§ 3.3. Перспективы использования достижений материального подхода к реализации института допустимости уголовных доказательств в практике правоохранительных органов Российской Федерации
Уголовно-процессуальные законы конкретных государств содержат ряд предписаний, которым должны соответствовать доказательства, представляемые в суд. Перечень данных правил определяется законодателем, во-первых, с опорой на историко-правовые традиции данной страны, во- вторых, исходя из задач и принципов уголовного судопроизводства, в- третьих, руководствуясь политикой государства в сфере уголовной юстиции и проблемами, возникающими при отправлении уголовного правосудия.
Совокупность указанных правил составляет процессуальный институт допустимости доказательств, существующий в данном государстве.
Стоит ли говорить о том, что понимание допустимости доказательств юристами России и Соединенных штатов Америки будет различаться, что особенно негативно отражается на обмене доказательственной информацией между странами с различными представлениями о допустимости доказательств.
Материальные требования, прежде всего, касаются возможности исследования тех или иных сведений в соответствующей процессуальной ситуации. Например, в суде присяжных на стадии исследования доказательств стороне обвинения нельзя ссылаться на обстоятельства, негативно характеризующие подсудимого (предыдущие судимости, алкоголизм, наркоманию), хотя эти обстоятельства и были бы значимыми для разрешения дела (ч. 8 ст. 335 Уголовно-процессуального кодекса РФ).
Вместе с тем, нельзя не принять во внимание, что активная работа с доказательствами концентрируется на предварительном расследовании, и это достаточное основание для того, чтобы не отказываться от формализации итогов расследования. Однако, не посягая на главенство формы, следует расширить присутствие элементов материального подхода к допустимости уголовных доказательств.
В частности, следует устранить зависимость приобщения к материалам уголовного дела на досудебной стадии процесса доказательств, собранных защитником в рамках ч.
3 ст. 83 УПК РФ, от воли следователя (дознавателя), и предусмотреть уведомительную процедуру, в ходе которой следователь будет обязан приобщить доказательства к делу, но в дальнейшем государственный обвинитель может ставить перед судом вопрос о признании их недопустимыми.Мнение о том, что «вопрос о допустимости доказательств должен разрешаться только с участием сторон, а это возможно по действующему
законодательству исключительно в судебном заседании»1, уже высказывалось, и на наш взгляд, оно правильно, поскольку при обращении стороны защиты на досудебной стадии с ходатайством к стороне обвинения о приобщении доказательств создает конфликт интересов между целями обвинения и процессуального контроля за допустимостью доказательств, поступающих в материалы дела.
Введению данного положения на практике препятствует еще и то обстоятельство, что в российском уголовном процессе существует процессуальная презумпция допустимости доказательства, приобщенного к материалам дела, кроме того, и самим «материалам дела» придается определенное процессуальное значение еще на досудебной стадии (как совокупности проверенных сведений, предназначенных для суда).
Разумеется, такой подход не отвечает принципу процессуальной экономии и характерен для уголовно-процессуальных систем без стадии официального досудебного расследования.
Вместе с тем, хотелось бы, чтобы в отечественном уголовном процессе вопрос о допустимости доказательств разрешался сразу же после того, как он был поставлен. Суды имеют тенденцию при заявлении ходатайства о признании доказательства недопустимым откладывать разрешения данного ходатайства до вынесения итогового судебного решения по делу. В такой ситуации стороны не могут быть уверенными в определении круга доказательств, на которые они могут ссылаться. Поэтому мы предлагаем ввести в отечественный уголовно-процессуальный закон положение о том, что ходатайство о признании доказательства недопустимым должно быть рассмотрено непосредственно после его заявления.
Без разрешения указанного ходатайства суд, следователь, дознаватель, прокурор не имеют права принимать иных процессуальных решений по делу.Соколов А. Процессуальный порядок признания доказательств не имеющими юридической силы //Российская юстиция. - 1994. № 10. - С. 15.
Еще одной важной чертой материального подхода к допустимости доказательств является дозирование информации, которая может быть доступной присяжным заседателям.
УПК РФ подразделяет информацию, которая не должна быть известной присяжным заседателям, на две группы. К первой относятся сведения, негативно характеризующие личность обвиняемого, которые могут создать предубеждение у присяжных заседателей. Ко второй - все доказательства, которыми стороны оперируют перед присяжными, должны быть допустимыми[180]. По нашему мнению, определение обстоятельств, которые характеризуют личность обвиняемого негативным образом, законом производится нечетко, и их следует распространить не только на суд присяжных, но и на любое уголовное судопроизводство.
