§ 2.2. Причины возникновения формализованного подхода к реализации института допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве
Возможность использования доказательственной информации при принятии уголовно-процессуального решения в зависимости от соблюдения требований закона к собиранию и исследованию данной информации - наиболее общее определение допустимости уголовных доказательств[114].
С.А. Шейфер полагал, что допустимость доказательств - это требование к их процессуальной форме[115] [116], ввиду чего формализация доказательств - важное условие их использования в уголовном процессе.
Нам представляется, что возникновению требований к формализации уголовно-процессуальных доказательств способствовали следующие причины.
1. Ретроспективность познания обстоятельств дела судом. Моменты обнаружения доказательства и его использования в качестве аргумента в уголовно-процессуальном споре могут иметь большой разрыв во времени, поэтому судья или присяжные заседатели должны по «консервированному» доказательству разобраться в ситуации многомесячной давности. По удачному выражению В.В. Васина, «познать само событие прошлого можно только через... следы и представления, восстановив событие процессуальными средствами» . В установлениях менее формализованного американского уголовного процесса, тем не менее, существует правило, согласно которому при первичном изъятии доказательства полицией (что соответствует примерно оперативно-розыскным мероприятиям, проводящимся вне уголовного дела) «офицер должен пометить изымаемый предмет, обычно своими инициалами, во время его изъятия»[117]. Данные требования гарантируют, что в уголовном суде будут исследованы именно те предметы, которые были обнаружены на месте совершения преступления.
2. Легализация производных доказательств. В уголовном процессе возникает большое количество производных доказательств, которые нуждаются в удостоверении истинности своего происхождения от первоисточника, иными словами, надлежащим образом заверенная копия документа или опечатанный конверт с дактилоскопической пленкой - это еще одна гарантия достоверности доказательства.
Вместе с тем, заверительная надпись, выполненная следователем - не абсолютная гарантия подлинности документа, поскольку документ заверяется лицом, заинтересованным в исходе дела, находящимся на стороне обвинения. Следует признать разумным предложение о том, чтобы копия документа заверялась лицом, его создавшим или принимавшем участие в его создании.Вместе с тем, существует и иное понимание производных доказательств: «критерий непосредственности доказательства устанавливается по отношению к суду, а не органу предварительного расследования: производностью отличается любое доказательство, чей первоисточник недоступен прямому восприятию судьи»[118]. C подобной точкой зрения мы не можем согласиться, поскольку в этом случае все доказательства, в том числе вещественные, кроме показаний свидетелей, заслушиваемых непосредственно судом, были бы производными, поскольку судья не принимал участия в их собирании и фиксации.
3. Преодоление презумпции недобросовестности действий следователя. Необходимость формализованной допустимости связана еще и с тем, что в отечественном уголовном процессе действует презумпция недобросовестности действий следователя. C начала XX века следователь традиционно относится к стороне обвинения, и сегодня, на наш взгляд, следователям и дознавателям свойственен обвинительный уклон. Феномен указанной презумпции, на наш взгляд, объясняется внутренним противоречием процессуальной функции следователя, который «не может не испытывать состояния внутренней раздвоенности, сознавая себя, с одной стороны, субъектом уголовного преследования, обязанным собирать уличающие обвиняемого (подозреваемого) доказательства, а с другой - исследователем, вынужденным опровергать самого себя, устанавливая обстоятельства, несовместимые с обвинением»[119].
Поэтому, принимая во внимание то обстоятельство, что на предварительном расследовании следователь (или дознаватель) являются самостоятельными, творческими участниками расследования и доказывания, от воли которых зависит не только поиск и приобщение к делу доказательственной информации, но и сам исход дела, закон устанавливает дополнительные требования к их деятельности, в частности, необходимость участия понятых в производстве определенных следственных действий.
