СЕНАТ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Сенат оставался наиболее важной и жизнеспособной частью респу­бликанской системы^[143]. Несмотря на сильную зависимость от императора и ограничение прав и полномочий, сенат имел значительный социаль­ный и политический престиж и немалые реальные правовые и полити­ческие возможности.

1. РЕФОРМЫ ЦЕЗАРЯ И АВГУСТА

Отношения Цезаря с сенатом отличались исключительно сложным характером. На протяжении всей политической деятельности Цезаря сулланский и постсулланский сенат был его главным противником, а сам племянник Мария начал свою карьеру как оппозиционер и популяр, боровшийся с сулланской системой и «партией власти».

Первый этап политической деятельности Цезаря был деятельностью оппозиционера. Эта оппозиция носила не только персональный, но и принципиальный идейный характер. В персональном плане Цезарь был противником сенатского большинства и сенатских лидеров с их суллан- ским прошлым и участием в массовых репрессиях, грабежах и коррупции, в плане принципиальном он был противником неограниченной власти сената, которую дал ему Сулла, и сторонником расширения демократиче­ских свобод и институтов, защитником прав народного собрания и народ­ных трибунов.

В 77 г. до н. э. Цезарь начал политическую деятельность обвине­нием, быть может, самого высокопоставленного сулланского лидера, консула 81 г.

а в 63 г. выступил с обвинениями другого лидера сената, его принцепса. Кв. Лутация Катула. Только в 49 г. до н. э.. став хозяином Рима, Цезарь смог осуществить мечту своей юности и отменить все ограничения, нало­женные Суллой на сыновей и родственников проскриптов. Тогда же он вернул всех политических изгнанников, в разные периоды подвергшихся репрессиям со стороны сулланского к постсулланского сената.

С самого начала Цезарь опирался на фактически неограниченную поддержку народного собрания. Уже первые выборы в военные трибуны и понтифики (73 г.) показали симпатии к Цезарю простых избирателей. В 70 г. он активно помогал восстановить власть народных трибунов и про­водить другие реформы (Suet. Iui., 5), в 68 г. стал квестором (Plut. Caes., 5), в 67 и 66 гг. поддержал чрезвычайные полномочия Помпея, а в 65 г. при массовой поддержке народа добился курульного эдилитета (Suet. Iui., 70; Plut. Caes., 6). Вероятно, именно в 60-е гг. из одиночного правозащитника он превращается в одного из лидеров демократической оппозиции.

Успехи этой оппозиции и лично Цезаря обозначились на рубеже 60-50-х гг. В 63 г. он одержал блестящую победу на выборах в великие понтифики, тогда же впервые поддержав серьезную кампанию против senatus consultum ultimum и аграрный закон Рулла. В 62 г. он стал пре­тором, а в 60 г., заключив союз с Помпеем и Крассом, добился блестящей победы на выборах в консулы.

Вместе с тем, деятельность римского политика, даже оппозицио­нера, не могла проходить вне сената. Неясно, был ли Цезарь сенатором до победы Суллы в 82 г. до н. э., но, по всей вероятности, он лишился этого места по воле диктатора. Он, несомненно, стал сенатором, получив квестуру в 65 г., а возможно, и ранее — в 73 или 70 гг. С каждой новой победой на выборах повышался и сенатский ранг Цезаря.

В 59 г. до н. э. Цезарь был не только консулом-реформатором, но и председателем все еще оппозиционного к нему сената.

сил: за Помпеем шли несколько консуляров — М. Пупий Пизой (61), М. Валерий Мессала (61) и Л. Афраний (60). Из «однопартийного» сенат стал «двухпартийным», а триумвират консолидировал вокруг себя анти- оптиматские силы.

Равновесие сил просуществовало до 54-53 гг. до и. э., когда ситуация снова стала меняться. Выход на арену молодого поколения оптиматов во главе с Катоном, гибель Красса и сближение оптиматов и Помпея пре­вратили цезарианцев в меньшинство, позволив помпеянцам и оптиматам попытаться восстановить свое господство. Впрочем, их преимущество скорее основывалось на положении в иерархии. Анализ борющихся груп­пировок во время войны 49-45 гг. до и. э. показывает явное преимущество цезарианцев среди сенаторов низших рангов, трибунициев, эдилициев и квесториев (20:6)^[145].

В момент начала гражданской войны верхушка сената составила руко­водство помпеянцев. Из 32 консуляров 17 были противниками Цезаря и только шестерых можно считать его сторонниками, примерно таким же (20:12) было и соотношение преториев^[146]. Победа Цезаря в Италии в январе-марте 49 г несколько уравновесила силы, значительная часть ней­тральных и колеблющихся сенаторов осталась в Риме вместе со сторон­никами Цезаря.

Гражданская война 49—15 гг. фактически расколола сенат. В Фессало- нике находился помпеянский сенат из 200 человек, примерно столько же было в Риме, значительная часть сенаторов (примерно поровну) находи­лась в армии Помпея и Цезаря^[147].

К 45-44 гг. Цезарь сделал свою партию «партией власти». После победы он вернул всех старых сенаторов, включая бывших помпеянцев (Suet. Iui., 75, 4), а также изгнанников, независимо от их «партийной» принадлежности (Ibid., 41). Насколько было возможно, Цезарь сохранил прежний сенат. Вместе с тем, он его существенно увеличил, доведя до 900 человек (Dio, 43, 42), т. е., вероятно, почти вдвое больше прежнего

количества. Новые сенаторы были сторонниками Цезаря, всадниками, выходцами из муниципальной знати, офицерами и, возможно, даже цен­турионами и солдатами диктатора (Dio. 43. 51). Изменение соотношения сил показывает ситуация с консулярами: из 23 или 24 человек 10 (младшее поколение) были легатами Цезаря в галльской и гражданской войнах. 6 принадлежали к старшему поколению его сторонников, а четверо были ранее сторонниками Помпея. Несмотря на сильную оппозицию, Цезарь наконец добился устойчивого большинства в сенате. Положение нового сената было сопряжено с немалыми сложностями. Он был достаточно разнородным, и его позиция объяснялась не только и не столько оппози­ционностью. сколько известной потерей ориентации. Именно это и про­изошло после гибели Цезаря в марте 44 г. до и. э.

Отношения Августа с сенатом также были достаточно сложными. Около 60 сенаторов прямо участвовали в заговоре (Suet. Iui.. 80; Eutr., V, 1), а тот факт, что около 300 человек стали жертвами проскрипций, является примерным показателем влияния республиканцев. Не все эти люди были последовательными сторонниками республики, некоторые примкнули к ним в силу сиюминутных, конкретных и персональных причин, но, так или иначе, они оказались нелояльны по отношению к новому цезариан- скому режиму.

17 марта 44 г. до и. э. сенат достаточно легко принял решение об амнистии заговорщикам, а позже — подтверждал все назначения им про­винций и командований. Одновременно сенаторы не желали идти на кон­фликт с лидерами цезарианцев. Так, вплоть до января 43 г. сенат пытался избежать открытой конфронтации с Антонием и объявления его врагом отечества (последнее произошло только в марте 43 г., после начала откры­тых военных действий). Наиболее антицезарианские решения сенаторы приняли в апреле-августе 43 г., в период между сражениями при Мутине и образованием триумвирата. Сенат назначил триумф Дециму Бруту, пере­дал полномочия наместников Сирии и Македонии Кассию и Марку Бруту, назначил Секста Помпея командующим морскими силами, велел Октави­ану передать войска Д. Бруту, одновременно предписав Лепиду. Планку и Азинию Поллиону действовать против Антония (Liv. Epit., 119; Veil., II, 62,2; Dio. 46, 20; Арр В. С. III. 62). Ответом были консолидация цезариан- ских сил, образование второго триумвирата и проскрипции.

Проскрипции покончили с республиканской и помпеянской оппо­зицией и сделали сенат однородным. Партия Цезаря победила. 1 января

42 г. сенат во главе с магистратами принес присягу in acta Caesaris, обя­зуясь проводить в жизнь его преобразования, а позже принял решение об обожествлении диктатора, подкрепленное объявлением войны его убий­цам (R. g., 2; Dio, 47, 18).

ЗО-е гг. были временем борьбы цезарианских лидеров за сенат. В ходе гражданских войн сенат вырос до 1000 человек (Suet. Aug., 35, 1). Посте­пенно сенат переходит на сторону Октавиана. В 31 г. до н. э., в момент разрыва с Антонием, последнего поддержало около 300 сенаторов. Тем не менее, около 700 человек, т. е. несомненное большинство, поддержали Октавиана (R. g., 25). После победы политическая оппозиция перестала существовать, а перед наследником Цезаря встал вопрос об установлении долгосрочных отношений.

Одним из первых мероприятий Октавиана стала чистка сената в 29 г. до н. э., видимо, прежде всего, за счет не вполне благонадежных и лиц «низкого происхождения». Вначале были исключены 50 человек, кото­рые вышли добровольно после заявления Октавиана о своих намерениях. После этого Октавиан сам исключил еще 140 человек. Сокращение про­исходило, вероятно, за счет сторонников Антония. Октавиан также уве­личил число патрициев. По закону Сения (29 г. до н. э.), в ранг патрициев были возведены некоторые аристократические роды республики, ранее бывшие плебейскими (Кальпурнии, Клавдии Марцеллы, Домиции, Юнии Силаны и др.). В число патрициев вошли и некоторые сенаторские семьи, выдвинувшиеся в период гражданских войн — Элии Ламии, Аппулеи, Азинии. Характерна весьма жесткая форма сенатского ценза: Светоний со ссылкой на Кремуция Корда сообщает, что Октавиан сидел в кресле, окруженный десятью дру зьями, отличавшимися физической силой, под одеждой у него был панцирь, а сенаторов пропускали поодиночке после предварительного обыска (Suet. Aug., 35, 2). Всем сенаторам было запре­щено покидать Италию без разрешения или приказа Октавиана. Во время этого ценза Октавиан стал первым в списке сенаторов и был принцепсом на протяжении 40 лет (R. g., 7, 2).

