Неосторожные продолжаемые преступления
Итак, мы установили, что посягательства, обязательным признаком объективной стороны которых являются общественно опасные последствия, также могут носить продолжаемый характер, кроме того, волевой момент умысла по отношению к таким последствиям может выражаться не только в активном стремлении их достичь, но и лишь в сознательном допущении их наступления.
При таком взгляде на проблему логично предположить, что индивид к данному объективному признаку может относиться не только с косвенным умыслом, но и легкомысленно либо небрежно, иначе говоря, не исключен вариант совершения неосторожного продолжаемого деяния.Несмотря на очевидность сделанного умозаключения в юридической литературе довольно редко упоминается (не говоря уже об анализе) такая категория продолжаемых посягательств. Например, мнения о возможности совершения продолжаемого преступления по неосторожности придерживался Черненко Т.Г.[28] [29] [30], Яковлев А.М.[31] и Преденн П.Ю.[32] Кулнченко Н.Н. ограничивает неосторожные продолжаемые посягательства лишь легкомыслием[33]. Из дореволюционных авторов схожую позицию занимал, пожалуй, лишь Калмыков П.Д.- Это объясняется тем, что ни один из судебных актов толкования норм уголовного права (ни действующий, ни уже утративший силу) не содержит и намека на возможность совершения анализируемой категории преступлений по неосторожности. Более того, из положения основополагающего по данной проблематике Постановления Пленума Верховного Суда СССР «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям» о том, что отдельные акты продолжаемого преступления направлены к общей цели, вьпекает, будто этим определением круг продолжаемых престугшений ограничивается умышленными деяниями, совершаемыми с прямым умыслом. Именно по этой причине большинство криминалистов, указывая в своих работах на умысел и (или) цель как обязательные признаки продолжаемых посягательств, даже не пытаются мотивировать, почему они отрицают саму возможность существования неосторожных престугшений, складывающихся из ряда тождественных действий, связанных между собой как объективными, так и субъективными признаками126: создается впечатление, что для них такое отрицание аксиоматично127. Между тем судебной практике известны случаи совершения продолжаемых преступлений и по неосторожности. Так, Малков В.П. приводит в пример дело Мифтахова, осужденного по ст. 172 УК РСФСР (ныне тот же состав преступления предусмотрен ст. 293 УК РФ - халатность) Альметьевским городским народным судом Татарской АССР. Работая зав. складом ОРСа НПУ «Альметьевнефть», Мифтахов 24 августа 1963 года принял на склад импортное вино в количестве четырех вагонов. Вино «Рислинг» производства Болгарской Народной Республики подлежало продаже по 2 руб. 30 к. за бутылку, а Мифтахов по небрежности оприходовал его по цене 1 руб. 65 коп. за бутылку как вино «Рислинг» производства Румынской Социалистической Республики. В дальнейшем, не перепроверив цены на болгарское вино, он периодически в течение месяца отпускал вино торговым точкам по цене 1 р. 65 коп. за бутылку. В результате этого ОРСу был причинен ущерб на сумму 11344 рубля 60 копеек. Как видно, преступление Мифтахова носит продолжаемый характер. Каждый из актов отпуска вина по заниженным ценам представлял собой состав халатности, однако все они вместе взятые составляют единое продолжаемое преступление, совершенное по неосторожности. Причем нельзя сказать, что каждый из отдельных актов был направлен к общей преступной цели123. Пример, конечно, архаичный, хотя бьг потому, что Мифтахов в современных реалиях не являлся бьг субъектом описанного преступления, однако рассмотренный случай показателен тем, что демонстрирует такую степень объективной и субъективной связи между неосторожными действиями К примеру, Семернева Н К Указ соч С 117 Впрочем, как и для большинства правоприменителей См п S Приложений! иЗ Хабибуллин М , Малков В Указ статья заведующего складом, которая с очевидностью свидетельствует о единстве содеянного им. В условиях действия нынешнего Уголовного кодекса России правоохранительные органы также сталкиваются с преступлениями рассматриваемой категории, совершенными по небрежности или легкомыслию. Так, приговором Воронежского областного суда от 15.01.2001 А. осуждена по ч. 2 ст. 293 УК РФ (в ред. от 13.06.1996) к условной мере наказания. А. признана виновной в том, что, являясь главным бухгалтером территориального органа одного из федеральных органов исполнительной власти, то есть лицом, ответственным за правильное расходование денежных средств, самонадеянно полагаясь на добросовестность своего руководителя П., действовавшего с корыстным умыслом, позволила последнему в несколько приемов в течение одного месяца незаконно перечислить денежные средства сторонней организации за квартиру, приобретаемую им в собственность, не располагая необходимым в таких случаях письменным разрешением вышестоящего руководства. В результате халатных действий А. государству причинен ущерб в размере 300 миллионов (неденоминированных) рублей, который судом расценен как тяжкие последствия (В редакции УК РФ от 07.12.2011 действия осужденной были бы квалифицированы по ч. 1 ст. 293 как повлекшие причинение крупного ущерба). Из анализа криминальных актов осужденной вьпекает, что ее действия были однотипны - заключались в подписании наряду сП. и по его указанию платежных поручений, совершены в течение небольшого промежутка времени и направлены к общему результату - получение права собственности на недвижимость - который, по