Финансово-кредитная система Японии

Японская финансовая система внесла значительный вклад в успешное развитие японской экономики. Происхождение этой системы восходит к торговым биржам Осаки и Токио (тогда Эдо), возникшим в начале XVIII в. и принадлежавшим торговцам рисом.

Современная финансовая система развивалась в течение XIX столетия для стимулирования промышленного развития и подъема до уровня индустриализации Запада. По замыслу правительства, банки были высокоспециализированными, и каждая категория финансовых институтов жестко ограничивалась рамками конкретного рынка. Например, были банки для сельского хозяйства, для промышленного развития, для внешней торговли. Однако с течением времени различия между типами финансовых институтов стали стираться.

В конце столетия крупные банки достигли достаточно высокого уровня развития и сформировали слой промышленных групп — дзай-бацу (zaibatsu), которые впоследствии переросли в мощную деловую сеть — кейрецу (keiretsu). Эти группы располагались преимущественно в Токио, прежде всего вследствие той огромной роли, которую играло правительство в развитии экономики и финансовой системы страны. Однако, например, группы «Сумитомо» и «Мицуи» возникли в Осаке, и «Сумитомо» до настоящего времени имеет значительное влияние на юге страны.

С ростом экономики росли и японские банки, и другие финансовые институты. В течение 80-х гг. XX в. японские банки и страховые компании считались крупнейшими в мире. Для этого имелись две основные причины: банковская индустрия Японии была чрезвычайно концентрированной, а курс иены существенно возрастал по отношению к другим валютам, прежде всего к доллару США.

Росло мастерство и японских фирм ценных бумаг. После Второй мировой войны Союзный Альянс по аналогии с США разделил ком- мерческое и инвестиционное банковское дело. Подобно крупнейшим банкам многие из видных фирм ценных бумаг разместили свои штаб-квартиры в Токио. Однако, например, «Номура» {Nomura), крупнейшая фирма ценных бумаг, имеет сильные корни в Осаке и все еще влиятельна там. Банки на протяжении уже полугора веков являются основой японской

Т ^ ^У Т-1 ^У

экономики. Банки — опора кейрецу. Банки и кейрецу играют центральную роль в финансовой жизни нации. Система кейрецу воздействует на распределение корпоративного управления и риска таким способом, который не вполне может быть понятен европейцу или американцу. Хотя японские банки имеют право приобретать участие в капитале клиента в размере не более 5% полной стоимости акций клиента, перекрестное участие в капитале в системе кейрецу дает возможность более высокой степени управленческого контроля со стороны банков.

В системе кейрецу финансовый риск порождает не только одна конкретная компания, но и все другие члены кейрецу, особенно банк. Если компания в рамках кейрецу имеет финансовые проблемы, другие члены кейрецу могут прийти ей на помощь. Тем не менее во время последнего спада некоторые крупные компании обанкротились.

Наиболее солидные японские компании имеют многосторонние банковские связи.

Министерство финансов (называемое в Японии Okurasho) является одним из наиболее мощных правительственных организаций страны. Это единое министерство — эквивалент нескольких наиболее важных министерств и правительственных агентств в Соединенных Штатах, объединяющее функции Министерства финансов США, Налогового департамента, Комиссии по ценным бумагам и биржам, а также банковских комиссий штатов.

Министерство финансов вовлечено в повседневную деятельность финансовых рынков значительно глубже, чем любой из его западных аналогов. Его отношения с банками и фирмами ценных бумаг чрезвычайно патерналистские. Министерство финансов играет большую роль как в принятии, так и в исполнении воздействующих на финансовую жизнь нации законов. Властные полномочия Министерства финансов всегда огорчали иностранных участников финансовых рынков Японии. Его нежелание либерализовать финансовую систему в более быстром темпе беспокоило как внутренних, так и иностранных инвесторов.

В июне 1997 г. в Министерстве финансов Японии вместо существовавших ранее двух департаментов ценных бумаг и банков был создан Департамент планирования финансовой системы. В функции департамента входит изучение, планирование и подготовка предложений по вопросам финансовой системы, операций с ценными бумагами, решение вопросов, связанных с деятельностью Банка Японии, выполняющего функции центрального банка страны, а также работа по подготовке и аттестации кадров государственных аудиторов.

При Министерстве финансов имеются два специальных органа — Департамент монетного двора и Типографский департамент, в ведение которых, соответственно, входит чеканка монет, изготовление и реализация соответствующей продукции (юбилейные монеты, слитки драгоценных металлов, государственные наградные знаки и проч.), сертификация изделии\'из драгоценных металлов, а также изготовление печатных денежных знаков, государственных облигаций, гербовых марок и открыток, выпуск всех официальных печатных правительственных изданий.

