Способы защиты права собственности, вытекающие из иных гражданско-правовых институтов
Помимо вещно-правовых и обязательственно-правовых способов защиты права собственности возможно выделение особых средств защиты права собственности, которые вытекают из различных институтов гражданского права[355].
К ним, в частности, относятся правила о защите имущественных прав собственника, признанного в установленном порядке безвестно отсутствующим или объявленного умершим, в случае его явки (ст.ст. 43, 46 ГК РФ), о защите интересов сторон в случае признания сделки недействительной (ст.ст. 167-180 ГК РФ), признание права собственности, установление размера долей в праве общей собственности, реализация преимущественного права покупки участниками общей долевой собственности.
В случае явки лица, признанного решением суда умершим, возврат принадлежащего такому гражданину имущества зависит от того, сохранилось ли оно в натуре, и от оснований перехода его к другим лицам. Безвозмездно полученное имущество, например, по наследству, по договору дарения и другим основаниям, подлежит возврату, за исключением денег и ценных бумаг на предъявителя.
Лица, возмездно приобретшие имущество гражданина, объявленного судом умершим, обязаны возвратить это имущество или его стоимость, если они знали, что гражданин жив. Законодательством не урегулирован вопрос о том, какое требование в таких случаях применяется. Представляется, что отсылка в и. 2 ст. 46 ГК РФ, регламентирующая вопросы истребования денег и ценных бумаг, позволяет по аналогии применить к иным случаям возврата имущества в случае явки гражданина положения о виндикации. Так, лица, к которым имущество гражданина, объявленного умершим, перешло по возмездным сделкам, обязаны возвратить ему это имущество, если доказано, что, приобретая имущество, они знали, что гражданин объявленный умершим находится в живых. Полагаем, в этом случае они признаются недобросовестными владельцами и к ним применяются положения ст.
303 ГК РФ. Во всех остальных случаях имущество или его стоимость возврату не подлежат.При возвращении имущества гражданину, ранее объявленному умершим, часто возникают споры по доходам и расходам, полученным и произведенным во время использования этого имущества другим лицом. По нашему мнению, подобные вопросы также должны разрешаться в соответствии с положениями ст. 303 ГК РФ.
Собственник вправе потребовать от владельца возврата или возмещения доходов с зачетом произведенных владельцем необходимых расходов на имущество. Вопрос об улучшениях, произведенных владельцем, решается в зависимости от того, являются они отделимыми без повреждения имущества или нет. В первом случае владелец вправе оставить за собой произведенные им улучшения. Если отделение их невозможно, он вправе требовать компенсации затрат на улучшение имущества. Затраты не должны превышать размера увеличения стоимости имущества.
Особого внимания заслуживает проблема соотношения последствий признания сделок недействительными и вещно-правовых способов защиты права собственности. Наиболее часто возникают вопросы относительно квалификации споров о признании сделок недействительными. Иск о при
знании сделки недействительной сам по себе не является ни иском о защите права собственности, ни обязательственным иском; потому что из сделки отнюдь не всегда возникает обязательство: характер этого иска зависит от характера оспариваемого правоотношения1.
Требование о возврате исполненного по недействительной сделке (реституция) основано на обязанности каждой из сторон возвратить другой все полученное по такой сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге), возместить его стоимость в денежном исчислении (п. 2 ст. 167 ГК РФ). Ввиду того, что нормы о реституции всегда скупо определяли конкретные последствия недействительности сделки при невозможности возврата полученного в натуре, еще полвека назад в литературе было справедливо подмечено, что последствия недействительности сделок не укладываются в нормы, специально для них рассчитанные, они значительно разнообразнее, а потому нередко возникает необходимость определять эти последствия с учетом норм, входящих в состав других институтов.
Так, О.С. Иоффе таким образом определял разницу между реституцией и виндикацией: «возврат имущества, переданного по... договору, осуществляется вследствие признания договора недействительным, а не... на основе особого виндикационного иска»[356] [357].В настоящее время соотношение виндикации и реституции имеет не только теоретический, но и практический характер. Дело в том, что использование механизма реституции ставит в абсолютно незащищенное положение добросовестного приобретателя и делает практически не применимыми положения ГК РФ об ограничении виндикации. Механизм действует следующим образом: при невозможности виндикации вещи (в частности, у добросовестного возмездного приобретателя) она все равно у него истребуется в результате признания недействительными всех сделок по передаче этой вещи (так как право собственности не перешло и не могло перейти в отсутствие воли на это собственника).
Одной из попыток устранения «конкуренции» норм стало Постановление Пленума ВАС РФ от 25.02.1998 № 8 «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других
вещных прав», которое предложило разрешать эту проблему следующим образом: «Если по возмездному договору имущество приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе обратиться с иском об истребовании имущества из незаконного владения лица, приобретшего это имущество. Если в такой ситуации собственником заявлен иск о признании недействительной сделки купли-продажи и возврате имущества, переданного покупателю, и при разрешении данного спора будет установлено, что покупатель отвечает требованиям, предъявляемым к добросовестному приобретателю, в удовлетворении исковых требований о возврате имущества должно быть отказано»1.
Однако дискуссия по вопросу соотношения реституции и виндикации продолжает существовать. Ряд авторов отмечает положительную роль реституции при защите интересов собственника. В.В.
