§ 3. Элементы содержания налоговой функции современного государства

Налоговая функция государства, являясь объективно существующим в социальной действительности явлением, с гносеологической точки зрения предстает перед нами в качестве определенного объекта познания, т.

Истинное целепологание процесса познания того или иного явления, как нам представляется, заключается в том, «чтобы вскрыть «ядро», основу, общую закономерность развития такого явления, т. е. обнаружить и определить его сущность»^[180].

Сущность налоговой функции, как некоего универсального целого, неизбежным образом наполняет собой все элементы и части такого целого.

Вместе с тем, для целей настоящего исследования следует иметь в виду, что сущность налоговой функции есть - абстрактно-концентрированная форма обобщения главных, основных и важнейших ее свойств, в то время как выявление и анализ ее закономерностей трансформации представляется возможным осуществить только тогда, когда такого рода основные свойства найдут выражение в многочисленных и разнообразных проявлениях, т. е. в рамках содержания налоговой функции. Иными словами, «в содержании налоговой функции заключается жизнь ее сущности»^[181].

В этой связи необходимо уточнить следующее. Сущность налоговой функции есть категория метафизическая т. е. обладающая набором неких неизменных, статичных и постоянных свойств и качеств.

Представляется, что вне зависимости от того, в рамках государственной организации общества какого типа или формы находится

налоговая функция, под воздействие каких социальных факторов она существует, ее сущностная характеристика останется неизменной.

И действительно, сложно себе представить ситуацию, при которой можно было бы сказать, что сущность налогообложения поменялась.

На стадии становления государств или в современном мире, в тоталитарных государствах или в западных демократических обществах, в светских или религиозных странах сущность налоговой функции остается одной и той же и, в конечном счете, сводится к двум составляющим: реализации фискального суверенитета, т. е. тому, почему, на каком основании взимается налог, и источнику финансовых ресурсов для государства - для чего он взимается.

В то же время не должно вызывать сомнения и то, что при метафизической сущности налоговой функции, в различных типах и формах государств, она будет обладать отличительными признаками.

Излишним в этой связи говорить о том, насколько отличаются налоговые системы более далеких по своей характеристике друг от друга государств. При этом отличия сводятся не только к форме налоговой функции, хотя и в этом они тоже существенно отличаются, но и к внутренним, содержательным началам.

В этой ситуации возникает вопрос, каким образом возможна ситуация, когда сущность налоговой функции, как мы ранее выяснили, метафизична и одинакова для всех государств, но при этом, проявляясь в различных государствах по-разному, она обладает разными свойствами?

Данная ситуация становится возможна, поскольку если сущность налоговой функции есть некая глубинная характеристика, образующая ее фундамент как целое, то, каким образом эта сущность проявляется, детализируется и уточняется, лежит в плоскости содержания налоговой функции, которая уже не мыслится как некое единое целое, а наоборот, предстает в качестве системы, состоящей из множества элементов.

Сказанное вовсе не означает, что между сущностью и содержанием налоговой функции существует разрыв, напротив, эти категории однопорядковые.

Представляется, что между ними имеется следующая взаимосвязь: сущность налоговой функции как наиболее общая, абстрактно­концентрированная ее характеристика задает некие параметры, определяет ее модель, которая остается неизменной, в то время как содержание заполняет собой пространство внутри этой модели.

При этом содержание налоговой функции уже предстает не в качестве метафизической субстанции, как ее сущность, а напротив, постоянно меняющейся и развивающееся конструкцией.

Кроме того, содержание налоговой функции есть явление системного свойства. Системный характер содержания налоговой функции государства, определяющий ее как совокупность взаимодействующих друг с другом и с внешней средой элементов, на наш взгляд, и позволяет говорить о ее динамичности и изменчивости.

Ведь очевидно, что именно благодаря тому, что элементы содержания налоговой функции, находясь в постоянном движении, взаимодействуют друг с другом, испытывают известное влияние на себе со стороны социальной среды, изменяются под воздействием такого влияния, трансформируется и само содержание функции.

Иными словами, трансформация содержания налоговой функции происходит не иначе как по средствам ее элементов.

Исходя из указанного методологического посыла по исследованию содержания налоговой функции как системного явления в контексте проблемы ее трансформации, следует определить то, из чего эта система состоит, то есть ее элементы.