За Минфином были сохранены функции изучения планирования и подготовки предложений лишь в той части, которая связана с необходимостью выделения государственных бюджетных ассигнований. Кроме того, к сфере совместной компетенции Минфина и УФК относится решение вопросов о несостоятельности финансовых институтов в тех случаях, когда они создают угрозу системного кризиса, т.е. кризиса, угрожающего сохранению стабильности финансовой системы в целом.

Роль Банка Японии в регулировании финансово-кредитной системы менее значима. Банк Японии не обладает лицензирующими функциями, его значение как надзорного органа не столь велико, как Министерства финансов и Управления финансового контроля.

Крах «экономики мыльного пузыря» и последующие скандалы бросили тень на репутацию Министерства финансов и прочей правительственной бюрократии.

Причины кризиса, потрясшего экономику и финансы Японии в 1990-х гг.

Во-первых, темпы роста в годы «экономического чуда» поддерживались чрезвычайно высоким уровнем сбережений населения. В 60-х гг, норма сбережений семей городских рабочих и служащих достигала 20% дохода. Причинами этого явления были как неразвитость потребительского и жилищного кредита, низкий уровень социальной защиты населения, отсутствие системы налоговых льгот по инвестициям в недвижимость, так и психологические особенности жизненного уклада самого населения — темпы роста потребления значительно отставали от темпов роста личного располагаемого дохода. В 1980-х гг. норма сбережения составляла 11—13% ВВП (в США и Великобритании — от 4 до 8%). При этом японцы держат около половины своих личных сбережений в форме банковских депозитов. Средства населения составляют почти половину депозитной базы банков. Высокая норма сбережений в развитой стране создает постоянный избыток капитала при недостатке потребительского спроса. Во-вторых, уже после создания промышленного потенциала для конкурентоспособного экспорта и полной ликвидации дефицитов торгового баланса основой экономического роста страны остался экспорт продукции обрабатывающей промышленности. В 1980-х гг. около трети реального прироста валового продукта обеспечивалось товарным экспортом. К этому времени был отменен валютно-лицензионный контроль над импортом, сняты ограничения для притока иностранного капитала, а затем и ограничения на вывоз японского капитала за границу. Начиная с 1981 г. Япония постоянно имела активное сальдо баланса по текущим операциям в размере до 3—4% ВВП. Экспорт позволял поддерживать высокую занятость и высокую норму накопления и прирост основного капитала промышленности на уровне 6—8% в год.

В 1986 г. вследствие острых конфликтов с СШАи странами Европы (по причине огромного положительного сальдо в торговле с этими странами) японское правительство объявило о новом направлении среднесрочной внешнеэкономической политики.

Открытие внутреннего рынка значительно изменило товарную структуру импорта Японии (вдвое возрос импорт готовой продукции, однако активное сальдо платежного баланса поддерживало постоянный повышенный спрос на японскую иену. Курс иены поднялся с 200,5 иены за доллар в 1985 г. до 135,4 иены в 1990 г. Из-за роста курса иены стоимостный объем импорта в иенах за 1980—1990 гг. увеличился всего на 5,8% (физический объем возрос на 73%).

Импортные товары на внутреннем рынке подешевели на 37,5% и составили реальную конкуренцию внутреннему промышленному и сельскохозяйственному производству. Началась постепенная дефляция: уровень оптовых цен понизился за 5 лет почти на 10%. В тот период дефляция ограничилась внутренним оптовым товарооборотом и ее связывали только с удорожанием иены.

Во внешнеторговых (импортных) контрактах динамика цен определяется ценами мировой торговли, а экспортных — внутренними оптовыми ценами на продукцию. В результате действия этого механизма экспортные цены в иенах возросли на 41%, но в реальных валютах импортных контрактов— только на 10%. Из-за дефляции экспорт замедлился, но не настолько, чтобы снизить ориентацию на него промышленности, а снижение активного сальдо торгового баланса не остановило действие этого механизма. При избытке ликвидных ресурсов Банк Японии поддерживал низкую учетную ставку (2,5—3% годовых), Соответственно низкими оставались и ставки денежного рынка. Так, краткосрочная ставка «прайм» держалась на уровне 3,375—3,750%. Разница со ставками американских и европейских банков (а в США ставки «прайм» колебались между 7,5 и 10%) действовала как насос, откачивающий из Японии ликвидные ресурсы. Между 1985 и 1990 гг. ежегодный объем оттока средств (преимущественно в американские казначейские обязательства) составлял от 60 до 113 млрд долл. Дорогая иена, в свою очередь, стимулировала рост прямых зарубежных инвестиций. Именно в эти годы Япония стала крупнейшим мировым кредитором, а сумма ее прямых инвестиций за рубежом достигла 70,8 млрд долл. Японские производители автомобилей и электроники переводили свои сборочные мощности в Северную Америку и Западную Европу, а производство комплектующих (впоследствии и сборку массовых изделий) — в Юго- Восточную Азию.