Витрянский, в частности, указывал: «То обстоятельство, что покупатель может оказаться в роли добросовестного приобретателя, в отношении которого закон не допускает виндикации, не должно служить препятствием для предпринятия собственником иска о последствиях недействительности ничтожной сделки», поскольку «фигура добросовестного приобретателя появляется лишь в правоотношениях, возникающих в связи с предъявлением... виндикационного иска»[358] [359]. К.И. Скловский также находит, что «механизм реституции безразличен к добросовестности как таковой»[360].Более подробно, полагаем, следует остановиться на мнении Д.О. Тузова, который полагает, что реституционное требование (при сохранности самой вещи) как раз и выполняет функции виндикации, «истребование имущества, поступившего в незаконное владение ответчика в результате недействительной сделки (реституция владения), представляет собой лишь частный случай виндикации, причем независимо от того, кому предъявляется иск - конрагенту по недействительной сделке или третьему лицу»[361]. В основе его мнения лежит выделение сложного юридического состава как основания возникновения правоотношения, который включает: а) заключение договора; б) передачу вещи; в) возмездность приобретения; г) доб
росовестность приобретателя; д) выбытие вещи из владения собственника по его воле и т.д. В конечном счете автор делает вывод, что сам по себе договор непосредственно порождает лишь обязательственное правоотношение между должником и кредитором, поскольку не влечет перехода права собственности (например, при заключении договора купли-продажи), соответственно, обязательственная сделка по отчуждению вещи, совершенная неуправомоченным лицом, является действительной и порождает обязательство, но не переход права собственности, если только договором не предусмотрена консенсуальная модель перехода права собственности. Следовательно, считать недействительной следует сделку передачи вещи, а не сделку обязательственную (договор)1.
Однако в литературе в настоящее время господствует иная точка зрения, представляющая реституцию как самостоятельную охранительную меру, которая не может быть сведена к виндикации или кондикции[362] [363]. Д.М. Генкин писал, что в отличие от истребования имущества из чужого незаконного владения, «в случаях реституции по сделкам, являющимся недействительными, отношения между сторонами складываются иначе: здесь нет незаконного завладения имуществом, имущество перешло в силу сделки»[364]. К.И. Скловский также находит, что виндикация - это вещноправовой способ защиты права, тогда как реституция не может быть определена в таком качестве, хотя некоторое сходство между ними, безусловно, имеется. Он отмечает, что «имущество, переданное по недействительной сделке, возвращается только потому, что сделка оказалась недействительной, а не потому, что одна из сторон сохранила на него право»[365]. Следовательно, эти способы защиты права собственности применяются в различных условиях. Виндикационный механизм возможен и необходим в условиях, когда существует безусловное право собственности, защищаемое виндикационным иском, а усилия правообладателя направлены на защиту именно этого права; однако «механизм, предусмотренный статьями 301- 302 ГК РФ, не предназначен для возврата вещи собственником, заключившим недействительную сделку, от другой стороны этой же сделки»[366]. Анализируя мнения Д.О. Тузова и К.И. Скловского, отметим, что ученые по разному оценивают ситуацию получения вещей добросовестным приобретателем. Д.О. Тузов полагает, что право собственности у добросовестного приобретателя возникает, и тем самым исчезает смысл в реституции. К.И. Скловский, напротив, считает, что добросовестный приобретатель собственником не становится, он лишь фактический владелец, тем самым право собственности на вещь остается за собственником, следовательно, возможна только реституция. Последнее мнение, как видим, противоречит сложившейся судебной практике. Судебно-арбитражная практика разделяет средства защиты путем виндикации и реституции. Так, ВАС РФ указал, что требование собственника (уполномоченного собственником лица) о возврате имущества, предъявленное к добросовестному приобретателю, носит виндикационный характер и реституция в данном случае неприменима. Фонд государственного имущества обратился в арбитражный суд с иском к открытому акционерному обществу и обществу с ограниченной ответственностью о применении последствий недействительности ничтожной сделки, заключенной ответчиками, в соответствии с которой второй ответчик - общество с ограниченной ответственностью продал первому 1500 акций. При рассмотрении дела суд установил, что истец, осуществляя продажу акций акционерного общества, созданного на основе приватизированного государственного предприятия, продал 2000 акций обществу с ограниченной ответственностью (второму ответчику). Эта сделка впоследствии была признана недействительной, поскольку в соответствии с законодательством указанные акции должны были размещаться по закрытой подписке среди определенного круга лиц (предприятий и работников той отрасли, к которой относилось приватизированное предприятие). Суд, вынесший решение о признании сделки недействительной, обязал стороны возвратить все полученное по сделке, но решение в этой части не могло быть выполнено, поскольку общество - покупатель к моменту рассмотре ния спора продало ранее приобретенные акции: 500 - физическим лицам и 1500 - открытому акционерному обществу (первому ответчику). Фонд имущества, добиваясь возврата акций, заявил требование о применении последствий недействительности сделки, заключенной между ответчиками, считая, что она также является ничтожной, поскольку продавец не имел права отчуждать указанные акции. Арбитражный суд отказал фонду государственного имущества в удовлетворении иска. Решение является правильным. Требования собственника (органа, уполномоченного собственником) о возврате имущества, находящегося у лица, приобретшего его по договору с третьим лицом, носит виндикационный характер и подлежит