Н. Макашева Проблема интеграции теорий экономического цикла и равновесия (вторая половина 1920-х — 1930-е годы) и проект теории экономической динамики Н. Д. Кондратьева

Макашева Наталия Андреевна (nmakasheva@hse.ru), д. э. н., проф. кафедры экономической методологии и истории НИУ ВШЭ, завотделом экономики ИНИОН РАН (Москва).

В статье рассматриваются способы преодоления методологического разрыва между подходом к анализу экономических циклов и чистой экономической теорией, предложенные в 1920— 1930-е годы зарубежными учеными.

Ключевые слова: экономическая наука в России, Н.Д.Кондратьев, эконо­мический цикл, динамика.

JEL: B13, В31, В41.

22 Судьба Н. Д. Кондратьева и его наследие содержат много зага­док.

22 Одна из них — его проект общей теории экономической динамики, которая должна была включать теорию циклов, в том числе и теорию больших циклов, сделавшую его имя известным. Период активной творческой деятельности ученого был, как известно, очень коротким. Основные работы в области экономической теории были написаны Кондратьевым после 1922 г. Что же касается второй даты, то ее обозначить довольно сложно: можно было бы назвать 1936 г. Однако в таком случае мы относим к наиболее плодотворному пе­риоду годы в тюрьме, что во многих отношениях представляется сомнительным, если не шокирующим. Вместе с тем именно в тюрьме были написаны, если можно так сказать, наиболее теоретические работы. Во Внутренней тюрьме ОГПУ (Лубянке) и в Бутырской тюрьме ученый работал над книгой «Основные проблемы экономической статики и динамики» (Кондратьев, 1991), в Суздальском политизоляторе были написаны (впоследствии утраченные) главы книги о тренде1, большое количество материалов, посвященных анализу временных рядов, и, вероятно, многое другое.

1 О результатах, полученных Кондратьевым, мы можем судить лишь по модели эконо­мической динамики, в очень сжатом виде изложенной в письме от 5 сентября 1934г.

22 Указанные работы можно считать продолжением исследований, начатых еще в середине 1920-х годов, прежде всего в статье «К вопросу об ос-23-новных понятиях статики, динамики и конъюнктуры» (Кондратьев, 1989 [1924]).

23 Задача построения общей теории динамики, которую поставил перед собой Кондратьев, касалась не только теории, но и методо­логии и даже философии. Решение этой задачи предполагало опре­деление того, что такое экономическая динамика, обсуждение при­роды экономического знания, соотношения теоретического и эмпи­рического знания, предмета экономической науки и т. д. Цикл как теоретическая проблема рассматривался им как часть общей теории динамики2.

В указанный период все эти проблемы активно обсуждались на Западе, прежде всего в контексте и под влиянием достижений в области чистой теории. К сожалению, с начала 1930-х годов любой содержательный диалог российских ученых с представителями за­падной науки был практически невозможен. Как ни парадоксально и трагично, но в этой ситуации тюрьма (до определенного момента, конечно) оказалась местом, где работа над чисто теоретическими проблемами в их постановке, близкой западным ученым, оказалась в какой-то мере возможной. Кондратьев был едва ли не последним из русских экономистов, кто в начале 1930-х годов сохранял, пусть и в очень специфической форме, интеллектуальный контакт с мировой экономической наукой3.

2 Большинство посвященных Кондратьеву публикаций касается проблематики больших циклов; в некоторых работах анализируются позиция ученого по проблемам развития социалистического хозяйства, планирования и управления, а также его подходы к исследованию конъюнктуры; существуют работы, посвященные его политической деятельности в различные периоды. Проекту общей теории экономической динамики посвящены статьи Ю. Б. Кочеврина иЮ. Н. Давыдова, сопровождающие книгу Кондратьева «Основные проблемы экономической статики и динамики» (Кондратьев, 1991) и поясняющие некоторые моменты этой работы.

3 Из сказанного выше не следует, что Бутырская тюрьма, Лубянка или Суздальский политизолятор были местами, подходящими для занятий наукой. Письма ученого свидетельст­вуют о том, какой трагедией для него было заключение, как тяжело он переживал отрыв от семьи (Barnett, 1998. Р. 197), от нормальной научной работы, которую в последующие годы он, увы, представлял себе, основываясь на прошлом опыте, а не на знании происходящего за стенами тюрьмы. Здесь нет возможности останавливаться на вопросе о том, как была устроена жизнь ученого в заключении. Поясню лишь некоторые моменты, часто вызывающие недоумение, прежде всего у западных коллег. Приговор Кондратьеву, как и многим другим участникам первых больших процессов не предусматривал принудительного труда; более того, система ГУЛага в том виде, в каком она известна по публикациям, в 1930 г. еще не была создана. Суздальский политизолятор был старой политической тюрьмой, где до определенного момента сохранялись относительно «либеральные» порядки (камера на двоих, прогулки, возможность заниматься наукой, переписка и свидания сродными, медицинская помощь и т. д.). Этот режим ужесточался постепенно по мере усиления репрессий в стране и с начала 1937 г. приблизился к тюремному (например, см.: Горбунова, 2002). Что касается возможности получать иностранные публикации, в том числе и из-за границы, то здесь, судя по письмам, до определенного времени она сохранялась, хотя, конечно, ограничения были, и все, что передавалось, проходило цензуру. Некоторые книги и журналы жена Кондратьева брала в библиотеках или у бывших коллег мужа, другие получала из-за границы в ответ на ее письма с просьбой Кондратьева к экономистам, с которыми он был ранее знаком, и пересылала ему либо сами работы, либо делала из них выписки. Разумеется, подобный способ коммуникации не мог обеспечить ученого всеми необходимыми материалами.