Во второй половине 1980-х гг. крупнейшие японские промышленные корпорации становятся транснациональными. Доля продукции зарубежных филиалов в объеме продаж материнских компаний за период 1985—1995 гг. возросла почти в четыре раза (11,6% в 1996 г.).

При этом сумма прямых ш юстранных вложений в Японию на март 1990 г. составляла всего 2,8 млрд долл., а сумма продаж компаний с участием иностранного капитала — только 1,2% оборота всех корпораций. Формально иностранным фирмам предоставляется национальный режим. Фактическим барьером доступа на внутренний рынок является прежде всего система кейрецу. Диспропорция между прямыми зарубежными инвестициями японских компаний и иностранными капиталовложениями в Японии считается признаком недостаточной открытости этой страны. Опасаясь дальнейшего повышения курса иены, японские власти сохраняли остатки ограничений на валютные операции и не шли на расширение роли иены в международных расчетах. Иена обслуживает в среднем 36% экспорта и 21,8% импорта Японии. В торговле с регионом Юго-Восточной Азии — соответственно 48,4 и 26,7%. Иена не стала ключевой валютой даже для региональных расчетов в ближайшем окружении Японии. Продолжительный экспортный бум и рост сбережений населения вызвали огромный рост депозитов в коммерческих банках, объем которых к 1989 г. достигал 120% ВВП. Началась безудержная кредитная экспансия банков. Банки вкладывали ликвидные средства не столько в развитие производственных мощностей, сколько в спекулятивные сделки различных компаний с акциями и недвижимостью. Этому способствовала дешевизна кредита. «Финансовый мыльный пузырь» набухал в течение 1986—1990-х гг. Его формирование на японском фондовом рынке было связано не только с избытком ликвидных средств, но и с жесткой структурой рынка и его профессиональных участников, и с жестко зарегулированным доступом корпораций к биржевой котировке своих акций. Курсы акций отклонились далеко вверх от уровня дивиденда и прибыли, а биржевая цена акционерных компаний — от стоимости основного капитала.

В 1980-х гг. ярко проявились такие фундаментальные слабости японской экономики, как недостаток внутреннего спроса и избыточный приток денежных ресурсов. Открытие внутреннего рынка для иностранной конкуренции было неполным и не смягчило эти слабости. Тем самым были заложены предпосылки финансового кризиса и длительной дефляции — экономических бед, обрушившихся на Японию в 90-х гг. Одна из ведущих мировых держав оказалась в полосе

L Фпрміфопашіе банковской сискмы Японии 3 3 9

кризиса, который не смогла преодолеть до конца XX в. и последствия которого ощущаются и в 2002 г,

Гипертрофиропанный рост курсов акции, приобретавшихся всюду и всеми для последующей перепродажи, получил название «экономики мыльного пузыря* (bubble economy)„ Последнее десятилетие XX в. началось с того > что мыльный пузырь лопнул. Рыночная цена акций и земли падала в период с января 1990 г. по июль 1992 г, примерно на 10 трлн мен ежемесячно. Держатели активов за этот период потеряли почти 2,5 трлн долл. Наибольшие потери понесла именно банковская система, поскольку основная масса кредитов выдавалась под залог не-движимости, втом числе и посредникам — крупнейшим риэлторским компаниям. Начался системный финансово-банковский кризис, сопровождавшийся (впервые после 1945 г.) банкротством банков.

Министерство финансов как «главный регулировщик» банковской системы совместно с Банком Японии предприняли попытки стабилизировать ситуаци ю} не меняя основных п ркнципов организа ции сам ой системы,

В г, Министерство создало Фонд совместного выкупа ценных бумаг, который к 1997 г. выкупил у банко и находившиеся в их портфелях ценные бумаги на сумму около 15 трлн иен (почти 113 млрд долл.), однако эти меры не дали необходимого эффекта,

В 199? г. было создано специальное Агентство финансового надзора, давшее четкое определение того, что именно считать «плохими* долгами. Опасаясь, что «плохие» долги превысили возможности банков даже с учетом полной мобилизации капитала (т.е. использования его на покрытие потерь), правительство потребовало, чтобы банки сами оценили свои кредиты по группам риска, а полученные сведения были опубликованы. Сумма, подсчитанная банками, составила 66,8 трлн иен на июль 199S г- (или свыше 500 млрд долл.). Нои эти подсчеты эксперты оценили как явно заниженные.