рассмотрению в соответствии со ст. 302 ГК РФ. Пункт 1 указанной статьи предусматривает, что если имущество возмездно приобретено у лица, которое не имело права его отчуждать, о чем приобретатель не знал и не мог знать (добросовестный приобретатель), то собственник вправе истребовать это имущество от такого приобретателя лишь в случае, когда имущество утеряно собственником или лицом, которому собственник передал его во владение, либо похищено у кого-либо из них, либо выбыло из их владения иным путем помимо их воли. Указанное правило распространяется на истребование из чужого владения именных ценных бумаг, в том числе акций. В данном случае истец виндикационный иск не заявлял и обстоятельства, подлежащие исследованию в соответствии си. 1 ст. 302 ГК РФ, не были предметом судебного рассмотрения. Предъявление фондом имущества иска о применении последствий недействительности сделки в отношении договора купли-продажи акций, заключенного ответчиками, в рассматриваемой ситуации было необоснованным, поскольку данное требование не соответствует характеру отношений, сложившихся между участниками спора[367]. В отдельных случаях постановления Президиума ВАС РФ свидетельствовали, что различая реституцию и виндикацию как способы защиты права собственности, суд признавал одинаковыми условиях их удовлетворения. В качестве примера можно рассмотреть следующий спор. Президиум ВАС РФ рассмотрел протест заместителя Председателя ВАС РФ на по становление ФАС Дальневосточного округа от 06.01.98 по делу № А51- 5307/97/4-330 Арбитражного суда Приморского края. Комитет по управлению муниципальным имуществом города Владивостока предъявил в Арбитражный суд Приморского края иск к открытому акционерному обществу «Владивостокское предприятие «Эра», товариществу с ограниченной ответственностью «Прайд», обществу с ограниченной ответственностью «Владпресса» о признании недействительными договора купли-продажи нежилого помещения, расположенного по адресу: г. Владивосток, ул. Колхозная, 30 (Семеновская, 30), от 25.11.91 между Владивостокским предприятием «Эра» и товариществом с ограниченной ответственностью «Прайд», договора купли-продажи того же помещения от 04.10.95 между ТОО «Прайд» и обществом с ограниченной ответственностью «Владпресса» и применении последствий недействительности сделок путем передачи муниципальному предприятию «Новая Эра» упомянутого нежилого помещения от ООО «Владпресса» с выселением из него последнего. Исковые требования мотивированы тем, что договор от 25.11.91 является ничтожной сделкой, поскольку муниципальное предприятие «Эра» продало находившееся в его ведении нежилое помещение товариществу с ограниченной ответственностью «Прайд», не имея на это права и с нарушением норм законодательства о приватизации государственного и муниципального имущества. В связи с этим ТОО «Прайд», в свою очередь, не вправе было продавать спорное помещение ООО «Владпресса» по договору от 04.10.95, который также является ничтожной сделкой. Решением от 15.08.97 договор купли-продажи от 25.11.91 признан недействительным, в остальной части в иске отказано. Постановлением апелляционной инстанции от 27.10.97 решение оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд постановлением от 06.01.98 решение и постановление в части отказа в иске о признании недействительным договора купли-продажи от 04.10.95 отменил и вынес в этой части новое решение, которым признал недействительным договор купли-продажи от 04.10.95 между ТОО «Прайд» и ООО «Владпресса», обязал ООО «Владпресса» освободить нежилое помещение, находящееся по адресу: г. Владивосток, ул. Колхозная, 30 (Семеновская, 30), взыскал с ТОО «Прайд» в пользу ООО «Владпресса» 311351039 рублей. В остальной части судебные акты оставлены без изменения. В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации предлагается постановление кассационной инстанции отменить, решение суда первой инстанции и постановление апелляционной инстанции оставить в силе. Президиум считает, что протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям. Вступившими в законную силу судебными актами договор купли- продажи от 25.11.91 спорного нежилого помещения между муниципальным предприятием «Эра» и ТОО «Прайд» обоснованно признан недействительным как ничтожная сделка, поскольку муниципальное предприятие совершило отчуждение муниципального имущества с нарушением норм законодательства о приватизации. Суд первой инстанции и апелляционная инстанция, установив, что ООО «Владпресса», хотя и приобрело спорные помещения у ТОО «Прайд», которое не вправе было их отчуждать, однако не знало и не могло знать об этом, в связи с чем на основании статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации правомерно признали его добросовестным приобретателем и отказали в иске об истребовании у него имущества. Кассационная инстанция, не ставя под сомнение вывод о том, что ООО «Владпресса» является добросовестным приобретателем, признала договор купли-продажи от 04.10.95 недействительным, обязала общество в порядке двусторонней реституции освободить указанное нежилое помещение и взыскала с ТОО «Прайд» 311351039 рублей в пользу ООО «Владпресса». Решение кассационной инстанции мотивировано тем, что ответчиками не представлено доказательств наличия волеизъявления собственника на отчуждение спорного помещения, являвшегося муниципальной собственностью. Между тем, в соответствии со ст. 302 ГК РФ собственник вправе истребовать имущество от добросовестного приобретателя, который приобрел имущество по возмездной сделке у лица, не имевшего права его отчуждать, в случае, если имущество выбыло из владения собственника либо лица, которому оно было передано собственником во владение, помимо их воли. Как установлено материалами дела, спорное помещение было передано предприятию «Эра» в хозяйственное ведение собственником имущества. Предприятие «Эра» передало указанное помещение в собственность ТОО «Прайд» по договору купли-продажи. Таким образом, нет оснований считать, что имущество выбыло из владения собственника или лица, которому