Итак, что же из себя представляют элементы содержания налоговой функции? Каким образом они влияют на содержание рассматриваемого явления?

Необходимо в первую очередь осветить некие общетеоретические принципы и правила соотношения категорий содержания налоговой функции как целого и элементов налоговой функции как ее части.

Удачной в этой связи, на наш взгляд, является позиция Д.А. Керимова о том, что «взаимодействие целого и части во многом сходно с взаимодействием общего и отдельного. Подобно тому, как общее существует лишь в отдельном, через отдельное, целое существует только благодаря своим частям, в своих частях. Как отдельное не существует только иначе, как в той связи, которая ведет к общему, так и часть не существует вне целого, равно как и наоборот. Если отдельное так или иначе есть общее, то и часть в той или иной мере является целым. Вместе с тем, как и общее, целое есть сторона или сущность части, а часть, как и отдельное, обладает своими специфическими особенностями, признаками, чертами.

Переводя вышесказанное на плоскость исследуемой проблематики, можно заключить, что если элементы содержания налоговой функции есть в совокупности само содержание, то совокупность качеств элементов содержания не тождественна качеству самого содержания, т. к. и каждый элемент в отдельности обладает своими собственными качествами, не переносимыми на целое, частью которого он является, в то время как и само целое, образуемое за счет совокупности частей, имеет свое качество, поскольку взаимодействие элементов может повлечь образования нового качества целого, не свойственного ни одному из его частей.

Тем самым мы можем сделать вывод, что трансформация содержания налоговой функции, обуславливая динамикой ее элементами, может происходить, как минимум, в результате двух типов процессов. Во-первых, в результате изменения качественной характеристики элементов содержания налоговой функции, вызванного воздействием на них как внешней среды, так

и других элементов целого, а во-вторых, образованием такого нового качества содержания функции, которое является следствием не переноса качественной характеристики его элементов на него самого, а итогом взаимодействия между элементами.

Все вышеизложенные теоретико-философские рассуждения имели своей целью показать природу механики трансформации содержания налоговой функции, определить их логику, общие черты закономерностей, выставить методологические ориентиры.

Итак, перейдем непосредственно к основной проблеме, подлежащей решению в рамках данного параграфа диссертационного исследования - определению и характеристике элементов содержания налоговой функции государства.

Представляется, что для наиболее удачной характеристики элементов любого системного явления необходимо определенным образом их сгруппировать, классифицировать. Вместе с тем, проводя такого рода классификации, следует иметь в виду, что в орбите социальных наук те основания, по которым она будет осуществляться, могут носить сугубо абстрактно-доктринальное значение.

В этой связи нам представляется возможным провести анализ элементов содержания налоговой функции государства исходя из их функционального значения. Т. е. если содержание налоговой функции государства складывается из множества «однопорядковых и однородных аспектов деятельности государства»,^[183] то даже внутри этой «однородности и однопорядковости» все равно существует определенное разделение в том, в какой роли выступает тот или иной элемент. Иными словами, каждый элемент знаменует собой какой-то определенную часть деятельности государства в рассматриваемой сфере.

В целом всю деятельность такого рода, а соответственно, и элементы содержания налоговой функции, опосредующие ее, можно разделить на три части.

Во-первых, основополагающее значение в деятельности государства занимает вопрос об установлении налога. Соответственно, первым элементом содержания налоговой функции будет выступать элемент, отвечающий за установление налоговой обязанности.

Во-вторых, аккумулирование материальных ресурсов в централизованных фондах происходит, как известно, не само собой, а требует определенной деятельности со стороны государства по сбору налогов, сопровождающейся подчас применением принуждения по отношению к налогообязанным лицам по изъятию части их имущества в пользу фиска.

И наконец, деятельность ни одного государства в сфере налогообложения не может обойтись без применения санкций к лицам, не исполняющим или исполняющим ненадлежащим образом свои налоговые обязанности.

Таким образом, мы определись с элементами содержания налоговой функции в рамках выше обозначенной классификации.

Не вызывает особого труда узнать в такой классификации схожие черты с принципом разделения властей. И действительно, вся деятельность государства в налоговой сфере укладывается в общие каноны такого принципа, однако это происходит не потому, что, следуя указанному принципу, государство выстраивает свою деятельность таким образом, а скорее, в силу объективных закономерностей такой деятельности.

