НЕОКЛАССИЧЕСКИЙ СИНТЕЗ И НЕОИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ ОБ «ЭКОНОМИЧЕСКОМ ЧЕЛОВЕКЕ»
Неоклассический подход в лице современной экономикс, можно сказать, привел в систему все то знание о homo oeconomicus, накопленное предыдущей экономической теорией. Концепция рациональности (полной или ограниченной, — в зависимости от субъективных пристрастий тому или иному классику) заняла в неоклассической антропологии центральное место; но не меньше внимания было уделено эгоцентризму «экономического человека» и его постоянному стремлению делать максимизирующий выбор между различными благами и ресурсами.
К. Макконнелл и С. Брю в связи с этим отмечают: «Экономисты развили в себе чрезвычайно бдительное отношение к определенным аспектам повседневного поведения и складывающихся ситуаций. Точнее, они ищут в действиях людей и институтов рациональность и целеустремленность. Такая целеустремленность подразумевает, что люди, индивидуально или коллективно, в своих решениях делают выбор, сопоставляя издержки и выгоды»[37].
Конечная цель такого выбора опять же восходит к Адаму Смиту: это — личный интерес, измеренный в ракурсе «издержки — выгоды»:
«Разумеется, экономические действия рабочих, производителей (предпринимателей) и потребителей также приносят личные экономические выгоды. Например, рабочие получают заработную плату, предприниматели — прибыль, потребители — удовлетворение. Принимая решение о том, как потратить свое время, какие продукты покупать, работать или не работать, какие товары производить и продавать и т.п., люди сопоставляют возможные выгоды с издержками. Если прямые выгоды, связанные с намеченным планом действий, превышают прямые издержки, целесообразно осуществить такое действие. Если же прямые издержки оказываются больше прямых выгод, такие действия не являются рациональными и их предпринимать не следует. Более того, когда размеры издержек или выгод изменяются, люди соответственно изменяют свое поведение.
Экономисты пристально следят за динамикой издержек и выгод, чтобы понять характер повседневной деятельности людей и институтов в области эко- номики»[38].Возрожденная институционалистская школа («новый институционализм», неоинституционализм) применила исторический, эволюционный подход к «экономическому человеку». Для неоинституционалистов характерно рассмотрение homo oeconomicus как меняющегося по действием институтов и самого меняющего эти институты. В частности, нобелевский лауреат Дуглас Норт конкретно высказался по этому поводу:
«Люди развивают и изменяют институты; поэтому наша теория должна начинаться с индивида. В то же время ограничения, накладываемые институтами на человеческий выбор, оказывают влияние на самого индивида»[39].
Основной упрек неоклассике со стороны нового институционализма идет и с другой стороны: это недооценка факторов «коллективного» и «социального» в развитии человека и переоценка влияния «настоящего» с недооценкой влияния «прошлого», недоучет биологического, иррационального в природе экономического человека. Таким образом, неоинституционализм апеллирует к другим социальным и естественным наукам (истории, культурологии, психологии, биологии), пытаясь выйти за рамки «узкого», экономического подхода к природе homo oeconomicus.
СОВРЕМЕННАЯ МОДЕЛЬ «ЭКОНОМИЧЕСКОГО ЧЕЛОВЕКА»
Рассмотрение различных концепций экономической антропологии подвело нас к заключительному выводу, что современную модель «экономического человека» вряд ли можно вписать в строгую и однозначную модель, — скорее всего, эту модель реально сконструировать лишь в самых общих, пунктирных деталях.
«Единого, “классического”, определения модели человека в современной экономической науке не существует. В общем виде модель “экономического человека” обязана содержать три группы факторов, представляющих цели человека, средства для их достижения (как вещественные, так и идеальные) и информацию (знание) о процессах, благодаря которым средства ведут к достижению целей (наиболее важными из таких процессов являются производство и потребление)»[40].
Если исходить из такого подхода, то модель homo oeconomicus в современной экономической теории можно характеризовать примерно следующими ключевыми признаками:
- Это человек выбирающий, поскольку он ограничен в своих ресурсах и такая ситуация принуждает его к постоянной необходимости делать выбор. Предпочтения «экономического человека» в условиях такого выбора предполагаются как необходимые и устойчивые.
- Это человек оценивающий. Он сравнивает различные альтернативы, оценивает их и вычисляет как бы по собственной шкале.
- Это человек эволюционирующий, меняющий институты и сам подверженный воздействию институтов.
- Это человек эгоцентрирующий, т.е. предпочитающий давать приоритет собственным оценкам и интересам перед чужими оценками и интересами. Нормы общества при этом им соблюдаются лишь постольку, поскольку они явно не противоречат его собственным нормам и интересам.
- Это человек, обладающий ограниченной и неполной информацией. Поиск дополнительной информации требует и времени, и издержек.
- Поведение этого человека является целерациональным, т.е. он ставит перед собой рациональные цели и строит свои действия так, чтобы достичь их максимально. Элементы иррациональности в его поведении могут носить лишь чисто случайный, внешний характер.
Особого внимания заслуживает вопрос о современном российском типе homo oeconomicus — «экономическом человеке». Можно определенно сказать, что российский «экономический человек» отличается не в лучшую сторону от идеальной модели «экономического человека». Прежде всего, его поведение в значительной степени импульсивно и иррационально; а если рациональность и присутствует, то это в большей степени «краткосрочная» рациональность — вместо «долгосрочной» рациональности «западного» типа. Российский «экономический человек» часто живет одним днем, сегодняшней прибылью или доходом, и во многих случаях он не способен оценить свою экономическую позицию в длительной перспективе. Эгоцентризм такого человека также порой является излишне выраженным; в целях, связанных с достижением коллективных (общественных) благ, он часто не способен увидеть выгоду и для себя самого. Российского «экономического человека» отличает высокая вероятность оппортунистического поведения; вот почему многие внешние партнеры не желают иметь с ним близких коммерческих отношений.
Информация, используя которую он принимает свои решения, очень часто бывает слишком неполной или недостоверной. При своих оценках он также во многих случаях отдает предпочтение недостоверному мнению в ущерб объективной информации. И решения, которые принимает российский «экономический человек», по своим конечным результатам нередко просто не соответствуют общероссийским интересам.Таким образом, российская модель «экономического человека» в целом пока не сообразуется ни с интересами самой России, ни с моделями (образцами, шаблонами) экономической активности, принятыми в высокоразвитых западных государствах. Российскому экономическому человеку еще предстоит пройти длительный путь самосовершенствования и самоулучшения в направлении рациональности, коммуникативности, открытости и честности, устранения оппортунистических вариантов своего поведения.
Мы не случайно уделили здесь, в главе 1, целый раздел проблемам экономической антропологии. Ведь от того, как мы определим главное действующее лицо экономической жизни, во многом зависит и подход к нему как объекту экономических исследований. Методы исследования экономической науки должны быть соизмерены с актором (действующим лицом) экономической жизни, и за сухими цифрами, формулами, графиками, а также другими способами абстрактного анализа экономики всегда необходимо видеть самого человека, человеческую личность с ее живым воображением и фантазией и почти мистической способностью к непредсказуемым поступкам и действиям.