оно было передано, помимо их воли. Поэтому, хотя ТОО «Прайд» не вправе было отчуждать спорное помещение, поскольку приобрело его по недействительной сделке, помещение не может быть изъято у ООО «Владпресса» как у добросовестного приобретателя в силу статьи 302 Гражданского кодекса Российской Федерации. Следовательно, невозможна и двусторонняя реституция по договору купли-продажи от 04.10.95. В связи с этим постановление кассационной инстанции подлежит отмене1. Таким образом ВАС РФ старается унифицировать неоднородную практику нижестоящих судов при рассмотрении дел в порядке надзора. Аналогично в Постановлении Президиума ВАС от 25 ноября 1997 года № 2848/97 говорится об отказе в применении последствий недействительности сделки в случае, если приобретенное по ней имущество позже было отчуждено. При этом возможность возвращения полученного по сделке связывается не с фактом признания недействительными также и последующих сделок, но с виндикацией. «Суд обязал стороны возвратить все полученное по сделке. Однако решение в этой части не могло быть исполнено, так как по договору купли-продажи от 28 июля 1993 года ТОО «Компромисс» продало 1500 акций АООТ «Дальрыба», а 500 акций физическим лицам. При таких обстоятельствах для удовлетворения иска Фонда имущества Приморского края об истребовании у АООТ «Дальрыба» акций, приобретенных по договору от 28 июля 1993 года, в порядке применения последствий недействительности ничтожной сделки нет правовых оснований. Виндикационный же иск об истребовании имущества от покупателя, который приобрел имущество у лица, не имевшего права его отчуждать, Фондом имущества не заявлялся, в связи с чем условия изъятия имущества по указанному основанию, предусмотренные ст. 302 ГК РФ, судом не исследовались и не оценивались»[368] [369]. Следующим способом защиты права собственности в рамках рассматриваемой группы является иск о признании права собственности. Следует отметить, что в учебнике «Гражданское право», изданном коллекти вом авторов ВЮЗИ, иск о признании права собственности отнесен к вещно-правовым способам защиты. Они доказывали, что такой иск базируется на ч. 2 ст. 59 ГК РСФСР 1922 г. и отграничивали его от виндикационного иска1. Данное мнение разделяет А.П. Сергеев, который приводит пример, когда вещь передана ссудополучателю, а им сдана залогодержателю. Он признает, что собственнику в этой ситуации принадлежит право на самостоятельный иск о признании права собственности на заложенное имущество в целях предотвращения ее отчуждения ломбардом[370] [371]. Ученый определяет иск о признании права собственности как внедоговорное требование. Мы полагаем, иск о признании права нельзя отнести ни к вещноправовым, ни к обязательственно-правовым средствам защиты права собственности. В вещно-правовую группу средств защиты права собственности он не входит, поскольку оно может осуществляться за пределами правового отношения собственности[372]. Кроме того ГК РФ не признает самостоятельности подобного иска, отличного от виндикационного и негаторного требований. В ряде случаев при этом затрудняется юридическая квалификация притязаний собственников. Например, в судебной практике встречаются дела, когда граждане, требуя освободить имущество от ареста, доказывают свое право собственности, но не добиваются его возврата, так как имущество находится во владении контрагента на законном основании. В юридической литературе подобный иск чаще всего рассматривается в качестве общего иска о признании, поскольку к подобному иску могут прибегнуть также обладатели обязательственного и исключительного прав[373]. Следует отметить, что судебно-арбитражная практика признает за данным иском вещно-правовую природу. Ярким примером является следующий спор. Акционерное общество открытого типа «Ивановострой» обратилось в Арбитражный суд Ивановской области с иском о приобретении права собственности на квартиры общей площадью 501,93 кв. метра в 27- квартирном доме, расположенном на территории дома отдыха «Плес». Решением от 07.07.95 суд признал за истцом право собственности на жилую площадь в натуре в размере 501,93 кв. метра в целом по жилому дому без указания конкретных квартир. Постановлением апелляционной инстанции от 27.10.95 решение оставлено без изменения. Федеральный арбитражный суд Волго-Вятского округа постановлением от 14.12.95 оставил в силе судебные акты Арбитражного суда Ивановской области. В протесте заместителя Председателя Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации предлагается состоявшиеся решения отменить и передать дело на новое рассмотрение. Президиум считает, что протест подлежит удовлетворению по следующим основаниям. Согласно имеющимся в деле документам стороны 10.02.93 заключили договор подряда на капитальное строительство 27-квартирного дома, а 15.06.94 - дополнительное соглашение к договору. Особыми условиями к договору и дополнительному соглашению предусмотрено, что строительство 3-го этажа жилого дома подрядчик производит за свой счет и приобретает право собственности на квартиры, расположенные на этом этаже, общей площадью 501,93 кв. метра. После сдачи дома в эксплуатацию заказчик отказался предоставить указанные квартиры подрядчику, в связи с чем спор о праве собственности на них был передан для разрешения в арбитражный суд. Суд, признав обоснованность исковых требований, в то же время установил, что спорные квартиры частично заселены, поэтому они не могут быть признаны объектом права собственности истца. При таких обстоятельствах суд принял решение о признании за акционерным обществом «Ивановострой» права собственности на жилую площадь в натуре в размере 501,93 кв. метра без указания конкретных помещений. В соответствии со статьей 209 Гражданского кодекса Российской Федерации право собственности возникает только в отношении конкретного имущества, обособленного от иных вещей этого же рода. Следовательно, суд не мог признать право собственности на 501,93 кв. метра жилой площади, не определив ее состав в натуре. Дело было передано на новое рассмотрение в Арбитражный