Особенности структуры собственности я фондового рынка в Японии

В структуре акционерного капитала открытых корпораций преобладают так называемые стабильные инвесторы, круг которых шире того, что обычно понимают под институциональными инвесторами. Помимо траст-банков, инвестиционных, брокерских и страховых компаний «стабильными инвесторами» являются коммерческие банки и нефинансовые корпорации.

Финансовым учреждениям (банки всех видов, страховые и брокерские компании) принадлежало 47—48% совокупного акционерного капитала. Закон запрещает банкам держать более 5% акций любого

эмитента, но не устанавливает предельного числа акции. Портфели акций у крупных банков очень велики. Система кейрецу построена именно на том, что корпорации держат акции своих деловых партнеров ради стабильных деловых отношений. В собственности нефинансовых корпораций находилось около четверти совокупного акционерного капитала. В акциях других компаний и банков корпорации держали в среднем около 10% своих активов. Перекрестное участие в капитале связывает их с «головными» банками — главными кредиторами, работающими с ними в режиме постоянно возобновляемых сделок. Акционерная собственность сильно распылена. Первая десятка инвесторов держит в среднем 35—37% корпоративных акций. В шести группировках крупнейших корпораций, ориентирующихся каждая на свой «головной» банк («Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо», «Фуё», «Санва» и «Дайити кангё»), от 3 до 5,5% акций каждой компании находилось в перекрестном владении. Операциями на рынке практически было невозможно приобрести контрольный пакет. Система перекрестного владения акциями препятствует слияниям и поглощениям через рынок.

Если движение цен на активы отслеживается на макроуровне, то в силу национальных особенностей корпоративного и налогового права на микроуровне оно было в значительной мере скрыто. До введения в 2000 г. международных стандартов учета и отчетности в балансах японских банков и открытых акционерных компаний капитал оценивался по номиналу выпущенных акций. При новой эмиссии половина эмиссионного дохода добавлялась к капиталу, а другая половина зачислялась в резерв, не облагаемый налогом. Законодательно установленный резерв не должен был превышать 25% балансового капитала. Капитал не переоценивался по рыночной стоимости акций, а создавались скрытые, «латентные» резервы, или, каких часто называли, «забалансовые» активы.

Акции других компаний в балансе учитываются по цене приобретения, но до конца 1993 г. значительная часть новых выпусков (до 70%) предлагалась прежним акционерам по номиналу или по льготной цене чуть выше номинала. Превышение рыночной цены акций над ценой, по которой они отражены в балансе, — тоже «латентный» актив. Наконец, физические активы, в том числе земля, в балансах фигурируют только по цене приобретения, а текущая рыночная цена этих активов остается внутренней информацией компании.

Это старая прусская бухгалтерская система, принятая в Японии еще в конце XIX в. Прибыли и убытки по скрытым, «латентным» активам возникают только от операций с ними (при купле, продаже, залоге и проч.), но не показываются в финансовой отчетности. «Латентными» активами распоряжаются менеджеры. К 1989 г. (последний год «мыльного пузыря») в «латентной» форме накопились фантастические суммы. Балансовая стоимость акций нефинансовых корпораций составляла всего 23,5%, а стоимость земельных участков на балансах этих корпораций — 22% от их рыночной цены.

Советы директоров японских корпораций составлялись почти исключительно из их менеджеров, и эта неформальная практика тоже восходит к периоду роспуска старых концернов (1947—1951 гг.), когда от власти в корпорациях отстранялись прежние владельцы. Ответственность менеджеров перед инвесторами была существенно снижена. Акционеры и кредиторы должны были полагаться на менеджеров, которые могли достаточно свободно манипулировать отчетностью. Простор для манипуляций был широк еще и потому, что составление консолидированных балансов являлось не основным документов для инвесторов и налоговых органов, как в США, а дополнительным, и в реальной практике не очень обязательным. Каждая из крупных корпораций является ядром кейрецу, состоящей из дочерних компаний (с участием более 50%), «зависимых» (с участием более 20%), ассоциированных (от 10 до 20%) компаний и более или менее постоянной периферии, связанной только контрактами производственной и сбытовой кооперации. В консолидированных балансах показывалась отчетность только по дочерним компаниям. Крупные корпорации могли легко скрывать (и успешно скрывали) свои прибыли и убытки в операциях со своей периферией. Финансовая дисциплина в крупных корпорациях никогда не была достаточно жесткой из-за дефекта корпоративного управления — недостатка внешнего контроля над советами директоров. Мониторинг со стороны «головных» банков ослабевал по мере того, как корпорации переходили от банковского финансирования к прямому на фондовом рынке. Банки теряли позиции в переговорах с корпоративными заемщиками, переставали контролировать их финансовое состояние и поведение, а избыток ликвидных средств все в большей степени направлялся на финансирование сделок с недвижимостью.