Итак, перейдем к рассмотрению каждого элемента в отдельности.

Установление и введение налогов является основополагающим, первичным элементом всего содержания налоговой функции. Здесь имеется в виду не только и даже не столько то, что именно в момент установления налога определяются все параметры налогообложения, т. е. состав налога,

принципы его администрирования и т. д., сколько сам факт возникновения обязательных налоговых платежей как таковых.

Очевидно, установление налога происходит не само по себе, хотя и имеет под собой определенные объективные предпосылки, а является осознанной деятельностью того, кто имеет такую возможность и право, т. е. государства.

«Право на установление и введение налога, принадлежащее исключительно государству, традиционно рассматривают как одно из наиболее существенных проявлений его суверенитета»^[184].

«Суверенитет государства предполагает полное подчинение власти государства всех физических лиц и организаций, находящихся в пределах его границ. На этом подчинении собственно и основывается формирование публичных финансов в целом и налогообложения в частности»^[185]. Здесь следует подчеркнуть дуалистическую связь права на установление налога и государственного суверенитета. В этой связи представляется несколько не точным утверждение, что право устанавливать налог производно от государственного суверенитета, что оно вторично по отношению к нему.

Безусловно, в определенной степени это так. Ведь не должно вызывать сомнений, что в сформировавшемся государстве установление налога есть одно из проявлений его суверенитета как легитимной способности подчинить себе всех и вся. Однако так ли дело обстоит в случае, если мы рассмотрим процесс генезиса государства, а соответственно, и его суверенитета? Выступает ли в данном случае право на установление налога производной от государственного суверенитета? Представляется, что не совсем.

На наш взгляд, следуя определению власти М. Вебера «как способности индивида добиться от другого индивида такого действия (или воздержания

от действия), которое без этой способности не было бы принято» \\ можно определить, что механизм властного принуждения предполагает наличие как минимум двух составляющих: с одной стороны, воли властвующего субъекта, а с другой - осознания участниками сущности властных предписаний.

Если с первой частью указанного механизма в процессе генезиса государства и его суверенитета все более или мене ясно, так как наличие воли того, кто стремится к власти, само собой разумеется, поскольку отсутствие таковой немыслимо для властвующего, то относительно второй части, т. е. осознания подвластными сущности властных предписаний в контексте рассматриваемой проблематики обретает определенную специфику.

Уместно еще раз вспомнить мысль П. Бурдье, что «институционализация налоговой системы явилась результатом по сути дела внутренней войны, ведущейся агентами государства, с целью сломить сопротивление подданных, которые как таковые обнаруживаются главным образом, если не исключительно, как те, кого следует облагать налогом, как налогоплательщики»^{[186] [187].}

Следуя логике упомянутого автора, предполагаем, что вторая слагаемая властного механизма достигается на стадии генезиса государства в том числе и благодаря налогу, т. к. именно через него, через осознание его обязательности и принятия его легитимности у обязанных лиц происходит становление суверенитета.

Таким образом, установление налога является, с одной стороны, безусловным проявлением суверенитета государства, а с другой, в определенный момент может выступать уже не как производное от него, а как способ по его установлению, как конституирующий его элемент. В этом, собственно, и проявляется, на наш взгляд, их дуалистическая связь.

Кроме этого, рассматривая проблему установления налога как элемента содержания налоговой функции государства через призму его суверенитета, нельзя не затронуть проблему о носителе самого такого фискального суверенитета, т. к. именно в этом контексте отчетливо прослеживаются определенные трансформационные закономерности.

Как известно, первоначально носителем государственного суверенитета в подавляющем количестве государств был его глава. Именно он обладал всем объемом прав, вытекающим из свойств государственного суверенитета, в том числе и в сфере налогообложения. В качестве главы государства традиционно выступал монарх, в пользу которого и от имени которого происходил сбор налогов. Государство в этой связи поглощается его личностью, не мыслится в разрыве с ним.

Данная модель является исторически первой, сопровождающейся, как правило, сакрализацией личности монарха, а соответственно, и сакрализацией всех его действий, в том числе и по установлению налоговых обязанностей.

