использованных при совершении преступления); ликвидация юридического лица; и др.