Корпорации обычно продавали принадлежащие им и недооцененные в балансах акции и недвижимость только при плохой рыночной конъюнктуре, чтобы выплачивать из реализованной забалансовой прибыли дивиденды и покрывать ими убытки. Поэтому обесценение активов нанесло ущерб не всем и не сразу. Первыми разорились небольшие компании, выросшие на финансовых спекуляциях, затем пострадали крупные риэлторы, покупавшие за счет банковских кредитов земельные участки для застройщиков, затем цепная реакция захватила строительные компании и стала распространяться все шире. По мере падения рыночных цен акций и земельных участков обнаруживались и накапливались невозвратные долги банкам. Земельные участки, полученные банками под залог кредитов, было невозможно продать на обрушившемся земельном рынке. Права владельцев, покупавших участки ради спекулятивной игры, было не всегда легко определить. Целая отрасль операций с недвижимостью оказалась в тяжелом кризисе. За корпоративное управление банков отвечало Министерство финансов, которое с началом либерализации финансовых рынков отошло от административного руководства ими, но не отказалось от привычного патернализма и поощряло сокрытие банками информации о состоянии их кредитных портфелей. Только в 1995 г., впервые за весь послевоенный период, начались банкротства банков. В 1995—1997 гг. обанкротились несколько небольших местных банков и два крупных («Хёго» и «Хоккайдо такусёку»). При этом крупные банки непосредственно перед самым банкротством еще показывали прибыль в балансах и выплачивали дивиденды. В 1998 г. прекратила существование одна из четырех крупнейших брокерских компаний «Ямаити сёкэн», Как и банки, она скрывала свои забалансовые убытки от аудиторской проверки вплоть до самого банкротства и не показывала их даже инспекторам Министерства финансов и Банка Японии. Затем обанкротилась крупнейшая компания ипотечного кредита «Дзютаку кинъю коко», у которой было 630 тыс. клиентов — покупателей квартир в современных дамах. Закрытость структуры капитала японских корпораций и банков (а все крупные банки — акционерные компании) и их «непрозрачная» финансовая отчетность вызвали недоверие иностранных инвесторов. Прибыли и убытки выводятся за баланс, ответственность менеджеров «размыта», интересы акционеров не защищены от их манипуляций. То, что с позиций западных инвесторов является порочным и недопустимым, в самой Японии привычно, и воспринималось как нормальные особенности национальной хозяйственной системы.

Точные размеры невозвратных долгов, возникших при обесценении активов, никому не известны. Объявленные банковскими учреждениями «плохие» долги постоянно росли: на март 1993 г. их было 12,8 трлн, а на март 1997 г, — уже свыше 20 трлн иен. На конец марта 1998 г. сумма невозвратных долгов банковским учреждениям оценивалась в 27,8 трлн иен, что составляло 5,7% ВВП, а в июне — уже 70—80 трлн иен, или 20% ВВП. Американское рейтинговое агентство «Стандард энд Пур» давало свою оценку — 1122 млн долл., или 30% ВВП Японии. Различия в оценках связаны не только с сокрытием банками своей внутренней информации, но и со стандартами оценки сомнительныхи безнадежных активов. Введенные в 1995 г. для «самостоятельной оцен- ки» «плохих» долгов стандарты отраслевой Федерации банковских ассоциаций в 1997 г. были заменены более жесткими государственными критериями Агентства финансового надзора, которому были переданы функции надзора за деятельностью банков. В состав «плохих» долгов вошли платежи, просроченные натри месяца и более, реструктурированные долги и ссуды заемщикам, объявившим банкротство в судебном порядке. На март 1998 г. Агентство оценило сумму «плохих» долгов в 49,5 трлн иен как минимальную и заявило, что резервные отчисления банков недостаточны для их списания.

Большие вопросы вызывали кредиты банков своим дочерним и аффилированным компаниям.

Регламентация деятельности на финансовых рынках выходит за пре-делы отраслевой проблемы, так как цепное банкротство связанных корреспондентскими счетами и межбанковскими кредитами банков крайне опасно. Это системный риск, присущий любой экономике. Его снижению способствуют общепринятые стандарты банковской деятельности. Такие стандарты включают нормативы достаточности капитала и максимального размера кредита одному заемщику, обязательные резервы для списания безнадежных долгов, обязательное страхование депозитов, рекомендованные Базельским комитетом по регулированию банковской деятельности. Япония присоединилась к конвенции в 1987 г. Однако помимо международных стандартов в Я по-нии действовала детальная регламентация работы кредитных учреждений, приспособленная к потребностям финансирования промышленности в условиях длительного экономического подъема. Ее целью было уменьшить конкуренцию в предложении финансовыхуслуг, чтобы снизить риски не только системы в целом, но и отдельных посредников. Это облегчало мобилизацию крупных денежных ресурсов для долгосрочных капитальных вложений. В послевоенный период главным источником финансирования инвестиций стали кредитные ресурсы банков. После санации государственного бюджета и реформы бюджетной системы Япония в течение пятнадцати лет (19501965) не знала бюджетных дефицитов. Благодаря этому Банк Японии мог, не рискуя вызвать инфляцию, поддерживать кредитную экспансию банков

\' і і Л

путем переучета векселей по заниженной ставке. Такое рефинансирование коммерческих банков поддерживало цены на кредитные ресурсы на уровне ниже равновесного.