На ее смену приходит так называемая «династическая модель» фискального суверенитета. П. Бурдье так описывает ее сущность - «возвышение государства над временно воплощающим его королем есть превосходство короны, то есть превосходство «дома» и династического государства, которое, вместе со своей бюрократической системой, остается в его подчинении. Именно так можно понимать мифологию двух тел короля, о которой так много говорят историки вслед за Канторовичем и которая символически обозначает этот дуализм превосходства институции над личностью, временно ее воплощающей в земной жизни (такой дуализм можно наблюдать и у беарнских крестьян, когда мужская половина дома, определяемого как совокупность предметов и членов семьи, часто называется именем, за которым следует имя дома, а потому, к примеру, зять, проживающий в доме родителей жены, фактически принимает ее фамилию). Король - это «глава дома», социально уполномоченный проводить

династическую политику, внутри которой матримониальные стратегии занимают решающее положение; он служит величию и процветанию своего «дома»^[188].

Исходя из этого, можно сделать вывод, что носителем суверенитета, в том числе и фискального, становится уже не монарх, а институция в виде «короны», которая и выступает в качестве налогобязывающего субъекта.

Далее происходит поворотный момент в вопросах о том, что собой представляет суверен и каким образом воплощаются его свойства. Появляется концепция народного суверенитета, исходя из которой все верховенство власти в государстве принадлежит его народу.

В этой связи следует отметить, что идея народного суверенитета, воплощающаяся, в частности, в идеи народного представительства и парламентаризма, возникла во многом благодаря проблеме фискального суверена, т. е. того, кто правомочен устанавливать налоги.

Так, М. Амеллер считает, что для истории парламента характерна борьба за осуществление полномочий в области финансов; они были тем ядром, вокруг которого постепенно складывались современные конституционные системы. Законодательные полномочия парламента, которые в настоящее время рассматриваются как одна из основ демократического строя, были приобретены парламентом после того, как он приобрел полномочия в области финансов»^[189].

«Право парламента утверждать налог есть выражение права народа соглашаться на его уплату»^[190]. Крайне интересной в этой связи выглядят слова Б. Франклина: «Мы только утверждаем, поскольку у нас есть свои собственные парламенты и мы не имеем представителей в парламенте Великобритании, наши парламенты являются единственными судьями в этом

деле, и что английский парламент не имеет права брать наши деньги без нашего согласия. Фактически Британская империя не единое государство, оно включает многие государства, и, хотя парламент Великобритании без основания приписал себе власть облагать налогом колонии, он имеет на это столько же права, сколько на обложение Ганновера.^[191]

Следует отметить, что практика большинство современных демократических государств, включая Российскую Федерацию, основывается на исключительной компетенции представительных (законодательных) органов власти в сфере установления налоговых обязанностей.

Так, Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 11.11.1997 № 16-П указывает, что «конституционное требование об установлении налогов и сборов только и исключительно в законодательном порядке представляет собой один из принципов правового демократического государства и имеет своей целью гарантировать, в частности, права и законные интересы налогоплательщиков от произвола и несанкционированного вмешательства

исполнительной власти.

Только закон в силу его определенности, стабильности, особого порядка принятия может предоставить налогоплательщику достоверные данные для исполнения им налоговой повинности. Если существенные элементы налога или сбора устанавливаются исполнительной властью, то принцип определенности налоговых обязательств подвергается угрозе, поскольку эти обязательства могут быть изменены в худшую для налогоплательщика сторону в упрощенном порядке».^[192]

Таким образом, мы видим, что по мере развития государственной организации общества происходят качественные изменения его фискального суверенитета, находящие прямое выражение в трансформации одного из

основополагающих элементов содержания налоговой функции - в установлении налога.

Следующим элементом содержания налоговой функции в рамках выше- обозначенной классификации является налоговое администрирование, или осуществление сбора налогов и контроля за его уплатой.

Значимость и важность данного элемента, на наш взгляд, сложно переоценить хотя бы потому, что многовековая история развития абсолютно всех государств мира свидетельствует о том, что вопрос о том, кто и как будет собирать налог, является ключевым при проведении любой государственной реформы, при смене власти и т. и.

Данный элемент содержания налоговой функции государства складывается из деятельности его аппарата.

Вместе с тем следует отметить, что практика налогообложения знает множество различных форм и методов сборов налогов, имеющих определяющее значение для содержательной характеристики налоговой функции.

Так, на начальном этапе развития государства носителем фискального суверенитета выступал сам правитель, в силу чего сбор налогов осуществлялся, как правило, им самим при объезде подвластных территорий, либо его дружиной, но все равно от его имени и в его интересах.

