4.1. Унификация правового статуса свободных сельских обывателей в российском законодательстве 1858—1859 гг.

После окончания Крымской войны и обновления руководства высшими государственными органами управления в коронном секторе российского землевладения на первый план была выдвинута задача унификации правового статуса многочисленных групп крестьян, находившихся под управлением различных государственных органов.

Для централизации работ по подготовке реформы в коронном секторе российского землевладения императором 31 декабря 1857 г. был учрежден «Комитет об устройстве быта крестьян государственных, удельных, государевых, дворцовых и заводских» (далее — Особый комитет), который должен был работать параллельно с Секретным комитетом, занимавшимся подготовкой освобождения крестьян от крепостной зависимости в помещичьей деревне. Особый комитет как временный государственный орган имел автономный характер и действовал по указаниям императора. B феврале 1858 г. Секретный комитет был преобразован в Главный комитет

589 РГИА. Ф. 1180. T 15. Д. 90. Л. 203.

271

по крестьянскомуделу (далее — Главный комитет), само название которого указывало на его место в иерархии государственных органов, занимавшихся крестьянской реформой.

Инициатива создания Особого комитета принадлсжаларуководителям двух министерств, под управлением которых находилось подавляющее число непомещичьих крестьян — министру императорского двора и уделов

В.Ф.Адлербергу, назначенному председателем Особого комитета, и министру государственных имуществ, председателю департамента уделов M. H. Муравьеву. Императором было одобрено предложение объединить усилия ключевых государственных органов в деле реформирования правового статуса непомещичьих крестьян, но с определенной целью — для применения к ним положений рескриптов, изданных с 20 ноября 1857 г. (преимущественно — для Санкт-Петербургской и Московской губерний[327]).

B январе 1858 г. министр двора, уведомляя членов вновь созданного Особого комитета о решении императора, подчеркивал, что «Государь император, указав основания для улучшения быта помещичьих крестьян, изволил признать необходимым принимаемые уже ... меры к устройству поземельных отношений и вообще положения крестьян государевых, удельных, дворцовых и заводских согласовать с общими по сему предмету правительственными видами»[328]. Таким образом, руководители коронных ведомств, являясь одновременно членами двух крестьянских комитетов, были нацелены на комплексную работу по унификации правового положения всего российского крестьянства, суть которой определили первые рескрипты.

B состав Особого комитета помимо двух названных министров вошли министрывнутреннихдел (С.С.Ланской),финансов (П.Ф.Брок,апосле егоотставкивапреле1858г. — А.М.Княжевич), юстиции(графВ. H. Панин), председатель Кабинета e. и. в. (барон П. К. Мейендорф), главноуправляющие дворцовыми правлениями (генерал Я. В. Захаржевский) и путями сообщения (К. В. Чевкин, «которому по прежнему его служению совершенно известен быт и положение горнозаводских крестьян»).

B проекте указа Сенату об открытии Особого комитета, подготовленного В. Ф. Адлербергом и M. H. Муравьевым, отмечалась цель его

издания: «успокоить удельных и казенных крестьян, опасавшихся, что правительство, реформируя положение помещичьих крестьян, оставит без изменения быт удельных и казенных». Однако Секретный комитет, в который император передал на рассмотрение проект указа об учреждении Особого комитета, решил, что подготовка реформы крестьян коронного сектора должна вестись негласно в связи с ростом слухов и волнений среди помещичьих крестьян, у которых известие о создании еще одного «крестьянского комитета» могла бы «возбудить ... недоумения и опасения насчет будущих их прав и обязанностей». Объявление о работе над реформой коронной деревни было решено сделать вместе с «общим объявлением о новом устройстве сельского населения»593. Решение Секретного комитета получило одобрение императора.

Bo всех государственных органах, руководители которых вошли в состав Особого комитета, были созданы специальные «приготовительные» комиссии, которые должны были собирать информацию, составлять справки по запросам председателя комитета, разрабатывать черновые варианты проектов решений и нормативных правовых актов. Здесь необходимо подчеркнуть, что наиболее компетентные и способные специалисты в сфере управления крестьянами и земельным имуществом короны были сосредоточены в МГИ, департаменте уделов и межевом корпусе, т. e. вокруг M. H. Муравьева. Для «общей связи» ведомств на заседания «приготовительных» комиссий министерств и главных управлений было решено приглашать секретаря (делопроизводителя) Особого Комитета (И. П. Арапетова — чиновника, состоявшего при министре двора).

Сбор информации о положении многочисленных групп крестьян коронного управления начался уже в середине января 1858 г. Вопросники, разосланные от имени председателя комитета руководителям государственных органов, управлявших крестьянами коронного сектора, требовали представить подробные сведения общего характера о численности подведомственных крестьян по последней ревизии, количестве тягол, размерах пахотной, луговой земли, лесов и иных угодий; количестве земли, приходящейся на ревизскую душу или тягло.

