Диффамация, дезинформация и дискредитация.
Цивилистами[125] давно одобряются идеи защиты добросовестных участников гражданских правоотношений от распространения в отношении них не только порочащих, но и любых ложных сведений, а также от распространения порочащих сведений, пусть и соответствующих действительности, но распространённых в отсутствие требующих того общественных интересов, главным образом - с намерением причинить вред потерпевшему.
Думается, подобные мысли звучат здраво и действительно заслуживают поддержки законодателя, которая начала в последнее время проявляться. Так, после вступления в силу 1 октября 2013 г. нового правила п. 10 ст. 152 ГК РФ, введённого Федеральным законом от 2 июля 2013 г. № 142- ФЗ, почти все способы защиты, присутствующие в ст. 152 ГК РФ (исключение составляют положения о компенсации морального вреда), «могут быть применены судом также к случаям распространения любых не соответствующих действительности сведений о гражданине, если такой гражданин докажет несоответствие указанных сведений действительности».Провозглашённая защита от любого обмана видится оправданной: даже если распространённые ошибочные, не соответствующие действительности сведения не порочат чьи-либо честь, достоинство и деловую репутацию сегодня, где гарантии того, что права и законные интересы «героя дезинформации» не окажутся попраны завтра? Что уж говорить о самом факте злоупотребления правом на свободу слова в подобных случаях, о необходимости его легальной оценки и о предсказуемо небезразличном отношении к факту такого злоупотребления со стороны лица, к которому оно непосредственно относится?
В этой связи следует отметить, что ст. 46 Закона Российской Федерации «О средствах массовой информации»[126] (далее - Закон РФ «О СМИ») всегда предусматривала право на ответ (комментарий, реплику) в СМИ для гражданина
или организации, в отношении которых в соответствующем СМИ распространены сведения, либо только не соответствующие действительности, либо ещё и ущемляющие права и законные интересы гражданина.
На необходимость устранения противоречий в формулировках ст. 152 ГК РФ и ст. 46 Закона РФ «О СМИ» указывалось в юридической литературе, в обоснование чего справедливо приводилась недопустимость ограничения права граждан и организаций на ответ вне зависимости от вида распространённых сведений[127].Отдельные исследователи распространение сведений, не носящих порочащего деловую репутацию характера (в том числе положительных), но не соответствующих действительности и затрагивающих интересы того лица, о котором они распространяются, квалифицируют как нарушение неприкосновенности деловой репутации[128].
Точным для обозначения акта распространения ложных не порочащих сведений, санкционированного сегодня п. 10 ст. 152 ГК РФ, представляется понятие «дезинформация». Введение последнего на законодательном и доктринальном уровне будет способствовать укреплению тематической терминологии, ясности и экономичности изложения правового материала. Удачной видится следующая дефиниция. Дезинформация - это распространение любых не носящих порочащего характера, но не соответствующих действительности сведений о гражданине или юрлице. Обязанность по доказыванию факта распространения указанных сведений разумно возложить на того, о ком сведения распространены и кто считает свои права нарушенными таким распространением, а обязанность по доказыванию соответствия сведений обстоятельствам реальной действительности - на их распространителя. Таким образом, бремя доказывания при дезинформации видится верным распределять так же, как и при диффамации (п. 9 Постановления ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3, п. 1 ст. 152 ГК РФ), а не так, как на данный момент это сделано в п. 10
ст. 152 ГК РФ. Если истец сам распространял о себе ложные данные, например, имел неосторожность похвастать несуществующими заслугами, а ответчик просто констатировал это (например, публично заявил, что его сосед утверждает, будто является победителем международного конкурса по художественному свисту или прямым потомком М.И.
Кутузова), его действия не должны квалифицироваться как дезинформация (она при таких обстоятельствах исходит от истца). Чтобы защититься в этой ситуации, ответчику необходимо лишь доказать факт распространения спорной информации истцом[129].В диссертационных исследованиях, касающихся вопросов защиты права на деловую репутацию субъектов гражданских правоотношений, встречаются облечённые в различные формулировки предложения установить гражданско- правовую ответственность и за распространение любых сведений, порочащих чьи-либо честь, достоинство и деловую репутацию - пусть даже и соответствующих действительности[130].