По мере укрупнения территории, усложнения внутригосударственных отношений верховный правитель не мог больше непосредственно заниматься сбором налогов, возникла необходимость в конструировании определенной системы, отвечающей за данное направление деятельности государства.

Однако, как представляется, государство на данной стадии своего развития не обладало объективной возможностью формирования полноценной системы специализированных налоговых органов, в силу чего возникла ситуация делегированного налогообложения.

Данное явление могло иметь различные формы выражения при неизменном содержании, суть которого сводилась к созданию между государственной казной и налогоплательщиком транзитной инстанции, которая и занималась непосредственно сбором налогов, а соответственно несла все издержки, связанные с этой деятельностью, т. е. фискальный суверен, не имея возможности своими силами везде и всегда контролировать процесс поступления налогов в казну, делегировал так свое право третьим лицам, не являющимся его частью и существующим автономно от него.

В качестве форм делегированного налогообложения можно рассмотреть и возложение обязанности по взиманию налога в Римской империи на общину, где лица, стоявшие во главе такой общины, лично отвечали за поступление платежей в казну^[193].

Использование для пополнения казны такого рода систем сбора налогов характерно для многих государств в период их становления, укрепления центральной власти. «В отсутствии развитой системы государственных органов и отлаженного механизма их взаимодействия, - отмечает С.Г. Пепеляев, - такой способ взимания налоговых платежей зачастую был единственно возможным»^[194].

Однако, как представляется, существование системы делегированного налогообложения было вызвано не только тем, что система органов государственной власти не имела должного развития, в силу чего государство само непосредственно не могло собрать все налоги, а еще одним специфичным обстоятельством.

Как известно, сбор налога есть не что иное, как отчуждение части собственности налогоплательщика в пользу фиска, сопровождающееся, как правило, тем или иным принуждением. Очевидно, что подобные действия государства по отношению к своим подданным вызывают у последних

чувства, отличные от понимания и поддержки, что в свою очередь в условиях слабой государственной власти может грозить власти неподчинением.

В этой ситуации делегированная система сбора налогов отчасти снимала эту проблему, т. к. раздваивала в сознании подданных личность налогооблагаемого субъекта. Получается, де-факто, что государство и тот, кто отчуждает у подданных имущество в виде налогов, - два разных лица. Выступая против последних, подданные выступают не против государства и власти, а против частного лица, не имеющего к государству прямого отношения. Более того, в случае злоупотреблений со стороны откупщиков, они могут рассчитывать на защиту со стороны суверена, естественно, в случаи признания его легитимности.

Таким образом, складывается ситуация, при которой для защиты своих интересов от «агентов» фиска подданные должны были поддерживать власть «фиска».

«Признание инстанции, высшей по отношению к агентам, отвечающим за ее деятельность, - королевской власти или государства - защищает, таким образом, от критики непосвященными. Оно находит свое практическое обоснование в отделении короля от несправедливых и коррумпированных исполнителей, которые обманывали не только народ, но и самого короля»^[195].

Однако по мере укрепления публичной власти и разрастания государственной власти такая структура налоговой функции постепенно утрачивала свои привлекательные свойства и стала приобретать современные черты.

Так, постепенно в структуре государственного аппарата стали выделяться специализированнее органы, имеющие отраслевую компетенцию в области финансов, которые по мере усложнения финансовой деятельности государства преобразовались в несколько самостоятельных органов, в их ведении находились все финансы, в том числе и такая ее часть, как налоги.

Возникло налоговое ведомство в современном его виде, полностью знаменующее собой рассматриваемый элемент содержания налоговой функции государства.

Наконец, третьим элементом содержания налоговой функции в рамках рассматриваемой классификация является деятельность государства, связанная с применением санкций или иных мер воздействия к лицам, не исполняющим свои налоговые обязанности.

Наибольший интерес в рамках данной проблемы, на наш взгляд, представляяют не только и не столько собственно сами меры государственного принуждения по отношению к налогообязанным лицам, т. к. данный вопрос подлежит анализу скорее в рамках отраслевого исследования, сколько то, каким образом притязания фиска к своим подданным находят свое ограничение, как и на сколько гарантируются права налогоплательщиков на защиту от произвола финансовых властей.