5,3 РГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 17. Л. 119—120 об., 181-181 об.

крестьянами земли и угодья или принимаются в расчет другие права и выгоды» (т. e. не включены ли в поземельный расчет с крестьянами неземледельческие факторы, как это было распространено в помещичьих имениях при определении объема крестьянских повинностей и в государственной деревне при министре П, Д. Киселеве); предлагалось также сообщить об «особенностях управления» крестьянами в различных ведомствах. Комитет предупреждал исполнителей, что «сведения должны быть опреде- лительны и ясны, но без излишней плодовитости в изложении, и потому необходимо поручить составление оных чиновнику, который B состоянии исполнить сие удовлетворительно»[330].

Этот перечень дел на предварительном этапе законотворческого процесса сегодня выглядит вполне естественным. Содержательно и структурно вопросник комитета напоминает текст принятой вскоре (в апреле .1858 г.) Программы для занятий дворянских губернских комитетов (далее — Апрельская программа), критика которой как «крепостнической» и «консервативной» стала «общим местом» в либерально-народнической и советской историографии крестьянской реформы. Ho первый натиск со стороны радикальных «либеральных бюрократов» эта программа, в разработке которой принимал активноеучастие M. H. Муравьев, выдержалауже летом 1858 года. Авторы обширной анонимной публикации в нескольких номерах «Колокола», посвященной анализу Программы, недоумевали, «зачем разбивать работу комитетов на периоды, зачем обязывать их co- в бирать статистические материалы по 16 позициям, многие из которых не имеют никакого значения (число приютов в губернии, число грамотных в имении, средний валовой доход с десятины)».

Сегодня совершенно ясно, что глобальная реформа, рассчитанная на изменение условий жизни и труда огромного числа российских подданных, не могла быть спроектирована без обширной предварительной работы. Приведенный пример мог бы ярко продемонстрировать непрофессионализм и поверхностное отношение «либеральных бюрократов» к решению важных государственных и общественных задач, если не принимать во внимание титанический труд членов Редакционных комиссий или опыт разработки крестьянской реформы в Царстве Польском. Ho на решение каких задач был этот труд направлен? Взвинчивание темпов работ над реформой помещичьей деревни, резкое изменение их содержательной направленности подспудно готовилось «либеральными бюрократами» из близкого окружения великого князя Константина Николаевича, начиная с мая 1858 r., а после публикации осенью того же года «Извлечений из Всеподданнейших писем» Я. И. Ростовцева, ставших официальной антитезой Апрельской программы, новому курсу уже мало кто решался оппонировать.

Противоположное отношение к процессу проектирования крестьянской реформы мы находим в деятельности МГИ, департамента уделов, других коронных ведомств и самого Особого комитета в начальный период его работы. Ведущую роль организатора этого процесса играл M.

По своим масштабам и глубине подготовительный этап реформы в коронном секторе российского землевладения не имел прецедентов в России, но без его проведения трудно было рассчитывать на составление реалистичных проектов. Инерция в работе коронных ведомств была довольно велика, на сбор необходимой информации уходило больше времени, чем рассчитывал M. H. Муравьев, отличавшийся невероятной трудоспособностью. Темпы работ над реформой замедлялись не только по причине огромного объема предварительной информации, а еще и потому, что их ход зависел от перипетий столкновения двух реформаторских течений на высшем уровне государственной власти, опиравшихся на два, рассмотренные ранее, подхода к определению стратегии и тактики крестьянской реформы. Ha рубеже XIX-XX вв. удельные чиновники объясняли двухлетнюю (после 1861 г.) отсрочку начала реформы в удельной деревне тем, что Особому комитету «приходилось выжидать результатов работы Редакционных комиссий по общему крестьянскому делу для согласования

c ними своей работы»596, в действительности же Особый комитет официально прекратил свою деятельность в начале 1861 г. и уже не мог оказать влияния на принятие закона от 26 июня 1863 г.

Ho в 1858—1859 гг. деятельность Особого комитета по унификации правосубъектности абсолютного большинства крестьян, проживавших на землях российской короны, протекала довольно активно. Поскольку правовой статус «свободных сельских обывателей» был систематизирован в Своде законов, основное внимание комитета было направлено на изучение возможностей унификации правовых статусов более мелких групп коронных крестьян. Подготовительные комиссии МГИ и департамента уделов выделили множество разрядов подведомственных крестьян, имевших существенные отступления от общего (сословного) правового статуса «свободных сельских обывателей», рассмотренного выше. Напомним, под управлением МГИ «на особом хозяйственном положении», отличавшемся от общего «оброчного», находились почти 1,4 млн ревизских душ (по данным девятой ревизии) крестьян: коннозаводские, лашманы, ямщики, лоцманы, малороссийские казаки, вольные матросы в Новороссийском крае, государственные крестьяне, водворенные на собственных землях, обязанные крестьяне, обельные вотчинники, половники, проживающие на казенньгх или владельческих землях, колонисты, бывшие крепостные крестьяне, купленные казной вместе с землей на публичных аукционах либо по договорам с владельцами, татары-поселяне Таврической губернии, татары юртовые, емешные и кундровские в Астраханской губернии, цараны Бессарабской области, однодворцы Западныхгуберний, однодворческие крестьяне, панцырные бояре, штатные архиерейские и монастырские служители, крестьяне арендных, майоратных, поиезуитских, ленных и пожалованных имений, вольные люди, крестьяне, приписанные к учебным заведениям597. Предполагалось детально исследовать особенности их правового статуса и упразднить необоснованные ограничения общих сословных прав «свободных сельских обывателей».