Следующим шагом в отношениях принцепса и сената стали реформы 27 г. до н. э. Принцепс декларировал передачу власти сенату и народу (R. g.. 34, 1; Suet. Aug.. 28; Dio, 53, 5). В то же время восстанавливается система пополнения сената за счет вхождения в него квесторов. Ито­гом стало разделение провинций, предоставление Августу imperium proconsulare, tribunicia potestas и имени Август. Эти реформы и продол­жавшие их реформы 23 г. н. э. стали своеобразным «договором» об отно­

шениях между принцепсом и сенатом. С 24 г. до н. э. сенат стал ежегодно присягать «на дела Цезаря» (in acta Caesaris).

В 29 г. до н. э. принимается решение о минимальном цензе в 400 000 сестерциев (Dio. 54. 17, 3). Низкий ценз был вызван значительным обедне­нием сенаторов после проскрипций, кризиса 40-30-х гг. и поборов перед войной с Антонием. В 18 г. до и. э. ценз был увеличен до 1 млн сестерциев (Dio, 54. 17, 3). согласно Светонию — до 800 тыс. сестерциев, что и оста­лось в качестве сенатского ценза.

Второй ценз 18 г. до н. э. проводился по довольно сложной ступен­чатой системе совместного «рейтингового» отбора: сам Август выбрал 30 человек, каждый из которых выбрал еще пятерых, из них по жребию выбирался один. Эти новые 30 выборщиков выбирали еще 30 и т. д. (Suet. Aug., 35; Dio. 54. 13-14 ). Сложная и нехарактерная для Рима система выборов, видимо, должна была продемонстрировать совместные дей­ствия сената и принцепса в подборе сенатского состава. Согласно Диону Кассию, после второго ценза осталось 600 сенаторов (Dio, 54. 13, 2-4), а Светоний пишет, что сенат «был возвращен к своему прежнему виду и блеску» (ad modum pristinum). Ценз вызвал явное недовольство сенато­ров. В 17 г. до н. э. принцепс ввел штрафы за непосещение сената (Dio, 53, 18), в 9 г. до н. э. они были увеличены (Dio, 55, 32). В 13 и 9 гг. до н. э. Август провел пересмотр сенатского регламента, введя регулярные заседания два раза в месяц (как правило, в Календы и Иды) (Suet. Aug.. 35, 3; Dio. 55,3, 1).

По мере возможности Август попытался сохранить социальный состав сената. За время правления Августа (30 г. до н. э. - 14 г. и. э.) старая аристократия (включая семью принцепса) занимала 72 консульства (или 72 % от общего числа), а 27 (28 %) принадлежали к сенаторским семьям и «новым людям». Многие знатные семьи были в родстве с императором.

Ряд внешних признаков демонстрировали стремление Августа при­дать значение сенату и сенаторам. Принцепс всячески подчеркивал отсут­ствие резкой грани между собой и сенатской элитой, а в бытовом плане стремился казаться таким же. как и другие principes. В качестве идеологии своего правления он декларировал традиционные республиканские цен­ности и пытался показать принципат как органичное продолжение преж­ней res publica.

Стремясь примириться и переосмыслить прошлое, августовская про­паганда разрабатывала (хотя и с определенными поправками) истори­ческую модель, созданную консервативной идеологией, божественное предназначение Рима, осуждение тирании Тарквиния. сочувствие ари­

стократической республике и ее деятелям типа Фурия Камилла и позд­нейшим консерваторам типа Катона Старшего, восхищение великими завоеваниями и блестящими победами эпохи Сципиона и, конечно, осуж­дение ужасов гражданских войн. Литература раннего принципата осу­дила трибунов V-IV вв. до н. э., Гракхов и Сатурнина, диктатуры Мария и Суллы. Хотя Цезарь как основатель системы должен был оставаться одной из центральных фигур римской истории, его неоднозначная оценка в последующей традиции была заложена уже тогда, а значение Цезаря как создателя новой системы постепенно оттеняется образом Августа. Одно­временно начинается реабилитация героев республики и противников Цезаря и Августа: Помпея, Цицерона, Катона и даже Брута и Кассия. На протяжении всей истории принципат пытался примирить полис и импе­рию, Цезаря и республику, революцию и консервативную традицию. Ино­гда эти образы вступали в противоречие: «цезаризм» мог восприниматься как олицетворение деспотизма и временами ассоциировался с правлением Тиберия, Калигулы и Нерона, а «катонизм» становился знаменем респу­бликанской оппозиции.

Вероятно, именно антониновская традиция, наконец, нашла некую равнодействующую. Образ Цезаря все же нашел свое адекватное пони­мание: Плутарх и Аппиан уже отдают должное знаменитому полководцу, конструктивному реформатору и гуманному политику, образ которого все же оттенялся образом «истинного» основателя Империи, Окгавиана Августа. Символами компромисса становятся «цицеронианство», во мно­гом олицетворяющее высочайшую римскую культуру, и «помпеянство» как символ великих завоеваний и компромиссной политики. Даже образы Катона или Брута становятся не столько символом борьбы с реальной Империей Цезаря и Августа, сколько знаменем борьбы с «цезаризмом», который реально отождествляли с тиранией Тиберия, Калигулы и Нерона.

2. СОСТАВ СЕНАТА И ПРИНЦИПЫ ЕГО КОМПЛЕКТОВАНИЯ

Число 600 человек, похоже, сохранилось, став стандартной численно­стью сената. В середине I в. н. э. в работе сената, как правило, участвовало около 450-500 человек. Остальные находились в армии, в провинциях или выполняли дипломатические и иные миссии. По подсчетам Р. Тальберта, кворум колебался от 483 человек при Августе до 243 при Коммоде^[149]. Империя восстановила сословие патрициев: при Августе этот статус полу­чили около 20 семей, при Клавдии — 17, при Веспасиане — 20, пополне­

ния патрициата производили Септимий Север и императоры III в. и. э.^[150] Пополнение сената происходило за счет 20 новых квесторов. Сохранилась традиция составлять сенат из экс-магистратов. В 14 г. н. э. выборы были перенесены в сенат.

После реформ Августа первое значительное изменение в составе сената произвел Клавдий. Сенат пополнился за счет выходцев из так называемой «Косматой Галлии», включавшей Аквитанию. Лугдунскую Галлию и Бельгику. Кроме того, в состав сената, видимо, вошли предста­вители сенаторских и муниципальных семей Италии. Происходит новое пополнение патрициата. Действия императора вызвали протест со сто­роны обычно послушного сената, предложение Клавдия прошло лишь частично, и ius honorum получило только племя эдуев (Тас. Ann.. XI; 25; Dess., 2,12). Новое пополнение за счет жителей италийских муниципиев и провинциалов произвел Веспасиан. Далее сенат, вероятно, менялся более постепенно, и следующее пополнение происходит при Септимии Севере.

Кроме пополнения сената путем выборов, проводимых с 14 г. н. э. самими сенаторами, и массовых пополнений, производимых импера­торами, существовало и индивидуальное пополнение, когда принцепс включал в сенат конкретное лицо, минуя магистратские выборы. Прин­цепс не только включал человека в сенат, но и определял его ранг («среди квесториев». «среди эдилициев». «среди трибунициев» и «среди пре­ториев» — inter quaestorios, inter aedilicios, inter praetorios). На выборах император мог оказывать прямое воздействие путем commendatio, либо делать это косвенно. Commendatio было способом обеспечить карьеру небогатых, но близких к императору людей, избавив их от игр. необходи­мых для квесторов, эдилов и преторов.

Во времена Империи происходит оформление ряда правил, которые при республике носили неофициальный характер. В республиканское время фиксированный сенатский ценз отсутствовал, и определенным барьером служил только ценз всаднического сословия (100 000 сестер­циев и более), хотя (впрочем, скорее теоретически) сенатор мог даже не быть всадником.

При Империи ценз появился. Дион Кассий приводит две цифры — 400 тыс., а затем — 1 млн и 1 млн 200 тыс. сестерциев (Dio. 54. 17, 3; 36). Вероятно, рост ценза связан с ростом благосостояния сенаторов, а позже 400 тыс. стало цензом всаднического сословия. Во времена республики вопрос о женах сенаторов и сыновьях, не достигших магистратур, оста­вался открытым. По всей вероятности, последние принадлежали к всад­

ническому сословию. Август разрешил всем сыновьям сенаторов носить латиклаву, а понятие ordo стало распространяться на семьи^[151]. Как и ранее, сенаторы носили тогу-латиклаву и особую обувь. Местом жительства сенаторов считались Рим и Италия. Во времена Траяна, когда число сена­торов-провинциалов было достаточно велико, император требовал, чтобы сенаторы вкладывали в сельское хозяйство не менее 1/3 имущества.

Новшеством принципата была сенаторская «отставка». В возрасте 60-65 лет сенаторы получали право не посещать сенат. Это вовсе не озна­чало прекращение службы, а наши источники сообщают, что сенаторы работали и в гораздо более преклонном возрасте.