Цены на отдельные виды кредита до начала либерализации определялись соотношением фиксированных, регулируемых и свободных ставок Учетная ставка Банка Японии фиксировалась по соглашению между Банком и Министерством финансов. Министерство устанавливало твердый процент по государственным облигациям на первичном рынке. На основе межбанковского картельного соглашения регулировались ставки по депозитам разной величины и срочности и ставки «прайм» как нижние границы договорных ставок при заключении сделок. Договорные ставки по краткосрочному кредиту сроком до полугода колебались несколько выше учетной ставки Банка Японии и ставки «прайм». Ставки по долгосрочному кредиту ориентировались на процент по государственным облигациям. Свободными оставались ставки на рынке межбанковских кредитов и процент по государственным облигациям на вторичном рынке. Свободные цепы денежного рынка обычно бывали значительно выше фиксированных и регулируемых цен.

Все виды финансовых учреждений Японии в обязательном порядке лицензируются министерством финансов (без лицензий, т.е. незаконно, работают только ростовщики на «черном» кредитном рынке). Специализация являлась частично принудительной, т.е. фиксировалась в лицензиях и частично осуществлялась на практике путем «административного руководства». Специализация состояла в разделении финансовых учреждений по способам формирования ресурсной базы, по срочности кредита и по клиентуре, а также в отделении кредитных операций от рынка ценных бумаг.

Коммерческие банки, кредитные кооперативы и ассоциации формируют свою ресурсную базу из вкладов и депозитов различной срочности. Банки долгосрочного кредита получают ресурсы от продажи облигаций под залог недвижимости. Трастовые банки выпускают облигации под залог имущества и ценных бумаг взаимных и пенсионных фондов, которыми управляют по доверенности. Между банковскими операциями и управлением по доверенности стояла не просто «стена» внутри финансовых учреждений, как в других странах. Эти формы были разделены строгой специализацией по исполнителям, и ни одно учреждение не имело права совмещать эти функции.

Разграничение учреждений по срочности выдаваемого кредита устанавливалось не законом, а самим фактом существования банков долгосрочного кредита и траст-банков, имеющих долговременные ресурсы. Срочность кредита для банков, работающих на депозитной базе, устанавливается «рекомендациями» Министерства финансов ограничивать сроки депозитов разной величины. Коммерческие банки специализировались на расчетно-кассовых операциях и краткосрочном кредитовании. Но они могли заниматься долгосрочным по существу кредитованием клиентов через возобновление «коротких» ссуд. Им было запрещено заниматься выпуском и размещением корпоративных ценных бумаг и доверительным управлением имуществом. На фондовом рынке они имели право проводить сделки только с государ- ственными и муниципальными облигациями и иностранной валютой. Отделение операций с ценными бумагами от банковской деятельности было введено еще до Второй мировой войны.

Клиентами коммерческих банков до начала 1980-х гг. были крупные корпорации. Кредит для мелких и средних предприятий традиционно был сосредоточен в системе кооперативного кредита торгово-промышленной кооперации. Сельское хозяйство и рыболовство кредитовались в системе сельских и рыболовецких кредитных кооперативов. Эти финансовые посредники тоже не имели права работать с ценными бумагами частных

Т/* 1 ^У

компаний. Каждый финансовый посредник имел свой участок во времени, в пространстве и в предложении банковских продуктов. Такая «сегментация» рынка по видам деятельности и по группам клиентов ограничивала доступ на «чужие» рынки и гарантировала прибыль всем финансовым посредникам.

Регламентация работы на фондовых рынках Японии была установлена в конце 1940-х— начале 1950-х гг. принятием законов «6 правилах эмиссии ценных бумаг», «О сделках с ценными бумагами», «О правилах операции фондовых бирж и брокерских компаний», «О правилах бухгалтерской отчетности» и «Об аудиторской проверке». К профессиональной деятельности на рынке инвестиционных ценных бумаг (акций и корпоративных облигаций) в Японии допускались только брокерские компании по лицензии Министерства финансов. Они были разделены на девять разрядов, в каждом разряде устанавливались определенные требования достаточности капитала, и только компании высшего разряда имели право гарантировать размещение новых выпусков акций. Размеры комиссионного вознаграждения брокеров регулировались по стандартам, устанавливаемым фондовыми биржами в пределах ограничений, рекомендованных Министерством финансов.