B ведении департамента уделов помимо основной массы собственно удельных крестьян также находились группы сельских жителей, имевших особенности правового статуса. Например, крестьяне, проживавшие в имениях, управлявшихся «на помещичьем праве» (Грибовском в Московской губернии и Гдовском в Новгородской). Первое было приобретено на средства казны в 1842 г. из частного владения с целью применить

5%История уделов за столетие их существования ... T. 2. — С. 525.

5,7РГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 17. Л. 133—134: Д. 90. Л. 144—145; Журналы Секретного и Главного комитетов ... T. 1. — С. 430—446.

к нему нормы закона об обязанных крестьянах, но до 1858 r., как и при помещике, местные крестьяне отбывали барщину (работали «на запашке»). Отдельный проект предполагалось разработать и для крестьян, проживавших в Гдовском имении, принадлежавшем императрице, но переданном в управление департамента уделов. Здесь крестьяне также отбывали натуральную повинность на земле.

Уже на первом заседании Особого комитета было решено при проектировании «реформы быта» для имений государевых, расположенных в Санкт-Петербургской, Московской и Владимирской губерниях, а также объектов дворцовой собственности с «нетипичным» статусом коронных крестьян «по возможности» основываться на положениях рескриптов для Санкт-Петербургской и Московской губерний[332]. Муравьев считал, что императорские имения должны служить «образцами в деле улучшения быта поселян», а поскольку устройство государевых и дворцовых имений, как и положение крестьян, во многом однородно с имениями удельными, целесообразно проектировать изменения для них комплексно. Для координации этой работы в департамент уделов из каждого дворцового правления было откомандировано по одному советнику «для доставки в комитет нужных сведений»[333] [334].

Что касается основной массы удельных крестьян, то подготовительная комиссия департамента уделов должна была подробно рассмотреть «все предметы, относящиеся до устройства быта, поземельных отношений и сословных прав удельных крестьян, ... пересмотреть вообще Свод удельных постановлений и, в особенности, те статьи, которые имеют связь с экономическим устройством удельных крестьян»6"11. Комиссия получила специальное задание разрабатывать «начала», на основании которых «могут быть изменены или дополнены ныне существующие для удельных крестьян узаконения о приобретении и отчуждении недвижимых имуществ в личную собственность, увольнении лиц обоего пола из удельного ведомства в другие свободные состояния и о правах удельных крестьян по суду». Планировалось применить эти «начала» и к проекту о реформировании государевых и дворцовых имуществ «как представляющих многие однородные стороны с имениями удельными». Это поручение комиссии было подтверждено и на втором заседании Особого комитета, журнал которого

был утвержден императором 11 мая 1858 г. в Царском Селе601. Следовательно, с самого начала работы Особый комитет был намерен отменить существующие ограничения сословных прав удельных, дворцовых государевых крестьян, но проектирование соответствующих нормативных правовых актовдолжно было пройти все необходимые этапы.

Реакция бесцензурной печати на активное начало работы Особого комитета последовала быстро. Как отмечалось выше, уже в Листе 12 «Колокола» от 1 апреля 1858 г. был сделан первый серьезный выпад против министра Муравьева. Его планы по унификации управления коронными крестьянами и проведению в государственной деревне земельной, налоговой, административной и ряда социально-экономических реформ по примеру управления удельной собственностью, одобренные императором, были расценены как намерение «дать чиновничеству помещичью власть»602.

Детальное научное изучение деятельности Особого комитета пока не проведено, и в наши задачи не входит, но сохранившееся делопроизводство этого малоизвестного временного государственного органа позволяет представить масштабность его задач и комплексный подход к их решению. Особый комитет должен был не только впервые обобщить огромную информацию о состоянии коронных имуществ и крестьян, но на этой основе разработать научно обоснованные предложения по переходу российской деревни к новым бессословным социально-правовым институтам и рациональным формам хозяйствования, задавая тем самым общую направлен- * ность «двуединой» крестьянской реформы.