Понятые выступают в качестве процессуальной гарантии правомерности действий следователя. Одновременно с этим, закон предоставляет следователю удобные рамки процессуальной формы, на которые тот может сослаться в защиту от обвинений в недобросовестности и предвзятости произведенного расследования.4. Генетическая связь досудебной стадии современного уголовного процесса и исторической формы розыскного процесса. К Б. Калиновский прямо проводит параллели между формальным розыскным процессом и допустимостью доказательств как процессуальной формой доказывания[120]. Действительно, активные поисковые действия ведутся лишь стороной обвинения. Важные черты розыскного процесса - его письменность, закрытость и совмещение ролей розыска (следствия) и принятия процессуального решения (фактически, суда) в одном процессуальном субъекте (следователе, инквизиторе, чиновнике с особыми полномочиями). В этих условиях фиксация результатов процессуального познания влекла не передачу дела в суд, как сегодня, а немедленное принятие решения по делу. Внесудебные полномочия органа, ведущего расследование, по определению юридической судьбы уголовного дела особенно заметны при принятии решений о прекращении уголовного дела или об отказе в возбуждении уголовного дела. В этих случаях функции расследования и разрешения дела по существу действительно выполняет один субъект уголовного процесса.
5. Неравноправие сторон уголовного процесса на стадии предварительного расследования. Формализованность допустимости предопределена неравноправием сторон в процессе, когда сторона обвинения (и следователь в том числе) имеет неограниченные права по собиранию доказательств, а сторона защиты вынуждена обращаться к стороне обвинения с ходатайством о проведении следственных действий, истребовании и приобщении к делу необходимых доказательств. Н.В. Азаренок указывает на последствия такой ситуации: «положение о равноправии прокурора и защитника, кроме всего прочего, подразумевает одинаковые стартовые возможности.
Это значит, что в начале судебного производства участники должны иметь схожий объем доказательственного материала, обосновывающего их позиции. Достичь этого можно только при условии, что досудебный этап был не формализован и каждый из субъектов имел полную свободу в сборе необходимой информации»[121].Таким образом, обладая монополией на процессуальную форму, которой обеспечивается придание информации статуса доказательства, следователь имеет почти неограниченные возможности по формированию материалов дела на досудебной стадии.
6. Фиксация сделанных под влиянием внешних обстоятельств или спонтанных заявлений обвиняемого и свидетелей. Формализация доказательств связана и с тем, что если бы показания давались добровольно,
то не было бы смысла в столь тщательном их закреплении на предварительном расследовании, обвиняемый или свидетель сказали бы ровно столько, сколько сообщил бы судье. Для получения «царицы доказательств» - собственного признания, орган, ведущий уголовный процесс, ранее путем неправомерных воздействий на обвиняемого старался добиться письменного признания в совершении преступления (путем подписания соответствующего протокола), а в настоящее время для легализации полученных на предварительном следствии показаний используется правило о присутствии защитника при допросе. Однако возможна и иная ситуация - обвиняемый или свидетель, допрашиваемые в ходе предварительного следствия, спонтанно дали показания,
соответствующие действительности. В последующем, в ходе подготовке к суду, обвиняемым и его защитником была выбрана такая линия защиты, как отрицание ранее данных правдивых показаний. В этом случае первоначальные показания нуждаются в формализации для возможности их обсуждения в суде.
А.В. Горбачев полагает, что «процессуальные нормы должны гарантировать не только действительную добровольность показаний подозреваемого, обвиняемого, но и обеспечить возможность последующего использования в суде добровольно данных показаний, а также законность иных доказательств, которые могут быть получены на основе этих показаний»[122], следовательно, правила доказывания являются гарантией интересов не только личности, но и государственного обвинения.
Формализация доказательств, а также требования к их индивидуализации и неприкосновенности - следствие опасения ошибочной интерпретации судом тех обстоятельств, которые были установлены в ходе расследования. Суд воспринимает доказательственную информацию опосредованно, но вывод о доказанности обстоятельств делает на основании внутреннего убеждения. Чтобы данное убеждение сформировалось правильно, на предварительном следствии лицо, ведущее уголовное судопроизводство, часто прибегает к фильтрации доказательств, отсеву сомнительных или незначительных сведений, что осуществляется также в рамках института допустимости доказательств, предполагающего формализованную фиксацию только значимых для дела сведений.