Закон о сделках с ценными бумагами разделял акционерные компании в зависимости от способа образования уставного капитала на частные и публичные. Частные компании распределяют акции между своими учредителями, поставщиками, клиентами и прочими желающими, не обращаясь к широкой публике. Публичные формируют капитал, обращаясь на биржевой и внебиржевой рынок. Они получают право выпускать акции в биржевой оборот только после регистрации (листинга) на одной Из фондовых бирж (в Японии их восемь), а во внебиржевой оборот — после регистрации в Японской ассоциации дилеров. Внебиржевая торговля ведется брокерскими фирмами в единой компьютерной системе JASDAQ, созданной в 1991 г. по образцу американской системы NASDAQ.

Правила листинга, как и процедуры биржевой торговли, устанавливаются самими биржами. Критерии регистрации очень жесткие. Например, на Токийскую биржу принимаются только компании, просуществовавшие в акционерной форме не менее 5 лет, с оплаченным капиталом не менее 1 млрд иен (около 8 млн долл.), имеющие не менее 800 акционеров и исправно платившие дивиденды в течение трех последних лет. В случае если их акции не продаются на бирже в течение трех месяцев и число акционеров падает до уровня ниже 400, они могут выбыть с биржи (делистинг). И листинг, и делистинг должны утверждаться в Министерстве финансов. Из примерно 800 тыс. акционерных компаний к концу 1990-х гг. на фондовых биржах были зарегистрированы только 2,5 тыс. и в Ассоциации внебиржевой торговли — менее 0,6 тыс. компаний.

С 1993 г. банки, трастовые банки и брокерские компании получили право создавать дочерние фирмы для работы на «чужих» рынках. Например, дочерние фирмы, организованные коммерческими банками, могут заниматься торговлей ценными бумагами, управлением по доверенности, операциями с недвижимостью. Дочерние фирмы брокерских компании торгуют недвижимостью, занимаются финансированием венчурных предприятий. И те, и другие занимаются обслуживанием пластиковых карточек.

Меры по оздоровлению финансово-кредитной системы в рамках действовавших норм и правил несмотря на их улучшение не давали положительного результата. Кризис 1990-х гг. поставил Японию перед выбором стратегии развития — не только банковской сферы, но и всей экономики.

В январе 2000 г. был опубликован доклад Комитета по экономичен ской стратегии при правительстве Японии «Цели Японии в XXI веке». Эти документы были предложены на общественное обсуждение от имени Комитета, а не правительства, т.е. не имели обязательной силы. Как пишут авторы доклада, прежняя система, исторически восходящая к эпохе Мейдзи (1868—1912), — экономическая и социальная модель «догоняющего развития» — имела результатом колоссальный успех, и такой она осталась в представлении послевоенных поколений японцев. Однако ее «формальные» институты (законодательные нормы и формы организаций), а также общепринятые нормы поведения и идеологические стереотипыустарели. В наши дни безоговорочная вера в эту модельтолько подрывает жизнеспособностьяпонского общества. Но мир больше никому не предлагает готовых моделей.

XXI век начинается как век глобализации — свободного перемещения людей, товаров, денег и потоков информации через национальные границы. В экономике, образовании, науке вырабатываются универ- сальные стандарты и правила. Национальные стандарты проходят проверку на эффективность и совместимость. Это значит, что во всех сферах социальной и экономической жизни нужны новые правила раскрытия информации, ее оценки, выбора и принятия решений. Стратегия предприятий меняется под знаком новых информационных технологий и стирания национальных границ, разделявших ры нки. Это резко усиливает конкуренцию. Войти в новые виды бизнеса можно, только обладая опытом и умением работать с информацией. Это и происходит сегодня в Японии.

Постоянный дефицит денежных средств на внутреннем рынке вынудил Японию пойти на беспрецедентное дерегулирование финансовой системы. Революция в области финансовых услуг лишает всякого смысла долговременные связи корпораций с банками, поставщиками и покупателями в расчете на стабильность и взаимную помощь в трудных ситуациях.

Повышается роль предпринимателей и менеджеров предпринимательского склада, развивается венчурный бизнес. Отношения между предприятиями и работниками целиком переходят на базу рыночных контрактов.

новой экономической системе не остается места государству, указывающему частному предпринимательствунаправления развития. За государством остается только установление общих правил игры и координация конфликтующих интересов.