Внутренняя иерархия по-прежнему определялась занимаемой маги­стратурой. На вершине ее находились цензории и консуляры. далее шли претории, трибуниции, эдилиции и квестории. Еще ниже стояли бывшие члены коллегии 26-ти и сенаторы-немагистраты, именуемые педариями. Консуляров стало значительно больше, а ординарные консуляры сто­яли выше бывших консулов-суффектов. Посредством так называемого adlectio император мог включить в сенат нового члена, при этом опреде­лив его статус (среди квесториев, эдилициев, трибунициев и преториев), он также мог изменить ранг уже действующего сенатора. С разрастанием элиты консуляров стали учитываться и такие факторы как количество кон­сульств, возраст, сенатский стаж и личные заслуги. Есть мнение, что педа- рии не имели ius sententiae, т. е. право высказываться во время дебатов, другие исследователи полагают, что подобного ограничения не было^[152]. Впрочем, так или иначе, дискуссия в сенате, как и при республике, оста­валась прерогативой его старшей и высокопоставленной части.

Примечательно, что при фактически внутренней системе выборов и отсутствии представительной системы, состав сената, в принципе, отра­жал соотношение различных групп населения и. прежде всего, имевших права гражданства жителей Империи. При Августе сенат был почти исключительно италийским, а число провинциалов было совершенно ничтожным (из 420 известных нам сенаторов только 6 происходили из провинций)^[153]. Число сенаторов-провинциалов постоянно растет при Фла­виях и Антонинах — 23,4 % при Домициане и 45 % при Марке Аврелии. Поскольку западные провинции (в основном, Галлия и Испания) получили гражданство раньше, чем восточные, то при Юлиях-Клавдиях в сенате было много галлов и испанцев, тогда как при Антонинах постепенно рас­

тет доля сенаторов из восточных провинций (Греция. Македония. Сирия, Египет). При Домициане число восточных сенаторов составляло 15.8 % от общего числа сенаторов-провинциалов, при Траяне их стало 34,6 %, при Антонине Пии — более половины (56,5 %)^[154]. Тем не менее, даже в конце II в. Италия продолжала сохранять свое особое положение: при последних Антонинах италики составляли примерно половину сената, около 20 % происходили из западных (в основном — Галлия и Испания), а около 30 % — из восточных провинций.

Несмотря на тесную связь с новой имперской бюрократией, сенат продолжал сохранять многие республиканские традиции. В наиболее полной мере была сохранена идеология старого республиканского сената. Система, созданная Цезарем и Августом, сохраняла принципы Помпея. Цицерона и Катона. Сенатские идеалы устойчиво переходили из поко­ления в поколение и разделялись не только сенатской аристократией, но отчасти и императорами и их выдвиженцами. Это проявилось и в сложной политике Августа и Тиберия, и в «просвещенном абсолютизме» Траяна, и в стоицизме Антонинов. Бывший при Юлиях-Клавдиях и Флавиях идео­логией оппозиции, стоицизм примирился с монархией при Нерве и Траяне и стал идеологией Империи во II в., не исчезнув даже в эпоху домината^[155].

3. ПАРЛАМЕНТСКАЯ ПРОЦЕДУРА

Парламентская процедура также сохраняла многие черты республики. Новым было, во-первых, появление императора как в виде принцепса сената, так и в виде внешней силы, и, во-вторых, рост рутинной проце­дуры, вызванной общим усложнением политической жизни и перенесе­нием в сенат выборов магистратов.

Как и ранее, сенат собирался в храмах, как правило, находящихся в пределах городской черты. Основным местом сбора (чего не было ранее) стала Курия Юлия, строительство которой начал в 44 г. Юлий Цезарь и завершил в 29 г. Октавиан Август. Военные вопросы часто обсуждались в храме Марса Мстителя, также построенном Августом специально для этих целей. Сенат заседал и в других местах: в храме Согласия, в атрии Минервы, на Палатине и на Капитолии. В 9 г. до н. э. был принят закон о сенатской процедуре (lex Iulia de senatu habendo), согласно которому каж­дый сенатор должен был приносить жертв}\' вином и мясом перед каждым сенатским заседанием. Новшеством было и достаточно частое появление

несенаторов: представителей императорской администрации, свидетелей в суде, иностранных послов и правителей. Август разрешил детям сенато­ров посещать заседания, более того, он рекомендовал им это делать.

В эпоху Империи значительно увеличивается обслуживающий пер­сонал сената, впрочем, унаследованный им еще со времен республики: квесторы императоров и консулов, писцы, exceptor (составитель копий), scriniarius (хранитель урн для голосования) и др.^[156] За пределами курии находились ликторы магистратов и императорская охрана. После убий­ства Цезаря, принцепсы соблюдали меры предосторожности, однако, как правило, эскорт, войска и телохранители оставались у входа.

Как и прежде, сенат собирался по инициативе принцепса или консулов, реже — преторов и трибунов. Принцепс имел преимущественное право созыва (ius primae relationis). При сохранении старого республиканского принципа созыва сената «по мере надобности» с учетом «несчастливых дней» (dies nefasti) устанавливается более четкая система обязательного регламента.

Новый регламент был введен Августом в 13-9 гг. до и. э. и подробно рассматривается американским исследователем Р. Тальбертом, автором одной из самых фундаментальных монографий о римском сенате эпохи Империи^[157]. Август ввел правило обязательных заседаний в календы и иды каждого месяца (1 и 6-7 числа) (Dio, 55,3,1; Suet. Aug., 35,1). 1 января каждого года сенат начинал свою деятельность с принесения присяги in acta principis, а 3 января давал обеты за здоровье императора. В январе (около 12) происходили выборы большинства магистратов (консулы, пре­торы, эдилы), трибунов выбирали 10 декабря, квесторов — 5 декабря. В марте происходило распределение провинций, до апреля должны были пройти выборы промагистратов. Февраль был традиционным месяцем приема посольств, а в апреле-мае проходили судебные процессы. Осталь­ные дела сенат, как правило, рассматривал в сентябре-октябре. Послед­ние месяцы посвящались подведению итогов года и разбору нерешенных вопросов. Лето было временем отдыха, и сенат собирался только в край­них случаях. Как и любая официальная процедура, заседание сената про­ходило от восхода солнца до его заката.

Процедура продолжала сохраняться. Сенаторы созывались посред­ством эдикта и путем индивидуальных приглашений. Обычно заседания начинались с выражений благодарности императору и чтения его писем. Далее шел доклад председателя (relatio). Докладов могло быть несколько,

на разные темы. В этом распределении сочетались два принципа: тради­ционный республиканский доклад об общем положении вещей (de res publica) и новая практика доклада на определенную тему. За докладом следовала дискуссия — сенаторы высказывались по рангу, от консуляров до квесториев. Педарии, вероятно, не высказывались, тем более что дис- куссия обычно ограничивалась верхушкой сената. Сенаторы также могли задавать вопросы.

На примере сенатской процедуры можно четко обнаружить столкно­вение двух принципов. Республиканский сенат мог обсуждать любой вопрос в любое время, тогда как императорская власть пыталась заменить свободную дискуссию организованной, а иногда и заранее подготовлен­ной дискуссией нового типа. Эти перемены отразились и на так назы­ваемом праве «говорить не по теме» (loco sententiae). При республике любой сенатор в любой момент имел право поднять любой вопрос, кото­рый он считал жизненно важным для государства. Оппозиционеры вре­мен Империи продолжали считать loco sententiae неотъемлемой частью собственной свободы, а императоры и их сторонники старались не допу­скать подобных ситуаций. Председатель мог разрешить или не разрешить высказывание «не по теме».

Постепенно дискуссии меняли свой характер. Речи принцепса, как правило, сопровождались лишь выражениями «всеобщего одобрения» и принимались в неизменном виде. Вместе с тем, со времен Адриана явно усиливается предварительная подготовка речей и резолюций в император­ском совете. При последних Антонинах речи принцепса стали принимать в качестве резолюции. Роль председателя была велика, особенно если это был принцепс. Он определял регламент опроса, проводил отбор предло­жений и играл ключевую роль в выработке резолюции.

После обсуждения принималась резолюция (сенатусконсульт). Обычно счетная комиссия состояла из 12 человек, а голосование проис­ходило путем дисцессии (расхождения), цена голоса была одинаковой. Наличие exceptor, видимо, предполагает возможность тайного голосова­ния, что было новшеством и обычно использовалось на выборах. После принятия сенатусконсульта. император или трибун могли наложить вето; если его не было, решение считалось принятым и хранилось в эрарии Сатурна. Формальный статус сенатусконсульта повысился и был прирав­нен к закону.

Обнародование решений сената происходило уже во времена ранней республики. Сенатусконсульты обычно выставлялись в виде надписей, а копии рассылались местным властям, которые могли их обнародовать.

В 59 г. до н. э. Цезарь ввел в деятельность сената принцип гласности, приказав публиковать ежедневные отчеты о деятельности сената и коми­ций (Suet. Iui., 40). Август прекратил эту практику, однако определенная система отчетности продолжала сохраняться. Эти отчеты назывались acta diumia и выставлялись для всеобщего обозрения (Plin. Pan., 75, 3). Прото­колы сенатских заседаний находились в архивах и были доступны весьма ограниченному кругу лиц (возможно, только самим сенаторам). Империя улучшила делопроизводство, а следы использования acta senatus можно обнаружить у Иосифа Флавия, Светония, Диона Кассия и особенно — у Тацита.