заблуждению А., являлся производственной необходимостью. Совокупность указанных обстоятельств и позволила областному суду прийти к выводу о продолжаемом характере совершенного осужденной деяния Ранее нами уже приводились доводы в пользу примата субъективной перед объективной стороной преступления при установлении признаков продолжаемого посягательства, причем ключевую роль в их (признаков) анализе играло определение умысла. Однако по понятным причинам такая модель не применима к деяниям с неосторожной формой вины, в связи с чем следует признать, что механизм совершения неосторожного продолжаемого преступления несколько отличается (хотя бы в субъективном плане) от того, который лежит в основе умышленных посягательств той же категории. Каким же образом обеспечивается необходимая степень интеллектуальной ассоциации между дискретными актами в неосторожных деяниях при отсутствии единого умысла, иными словами, что выступает связующим элементом между преступными действиями индивида, совершенными им по легкомыслию или небрежности? Поскольку одна лишь объективная сторона преступления не способна выполнить эту задачу, ответ необходимо искать в плоскости субъективных признаков деяния. Для начала установим, каким критерием руководствовался законодатель, выделяя неосторожные посягательства в отдельную категорию. И действительно, в первом из приведенных примеров заведующий складом заблуждался относительно страны происхождения винной продукции, а значит и ее стоимости, что повлекло нанесение предприятию существенного вреда. Во втором случае главный бухгалтер, ошибаясь в добросовестности своего ш Комментарий к Уголовному кодексу РФ / под ред А И Рарога С 37 131 Уважаемый профессор убежден, что легкомыслие и небрежность общих признаков не имеют Уголовное право Российской Федерации Общая и Особенная части Учебник / под ред А И Чучаева С 47 ш Таганцев Н С Русское уголовное право Лекции Часть общая В 2τ Т 1 М Наука, 1994 С 332 -339 руководителя и наличии специального разрешения, перечислила денежные средства сторонней организации, причинив тем самым государству крупный ущерб. Итак, заблуждение, причем неизвинительное с точки зрения уголовного права, лежит в основе всех неосторожных деяний и играет в них, по сути, ту же роль, что и умысел в умышленных преступлениях. А это значит, что ключевые закономерности взаимосвязи умысла и продолжаемого характера посягательства останутся неизменными и при замене в указанной связке умысла на ошибку. Сделанное умозаключение неизбежно наталкивает нас на мысль о том, что неосторожные противоправные действия лица лишь тогда будут являться несамостоятельными элементами одного продолжаемого преступления, совершенного по легкомыслию или небрежности, когда в их основе лежит единая ошибка восприятия. Сказанное необходимо толковать в том смысле, что при наличии у индивида определенного заблуждения, в результате которого он совершает многократные действия, каждое из которых влечет преступное последствие, такие дискретные акты не могут расцениваться как совокупность деяний даже несмотря на то, что каждый из них заключает в себе полный состав неосторожного посягательства. Логика в данном случае сводится к правилу поп bis in idem: за одну преступную ошибку несправедливо дважды привлекать к уголовной ответственности. Вольный перевод латинского изречения обусловлен принципом субъективного вменения: вина преступника состоит, прежде всего, в том, что он позволил себе заблуждаться относительно возможности наступления общественно опасных последствий, которые могли и не проявиться в реальной действительности; количество же действий, произведенных субъектом в результате единой ошибки, величина вторичного порядка, неспособная оказать влияние на правовую природу единого по сути деяния Иначе говоря, при квалификации деяния в юридической формуле «ошибка - действие последствие» второй элемент (действие), лишь объективируя посягательство вовне, имеет второстепенное значение. Возвращаясь к нашим примерам, нетрудно заметить, что Мифтахов допустил лишь одну ошибку, состоявшую в неверном определении стоимости бутылок в одной партии винной продукции. Рассуждая о сходстве ошибки восприятия и умысла, в том числе их некоьжретизировэнных видов, применительно к категории продолжаемого преступления, не стоит забывать, что при прочих равных у неосторожных действий меньше шансов быть следствием одной неопределенной ошибки, чему умышленных дискретных актов проистекать из общего намерения, в силу того что заблуждение как психический процесс является достаточно обособленным явлением и в гораздо меньшей степени, чем умысел, предполагает возможность быть продолжением другого заблуждения. Таким образом, продолжаемые преступления могут совершаться как умышленно (при этом возможен как прямой, так и косвенный умысел, намерение может носить как конкретизированный, так и неопределенный характер), так и по неосторожности (причем как в форме легкомыслия, так и небрежности). Деяния указанной категории могут иметь как формальный, так и материальный состав. В основе умышленных продолжаемых посягательств лежит единый умысел, представляющий собой ассоциацию (проистекание) многократных действий с (из) общим намерением; в основе неосторожных продолжаемых преступлений - единая ошибка восприятия, которую можно охарактеризовать как определенное (общее) заблуждение, в результате которого виновный совершает многократные действия, каждое из которых влечет преступное последствие. В обоих случаях (умысла и неосторожности) виновный воспринимает содеянное единым целым.