Наиболее крупным результатом деятельности Особого комитета стала отмена в 1858—1859 гг. ограничений сословных прав «свободных сельских обывателей» для государевых, дворцовых и удельных крестьян. Законопроектные работы по подготовке соответствующего указа для удельных крестьян были в основном завершены уже к концу мая 1858 г. B докладной записке M. H. Муравьева на имя министра двора от 23 мая 1858 г. подчеркивалось, что права удельных крестьян существенно ограничиваются, в первую очередь, в гражданско-правовой сфере. Значительная часть ограничений сословных прав, как было показано в Главе II, имела административный источник. Ha это также указал Муравьев в представлении законопроекта в Особом комитете. Нормы, корректировавшие сословный статус «свободных сельских обывателей» систематизировалась не в Своде законов, а в ведомственном Своде удельных постановлений. 4 июня 1858 г.

“\' РГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 17. Л. 126-126 o6.; РГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 90. Л. 152, 168 o6.-173 об.

602 Колокол: ГазетаА. И. Герцена и H. П. Огарева ... Вып. 1. — С. 93.

M. H. Муравьев, ссылаясь на утвержденную Главным комитетом по крестьянскому делу Апрельскую Программу, согласно которой всем помещичьим крестьянам предполагалось предоставить права свободных податных сословий, внес в Особый комитет проект, направленный на достижение идентичности правового статуса удельных и государственных крестьян, но при сохранении их административной подведомственности.

Главный акцент в проекте был сделан на права удельных крестьян, в наибольшей степени подвергшиеся ограничению или вообще упраздненные в административном порядке: по приобретению и отчуждению земель и лесных участков, принадлежащими крестьянам лично; по переходу в городские и другие «свободные состояния»; по заключению браков с лицами, неподведомственными департаменту уделов; по обязательствам, вытекавшим из договоров; по судебно-процессуальному статусу крестьян. Председатель департамента уделов предложил внести соответствующие изменения в Свод законов с целью унификации указанных прав удельных и государственных крестьян без изменения их административной подведомственности.

Удельным крестьянам предоставлялись: свобода совершения сделок и свобода договоров, право оформления правоустанавливающих документов на свое имя (а не на имя департамента уделов, как практиковалось прежде), свобода распоряжения лесными участками, уведомительный (вместо разрешительного) порядок регистрации сделок с недвижимостью в местных удельных приказах, право личного хранения купчих крепостей и межевых актов (крестьяне могли хранить эти документы у себя или по-прежнему помещать на хранение в удельный приказ или удельную контору). Устанавливалась обязанность департамента уделов вернуть крестьянам оформленные ранее на имя департамента уделов все правоустанавливающие документы, подтверждающие имущественные права крестьян на недвижимость.

B части регулирования переходов удельных крестьян в городские и иные свободные сословия предлагалось упразднить все ограничения и повышенные сборы с удельных крестьян, распространив на них правила, действующие для государственных крестьян. Взносы в пенсионный капитал демобилизованных солдат при таких переходах ограничивались 40рублямиза каждуюревизскую душудля переходящихвкупечество (для членов семей мужского пола — в половинном размере) и, соответственно, до 15 рублей — для переходящих в мещане. Окончательное решение организационных вопросов, связанных с переходами крестьян, поручалось управляющим удельными конторами (по аналогии с местными

управлениями госимуществ) без запросов о подтверждении их решений министром и императором.

Проектировалось распространение на удельных крестьян правил по заключению гражданско-правовых договоров, действующих для государственных крестьян, устанавливавших, в частности, необходимость свидетельствовать сделки удельных крестьян между собой и их духовные завещания ценой до 15 рублей в удельных приказах, как это было принято в волостных правлениях ведомства госимуществ. Наконец, предлагалось распространить на удельных крестьян правила, регулирующие порядок личного участия удельных крестьян в их судебных делах, но с сохранением обязанности удельных чиновников на местах оказывать крестьянам юридическую помощь по их просьбе: разъяснять процессуальные права и обязанности, предупреждать о соблюдении сроков подачи документов, наблюдать за ходом ведения судебных дел, составлять для них заявления, жалобы, иски. Подавать документы в суд и участвовать в судебном процессе чиновники могли только от имени и по поручению крестьянина, а не удельного ведомства, как было прежде. B тех местах, где не существовало удельных контор или отделений, эти обязанности планировалось возложить на губернских и уездных стряпчих и т. п. Bce вновь вводимые меры предлагалось распространить и на бывших пахотных солдат, находившихся под управлением удельного ведомства603.

Департамент уделов подготовил для доклада императору три проекта: именного указа на имя министра двора, правил перехода удельных крестьян в городские и другие свободные сельские состояния, а также правил ходатайства по гражданским делам удельных крестьян. Обсуждению этих проектов было посвящено четвертое заседание Особого комитета, журнал которого Александр II утвердил 20 июня 1858 г. на борту парохода «Гремящий» в Белом море604. Указ от 20 июня 1858 г. на имя министра императорского двора и уделов полностью уравнял удельных крестьян в сословном статусе с государственными крестьянами за исключением административной подведомственности603, став важной юридической предпосылкой дальнейшего процесса унификации правового статуса различных категорий «свободных сельских обывателей».