Основным новым фактором было появление принцепса. Последний играл сразу несколько ролей: как глава государства, подданными которого были и сами сенаторы, как глава «внешних сил», т. е. исполнительной вла­сти, армии и провинциального управления, а также как принцепс сената и его член. Он был частью сената, и мог руководить его работой, участво­вать в заседаниях, просто посещать их как рядовой сенатор. Стиль пове­дения императора зависел от множества факторов — общих тенденций политики, идеологии, личных связей, обстановки, черт характера, отноше­ний с сенатом и сенаторами. Некоторые императоры (Гальба, Пертинакс, Антонин Пий, Марк Аврелий) вели себя как «рядовые сенаторы» высо­кого ранга, другие ясно подчеркивали свое качество главы государства, при этом провозглашая курс на сотрудничество с сенатом (Авгу ст, Тибе­рий. Веспасиан, Тит, Траян, Адриан, Александр Север). Были и другие варианты: император мог действовать как абсолютный монарх, видевший в сенаторах своих подданных (Домициан, Септимий Север, Аврелиан, Диоклетиан) и даже врагов (Калигула, Нерон, Коммод).

Сенат также мог иметь разные позиции. Он мог выступать как основа управленческой системы, как это было при Августе, Тиберии и позже — при Адриане. Сильный император мог править без участия сената и все же относиться к нему с уважением, как к олицетворению древней тради­ции (Веспасиан. Траян), наконец, при некоторых императорах сенат дей­ствительно становился органом оппозиции или даже вступал в открытую борьбу с правителем-тираном (Калигула, Нерон, Коммод).

Деятельность императора в сенате зависела от формальных факторов и, прежде всего, от присутствия или отсутствия на заседаниях. Считалось «хорошим тоном», если принцепс, если он находится в Риме, участвует в работе этого управленческого органа. «Уважительными» причинами, естественно, считались отъезды, обычно связанные с войнами и инспек­ционными поездками, или состояние здоровья, хотя некоторые принцепсы

вполне могли не посещать сенат без такой причины и даже демонстративно отказываться от сотрудничества. Присутствующий принцепс мог играть различные роли: он мог быть председателем, присутствовать как офици­альное лицо и даже приходить как «частное лицо» (privatus) (подобные случаи известны в отношении Августа, Тиберия, Траяна, Антонина Пия и др.). Не совсем ясно, что означало понятие privatus, вероятно, в этом слу­чае принцепс отказывался быть председателем и демонстративно подавал мнение в числе сенаторов высшего ранга или даже вообще отказывался от суждения. Император имел приоритетное право созывать сенат, право сидеть между двумя консулами и право вето на решения сената, которое он мог использовать как носитель трибунской власти. Впрочем, послед­нее принцепс использовал не так часто — для «единодушного одобрения» было достаточно простого высказывания своего мнения.

Р. Тальберт детально разбирает вопрос о присутствии и отсутствии принцепса^[158]. Уже Август ввел традицию личного присутствия на заседа­ниях сената и посещал его практически всегда, когда находился в Риме. Традицию нарушил Тиберий: до отъезда на Капри в 26 г. н. э. он регу­лярно участвовал в работе сената, но затем в течение 10 лет общался с ним только посредством писем. Впрочем, Юлии-Клавдии, вероятно, больше чем кто-либо сохраняли традицию личного присутствия, что относится даже к Нерону и Калигуле. Сохраняли ее и Флавии.

Хотя информация для II в. н. э. гораздо более скудна, похоже, что эти принципы совместной работы нарушили именно императоры Антонины. Длительные отсутствия Траяна были связаны с его войнами, а Адриан много путешествовал по Империи с инспекционными поездками. Правле­ние Антонина Пия (138-161 гг.) было новой эрой сотрудничества, однако даже Марк Аврелий выехал на войну в Паннонию в 174 г. и оставался там до конца своего правления. При Коммоде отношения уже испортились. То же самое продолжалось при Северах, тем более что и Септимий Север, и Каракалла, и даже Александр Север подолгу отсутствовали в Риме. Со времен Александра Севера начался острый внешнеполитический кризис, и во второй половине III в. императоры почти постоянно находились на войне — Клавдий II, Аврелиан. Проб. Кар либо вообще, либо почти не приезжали в столицу. Процесс завершился в IV в.: ни один из императоров диоклетиановой тетрархии не имел в Риме постоянной резиденции. После Константина постоянным местопребыванием восточного императора стал Константинополь, некоторые западные императоры еще бывали в Риме (Валентиниан I, Грациан, Валентиниан II), хотя многие другие предпочи­

тали Медиолан (Милан), а в V в. основной императорской резиденцией стала укрепленная Равенна.

Отсутствие принцепса оказалось для сената более опасным, чем его присутствие и неприкрытое давление. Это последнее неизбежно смещало центр власти и снижало значение сената. Несмотря на многочисленные конфликты, сенаторы были заинтересованы в участии принцепса и нео­добрительно относились к его отсутствию. Ситуация III в. н. э., вызван­ная чисто военным фактором, оказалась для сената гораздо большим испытанием, чем давление, мелочный контроль и репрессии I—II вв. В IV-V вв. Рим, а следовательно и сенат, окончательно перестали быть центром власти.

4. ПОЛНОМОЧИЯ СЕНАТА

Возможно, именно этот вопрос является наиболее сложным. Как и сенат времен республики, имперский сенат имел не только правовую, но и экстралегальную власть. Практически все ученые согласны о тем. что сенат эпохи Империи утратил свое полновластие, уступив его принцепсу. однако нельзя отрицать, что сенат, во-первых, сохранил свои многие полномочия, а во-вторых — приобрел некоторые новые функции и вплоть до IV в. имел определенное политическое, правовое и идеологическое влияние.

Для более конкретного суждения необходимо рассмотреть ряд конкретных полномочий сената. Во-первых, сенат имел ряд прав в отно­шении императора и наделения его властными полномочиями, равно как и в выборах магистратов; во-вторых, постепенно превращаясь в город­ской совет Рима, сенат принимает активное участие в городском управ­лении, наконец, в-третьих, сенат имел немало финансовых функций, сферой его приоритетных интересов остается религия, международные дела и идеология, а около половины провинций находились под сенат­ским управлением. Это вовсе не значит, что функции сената были огра­ничены этими сферами, здесь часто обсуждались вопросы, которые даже де юре находились в монопольном ведении императора. Старая традиция consilium оставалась и в эпоху Империи. Сенат приобретает и две факти­чески новые функции: он часто играет роль суда, а сенатусконсульт при­обрел силу закона.

а) Признание императора. По закону, любой император должен был получить признание сената, что и делали все правители от Августа до Кара. Чаще всего решение носило более или менее формальный харак­тер, но в ряде случаев сенат реально решал вопрос о принцепсе (выборы

Нервы, Пертинакса, Пупиена и Бальбина и др.), а не штамповал уже гото­вые решения. Как показали события 24-25 января 41 г. до н. э., сенат, хотя бы чисто теоретически, решал вопрос не только о принцепсе, но и о прин­ципате, поскольку многие сенаторы считали, что принцепса не следует выбирать вообще (Suet. Claud., 10; Xiph. 173). Продолжением этих деба­тов были аналогичные споры между участниками заговора Пизона. Сенат мог низложить принцепса (Нерон, Дидий Юлиан, Максимин) и объявить его «врагом отечества» (hostis publicus) (Нерон, Максимин). Аналогичные решения он мог принимать в отношении врагов императора, претенду­ющих на престол. Несмотря на то, что подавляющее число указанных случаев не являются показателями реальной силы сената, примечательно, что ни один из наших источников не сомневается в праве сената выби­рать императора, низлагать его и даже изменить форму государственного строя.

Не имея реальной власти над живым императором, сенат решал вопрос о его посмертной репутации. Главным в этом смысле было реше­ние об обожествлении, но сенат мог предпринять и негативные акции. Такие действия именовались damnatio memoriae и имели разные формы: похоже, что самым полным было damnatio, произведенное в отношении Домициана, когда по воле сената его имя выскабливалось из надписей, а статуи переплавлялись или уничтожались (Suet. Dorn., 23; Dio, 68, 1), то же самое совершалось в отношении Коммода и Элагабала. Другие действия имели более ограниченный характер: сенат требовал damnatio memoriae Тиберия и Калигулы, но в отношении первого была произведена отмена завещания, а в отношении второго — ликвидация acta и ряда ста­туй. Действия такого рода предпринимались и в отношении других людей, осужденных по законам об оскорблении величия или государственной измене. Обычно это означало изъятие имени из фаст, уничтожение статуй, объявление дня рождения «несчастливым» (dies nefastus) и запрет на имя.

Сенат также принимал решение о почестях императорам: жертвоприношения, благодарственные молебствия, названия месяцев, празднование дней рождения, дней прихода к власти и военных побед, торжественные встречи и банкеты. Сенат присуждал триумфы и овации и утверждал императорские аккламации, данные солдатами. Триумфы после времени Августа давались все реже и реже.

Далеко не полный перечень Евтропия дает примерно 50 триумфов во времена республики, начиная от Тарквиния Приска и заканчивая три­умфом Помпея над Митридатом в 62 г. до н. э. Сам Цезарь праздновал 5 триумфов, еще 5 отпраздновали его легаты (Фабий, Планк, Педий и

Лепид). При Августе триумфы получили около 30 человек, некоторые из них получили по нескольку аккламаций (Кальвизии Сабин, Ann. Клавдий Пульхр, Тиб. Статилий Тавр, будущий император Тиберий).