В самом деле, возможно такое предание гласности некоторых сведений, относящихся к личности гражданина, которое не имеет значения для общества, поскольку разглашаемые сведения не касаются публичных интересов, но которое, однако, способно нарушить душевное спокойствие человека и даже нанести ему психологическую травму. В качестве иллюстраций разглашения подобных сведений обычно приводят (при прочих нормальных условиях) сообщения о тайне происхождения, о наличии неочевидного физического недостатка, увечья, какого- либо «щекотливого» заболевания, о существовании скомпрометировавших себя родственников, компрометирующих связей и т.д. Действующие нормы гражданского законодательства, как отмечается в научной литературе, не позволяют возложить ответственность за распространение порочащих честь,
достоинство и деловую репутацию сведений на причинителя вреда, если он докажет истинность сообщённой информации, в связи с чем подобные случаи остаются без правового регулирования[131], а потерпевшие - без правовой защиты.
Нельзя отрицать, что в описанных действиях (имеющих все шансы стать реальной причиной чьих-то нравственных страданий) выражается недобросовестная реализация права на пользование информацией и нарушение чужих прав на честь, достоинство и деловую репутацию, а значит, эти действия заслуживают внимания законодателя.
Причём мировой практике уже известны занятные казусы. Так, недавно в СМИ сообщалось об иске 18-летней жительницы Австрии, который она обратила к собственным родителям из-за того, что те публиковали в социальной сети Фейсбук её компрометирующие детские фотоснимки (например, те, на которых девочка сидит на горшке, лежит голой в кроватке или где ей меняют подгузники). Истица и её адвокат рассчитывают на компенсацию за причинённые «моральные» страдания и «душевные муки»[132].Что же касается распространения порочащих истинных сведений об организациях, то оно, как заключают специалисты, может иметь целью причинить вред юрлицу или ограничить конкуренцию[133]. Высказываются мысли о введении гражданско-правовых санкций за подобное деяние[134]. Здесь, однако, стоит задуматься. Во-первых, о переживаниях применительно к организации говорить не приходится, а во-вторых, достоин размышления вопрос о том, могут ли негативно влияющие на общественную оценку деловых характеристик юрлица истинные сведения быть безразличны обществу. Не в каждом ли случае распространение таких сведений предполагает интерес многих членов социума? Думается, в силу самой природы организаций не может существовать и такой порочащей их деловую репутацию информации, которая, как в случае с гражданами, относится исключительно к так называемой «личной сфере».
Сведения, компрометирующие сотрудников фирмы, если они касаются выполняемых ею работ или оказываемых ею услуг (поскольку, как известно, юрлицо осуществляет профессиональную деятельность и в целом участвует в деловом обороте через своих работников), сведения о недобросовестности политики компании, о нарушениях при её создании, о связях со скомпрометировавшими себя контрагентами - эта и прочая подобная информация не лучшим образом отражается на деловой репутации организации именно вследствие того, что затрагивает общественные интересы. Поэтому представляется, что нет оснований выделять истинные порочащие деловую репутацию юрлица публичные сообщения, которые стоило бы запретить под угрозой правовой кары, ибо в каждом случае эти сообщения не обходят интересы общества.
Таким образом, приемлемо введение в ст. 152 ГК РФ санкций за распространение лишь таких соответствующих действительности сведений, которые наносят урон деловой репутации (а также чести и достоинству) физических, но не юридических лиц. При этом распространившему рассматриваемые сведения о гражданине должна быть предоставлена возможность избежать ответственности, доказав, что они были распространены в общественных интересах, а это вполне можно представить (например, если речь идёт о публичных фигурах, которые приобретением специального статуса по умолчанию выражают готовность делать значительную часть своей частной жизни достоянием общественности). На истца по делам данной категории справедливо возложить бремя доказывания факта распространения касающихся его сведений и их порочности[135].
Думается, для более действенного правового регулирования целесообразно выделение распространения правдивых порочащих честь, достоинство или деловую репутацию субъектов гражданских правоотношений сведений в отдельную легальную и доктринальную категорию по причине подлежащих учёту при формулировании соответствующих юридических санкций особенностей описанного деяния, заслуживающего статуса гражданско-правового деликта.