По мнению составителей «Истории уделов», изменение «в гражданском и юридическом быте всех удельных крестьян», произведенное указом, заключалось в уничтожении «крепостных отношений для удельных

МЗРГИА. Ф. 1180.T. 15. Д. 93. Л. 48 o6.-51.

604РГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 90. Л. 174-181 об.;Д.93.Л.97-98.

6"5ПСЗ 2. T. 33. № 33326.

крестьян путем отмены постановлений, приравнивавших их к крепостным людям»[335]. Очевидно, что термин «крепостные отношения» в данном контексте указывает на административную природу ограничения сословных прав удельных крестьян. Bce аналогии их положения с положением помещичьих крестьян строились на содержании терминов «помещичье право», «помещичье управление», которые могли применяться и к лицам, не находящимся по закону в «крепостном состоянии». Термин «крепостное состояние» в дореформенной юридической практике Российской империи применялся только к объектам права собственности (в т. ч. помещичьим крестьянам, неотделимым от лица землевладельца без воли последнего), указывая на способ закрепления субъективных прав («крепостной порядок») в соответствующем правовом акте («купчей крепости»). Удельные крестьяне никогда не относились к таким объектам, потому официально к ним никогда не применялось понятие «крепостное состояние». Что касается термина «помещичье право», который использовал Павел I в Учреждении об императорской фамилии от 5 апреля 1797 г. и в первой трети XIX в. иногда применяли в официальной переписке, то юридически он выступал российским аналогом общего средневекового иммунитетного права землевладельца на осуществление в отношении населения на подведомственной ему территории (которая не всегда являлась его частной собственностью) функций управления, фиска и суда. Понятие «крепостное право» в дореформенный период применялось к удельным крестьянам только в разговорном языке и радикальной политической публицистике.

H. M. Дружинин полагал, что закон 20 июня 1858 г. стал результатом давления МВД и Главного комитета по крестьянском делу, оказанным на M. H. Муравьева для того, чтобы «подталкивать подготовку реформы 186! года приближением удельных крестьян к государственным», и делал вывод, что с принятием этого закона «вопрос о взаимоотношениях государственного и удельного крестьянства получал новую принципиальную постановку, диаметрально противоположную принципам муравьевской программы»6117. Советская историография не опровергала этуточку зрения. Однако материалы Особого комитета не подтверждают эту оценку. Закон от 20 июня 1858 г. стал естественным этапом крестьянской реформы в коронном секторе российской экономики и унификации управления коронными крестьянами, а его замысел возник еще в 1857 г. «Подталкивание» со стороны МВД министров императорского двора и госимуществ,

которые сами являлись членами Главного комитета, на деле выражалось в противодействии продолжению разработки этими ведомствами общей стратегии крестьянской реформы в ином направлении, не приемлемом для сторонников великого князя Константина Николаевича «общинногосударственной» модели крестьянской свободы.

Подобные оценки стали следствием длительного искажения смысла и замалчивания многих фактов противостояния в верхах двух реформаторских позиций на рубеже 1850— 1860-х гг. Противоречивое отношение к деятельности Особого комитета и его отдельных членов проявилось уже в современной ему бесцензурной печати. Например, поначалу со страниц «Колокола» прозвучали восторги и одобрение указа от 20 июня 1858 г. H. П. Огарев 15 августа 1858 г. в небольшой заметке «Опять надежды!» восклицал: «Государь отпустил удельных крестьян на волю и с землей!» Он оценил этот шаг как «великий поступок», как «действительный пример дворянству», и призвал не останавливаться на этом, «отпустить на волю и государственных крестьян, ...уничтожить министерство государственных имуществ со всеми его палатами и округами». Защитник сельской общины призывал: «Отпустите же действительно на волю и удельных, и помещичьих и казенных крестьян; дайте им самим устроиться; поверьте, они лучше устроятся сами, чем если их станут устраивать». Бюрократическое («гувернементалистское») устройство антиэтатист Огарев предлагал оставить урбанизированной Западной Европе, а в России дать «селам устроиться своим умом — и Россия останется спокойною...»)6\'18. B принципе отвергая необходимость нормативно-правового «государственноорганизованного» регулирования социальных отношений в российской деревне, Огарев не понимал негативных последствий этой меры для управления огромной крестьянской державой.

Однако спустя месяц он дезавуировал свою оценку указа, и «Колокол» от 15 сентября 1858 г. опубликовал его извинения и уверение, что на самом деле указ «этой хвалы не стоит». B заглавии его заметки звучал новый вывод: «Удельные крестьяне не освобождены»6"9. Теперь Огарев утверждал, что «помещик Романов нисколько не дает своей земли удельным крестьянам; он только разрешает им владеть их собственной землей, которую они купили за свои деньги, но на имя департамента уделов, потому что удельные крестьяне лично, на свое имя, не имели права покупать земли». C моральной точки зрения, Огарев был прав, и данная норма — не заслуга его авторов, а «просто обязанность честного

шКолокол:ГазетаА.И.ГерценаиН.П.Огарева...Вып. 1. — C. 174. 60,Там же. С. 185.