Постепенно происходит разделение. Уже Агриппа считал, что три­умф может даваться только Августу, под чьим командованием сражается любой полководец. Последним триумфатором-неимператором был Гер­манию последним privatus, получившим аккламацию императора, был Юний Блез (22 г. н. э. — Тас. Aim.. Ill, 74). Теперь неимператоры получали только овации (малые триумфы) или так называемые триумфальные укра­шения (ornamenta triumphalia). Во времена Юлиев-Клавдиев вручение ornamenta triumphalia сопровождалось установлением статуи (Тас. Hist., I, 79), после Марка Аврелия стали ограничиваться только последними.

Триумф становился редким отличием даже для императоров. Его праздновали Калигула (40 г.), Клавдий (48 г.), Веспасиан и Тит (70 г.), Траян (105 и 118 гг.)^[159], Марк Аврелий (176 г.), Септимий Север (198 и 211 гг.). Аврелиан (274 г.)^[160]. Специальным декретом сената импера­торы, члены их семей и высшие сановники удостаивались похорон за государственный счет.

б) Выборы и управление городом. С 14 г. н. э. выборы магистратов были перенесены в сенат. В I в. н. э. их точный регламент неизвестен, во II в. н. э. выборы происходили в два дня января: в первый избирались консулы-суффекты на данный год и преторы, эдилы и трибуны на сле­дующий год, во второй день избирались квесторы. Отдельно выбирали ординарных консулов. Конкуренция, видимо, была довольно значитель­ной. Процеду ра выборов известна мало. но. вероятно, она была доста­точно простой. Вначале выступали кандидаты, затем произносились речи в их поддержку. Кандидаты, персонально поддержанные принцепсом, шли первыми. Затем было голосование, вероятно, тайное (Plin. Epist. Ill, 20, 7). В III в. н. э. выборы определялись императором, превратившись в назначения.

Сенат, вероятно, участвовал в выборах высших жрецов (понтифики, авгуры, квиндецемвиры для священнодействий и др.). Кроме того, сенат распределял провинции между промагистратами и совместно с принцеп­сом назначал или выбирал членов различных сенатских комиссий.

Многие общественные работы в Риме и обязанности городской администрации выполнялись магистратами или кураторами, назнача­

емыми посредством сенатусконсульта. В 22 г. н. э. появились сенатские префекты для раздачи хлеба (frumenti dandi), в 20 г. до н. э. — кураторы дорог (curatores viarum), в 15 г. н. э. curator riparum et alvei Tiberis (кураторы рек и устья Тибра). Известны и другие комиссии: кураторы для поддер­жания порядка в общественных местах (curatores locorum publicorum iudicanderum), кураторы для обнародования указов (curatores tabularum publicandarum), кураторы священных зданий (curatores aedium sacrorum), ку раторы общественных мест и работ (curatores operum locorumque publicorum). Деятельность всех этих комиссий контролировал префект города, сенатор высокого ранга, который назначался императором. При­мерно к III—IV вв. префект города стал главой сената.

Среди вопросов, находившихся на рассмотрении сената, приводи­мых нашим самым подробным источником, Тацитом, было много чисто городских и италийских вопросов: борьба с наводнениями, беспорядки в театре, ликвидация последствий пожара. Р. Тальберт приводит список из 142 зарегистрированных решений сената, 10 из которых относятся к сенатскому регламенту, 7 посвящены магистратам и их персоналу, 8 — вопросам городского управления, 9 — регламентации зрелищ и игр^[161]. За сенатом также остается право быть арбитром между магистратами.

в) Финансы. При республике сенат контролировал государственные финансы. Хотя при Августе начались важные перемены, эрарий Сатурна продолжал оставаться под надзором сената. С 29 г. до и. э. во главе эра­рия стояли два префекта преторского ранга, избираемые сенатом. Реше­ний сената по финансовым вопросам относительно немного, но они есть. Провинции и города обращаются в сенат по налоговым вопросам, причем сенат мог отменить или ввести те или иные подати и пошлины, а иногда и обсудить принципиальные финансовые реформы (Тас. Ami., XIII, 50, 51). Тем не менее, реальная власть в финансовых вопросах перешла к импе­ратору.

В связи с императорскими финансами встает проблема фиска. По мнению Т. Моммзена, уже при Августе наряду с эрарием появляется спе­циальная императорская казна, фиск, обслуживающая императорские провинции, армию, управленческие структуры и двор, причем уже со времен Августа фиск примерно уравновешивал эрарий. Впрочем, другие ученые склонны считать, что во времена от Августа до Траяна эрарий Сатурна был главной государственной казной, а фиск получил официаль­ный статус только при Клавдии и Нероне. Вероятно, только при Домици­ане и Траяне фиск стал доминирующей частью системы (О. Гиршфельд,

К. Сазерленд и др.). Эрарий Сатурна все больше становился региональ­ной и муниципальной казной. Этот процесс завершился в III в. до н. э. и, возможно, был связан с финансовым крахом этого периода. В IV в. н. э. Диоклетиан завершил реорганизацию казны: основу финансовой орга­низации составила казна (arca) префекта претория. Наследником эрария стали sacrae lagitiones, a res privata были ведомством, управлявшим лич­ной собственностью императора.

Финансовое положение Империи радикально изменилось по сравне­нию с республиканским. После гражданской войны 83-82 гг. до и. э. в казне было примерно 40 млн сестерциев. К 62/61 гг. эта сумма выросла до 70 млн денариев (280 млн сестерциев), а после походов Помпея почти удвоилась (280 млн сестерциев). Выход из положения начался при Цезаре. Военная добыча составила 700 млн сестерциев, а государственные доходы существенно выросли. Несмотря на огромные расходы, уже при Цезаре казна выросла до 800 млн сестерциев. Дальнейший рост происходит уже при Авгу сте, и примерное представление может дать внесенная им в каз­ну сумма в 2,5 млрд сестерциев (R. g. 16-17), Тиберий оставил в казне 2,7 млрд. Этот уровень сохранялся до времен Антонина Пия. Новый обва­льный кризис происходит в III в. н. э.

Сенат имел полномочия и в области надзора за чеканкой монеты. Ответственными за эмиссию были, как и ранее, монетные триумвиры (tresviri monetales), впрочем, исчезнувшие после 12 г. н. э. Тем не менее, легенда ex s. с. («по решению сената») фигурирует вплоть до III в. н. э.

г) Религия. Хотя полномочия сената в области религии, вероятно, не были регламентированы правовыми актами, религия всегда была приоритетной областью его интересов. Ранее уже говорилось о всевоз­можных религиозных действиях в честь принцепса (деификация. молеб­ствия, установка алтарей, другие посвящения). В I в. и. э. именно сенат давал согласие на строительство храмов Августу, Тиберию и их преемни­кам в провинциях (Тас. Ann., II, 86; IV, 16-16; III, 71; I, 78). Сенат также принимал участие в программе храмовой реставрации Августа, на основе которой были восстановлены и построены 82 храма (R. g. 4). В 69 г. и. э. по решению сената началось восстановление Капитолия.

Сообщения Тацита о сенатских заседаниях показывают широкий спектр религиозно-правовых вопросов. В их числе — установление ста­туса фламина Юпитера, восстановление храма Венеры Эрицинской, споры о храмовой земле и др. (Тас. Ann., I, 54; II, 85; III, 36; 60; IV, 43). При Клавдии решением сената была восстановлена коллегия гаруспиков (Suet. Claud., 29). Информация Тацита и Светония относится к I в. и. э., для

II в. у нас уже нет столь подробных данных, но есть основания считать, что резкого изменения ситуации не произошло. Юристы Гай и Ульпиан подчеркивали известную степень равноправия императора и сената в этих вопросах. Согласно Гаю, священным считается только то, что «делается таковым волей (auctoritate) римского народа: ведь посвящается богам, когда по этому делу принят закон или сенатусконсульт» (Gai. Inst., II, 8). Позже Ульпиан напишет, что наследства оставляются богам только с раз­решения императора или по решению сената (Ulp. Reg., 22). Последний известный нам сенатусконсульт по религиозным вопросам был принят во времена императора Валериана (258-260 гг.) и санкционировал преследо­вание христиан.

Управление Римом и Италией, финансы и религия были теми обла­стями, где права сената в силу традиции были особенно велики. Впрочем, сенат играл определенную роль и там, где основную власть осуществлял принцепс, а именно — в военных вопросах, провинциальном управлении и международных отношениях.

д) Военные вопросы и международные отношения. К концу правле­ния Августа вся армия не только de facto, но и de iure находилась в руках императора. Из 25 легионов только один в Африке подчинялся сенату, однако даже и это подчинение носило формальный характер. В 39 г. н. э. он окончательно перешел под императорский контроль.

Примечательно, что наиболее важные вопросы все же обсуждались в сенате. В 13 г. до н. э. Август провел через сенат решение об установле­нии 20-летнего срока службы (Dio. 54, 25, 5-6; 55, 25, 4-6), а в 6 г. н. э. принцепс обсуждал в сенате меры по подавлению восстания в Паннонии (Veil. II, 111; Dio, 24, 21). В 14 г. н. э. на заседаниях сената обсуждались вопросы, связанные с Паннонским и Германским восстаниями. В 21 г. Тиберий консультировался с сенатом по поводу назначения командую­щего в войне с Такфаринатом, в 54 г. Нерон обсуждал подготовку к войне с Парфией (Тас. Ann., XIII. 8).