Толковый словарь русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова содержит существительное «дискредитация», определяемое как «умаление, утрата значения, авторитета». Глагол «дискредитировать» согласно этому же источнику подразумевает следующее: «неуместными действиями или словами вызывать недоверие к чему-нибудь, умалять чей-нибудь авторитет, значение»; «сообщать о ком-нибудь сведения, подрывающие к нему доверие»136. Исходя из приведённой трактовки, именно понятие «дискредитация» наиболее полно передаёт суть проанализированного деяния (распространения истинных порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина сведений), в то время как гражданское законодательство и наука гражданского права нуждаются в термине для ёмкого обозначения последнего (особенно имея в виду перспективу закрепления в ГК РФ нового правонарушения).
Слово «дискредитация» видится оптимальным для того, чтобы стать таким термином, хотя автор не исключает, что в дальнейшем доктрина и законодательство найдут и иные удачные варианты его обозначения.Применимыми при дискредитации так же, как и при дезинформации, будут почти все специальные способы защиты прав ст. 152 ГК РФ за естественными исключениями: абсурдно выглядело бы требование об опровержении интересующих истца порочащих, но истинных сведений, как и, разумеется, требование о признании распространённых истинных сведений не соответствующими действительности. Пригодиться в описанных обстоятельствах может ответ (реплика), если гражданин захочет дополнить или
уточнить рассекреченную истинную информацию о себе для формирования исходного контекста потенциальных оценок, снабдить её каким-либо комментарием и т.д. Компенсация морального вреда, возмещение убытков, принесение извинений в качестве нового перспективного способа защиты гражданских прав (о чём подробнее позже) также будут здесь весьма уместны.
Есть смысл прислушаться к авторам, акцентирующим внимание на том, что распространение соответствующих действительности, но порочащих сведений, которое может быть запрещено гражданско-правовыми нормами, должно быть умышленным[136]. Действительно, установление вины распространителя сведений в форме умысла будет в этом случае весьма разумным. Если такой субъект не радеет об общественных интересах, то он преследует иную цель - нанести вред нематериальным благам, принадлежащим потерпевшему[137].
Таким образом, приемлемой видится следующая формулировка. Дискредитация - это умышленное распространение соответствующих действительности порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина сведений[138]. Состав гражданского правонарушения дискредитация могла бы образовывать тогда, когда распространителю сведений не удастся доказать, что они были сделаны достоянием общественности в интересах последней.
Вышеизложенная аргументация содержания и разграничения рассматриваемых дефиниций, равно как и распределения бремени доказывания при возникновении судебного спора, исследование значения вины при распространении тех или иных сведений, влияние этих составляющих на
содержание судебного постановления позволяют сделать предложения по изменению редакции ст. 152 ГК РФ.
В качестве варианта отражения в законе приведённых выше аргументов целесообразно изложение первого предложения абз. 1 п. 1 ст. 152 ГК РФ в следующей редакции: «При распространении не соответствующих действительности, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина (деловую репутацию юридического лица) сведений (диффамация), такие гражданин или юридическое лицо вправе требовать по суду опровержения распространённых о них сведений, если распространивший сведения не докажет, что они соответствуют действительности»[139].
Первое предложение п. 10 ст. 152 ГК РФ может выглядеть следующим образом: «Правила пунктов 1-9 настоящей статьи, за исключением положений о компенсации морального вреда, могут быть применены судом также к случаям распространения любых не носящих порочащего характера, но не соответствующих действительности сведений о гражданине или юридическом лице (дезинформация), если распространивший такие сведения не докажет, что они соответствуют действительности».
Наконец, п. 10 ст. 152 ГК РФ может быть дополнен вторым абзацем следующего содержания. «Правила пунктов 1-9 настоящей статьи, за исключением положений об опровержении, о признании распространённых сведений не соответствующими действительности и положения абзаца 1 пункта 10 настоящей статьи о сроках исковой давности, могут быть применены судом также к случаям умышленного распространения соответствующих действительности порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина сведений (дискредитация), если распространивший такие сведения не докажет, что они были распространены в общественных интересах»[140].