HOMO OECONOMICUS АЛЬФРЕДА МАРШАЛЛА И ДЖОНА МЕЙНАРДА КЕЙНСА
Альфред Маршалл и кембриджская школа в значительной степени подвергли пересмотру существовавшие до них модели «экономического человека» и сделали шаг к синтезу маржина- лизма и классики в экономической антропологии.
Кроме того, трактовка homo oekonomicus у Маршалла является, пожалуй, не сколько теоретической, а более психологической и практической. А на практике реальный человек способен быть не только эгоистом, но и альтруистом, и не только вести себя строго рационально, но и проявлять импульсивность и непредсказуемость:«Они (экономисты. — А.О.) имеют дело с человеком, в своей хозяйственной жизни руководствующимся в большей степени эгоистическими мотивами и в такой же мере учитывающим эгоистические мотивы других, с человеком, которому присущи как тщеславие и беспечность, так и чувство наслаждения самим процессом хорошего выполнения своей работы или готовность принести себя в жертву ради семьи, соседей или своей страны, с человеком, которому не чужда тяга к добродетельному образу жизни ради собственных достоинств последнего. Они имеют дело с человеком как таковым; но, обращаясь преимущественно к тем сторонам его жизни, где действие побудительных мотивов столь постоянно, что оно может быть предсказано, и где оценку их силы можно проверить по их последствиям, экономисты строят свою работу на научной основе»[32].
Еще раньше Маршалл позволил себе поиронизировать над предыдущими схемами homo oeconomicus:
«Но и нравственные мотивы также входят в число сил, какие экономист должен учитывать. Предпринимаются, правда, попытки сконструировать некоторую абстрактную науку о действиях “экономического человека”, свободного от всяких нравственных принципов, расчетливо и энергично, но вместе с тем методически и эгоистично наживающего деньги. Однако эти попытки успеха не имели, да и осуществлялись они весьма несовершенно. Ни одна из них не рассматривала экономического человека как чистейшего эгоиста: никто другой не берет на себя такой тяжкий труд и не подвергает себя таким лишениям в бескорыстном стремлении обеспечить будущее своей семьи, причем всегда подразумевалось, что нормальные побудительные мотивы его деятельности включают в себя чувства привязанности к семье.
Но если в эти мотивы входят и указанные чувства, почему к ним не следует причислить и другие альтруистические мотивы деятельности, которые настолько широко, повсеместно и во все времена распространены среди всех классов, что их наличие можно счесть общим правилом?»[33].В результате, по Маршаллу, экономисты создают свою абстрактную модель «экономического человека», которая, хотя и является абстрактной (т.е. основанной на отвлечении от некоторых качеств этого человека), тем не менее ее можно считать вполне соответствующей реальному homo oeconomicus.
Джон Мейнард Кейнс, точно так же, как Маркс, в своем фундаментальном труде «Общая теория занятости, процента и денег» больше оперировал с безличными и функциональными понятиями, чем с психологическими и антропологическими. «Экономический человек» Кейнса «глубоко запрятан» в функциональный микро- и макроэкономический анализ «Общей теории» и лишь изредка «высовывает» оттуда «свою голову». Например, это происходит тогда, когда Кейнс исследует проблему «склонности к потреблению» у отдельного индивида:
«Основной психологический закон, в существовании которого мы можем быть вполне уверены не только из априорных соображений, исходя из нашего знания человеческой природы, но и на основании детального изучения прошлого опыта, состоит в том, что люди склонны, как правило, увеличивать свое потребление с ростом дохода, но не в той мере, в какой растет доход»[34].
Или тогда, когда анализируется проблема возможных доходов от инвестиций. Здесь Кейнс приходит к выводу, что вследствие неполноты информации человек никогда не может дать точного прогноза:
«Весьма примечательным фактом является крайняя ненадежность сведений, на основе которых нам приходится анализировать предполагаемый доход. Наши познания о факторах, которые будут определять доход от инвестиций через несколько лет, весьма слабы, а зачастую ничтожны. .Действительно, те, кто серьезно пытаются давать подобные оценки, так часто оказываются в меньшинстве, что их действия отнюдь не оказывают определяющего влияния на рынок»[35].
Как итог, общую характеристику «экономического человека» Кейнса можно дать словами В.С. Автономова:
«В основе теоретической системы Кейнса лежала предпосылка неполной информации, доступной экономическим субъектам. В данных рамках поведение их предполагается вполне рациональным, но речь идет о рациональности в широкой трактовке, а не о рациональной максимизации целевой функции. В экстремальных случаях, например при предкризисной панике, такая рациональность легко может уступить место полной иррациональности по любым меркам. Неполная информация открывает дорогу влиянию ожиданий, иллюзий, настроений и других психологических факторов, искажающих логику рационального расчета»[36].