Традиция продолжалась и позже: Марк Аврелий регулярно информи­ровал сенат о ходе военных действий (Dio. 69, 15, 2-3), а после смерти Марка сенат убедил Коммода прекратить войну на севере (Dio. 69, 15, 2-3). В 238 г. сенат достаточно регулярно обсуждал военные вопросы и стал подлинным штабом по обороне Италии от Максимина. Косвенным указанием на то, что военные вопросы с самого начала широко обсуж­дались на заседаниях сената, является строительство (именно для этих целей) храма Марса Мстителя. Даже если сенат не принимал значитель-

ного участия в выработке решений, он явно имел информацию, а в тяже­лые минуты император предпочитал опереться на его поддержку.

Особое значение имело то, что именно сенаторы составляли генерали­тет и офицерский корпус армии. Военные группировки подчинялись легатам провинций проконсульского и пропреторского ранга (легаты Германии, Британии, Сирии, Мезии, Паннонии и др.), легионами коман­довали легаты легионов, офицерами были военные трибуны (низшая должность в сенаторской карьере).

Принципиальные перемены происходят в III в. н. э. Септимий Север сделал всаднической должность примипила (старшего центуриона) леги­она, что унифицировало карьеру, а Галлиен заменил сенаторских лега­тов легионов всадническими префектами. После реформ Диоклетиана исчезли и императорские легаты.

Практически все провинции, имевшие внешние границы, находились под контролем принцепса, а закон о власти Веспасиана давал последнему право заключать любые внешнеполитические договоры (Dess., 244). Дион Кассий считает объявление войны и заключение мира прерогативой прин­цепса (Dio. 53, 17, 5), а августовский закон об оскорблении величия запре­щал вести войну без императорского приказа (iniussu principis).

Тем не менее, сенат, имевший давние традиции дипломатической практики, привлекался императором как активный партнер. В 3 г. н. э. Август обсуждал в сенате вопрос о передаче Армении Ариобарзану (Dio, 55, 10а, 7), в 17 г. н. э. сенат заслушивал вопрос о положении на востоке и посылке Германика (Тас. Ann., II, 43). В 18 г. Тиберий получил санкцию сената на аннексию Каппадокии (Тас. Ann., II, 56). В 38 г. Гай Калигула оформил не менее масштабные перестановки в восточной политике через сенатусконсульт (Dio, 59,12,2), в 41 г. Клавдий заключил в сенате договор с Иродом Агриппой, в 47 г. принимал там парфянскую делегацию (Тас. Ann.. XIII, 7), а в 66 г. сенат участвовал в приеме Тиридата (Suet. Nero, 13; Xiph., 174). При Антонинах сенат постоянно принимал иностран­ные посольства, а регламент Августа выделял для этого целый месяц (февраль).

В дипломатической деятельности сената можно отметить еще одну закономерность. Его участие было связано, прежде всего, с восточными провинциями. На севере, где стояли основные военные силы, а сенатские провинции находились в глубоком тылу, в центре политики находился император, тогда как на востоке, где находились главные сенатские про­винции (Азия, Вифиния-Понт, Македония, Ахайя). интересы и участие сената в политике были значительно больше.

е) Сенатские провинции. Именно разделение провинций стало одним из оснований для появления моммзеновской теории диархии. Вплоть до времени Диоклетиана 12 провинций находились под властью сената и его наместников (Азия, Вифиния-Понт, Македония, Иллирик, Ахайя, Кипр, Крит и Кирена, Бетика, Африка, Нумидия, Сицилия, Сардиния). Азия и Африка, а иногда и Македония, управлялись проконсулами, остальные — пропреторами. Некоторые из этих провинций имели большое экономиче­ское, политическое и культурное значение.

В I—II вв. и. э. сенаторы-наместники играли ключевую роль в провинциальном управлении. Помимо наместников сенатских провин­ций, это были легаты императорских провинций проконсульского и про- преторского ранга. Последних выбирал император, который, однако, был вынужден считаться с сенатской иерархией. Разумеется, независимость сенатских наместников была чисто формальной. Император часто отда­вал им прямые приказы, которые могли оформляться как постановления «сената и народа». Важным свидетельством отношений мезвду Августом и сенатскими наместниками являются подробно разобранные Н. А. Маш­киным эдикты из Кирены^[162].

В 5 эдикте оказано о принятии сенатусконсульта по докладу консулов, который был сделан в соответствии с пожеланием Августа и решением состоящего при нем совета (Ed. Cyr., V, 81; 84). После принятия сенат­ского решения император рассылает его в провинции в форме эдикта. О том, насколько высока была степень контроля императора, показывает пере­писка Плиния и Траяна в бытность Плиния проконсулом Вифинии в 111-112 гг. н. э., когда наместник согласовывал с принцепсом даже такие вопросы как присылка архитектора, строительство бани в Прусе, судьба городских касс и даже посылка 13 солдат для охраны тюрьмы.

Согласно списку Р. Тальберта, из 142 известных нам решений сената 17 имеют прямое отношение к жизни провинций, а многие другие связаны с ней косвенно^[163]. Похоже, что также как и император, сенат давал наме­стникам свои поручения (IG., I, XXVI) и, вероятно, выслушивал отчеты. В этой области сенат скорее взаимодействовал с императором, нежели про­тивопоставлял себя последнему.

Некоторый упадок значения сената начинается на рубеже I—II вв. н. э. в связи с ростом значения структур императорского аппарата, однако подлинный кризис сенатского провинциального управления наступает в

Ill в. н. э. В IV в. н. э., в связи с провинциальной реформой Диоклетиана, создается новая система провинциального управления (провинциальные наместники — викарии — префекты претория), устранившая сенат и из этой сферы деятельности.

ж) Судебные функции. Сенат действовал и в качестве суда. В период республики это следовало из его функций защиты государственной безопасности. В 63 г. до и. э. сенат решил судьбу катилинариев, в 43 и 40 гг. до и. э. он участвовал в суде над участниками заговора против Августа, Кв. Галлием и Сальвидиеном Руфом. В 23-22 гг. до н. э. в сенате рассматривались дела других заговорщиков против первого принцепса. Фанния Цепиона и Варрона Мурены. В 8-12 гг. н. э. сенатский суд начал действовать как более или менее постоянный орган, а со времен Тиберия создается регулярная процедура сенатского суда. В сферу его компетен­ции входили процессы об оскорблении величия (maiestas), вымогатель­ствах (repetundae) и других уголовных преступлениях. В I—II вв. н. э. через сенат прошли десятки, а возможно — и сотни подобных дел.

Процессы об оскорблении величия были едва ли не самым тягостным фактором отношений принцепса и сената. В период правления Тиберия. Калигулы и Нерона и отчасти — Клавдия сенат был не только лишен воз­можности защищать обвиняемого (в процессе maiestas адвокат вообще отсутствовал), но был вынужден всеми способами поддерживать обви­нение. Вместе с тем, lex maiestatis становился орудием политической борьбы, и инициатива могла исходить от отдельных сенаторов. Ситуа­ции были различны: обвиняемый оказывался совершенно беззащитен, если обвинение шло от принцепса, и имел шансы на оправдание, если инициатором процесса выступало другое лицо. Принцепс, напротив, мог выступить инициатором смягчения приговора или даже использовать три­бунское вето.

В исторической литературе дискутируется вопрос о субъективной виновности принцепсов в происходящем при их правлении терроре. Особенно это касается Тиберия и Клавдия. На одном полюсе находятся мнения, что принцепсы практически не несут ответственности за проис­ходившие репрессии и даже пытались сдерживать террор, на другом (что является ближе к истине) — точка зрения, что именно император фор­мировал общее отношение к этим процессам. В период правления Тибе­рия и Нерона практически любой обвиняемый в оскорблении величия мог считать себя осужденным, а потому многие из них кончали собой еще до процесса, тем самым пытаясь обезопасить семью от положения семьи репрессированного, а имущество от конфискации. Можно отметить

некоторые различия: Тиберий и Клавдий предпочитали действовать через сенат, и именно их правления стали эпохой расцвета сенатских процессов, тогда как Калигула и Нерон чаще использовали внесудебные расправы.

Поворот наступил с падением Нерона. Гальба, Отон и особенно Веспа­сиан начали кампанию против нероновских деляторов, а Тит был первым императором, вообще прекратившим процессы и давшим клятву не каз­нить сенаторов без суда (Suet. Tit., 9). Правление Домициана восстановило и общую обстановку террора, и процессы в сенате, и внесудебные расп­равы, и традиции доносительства. Убийство Домициана стало еще одной вехой, император подвергся damnatio memoriae, а его преемник Нерва вер­нул изгнанников и дал обещание не казнить сенаторов. Траян подтвердил незыблемость этого курса и уже надолго прекратил репрессии. Появление трудов Тацита навсегда осудило эпоху lex maiestatis, а после нескольких рецидивов репрессивного курса при Адриане последовала сорокалет­няя «эпоха согласия» при Антонине Пии и Марке Аврелии. Тяжелейший внешнеполитический кризис 60-80-х гг. II в. н. э. снова изменил ситуацию. Последовали репрессии Коммода, а затем — чистки Септимия Севера и террор Каракаллы. У нас нет источника, подобного Тациту, а потому у нас очень мало фактов самих процессов и их описаний. Вероятно, ситуа­ция изменилась в том смысле, что император уже не требовал «соучастия» сената и расправлялся со своими жертвами как абсолютный монарх, кара­ющий своих подданных. Ответом была сенаторская реакция при Алексан­дре Севере, вернувшая нормы антониновской эпохи. Начиная с 30-40-х гг. III в., начался острейший политический кризис Империи, и сенат и импе­ратор существовали уже в новой эпохе. Сенат действовал в качестве суда и по другим делам; по делам об убийствах и насилиях (de vi), адюльтерах (de adulteriis) и лжесвидетельствах (de falsis). Особенностью этих процес­сов было то, что в отличие от процессов об оскорблении величия, в кото­рых сенатский суд был единственной инстанцией, все эти преступления были подсудны специальным судебным комиссиям (quaestiones), которые и рассматривали подавляющее число подобных случаев.