суд Ивановской области1. Анализ решения ВАС РФ приводит к выводу, что, по мнению суда, иск о признании права собственности имеет вещно - правовую природу, поскольку защищает конкретное индивидуальноопределенное имущество. Для удовлетворения иска о признании права собственности необходимо соблюдение следующих условий. Во-первых, это наличие объекта, на который заявляется требование о признании права собственности. Некоторые авторы считают, что право собственности можно признать и на вещь, которая не сохранилась в натуре, утрачена, однако собственник имеет определенную заинтересованность в признании на нее права собственности, которое подвергается сомнению[374] [375]. Это мнение является довольно спорным. Если необходимо установить какой-либо юридический факт (например, право владения), то заявляется требование в порядке особого производства. Во-вторых, статус вещи, относительно которой идет спор, должен быть неопределенным. В-третьих, условием предъявления иска о признании права собственности является наличие у истца правового интереса в связи с данной вещью. Юридический статус вещи неясен, но заявитель является заинтересованным лицом и инициирует процесс формализации связанных с ней отношений. Отсутствие формальных доказательств права собственности на имущество лишает собственника возможности осуществлять правомочия собственника (главным образом, правомочие распоряжения)[376]. Требования о признании права собственности в нашей судебной практике предъявляются по самым различным основаниям. В некоторых случаях обращение в суд с иском о признании права собственности обусловлено прямым указанием закона. Так, например, согласно п. 3 ст. 225 ГК РФ «Бесхозяйные вещи» орган, уполномоченный управлять муниципальным имуществом, при соблюдении условий, установленных указанной статьей, может обратиться в суд с требованием о признании права муни ципальной собственности на бесхозяйную вещь. По подобным требованиям существует и сложившаяся судебная практика1. Оценка случаев обращения в суд с иском о признании права собственности в ситуациях, когда возникновение названного права не связывается законом с необходимостью его судебного признания (вынесения соответствующего решения), требует прежде всего выработки критериев применения указанного способа защиты. Иначе рассматриваемая проблема должна разрешаться в тех случаях, когда судебное признание права необходимо в силу прямого указания закона, в целях установления правоотношений собственности. Здесь само возникновение права собственности связывается законом с таким юридическим фактом, как решение суда о его признании. При этом самым распространенным случаем практического применения признания права является обращение с исками о признании права собственности на самовольную постройку (ст. 222 ГК РФ). Цель введения иска о признании права собственности такова: он направлен на снятие сомнений в принадлежности права тому или иному лицу. Примечательно, что определение иска о признании права в качестве способа защиты предполагает наличие самого субъективного гражданского права (оспоренного или требующего защиты по иным основаниям) и не может выражаться в наделении им лица, обратившегося в суд с соответствующим требованием. Однако законодатель предлагает иную конструкцию. В ряде случаев (ст.ст. 222, 225 ГК РФ) предполагается, что право у лица не возникло и может быть признано только судом. Следовательно, мы полагаем, что в отдельных случаях использование иска о признании необоснованно. Более логично судебным решением наделять собственника соответствующим правом в судебном порядке, а не признавать за ним такое право. Истцом по иску о признании права собственности является владеющий и невладеющий собственник вещи, права которого оспариваются, отрицаются или не признаются третьим лицом, не находящимся с собственником в обязательственных или иных относительных отношениях по поводу спорной вещи[377] [378]. Ответчиком - третье лицо, заявляющие о своих пра вах на вещь либо защищающее иные имущественные интересы, но не признающее за истцом вещных прав на спорное имущество. Предметом иска о признании права собственности является лишь констатация принадлежности истцу права собственности, но не выполнение ответчиком каких-либо конкретных обязанностей. Речь идет об устранении сомнения в праве. Основанием такого иска являются обстоятельства, подтверждающие наличие у истца права собственности. При этом суд, надо полагать, должен учитывать фактически сложившуюся в правовой практике презумпцию правомерности фактического владения. Следовательно, процессуальной обязанностью ответчиков при возражении на заявленные исковые требования является доказать обратное. Спорным также является вопрос о сроках исковой давности по такого рода искам. Так, по мнению Ю.К. Толстого, поскольку иски о признании права собственности не связаны с конкретными нарушениями правомочий собственника и диктуются продолжающимся незаконным поведением третьего лица, на них, как и на негаторные иски, не распространяется действе исковой давности[379]. Определенными особенностями также отличается защита права общей собственности. Установление размера доли при разделе общей долевой собственности и реализация преимущественного права на покупку долей являются элементами защиты указанного права. Гражданский кодекс РФ четко определяет случаи возникновения и долевой собственности. Например, долевая собственность возникает в результате заключения договора простого товарищества (договора о совместной деятельности), согласно которому все имущество, внесенное участниками договора (товарищами), а также произведенная в результате совместной деятельности продукция и полученные доходы признаются общей долевой собственностью участников договора (ст. 1043 ГК РФ). Имущество, находящееся в общей долевой собственности, может быть разделено между участниками только по соглашению между ними с выделением всех причитающихся долей и прекращением общей собственности на имущество в отношении сособственников. Раздел имущества в натуре возможен только в случае делимости вещи, а иное может осуществляться путем продажи вещи и распределения вырученной денежной суммы между сособственниками пропорционально их долям. Не случайно Г.