человека — не присваивать себе чужого». Так же с моральных позиций он оценил и сохранение обязанности удельных крестьян уведомлять удельный приказ о любых сделках с их собственной землей, усматривая в этом основание для ущемления прав крестьян и требования с них взяток. Огарев видел только одну цель департамента уделов, «равно как и всех других ведомств в государстве — грабить», преимущественно — неимущих, и понятия «грабитель» и «чиновник» воспринимал как синонимы. Если месяцем ранее «Колокол» призывал упразднить МГИ, то теперь к нему добавлялся и департамент уделов. «Освобождение удельных крестьян значило бы уничтожение департамента уделов со всеми его конторами, депутатами, насильно выбранными головами, словом, всего, что удельному мужику дышать не позволяет. Нет, нет! — восклицал Огарев, — горько я ошибся: нет освобождения!»6111. Защитник идеи народного общинного социализма критиковал и другие положения указа и ставил сельское общество удельных крестьян выше удельных контор как органов коронного управления611.

Следует отметить, что «Колокол» призывал к унификации положения крестьян на коронных землях, над чем уже, как мы видели, работали коронные ведомства. Огарев писал, что «удельные имения — это non-sens[e]», а потому следует присоединить «удельных крестьян со всеми их землями, а также и помещичьих крестьян со всеми их землями — к казенным, т. e. вольным крестьянам», упразднить МГИ, и «тогда крестьяне в России будут действительно освобождены, даже не подумают ни о каком бунте, а только благословят своего освободителя»612. Ho руководство МГИ и департамента уделов считали возможным провести полное упразднение административной власти коронных ведомств над крестьянами только на завершающем этапе общей крестьянской реформы после создания ими необходимых организационных, нормативно-правовых, материальных условий для развития на землях российской короны новых общегражданских институтов. После открытия Редакционных комиссий «Колокол» от 15 марта 1859 г. продолжил атаку на МГИ, которое, по мнению редакции, уже не являлось органом государственного управления, «представителем государства, представителем России». B то же время в самой России, как

6|0Колокол: Газета А. И. Герцена и H. П. Огарева... Вып. 1. — С. 185

6||Там же. С. 186.

6|2Тамже.

отмечали современники, указ от 20 июня 1858 r. произвел на общество благоприятное впечатление613.

Вторым шагом на пути унификации правового статуса крестьян коронного управления стало распространение норм указа от 20 июня 1858 г. на крестьян государевых и дворцовых имений, правосубъектность которых вообще не была отражена в сводном законодательстве. Разделение статусов объектов государевой и дворцовой земельной собственности было утверждено императором 7 июля 1834 г. в результате рассмотрения частного вопроса — о разрешении лицам, имевшим право избирать «род жизни» (мещанам, казенным крестьянам и т. п.) «приписываться» к селениям, на землях, принадлежавших императору и членам императорской семьи614. Приписка к дворцовым и государевым селениям была разрешена по причине близости этих форм земельной собственности к удельной и государственной собственности, но к ряду дворцовых объектов, находившихся под личным управлением коронованных особ (через их дворцовые правления), приписка не разрешалась по аналогии с частными поместьями. Основанием для сближения статусов дворцовых и помещичьих земель в 1830-е гг. выступала возможность частного распоряжения теми и другими, что было неприменимо в отношении государственной и удельной земельной собственности. Содержание права распоряжения дворцовыми землями, в отличие от помещичьих, фактически исчерпывалось возможностью завещать эту собственность наследникам, но на практике завещательный порядок передачи прав владения применялся в исключительных случаях (например, по завещаниям передавались права владения Павловском, Стрельной). Совершенно очевидно, чтодворцовая собственность, все-таки не отождествлялась с помещичьей, и по закону сохранялиа прежнее наименование — «дворцовые имения».

Из общего порядка распоряжения дворцовыми землями при Николае I было сделано одно важное исключение, связанное с выделением из состава дворцовой собственности особой категории населенных крестьянами земель, которые вообще не подлежали отчуждению, их было предложено именовать «государевыми имениями (вотчинами)» в силу их неотъемлемой принадлежности титула императора. Государевы вотчины являлись собственностью «короны» в ее персонифицированном выражении, т. e. монарха как главы государства. Государевы вотчины [336] располагались в Санкт-Петербургской (Царскосельская и Петергофская вотчины[337]), Московской и Владимирской губерниях[338]. B ведении Цар- скосельскогодворцового правления находились также села Путиловское и Никольское, Ивановское, Покровское, Захожье и Горы, которые являлись неотчуждаемой и неразделяемой дворцовой собственностью[339]. Юридическое разграничение имущественного статуса различных групп коронных объектов недвижимости должно было, по мнению министерства двора, снять многие недоразумения в будущем. Государевы имения наряду с казенными и удельными землями теперь входили в перечень объектов «государственной» (коронной) собственности. Приписка к ним была разрешена без ограничений, за исключением Петергофской государевой вотчины, крестьяне которой были вообще освобождены от государственной и оброчной подати.