Вопрос о том, по какому принципу дело могло быть перенесено в сенат, не совсем ясен. Дело могло быть перенесено туда по воле прин­цепса, по решению сената и, возможно, по воле сторон, естественно, с разрешения сената и императора. Можно с уверенностью сказать, что сенат разбирал наиболее громкие дела, участниками которых были знат­ные и высокопоставленные люди, а в самом обвинении присутствовала политическая подоплека. Если процессы о насилии и лжесвидетельствах вообще были единичны, то многие дела о супружеской измене, рассма­

триваемые сенатом во времена Юлиев-Клавдиев, были, по сути дела, скрытыми формами политических репрессий. Сенат относился к этому двойственно: с одной стороны, он тяготился «соучастием» в император­ском терроре, с другой — на основе этих процессов постепенно раз­вивается сенаторская привилегия, когда члены сената могли уходить от обычного правосудия, требуя, чтобы их дело рассматривали только в этом высшем государственном органе. Сенатский суд был самым дорогим, а потому сенатор мог выиграть дело не только благодаря поддержке коллег, но и по причине неспособности противоположной стороны нести судеб­ные издержки.

Несколько особняком стоят процессы о вымогательствах (de repetundis), также являвшиеся специфическим «сенаторским» престу­плением. Большая часть известных нам процессов относится ко времени Тиберия. Нерона и Траяна, причем практически все они имеют политиче­скую подоплеку . Во времена Тиберия они часто соединялись с обвинени­ями в оскорблении величия.

Среди обвиняемых встречаются представители обеих ветвей администрации, сенатской и императорской. Для последних согласие принцепса было необходимо, хотя и в случае с первыми хороший тон требовал определенных предварительных консультаций. Часто импера­тор сам был инициатором процесса. Последние очень хорошо передают модель отношений: сенат просил разрешения, а император скорее инфор­мировал. рекомендовал и советовался.

Процедура сенатского суда сочетала в себе признаки сенатского засе­дания и судебного процесса^[164]. Обвинителем могло быть одно или нес­колько лиц (обычно сенаторы), точно таким же образом могли быть один или несколько адвокатов. И те, и другие могли выступать добровольно или быть назначенными сенатом или императором. Если обвинение исходило от принцепса, то процесса фактически не было: сенат либо «единодушно» соглашался с приговором, либо проводил чисто формальное обсуждение с тем же результатом. В случае, если этого не было, процесс становился состязательным.

Сенат выслушивал речи сторон. Вначале выступало обвинение, затем защита. Обвинительные и оправдательные речи могли чередоваться. После этого следовало inquisitio (рассмотрение показаний свидетелей и документальных данных), а затем — обычное сенатское обсуждение, когда каждый сенатор мог подать свой голос. В конце следовало голосова­ние, которое могло быть открытым или тайным. Император мог изменить

приговор (как правило, в сторону смягчения) или даже отменить его, вос­пользовавшись правом вето. Эго право имел и народный трибун.

з) Сенатское законодательство. Вероятно, на основе этой судебной практики постепенно формируется право сената принимать решения в области частного права. Хотя сенатусконсульт явно признается как акт, имеющий силу закона (Gai. Inst., I. 4). при Августе право подкрепления решений сената постановлениями народного собрания все еще остается. После первого принцепса оно исчезает. С исчезновением комиций появ­ляются законы прямого действия, «данные» принцепсом (leges datae), что, видимо, сопровождалось и ростом значимости сенатского решения.

Самая значительная часть сенатусконсультов в списке Р. Тальберта относится именно к различным областям частного права: из 142 датиро­ванных сенатусконсультов 49 относятся к этой сфере, 20 связаны с рабами и вольноотпущенниками, еще три определяют статус различных лиц. Из 96 недатированных решений к области частного права относятся прак­тически все, причем здесь можно выделить несколько приоритетных направлений: рабы, либерты и их статус (27), вопросы наследования и опеки (14). вопросы уголовного права (14), законодательство о браке (8), вопросы судебной процедуры (6)^[165].

Наш подсчет совпадает с мнением самого Р. Тальберта, считавшего, что в сенатской повестке явно преобладало статутное право, связанное с определением статуса различных категорий населения, от рабов до самих сенаторов, а также право наследования (завещание, дарение, нас­ледование. опекунство). Сенат также занимался поддержанием обще­ственного порядка^[166]. Напротив, магистратское право было больше связано с семейными отношениями, правом на вещи, обязательственным правом и правилами купли-продажи. Уголовным законодательством зани­мались и император, и сенат^[167].

При всей условности этой выборки можно определить известные тенденции развития. Очень много решений относится ко времени Авгу­ста (18) и Тиберия (15). Среди сенатусконсультов первого много решений, посвященных статусу магистратов и комиссий, зрелищам и законодатель­ству о браке, а сами законы и сенатусконсульты Августа создали основу политики Империи в отношений рабов и либертов. Во времена Тиберия (особенно в первый период) происходит расширение тематики заседаний.

а данные Тацита показывают обилие решений по вопросам провинциаль­ной, финансовой и религиозной политики.

Много сенату сконсультов относится к эпохе Клавдия (18) и Нерона (12). Первые — это решения относительно рабов, вопросов наследования и других сюжетов частного права, а при Нероне (особенно в первые пять лет) расширяется участие сената в провинциальной политике, тогда как в собственно законодательстве приобретает особое значение «рабский вопрос».

До нас дошло очень немного решений времени Флавиев (7), Нервы (1), и Траяна (4), однако новый расцвет сенатского законодательства при­ходится на время Адриана (31) и Марка Аврелия (21). При Адриане сенат активно участвовал в регламентации постоянного эдикта (CL, I, 17, 2; 18) и принял ряд постановлений по вопросам наследования, гражданства, семейного и имущественного права. При Марке Аврелии наряду с этими темами снова появляется множество решений по вопросу о рабах. После Марка Аврелия, при Коммоде и Септимии Севере, число сенатусконсуль- тов резко уменьшается, а кризис III века привел к фактическому концу сенатского законодательства.

ЛИТЕРАТУРА

Источники

1. Аммиан Марцеллин. История/Пер. с лат. Ю. А. Кулаковского. Киев, 1906-1908. Вып. 1-3.

2. Гай. Институции / Пер. с лат. Ф. Дыдинского. Варшава, 1892 (есть переиздания).

3. Геродиан. История. СПб., 1996.

4. Деяния божественного Августа // Хрестоматия по истории древнего мира/Под ред. В. В. Струве. М., 1953. Т. 3. С. 194-197.

5. Дигесты Юстиниана. Избранные фрагменты / Пер. с лат. И. С. Пере- терского. М., 1984.

6. Евтропий. История от основания Города. СПб.. 2001.

7. Письма Плиния Младшего. Книги 1-Х / Пер. с лат. М. Е. Сергеенко и А. И. Доватура. М„ 1983.

8. Писатели истории Августов — Властелины Рима. Биографии рим­ских императов от Адриана до Диоклетиана / Пер. С. Н. Кондратьева. М„ 1992.

9. Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати Цезарей. О знаменитых людях. Фрагменты / Пер. с лат. М. Л. Гаспарова. М., 1964.

10. Тацит Корнелий. Сочинения в двух томах / Изд. подг. А. С. Бобо­вич, Г. С. Кнабе, И. М. Тройский и др. Л., 1969.

11. Флавий Иосиф. Иудейские древности. Пер. с греч. Г. Генкеля. СПб., 1900. Т. 1-2 (репринт— 1996).

Литература

Обязательная

1. История древнего Рима / Под ред. В. И. Кузищина. Изд. 3-є. М„ 1994 (изд. 4-е — 2000). Гл. 16-18, 22, 23.

2. Ковалев С. II. История Рима. Изд. 2-е / Под ред. Э. Д. Фролова. Л., 1986. Ч. II. Гл. 1-16.

3. Машкин Н.А. История древнего Рима. Изд. 3-є. М., 1968. Гл. 24-29, 32-36, 39.

4. Хрестоматия по истории древнего Рима / Под ред. С. Л. Утченко. М„ 1962. С. 506-563.

5. БелкинМ. В., Вержбицкий К. В. История древнего Рима. СПб., 2003. Ч. 2. Гл. 5-6.

Дополнительная

1. Белкин М. В. Римский сенат в эпох}\' сословной борьбы V—III вв. до и. э.: Дис. ... канд. ист. наук. СПб., 1998.

2. Виллеме П. Римское государственное право / Пер. с франц. Под ред. Бодянского. Вып. 1-2. М., 1888-1890.

3. Гримм Э. Д. Исследования по истории развития римской импера­торской власти. СПб., 1900-1902. Т. 1-2.

4. Егоров А. Б. Рим на грани эпох. Л., 1985.

5. Егоров А. Б. Проблемы титулатуры римских императоров // ВДИ. 2. 1989. С. 161-172.

6. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. М.. 1981.

7. Кнабе Г. С. Корнелий Тацит и проблемы истории древнего Рима эпохи ранней Империи: Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1983.

8. Машкин Н. А. Принципат Августа. М.; Л., 1949.

9. Моммзен Т. История Рима. СПб., 1995. Г 3, 5.

10. Межерицкий Я. Ю. Республиканская монархия. Метаморфозы идеологии и политики императора Августа. Москва; Калуга, 1994.