Ф. Шершеневич в свое время отметил, что «общая собственность, явление весьма частое, представляет значительные трудности для уяснения ее юридической природы»1. Право преимущественной покупки обосновывается сущностью отношений, в которых применяется. Причинами его установления являются необходимость охраны интересов участников общей собственности. Право на отчуждение доли любому участнику оборота может ввести в общее дело постороннее лицо, которое даст общему имуществу нежелательное употребление или общей деятельности - нежелательное направление[380] [381]. Кроме того, воспользовавшись правом общей собственности, один из сособствен- ников приобретает в собственность вещь, прекращается общая собственность. Преимущественное право как основание защиты прав собственника имеет длительную историю. Классическому римскому праву преимущественная покупка известна не была. Лишь в постклассический период за собственником земельного участка было признано право преимущественной покупки эмфитевзиса[382]. Это право относили не к вещным, а к обязательственным институтам, и, как следствие, управомоченное лицо не имело возможности разрушить сделку купли-продажи или получить владение продаваемым имуществом. В Своде законов Российской империи устанавливалось, что собственник вправе распоряжаться долей в праве общей собственности по своему усмотрению: продавать, дарить, завещать, закладывать, но при продаже доли соучастники наделяются правом преимущества (ст. 555, 1314. Т. X. Ч. I.)[383] [384]. Установление этого права объясняли тем, что между сособственниками «должно быть согласие, единодушие в осуществлении права собственности, а между тем путем отчуждения доли может быть навязан беспокойный товарищ»3. В период существования русского гражданского права актуальным был вопрос, является ли право преимущественной покупки вещным или обязательственным. Так, К. Анненков высказывал мнение, что право преимущественной покупки не содержит вещно-правовых черт, а следовательно, продажа вещи без уведомления привилегированного лица обеспечивает последнему требование к продавцу о возмещении убытков1. Противоположную точку зрения занимал К. Победоносцев, по мнению которого купля-продажа, нарушающая права третьих лиц, в том числе право преимущественной покупки, «может быть уничтожена»[385] [386]. Одним из первых отечественных цивилистов, выделивших преимущественные права в отдельную группу субъективных гражданских прав, был В.П. Грибанов. Он также предпринял попытку сформулировать общее определение для преимущественных прав, указав, что «под преимущественными правами в советском гражданском праве понимают такие случаи, когда при всех прочих равных условиях преимущество предоставлено законом определенной группе лиц, обладающих какими-то особыми признаками» [387]. Случаи их установления в действующем отечественном законодательстве крайне разнообразны. Сюда можно, в частности, отнести права участников (учредителей) хозяйственных обществ на приобретение долей, акций, продаваемых другими их участниками, права вкладчиков товарищества на вере при продаже одним из вкладчиков своей доли в складочном капитале (ст. 85 ГК РФ), права залогодержателя на удовлетворение своих требований из стоимости заложенного имущества преимущественно перед другими кредиторами (ст. 334 ГК РФ), преимущественное право покупки доли участника долевой собственности (ст. 250 ГК РФ), преимущественное право арендатора на заключение договора аренды на новый срок (ст. 621 ГК РФ) и др. Цель введения преимущественных прав в гражданское законодательство - защищать права и законные интересы лиц, в чью пользу они установлены. При этом следует отметить, что раздел имущества, находящегося в долевой собственности, и выдел из него доли влечет за собой прекращение права общей долевой собственности и как следствие - права преимущественной покупки. Согласно разъяснениям Пленума ВС РСФСР, данным в подп. «а» п. 6 постановления № 4 от 10 июня 1980 г. «О некоторых вопросах, возникших в практике рассмотрения судами споров о выделе собственнику и определении порядка пользования домом, принадлежащим гражданам на праве общей собственности» (с последующими изменениями и дополнениями), выдел (раздел) участнику общей собственности принадлежащей ему доли означает передачу истцу определенной изолированной части жилого дома и построек хозяйственного назначения, соответствующих его доле, а также означает утрату им права на эту долю в общем имуществе (ст. 252 ГК РФ). При таких обстоятельствах требования ст. 250 ГК РФ о преимущественном праве покупки не применяются[388]. В качестве примера следует рассмотреть следующий спор, рассмотренный Верховным судом Республики Татарстан. Собственниками жилого дома в г. Казани в равных долях являлись Г. и К. (умерший 3 июля 1993 г.).22 октября 1998 г. наследникам К-вым (мать, сын и дочь) были выданы свидетельства о праве на наследство по закону. 22 сентября 1998 г. Г. по договору дарения произвела отчуждение принадлежащей ей 1/2 доли жилого дома 3-вым. К-вы, а также Ф. обратились в суд к Г. и 3-вым с иском о признании договора дарения половины жилого дома недействительным и переводе на них прав покупателей. Заявители утверждали, что договор дарения прикрывает договор купли-продажи, так как Г. с 1997 года предпринимала действия по продаже половины дома; оформила ее отчуждение путем оформления договора дарения, потому что не желала продавать свою часть им. Г., возражая против иска, обращала внимание суда на то, что жилой дом был разделен в семидесятые годы между прежними сособственниками и каждый из них пользовался принадлежащей ему частью дома. Она произвела отчуждение половины дома, передав ее безвозмездно по договору дарения 3-вым. 3-вы иск также не признали и пояснили, что половина дома передана им безвозмездно. Решением Авиастроительного районного суда г. Казани от 15 марта 1999 г. иск удовлетворен: договор дарения от 22 сентября 1998 г., заключенный между Г. и 3-ми, признан недействительным; права и обязанности покупателей переведены на К-вых с оплатой 52808 руб. по инвентарной стоимости половины дома. Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Татарстан от 30 апреля 1999 г. решение оставлено без изменения. Определением того же районного суда от 29 июня 1999 г. решение суда разъяснено указанием о переводе прав и обязанностей покупателей на К-вых с оплатой 52808 руб. Г. Определением судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Татарстан от 3 августа 1999 г. определение суда оставлено без изменения. Президиум Верховного суда Республики Татарстан 26 октября 2000 г. протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ об отмене всех вынесенных решений и направлении данного дела для рассмотрения в суд первой инстанции удовлетворил по следующим основаниям. Суд пришел к выводу о том, что договором дарения прикрыт договор купли-продажи половины дома, поэтому признал договор дарения недействительным. Он считал, что К-вы, являясь участниками долевой собственности, имели преимущественное право покупки дома и перевода прав и обязанностей покупателя на себя в соответствии со ст. 250 ГК РФ. Суд также в нарушение положений ст. 197 ГПК РСФСР не привел в мотивировочной части решения доказательства, на основании которых он сделал вывод о том, что сособственники дома являются участниками общей долевой собственности, хотя данное обстоятельство имеет юридическое значение для дела. Согласно ч. 1 ст. 250 ГК РФ преимущественное право покупки имеют лишь участники общей долевой собственности. Пленум Верховного Суда РФ в подп. «а» п. 6 постановления № 4 от 10 июня 1980 г. «О некоторых вопросах, возникших в практике рассмотрения судами споров о выделе доли собственнику и определении порядка пользования домом, принадлежащим гражданам на праве общей собственности» (с последующими изменениями и дополнениями) разъяснил, что выдел (раздел) участнику общей собственности принадлежащей ему доли означает передачу в собственность истцу определенной изолированной части жилого дома и построек хозяйственного назначения, соответствующих его доле, а также означает утрату им права на эту долю в общем имуществе (ст. 252 ГК РФ). Таким образом, раздел дома влечет прекращение общей долевой собственности, поэтому в этих случаях положения ст. 250 ГК РФ о праве преимущественной покупки не применяются. Ответчица Г. в своих возражениях против иска ссылалась на то, что раздел жилого дома был произведен в 1973 году супругами М. Данное обстоятельство подтверждено решением Ленинского районного суда г. Казани от 12 апреля 1989 г., однако суд не дал оценки этому факту. Поскольку при вынесении решения и определения судом допущено неправильное применение и толкование норм материального права и существенное нарушение норм процессуального права, повлекшее вынесение незаконного решения, решение подлежит отмене. Президиум Верховного суда Республики Татарстан решение и определение Авиастроительного районного суда г. Казани и определения судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Татарстан отменил и дело направил для рассмотрения в суд первой инстанции1. Поскольку нарушение права преимущественной покупки может быть совершено третьими лицами, но никак не самим обладателем права преимущественной покупки, то и течение этого срока должно начинаться не с момента нарушения права, а с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права (ч. 1 ст. 200 ГК РФ)[389] [390]. Ранее этот вопрос был предметом рассмотрения Пленума Верховного Суда РСФСР, который в подп. «г» п. 6 своего постановления от 22 марта 1966 г. № 32, с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 20 декабря 1983 г. № 11, указал на то, что данный срок исчисляется с того времени, когда участник общей долевой собственности узнал или должен был узнать о нарушении его права. Применение этого срока, его восстановление, приостановление и перерыв осуществляются в соответствии с общими правилами[391]. Полагаем, что такой порядок исчисления сроков является наиболее целесообразным при осуществлении преимущественных прав собственников. К исследуемой группе способов защиты права собственности также относятся случаи обжалования нормативных и ненормативных актов органов государственной власти и местного самоуправления. В том случае, когда реализации прав собственника мешают действия органов власти, которые выражаются в издании актов, которыми спорное имущество передается другому собственнику, иск зачастую приобретает требование «о признании недействительным постановления (решения)». Как правило, такие формулировки получают иски в ситуациях, когда имущество, на которое претендует истец, включается в состав уставного фонда вновь создаваемых муниципальных или государственных предприятий, а у истца есть легальные основания претендовать на это имущество1. В данном случае важно определить природу такого иска. Так, например, О.Ю. Скворцов полагает, что такого рода иски относятся к негаторным, то есть к группе вещно-правовых средств защиты. По нашему мнению, следует поддержать позицию В.А. Тархова и В.