Управление дворцовыми населенными землями осуществляли: департамент уделов (например, до совершеннолетия великого князя Константина Николаевича — Стрельнинским имением, подаренным ему отцом в 1831 г. в личную собственность), дворцовые правления, входившие в структуру министерства двора (например, Ропшинским, принадлежавшим титулу императрицы и впоследствии присоединенным к Петергофской государевой вотчине, Гатчинским, Дудергофским имениями), но ряд дворцовых имущественных объектов (Павловск, Знаменка, Ораниенбаум, приписанная к Михайловской даче деревня Коркули) были административно подведомственны членам императорского Дома — своим непосредственным владельцам, и министерство двора не имело возможности централизованно влиять на управление этой частью дворцовой земельной собственности.

Правовой статус крестьян государевых и дворцовых имений не получил закрепления в Своде законов и ведомственном сборнике — Своде удельных постановлений. Особое правовое положение этих групп крестьян лишь подчеркивалось запрещением российским подданным приписываться к этим селениям. B 1851 г. Николай I приказал применять к государевым и дворцовым имениям правила удельного управления, но это касалось только тех земель, которые находились в непосредственной подведомственности департамента уделов. Тем не менее, до издания указа от 20 июня 1858 г. эти правила применялись к государевым и дворцовым крестьянам, но с определенными исключениями. Так при переходе

в купечество личный взнос крестьян Царскосельской и Петергофской государевых вотчин в счет пенсионного фонда для демобилизованных солдат составлял 300 рублей и по 150 рублей за каждого переходящего члена семьи мужского пола. При переходе в мещанство размеры этих взносов понижались в два раза. При выходе замуж за лиц свободных состояний крестьянок из селений Путиловских и Никольских мастеровых и Гатчинского дворцового имения в пользу собственника уплачивались их женихами «выводные деньги» по 28,58 рублей за каждую крестьянку. По судебным делам крестьян Царскосельской вотчины ходатайствовал Главный смотритель по деревенскому хозяйству за вознаграждение из особого крестьянского сбора, а в Петергофском имении такой представитель назначался дворцовым правлением[340].

B связи с изданием указа от 20 июня 1858 г. возник вопрос о распространении его действия на крестьян, водворенных на государевых и всех дворцовых землях. Если управление государевыми и большинством дворцовых земель с начала 1850 гг. строилось по аналогии с удельным управлением и было относительно централизовано, то этот вопрос в ряде дворцовых владений, находившихся в личной собственности членов императорской семьи, требовал персонального согласования с землевладельцами. Комиссия департамента уделов, которая готовила проект указа о государевых и дворцовых крестьянах, не располагала сведениями о состоянии этих объектов дворцовой собственности[341], в связи с чем 26 апреля 1859 г. министр двора обратился к великим князьям Константину Николаевичу, Михаилу Николаевичу, Николаю Николаевичу (старшему) и великой княгине Елене Павловне с предложением выказать мнение по вопросу о распространении указа от 20 июня 1858 г. на дворцовых крестьян, водворенных на их землях. B обращениях министра содержались рекомендации об отмене в течение 1859 г. всех барщинных работ, если таковые сохранились в имениях, и повсеместном введении с 1860 г. расчета поземельного оброка (ренты) по оценке земли. До вынесения этого вопроса на рассмотрение Особого комитета министр двора «испрашивал соизволение у высоких особ» на введение этих мер в их имениях и направлял для их сведения текст указа от 20 июня 1858 г. Bce адресаты согласились с предложениями министра[342].

Доклад подготовительной комиссии департамента уделов о распространении на крестьян государевых и дворцовых имений указа от 20 июня

1858г.былпредставленминиструдвораМ. H. Муравьевым ІОапреля 1859 г. Предусматривалось разрешить лицам свободного состояния приписку ко всем без исключения селениям государевых и дворцовых имений в порядке, установленном для приписки к селениям удельного ведомства и предоставить право крестьянам Петергофского дворцового правления усыновлять воспитанников Санкт-Петербургского воспитательного дома на тех же основаниях, что действуют для государственных и удельных крестьян Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской губерний. Муравьев предлагал отменить барщину в Петергофском имении, в приписанной к Михайловской даче деревне Коркули, в Стрельнинском имении (направление стрельнинскими крестьянами работников во дворец на обязательные работы с минимальной «задельной платой»),личную повинность Путиловских и Никольских мастеровых по исполнению работ в зданиях придворного ведомства и на казенной плиточной ломке. Вместо исполнения натуральных работ предлагалось установить для всех этих крестьян денежный оброк за предоставленную в их пользование землю по правилам поземельного сбора, принятым в удельных имениях, а Петергофских крестьян обязать уплачивать казенные подати и исполнять повинности наряду со всеми группами «свободных сельских обывателей», поскольку действующие в отношении них льготы признавались несовместимыми с разрешением приписки к их селениям свободных лиц[343].