Такова идеология, то направление изменений в экономическом укладе Японии, которым был дан старт на исходе кризисных 90-х гг. Глобализация экономики стирает старые черты национальной хозяйственной системы и заменяет прежнюю японскую модель на новую, более открытую и гибкую. В 1999 г. вступил в силу принятый в декабре 1998 г. закон о реформе финансовой системы, получивший название «Большой взрыв» («Big Bang»). Аналогично называли финансовую реформу, успешно проведенную в Англии в 1986 г. Так началась реализация программы реформирования финансовой системы, которая готовилась по инициативе премьера Хасимото с ноября 1996 г. «Большой взрыв» представляет собой пакетный пересмотр законов о банках, о сделках с ценными бумагами и биржах и о страховом деле. По масштабам единовременной либерализации финансовых операций эта реформа не имеет прецедента ни в одной стране мира. Основные положения реформы:

• обеспечен равный доступ на финансовые рынки — сломана так называемая кирпичная стена, разделявшая банковское дело, страхование и операции с ценными бумагами. Банки, брокерские и страховые компании получили право заниматься всеми видами финансовых операций;

отменен запрет доступа на финансовые рынки нефинансовым компаниям;

обязательное лицензирование торговли ценными бумагами заменено простой регистрацией участников рынка. Разрешена внебиржевая торговля ценными бумагами и создание электронных торговых систем;

отменено регулирование размера брокерских комиссионных вознаграждений;

введены жесткие нормы защиты клиентов; с марта 1999 г. все финансовые учреждения обязаны раскрывать информацию о «неработающих активах» (невозвратных долгах) по правилам, идентичным тем, которые установлены Комиссией по ценным бумагам и биржам США. Усилены меры против незаконного использования внутренней информации эмитентов в торговле ценными бумагами {«insider trading») и по защите "клиентов при банкротстве финансовых учреждений.

«Большой взрыв» положил начало крупномасштабной реорганизации финансового сектора.

Картина банковской системы Японии начинает радикально меняться. Кредиты пятнадцати крупнейших банков, которые никогда не будут возвращены клиентами, оценены в 19,08 трлн иен. Банки должны будут списывать их в основном за счет прибыли, роста курсовой стоимости их акций и продажи находящихся на их балансах активов. Однако государственная поддержка банков сохраняется: в марте 1999 г. правительство направило на рекапитализацию банков почти 7,5 трлн иен, а в целом с учетом предыдущих «вливаний» банковская система уже получила 9,5 трлн иен. Весной 2001 г. государственная поддержка банков была прекращена, дабы банки не потеряли стимулов к реструктуризации. В обмен на помощь банки обязались сократить 20 тыс. рабочих мест и закрыть 10% отделений. Банки полагали, что смогут возвратить долги правительству за 5—12 лет. Продажей «плохих» долгов с дисконтом и залоговой недвижимости банки рассчитывали выручить 2,2 трлн иен. Значительный дисконт был вызван продолжающимся падением цен на землю. Покупателями долгов оказались преимущественно иностранные финансовые учреждения. В результате распродажи и списания долгов кредитные портфели банковза 1999 г. сократились на 5,4%. Проведением санации банковской системы правительство пытается сформировать сообщество устойчивых, надежных банков. Практически завершено формирование системы пруденциального надзора. В частности, коэффициент достаточности капитала банков должен

быть доведен с 8—9% в 1999 г. до 9,48-15,03%, что значительно превышает международные стандарты, Почти 75% государственных вливаний было сделано в форме покупки привилегированных акций банков. Правительство имеет право конвертировать их в обыкновенные акции в разные сроки, от трех месяцев до семи с половиной лет. Эти действия могли бы привести к фактической национализации крупнейших банков — такие акции составляли в ряде банков более 50%. Однако правительство вовсе не намерено национализировать банковскую систему и непосредственно руководить банками. К 2002 г. все банки, поставленные под временное государственное управление, уже проданы.

Срок выполнения программы санации банков привязан к программе гарантии банковских вкладов. Когда в 1995 г. начались банкротства кредитных учреждений, государство срочно ввело полное страховое покрытие всех вкладов сроком на 5 лет, т.е. до 31 марта 2001 г.

В 2001 г., опасаясь паники среди клиентов, Министерство финансов провело через парламент закон о временной защите вкладов сроком на 1 год, начиная с апреля 2002 г. Закон предусматривает в случае банкротства банков гарантию возмещения срочных и обычных вкладов до 10 млн иен и процентов по ним.

Предпринятые правительством страны меры восстановили доверие к японским банкам и японской финансовой системе в мире. Одновременно с реструктуризацией и восстановлением платежеспособности банков начался рост объемов их операций.

После отмены в конце 1997 г. статьи Антимонопольного закона, запрещавшей финансовые холдинги, ведущие банки Японии начали реорганизовываться с использованием этой формы.