А. Рыбакова, которые указывают, что в случаях «причинения вреда незаконными актами, относимого подчас к защите права собственности[392] [393], то это обязательства вследствие причинения вреда (ст. 1069-1071 ГК РФ), не относящиеся к правоотношениям собственности»[394]. Действительно, ст. 16 и 1069 ГК РФ предусматривают, что вред, причиненный незаконными действиями (бездействием) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону акта, возмещается за счет казны РФ, казны соответствующего субъекта РФ, муниципального образования. Какого-либо перечня незаконных действий (бездействия) государственных органов и их должностных лиц в сфере государственного управления, которые могут порождать обязанность государства возместить вред гражданину, законодательство не содержит. Как следует из ГК РФ вред может быть причинен не только действиями (бездействием), но и решениями органов исполнительной власти (их должностных лиц), принимаемыми в сфере государственного управления. Вместе с тем закон устанавливает условия, при которых причиненный вред подлежит возмещению. Ими являются общие основания и условия возложения гражданско-правовой ответственности: вина, причиненный вред, неблагоприятные последствия, причинная связь. Исходя из этого, мы полагаем, что способ защиты права собственности путем признания недействительным акта государственного органа или органа местного самоуправления (ст. 13 ГК РФ) несколько шире случаев возмещение убытков, причиненных незаконными действиями государственных органов и органов местного самоуправления (ст. 16 ГК РФ). Во-первых, ст. 13 ГК РФ содержит указание на то, что в случае признания судом акта недействительным нарушенное право подлежит восстановлению либо защите иными способами, предусмотренными статьей 12 ГК РФ. То есть в признание судом актов государственных органов недействительными, возмещение убытков не является обязательным последствием. Во-вторых, для возмещения убытков требуется, чтобы действия государственного органа были неправомерными, его действия были виновными. Полагаем, что в случаях отсутствия вины должностных лиц или государственных органов у потерпевшего тем не менее остается возможность признать акт недействительным в соответствии со ст. 13 ГК РФ. Следовательно, осуществление защиты прав собственника путем признания нормативного или ненормативного акта государственного органа или органа местного самоуправления недействительным является специфическим способом защиты права собственности, который не относится к обязательственным. В качестве примера защиты прав собственников исследуемым способом рассмотрим судебное дело об отказе в признании недействительными нормативных актов исполнительной власти субъекта Федерации о блокировке колес автомобилей и принудительной эвакуации транспортных средств. Международная конфедерация обществ потребителей (КонфОП) обратилась в суд с заявлением о признании недействительными постановления правительства Москвы от 13 июня 1995 г. № 498 «О мерах по дальнейшему развитию и совершенствованию службы эвакуации и блокировки колес автотранспорта в г. Москве (СЭБКА)» и распоряжения мэра Москвы от 2 декабря 1996 г. № 549/1-РМ «О внесении изменений и дополнений в постановление правительства Москвы от 13 июня 1995 г. № 498», ссылаясь на то, что указанными нормативными актами предусмотрены блокировка колес автомобилей и принудительная эвакуация транспортных средств в случаях, не предусмотренных законодательством Российской Федерации об административных правонарушениях, чем незаконно ограничиваются права граждан - владельцев транспортных средств свободно использовать свою собственность, а также установлены незаконные платежи за возврат автомобилей гражданам со штрафных стоянок. Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда 4 июня 1997 г. в удовлетворении заявления отказала. В кассационной жалобе Международная конфедерация обществ потребителей просила отменить решение как вынесенное с нарушением норм материального права. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ 26 августа 1997 г. решение отменила по следующим основаниям. В соответствии с ч. 3 ст. 55 Конституции РФ права и свободы человека и гражданина, в том числе и гарантированное ст. 35 Конституции РФ право частной собственности, могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Блокировка колес и эвакуация транспортных средств препятствует реализации права собственников пользоваться своим имуществом и не может рассматриваться иначе как ограничение права частной собственности. Для установления такого рода ограничений права граждан необходимо прямое указание в законе. Взаимоотношения между участниками дорожного движения и государственными органами, на которые возложена обязанность обеспечить безопасность дорожного движения, являются административно-правовыми, основанными на властных полномочиях работников милиции, имеющих право требовать от участников дорожного движения соблюдения Правил дорожного движения и налагать на нарушителей этих правил административные взыскания, и на безусловной обязанности участников дорожного движения выполнять законные распоряжения работников милиции. Эти отношения регулируются административным законодательством, в частности, Кодексом РСФСР об административных правонарушениях, в котором предусмотрена возможность ограничения права собственников автомобилей в форме изъятия транспортного средства, но только в определенных законом случаях. В соответствии с ч. 4 ст. 245 КоАП РСФСР задержание транспортного средства производится должностным лицом органов внутренних дел, а также должностным лицом военной автомобильной инспекции при совершении водителем или другим лицом, управляющим транспортным средством Вооруженных Сил Российской Федерации, административных правонарушений, предусмотренных ч. ч. 2 и 3 ст. 114 КоАП. Поскольку в ч. ч. 2 и 3 ст. 114 КоАП РСФСР ответственность за нарушение правил остановки и стоянки транспортных средств не предусмотрена, эвакуация и помещение транспортного средства на платную стоянку (на основании административного акта должностного лица ГАИ за указанное нарушение) незаконны. Ответственность за нарушение правил остановки и стоянки транспортных средств установлена в ч. 2 ст. 115 КоАП РСФСР, причем применение за это нарушение каких-либо дополнительных мер ответственности, кроме штрафа, не предусмотрено. При таких обстоятельствах решение суда об отказе в удовлетворении требований заявителя о признании недействительными постановления правительства Москвы от 13 июня 1995 г. № 498 и распоряжения мэра Москвы от 2 декабря 1996 г. № 549/1-РМ в части установления ограничения права собственников автомобилей в виде эвакуации автомобилей и блокировки колес за нарушение правил остановки и стоянки транспортных средств вынесено с нарушением норм материального права и подлежит отмене в соответствии с ч. 3 ст. 307 ГПК РСФСР. Дело было направлено на новое судебное рассмотрение1. 3.3.