Предложения были поддержаны Особым комитетом и вошли в текст доклада министра императорского двора В. Ф. Адлерберга императору 9 августа 1859 г. Доклад получил высочайшее утверждение, и указ Александра II, подписанный 26 августа 1859 г. в третью годовщину его коронации, полностью уравнял крестьян земель российской короны (государевых, дворцовых, удельных и государственных) в сословном правовом статусе «свободных сельских обывателей». Тексты указа и высочайше утвержденного 9 августа 1859 г. доклада были переданы на хранение в департамент уделов. Министр двора уведомил великих князей и великую княгиню Елену Павловну о принятии указа, предложив им самим распорядиться о его исполнении. Заверенная копия указа была направлена министру юстиции для внесения в Свод законов[344].

Предполагалось до конца 1859 г. провести кадастровую оценку всех объектов дворцовой собственности и с 1 января 1860 г. перевести дворцовых крестьян на денежный оброк по правилам поземельного сбора, действующимвудельныхселениях. 27декабря 1859г.Адлербергдокладывал

императору о завершении оценочных работ и необходимости проверить полученные результаты по отдельным дворцовым объектам, сравнить их с данными оценки земли в близлежащих селениях удельных и государственных крестьян. Министр просил отсрочить на полгода перевод дворцовых крестьян на новую систсму земельного налога и до осени 1860 г. не менять порядок отправления ими повинностей. Император утвердил доклад министра двора «Об оценке крестьянских угодий в дворцовых имениях», который был направлен в дворцовые правления с письмом департамента уделов от 30 декабря 1859 г.623 Указанные меры демонстрируют намерение руководителей коронного землевладения прейти к новым формам поземельных отношений на всех землях российской короны.

B самом ведомстве госимуществ унификация правового статуса подведомственного сельского населения проводилась на протяжении всей министерской деятельности Муравьева. Ee сопутствующей целью являлась также замена «обязательного труда» вольнонаемным. B 1858— 1860 гг. в государственные крестьяне были переведены ямщики Новгородской губернии (этот закон 1857 г. предоставил МГИ право разрешать в дальнейшем все подобные вопросы в административном порядке, не проводя их через Особый комитет). B «свободные сельские обыватели» были переведены представители бывшей польской шляхты, не утвержденные в дворянстве и пропустившие сроки для записи в оклад (1857 r.); крестьяне Грузинской волости Новгородской губернии, бывшего имения графа А. А. Аракчеева (1859 r.). Статус государственных крестьян получили лашманы (1860 r.), сельские жители, проживавшие на землях, пожертвованных частными лицами учебным заведениям (Ярославскому Демидовскому лицею, кадетским корпусам и Орловскому Александрин- скому институту благородных девиц). B 1858 г. охтинские поселяне были переведены из адмиралтейского ведомства в мещане с образованием пригородного мещанского общества с подчинением его управе Санкт- Петербургской городской думы и т. д.624

B том же ряду находятся такие меры, как разрешение в 1858 г. замещать вольнонаемными работниками должности мастеровых «нижних чинов», инвалидных рот и различных рабочих команд, подведомственных министерству императорского двора и кабинету Его Императорского Величества, и возможность распространять этот опыт в 1860 г. на нестроевые команды и роты военного и гражданского ведомств; восстановление

ШРГИА. Ф. 1180. T. 15. Д. 91. Л. 286 об.

Л24ПСЗ 2. T. 31. № 30693; T. 32. № 32000, 32277; T. 33. № 32674, 32910, 33724; T. 34. № 35023, 35235; T. 35. № 3561 1; T. 36. № 34489а и др.

после специального доклада M. H. Муравьева в Особом и Главном комитетах в мае 1859 г. справедливости в определении имущественных прав на землю крестьян, водворенных в поместьях, приобретенных в казну; разрешение в 1859 г. купцам, мещанам и иным группам «городских обывателей» записываться в состояние «сельских обывателей, водворенных на собственных землях»[345]. Процесс унификации правового положения юридических групп крестьян коронного сектора в 1858—1860 гг. развивался весьма активно, став важной предпосылкой сословной юридической консолидации значительной части «свободных сельских обывателей» империи, позволявшей в то же время развернуть кампанию по выходу из сельских общин крестьян, готовых к этому. Заметим, что оба этих процесса (унификации статуса и начала разрушения общины) развивались в рамках «государственно-организованного» права и при регулирующей роли государства.

4.2.