Представляется, что именно в данном аспекте рассматриваемый элемент содержания налоговой функции государства подвергся наибольшей трансформации.

П.П. Гензель в этой связи замечал, «что в древнем мире были прекрасно известны технические приемы обложения, разнообразные кадастры и уточненные способы взыскания, но тем не менее для народов древности податная система есть только признак рабства или следствие крайнего деспотизма»^[196].

Развивая идею указанного автора, можно без труда прийти к выводу, что коли налог есть признак рабства и последние, как известно, традиционно не рассматривались в качестве носителя каких-либо субъективных прав, а выступали в качестве объектов вещного права, на которых распространялся режим фактического господства владельца, то и отношения между фиском и подданными тоже строились на принципе «полного господства».

Иными словами, как вещь, находясь во владении у его собственника подпадает под режим его фактического господства, так и налогоплательщик оказывается в ситуации, когда он полностью зависит от воли фиска и его агентов, не ограниченной какими-либо правовыми рамками.

«В древнем мире не было финансового права, так как тогда не знали податного порядка в современном смысле. Тогда знали финансовое насилие, практикующееся по отношению к покоренным народам»^[197].

«Финансовые органы того времени можно было поставить в один ряд с военным ведомством: военное ведомство грабило другие страны, финансовое - собственный народ»^[198].

Таким образом, можно сделать вывод, что в рассматриваемый период применение государственного принуждения в сфере налогообложения, в том числе и санкций за неисполнение налоговых обязанностей, не было каким- либо образом связано с необходимостью учета и защиты прав налогоплательщиков, поскольку, во-первых, не признавалось наличие самих таких прав, а во-вторых, отсутствовали механизмы, позволяющие ограничить притязания казны к своим подданным.

Вместе с тем, по мере развития общества и его государственной организации, распространения налогового бремени на все большие и большие социальные слои со всей очевидностью проявлялась необходимость в создании адекватного механизма защиты прав налогообязанных лиц от избыточных и произвольно установленных санкций со стороны фискальной власти.

Данная идея получила свое фундаментальное научное воплощение благодаря А. Смиту, который определил «четыре основополагающих принципа налогообложения, по ним налог должен стать для тех, кто его выплачивает, признаком не рабства, а свободы»^[199].

Представляется, что к рассматриваемому элементу содержания налоговой функции относится, по большей части, принцип определенности, суть которого заключается в том, что все элементы налога, а также санкции и иные меры принуждения, применяемые к налогоплательщику, должны быть установлены законом, т. е. не просто правовым актом, а только таким, который был принят парламентом - представительным органом власти.

«Там, где этого нет, каждое лицо, облагаемое налогом, отдается в большей или меньшей степени во власть сборщика налогов, который может отягощать налог для всякого неугодного ему платилыцика или вымогать для себя угрозой такого отягощения подарок или взятку»^[200].

Принцип определенности, сформулированный А. Смитом, в дальнейшем нашел свое нормативное выражение в законодательстве большинства развитых стран, в том числе и в современном налоговом законодательстве.

Таким образом, можно сделать вывод, что деятельность государственных органов по применению санкций и иных мер государственного принуждения в процессе развития государства и общества прошла значительный этап трансформации - от произвола и бессистемности до установленного законом целостного механизма, гарантирующего соблюдение прав налогоплательщиков.

Подведем итоги.

Так, содержание налоговой функции представляет собой категорию, характеризующую то, каким образом проявляется, детализируется и уточняется метафизическое понятие сущности налоговой функции.

При этом содержание налоговой функции уже предстает не в качестве метафизической субстанции, как ее сущность, а наоборот, постоянно меняющейся и развивающейся конструкцией.

Содержание налоговой функции есть явление системного свойства. Системный характер содержания налоговой функции государства, определяющий ее как совокупность взаимодействующих друг с другом и с

внешней средой элементов, на наш взгляд, и позволяет говорить о ее динамичности и изменчивости.

Трансформация содержания налоговой функции, обуелавловленная динамикой ее элементов, может происходить, как минимум, в результате двух типов процессов: во-первых, в результате изменения качественной характеристики элементов содержания налоговой функции, вызванного воздействием на них как внешней среды, так и других элементов целого, а, во-вторых, образованием такого нового качества содержания функции, которое является следствием не переноса качественной характеристики его элементов на него самого, а итогом взаимодействия между элементами.