11. Михайловский Ф. А. Трибунская власть в политической системе принципата: Дис. ... канд. ист. наук. М., 1985.

12. Парфенов В. Н. Рим: От Цезаря до Августа. Саратов, 1987.

13. Портнягта И. П. Сенат и сенаторское сословие в эпоху Августа. Калинин, 1989.

14. Ростовцев М. И. Рождение Римской Империи. Пг., 1918.

15. Утченко С. Л. Юлий Цезарь. М., 1976.

16. Штаерман E. М. От гражданина к подданному // Культура древ­него Рима. М„ 1985. T. 1. С. 22-106.

МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ К ТЕМЕ

Соотношение власти сената и принцепса и роль сената в политико­правовой системе Империи стали одним из ключевых вопросов истории и политико-правовой системы. Основательные обзоры историографии име­ются в ряде отечественных исследований (Н. А. Машкин. Я. Ю. Меже- рицкий, И. П. Поргнягина), что избавляет нас от подробного анализа историографии. Необходимо отметить, что вопрос о месте сената очень тесно связан с общим вопросом о сущности принципата, и зачастую ответ на него зависит от общей концепции этой системы.

Различные концепции принципата предполагают различные взгляды на роль сената в имперской системе. Так, «теория диархии» Т. Моммзена и его последователей (О. Карлова. П. Виллеме, Б. Низе и др.) исходит из представления о сенате как «второй власти» нового государства^[168], а сторонники теории принципата как «восстановленной республики» (Эд. Мейер. Г. Ферреро) вообще полагают, что в правовом отношении сенат был высшей властью в государстве, которой формально подчинялся даже император^[169]. Известное возрождение этой теории видно в исследо­ваниях М. Хэммонда, видевшего в Империи «сенатскую монархию»^[170]. По мнению Кл. Мипуле, сенат, хотя и был «второй властью», все-таки реально подчинялся императору^[171].

Совершенно по-другому оценивают роль сената сторонники раз­личных теорий монархий. Так, сторонники «чистой монархии» отводят сенату роль полностью подчиненного принцепсу, по сути дела, республи­канского и оппозиционного органа, тогда как император рассматривается как монарх, подданными которого были сенаторы (Ж. Боссюэ. Ш. Монте­скье. Ф. Шампаньи, Л. де Фонтен, Ж. Ж. Ампер и др.). Сторонники «тео-

рий фасада» (В. Эренберг. Э. Корнеманн. В. Колбе. Ф. Марш. Р. Хайнце, Л. Р. Тэйлор. К. Ханнел. А. Джоунз и др.) считают сенат одним из главных элементов того самого «республиканского» фасада, который прикрывал реальную сущность абсолютной власти принцепса и был нужен послед­нему именно в этом последнем качестве^[172].

Иная роль отводится сенату теми исследователями, которые считают принципат «конституционной монархией» или «системой взаимодей­ствия» (М. Хэммонд. А. фон Премерштейн. П. Гренаде и др.)^[173]. Согласно этим теориям, император был не монархом или диктатором, а руководи­телем государства, сохранившего принципы представительной власти, а принципат — монархией, ограниченной правовыми нормами и традициями, или даже некоей разновидностью «президентской республики». В этой схеме доминирующую роль все же играет принцепс, однако и сенат ока­зывается важнейшим элементом управления, наделенным достаточно зна­чительными управленческими функциями.

Близкую концепцию поддерживает большинство современ­ных ученых, специально занимающихся исследованием имперского сената (А. Шастаньоль, П. Брюнт. В. Эк. А. Джоунз. П. Ламбрехтс, Б. Левик, Г. Пфлаум, Р. Сайм и др.). Аргументы этой части исследова­телей более или менее полно изложены в предыдущей части главы, и, по справедливому замечанию одного из рецензентов, исследование Р. Таль­берта. ставшее итоговым для этого направления, «разрушило распростра­ненный миф. что сенат был весьма почитаемым органом, выполняющим тривиальные поручения, и воскресил давно забытое представление, что сенат был реальным партнером императора в реальном управлении обще­ством». Впрочем, Р. Тальберт признает и другое обстоятельство — по мере развития имперского управленческого аппарата и эволюции импера­торской власти в сторону настоящей монархии происходит и постепенное сокращение власти сената^[174]. Отметим и еще одну точку зрения, характер­ную для тех исследователей, которые видят в принципате уникальную политико-правовую систему, которая не подходит ни под одну конкрет­ную правовую дефиницию (Эр. Мейер. Ж. Беранже. Д. Тимпе, Л. Вик-

керт и др.)^[175]- Согласно этой теории, сенат и сенаторы не имели реальной власти, но были носителями республиканской идеологии и системы цен­ностей, имевших принципиальное значение для жизни Империи.

Итак, различные теории показывают различную роль имперского сената: для сторонников «теории диархии» сенат был «второй властью», в большей или меньшей степени уравновешивающей «первую», т. е. власть императора; напротив, для ученых, стоящих на позициях «теории монархии», он играл скромную роль подчиненного, постоянно подавляе­мого реликта республики, оппозиционно настроенного по отношению к императорской власти и постепенно вытесняемого из всех сфер политиче­ской жизни. Наконец, для «теории фасада» сенат был главным элементом республиканского «прикрытия», а для сторонников уникальности прин­ципата — важным фактором идеологии, впрочем, лишенным реального значения.

Наиболее приемлемой оказывается теория Р. Тальберта и его сторон­ников: сенат, несомненно, не был равным партнером принцепса, впро­чем, и, не пытаясь им стать и вполне смирившись со своим подчиненным положением; тем не менее, это был важный государственный орган, наде­ленный не только фиктивными, но и реальными полномочиями. Сенат активно сотрудничал с императорами, и последние видели в нем не только орган оппозиции (это было скорее признаком эксцессов политики некото­рых императоров), но и ценного партнера по управлению.

К этому можно добавить лишь следующее: положение сената меня­лось со временем и очень зависело от конкретной обстановки в Импе­рии и политики императора. Можно также заметить, что практически все остальные теории содержат в себе определенные элементы здравого смысла. Различные принцепсы видели в сенате сотрудника и врага, основу управленческого аппарата и нежелательное препятствие, хранителя ста­рых традиций или устаревшую, отжившую структуру, сохраняемую по причине обычного консерватизма римлян. Принцепс высту пал в сенате как глава магистратской коллегии и носитель высшей военной и трибун­ской власти, однако он был и членом сената и даже его председателем. Даже de iure положение принцепса было двойственным: огромная власть создавала соблазн вести себя как хозяин и абсолютный монарх, а инте­ресы принцепса как носителя империя часто вступали в противоречие с интересами сената. Вместе с тем. принцепс был членом сената и его лиде­ром, и хотя бы поэтому должен был отстаивать его интересы.

Сам сенат также выступал в разных качествах. Он явно подчинялся императорам в военной и финансовой деятельности, хотя и сохранял немалое значение в дипломатической жизни. Достаточно значительной была роль сената и сенаторов в провинциальном управлении, а в религии, идеологии и управлении Римом и Италией сенат был достойным сотруд­ником и отчасти даже конкурентом принцепса. Сенат приобрел и новые функции, в частности — выборы магистратов и функции суда. Наконец, сенат сохранил свое качество хранителя континуитета императорской вла­сти и был инстанцией, дающей власть императору и имевшей (хотя бы теоретически) право лишить его этой власти.

Именно эти различные функции сената и его сложное положение давали основания для различных теорий. Роль сената в признании импе­ратора, сколь бы формальной она ни была, создавала идею «республики» и «подчинения» принцепса сенату; значение сената в сфере религии, права и поддержания традиций и культуры может быть основой для «идеологи­ческого» понимания роли сената; ситуация в провинциальном управле­нии действительно напоминает модель «диархии» или наличия «равных» или «неравных» сотрудничающих партнеров; область дипломатии скорее подтверждает теорию представительских функций; положение с управле­нием армией и другими силовыми структурами, финансы и внутренняя политика ясно показывают, что хозяином положения был император. Про­цессы об оскорблении величия или исполнение культа правителя, присяги и славословия в его адрес наглядно демонстрировали сенаторам, что они не только подчиненные, но и подданные принцепса.

Роль сената в целом дополнялась ролью сенаторов, и наоборот. Если каждый сенатор в отдельности зависел от принцепса, то все вместе они решали вопрос о его власти. С другой стороны, сенат имел небольшое значение в военной политике и управлении армией и был полностью лишен права определять жизнь в провинциях принцепса, но именно сенаторы составляли высший генералитет и высшую провинциальную администрацию.

Хотя периоды спада чередовались с периодами подъема, общей тен­денцией было медленное, но неуклонное падение роли сената. В период принципата Августа и Юлиев-Клавдиев сенат и сенаторы были осно­вой управленческой системы, а террор и экзальтация власти Калигулы или Нерона были деструктивными попытками подавления сената, без которого Империя не могла существовать. Впрочем, императоры пошли по другой линии — по линии замены сенатских структур внесенатским аппаратом. Главным противником сената был не император, который мог

подчинить себе сенат, но не мог выполнять его работу, а императорский аппарат, который имел такую возможность.

Ко времени Флавиев замена сенатского аппарата имперскими струк­турами становится уже достаточно ощутимой, во времена Траяна и Адри­ана происходит перелом, замедлившийся при последних Антонинах. При Северах преобладание имперских структур было уже достаточно оче­видно. Военный кризис 40-80-х гг. III в. окончательно сломал сенатский аппарат, а реформа Диоклетиана покончила с ним, создав новую систему имперского управления.