Поэтому следует установить для всего уголовно-процессуального доказывания правила использования диффамирующей информации (сексуальные связи, личные привычки), которые будут дополнять формализованные требования к доказательствам, и при проверке на допустимость будут применены как формализованные, так и материальные критерии, что значительно повысит эффективность, достоверность и уместность данного доказательства в уголовном судопроизводстве. В этом случае материальные критерии не упростят, а усложнят судопроизводство, тем самым создавая гарантию защиты прав участников процесса.
Стороне обвинения или защиты придется сначала доказать необходимость исследования в процессе тех или иных сведений.
Персональные данные защищаются именно через допустимость доказательств, а не через ограничение принципа гласности и в уголовном процессе ФРГ, где существует, например, весьма важное правило о том, что персональные данные могут быть использованы в другом уголовном деле в качестве доказательств только в том случае, если это необходимое условие раскрытия другого преступления (ч.
3 ст. 98Ь УПК ФРГ).Другим возможным направлением расширения материальных начал в допустимости доказательств, является четкое формулирование правил об использовании производных доказательств.
Как остроумно отметил С.А. Шейфер, доказательства не существуют в природе изначально, сведения, следы внешнего мира так и останутся следами, если следователь (дознаватель, суд) «не воспримет и не преобразует в надлежащую форму информацию, содержащуюся в следах»1. Поэтому в данном случае необходимо устранение излишних формальных барьеров на пути превращения сведений в доказательства.
На практике сложилось мнение о том, что «доказательственная сила производных доказательств в сравнении с первоначальными презюмируется как меньшая» . Налицо формальный подход, при котором копия документа будет иметь меньшую доказательственную силу (конечно, не по сравнению со своим оригиналом, а с оригиналом другого документа, содержащего, например, противоположные сведения).
Такой подход противоречит ч. 2 ст. 17 УПК РФ: «никакие доказательства не имеют заранее установленной силы». Поэтому следует предусмотреть правила о допустимости производных доказательств, в первую очередь, документов, исключающие снижение их доказательственной силы. Мы предлагаем дополнить ст. 84 УПК РФ частью 5 следующего содержания: «5. Лицо, осуществляющее производство по уголовному делу при предоставлении заверенной копии документа должно удостовериться в тождественности копии оригиналу. При невозможности или затруднительности предоставления оригинала, в качестве доказательства [181] [182] могут быть допущены копии документов, заверенные нотариально или органами государственной власти и местного самоуправления». Данное добавление мы вносим из опасения того, что заверение копий частными субъектами (например, юридическими лицами) создает большие возможности для фальсификации доказательств. Кроме того, сокращение количества производных доказательств сделает по-настоящему возможной реализацию принципа непосредственности исследования судом обстоятельств дела и имеющихся доказательств, поскольку «собирание доказательств сопровождается преобразованием формы полученной информации, влечет за собой утрату определенной ее части и в некоторых случаях может негативно повлиять на правильность отражения. Поэтому предотвратить подобные нежелательные потери в информации может ограничение числа преобразований ее сигналов, то есть возможное уменьшение промежуточных звеньев в информационных процессах»[183] [184]. Развитием материальных начал в вопросе допустимости доказательств является и расширение перечня возможных доказательств с целью повышения значения электронного документооборота в сфере уголовного процесса. Из текста УПК РФ неясно, возможно ли использование электронных документов и данных в качестве доказательств без их бумажного выражения. Нам представляется правильным суждение С.В. Некрасова: «для обеспечения возможности приближения к истине по делу недопустимо создание искусственных барьеров, суждение круга доказательств, их источников» . Судейское сообщество США давно планомерно подготавливается и технически, и психологически к использованию в процессе электронных документов. Например, статья на данную тему в журнале «Правовой обзор позиций федеральных судов» (.Federal Courts Law Review) начинается с признания того, что «большинство юристов считают более удобной работу с информацией на бумажном носителе, и до сих пор предпочитают из стратегических и иных соображений, преобразовывать электронный текст в бумажный формат», но далее приводятся мнения судей о том, что эпоха бумаги неизбежно завершится, и им придется приспосабливаться к новому документообороту[185] [186]. Поэтому мы предлагаем прямо внести в перечень «иных документов» ч. 2 ст. 84 УПК РФ «документы и сведения в электронной и цифровой форме». Другим видом производных доказательств являются показания с чужих слов. Запрет использования показаний с чужих слов {hearsay) давно и успешно реализуется в странах англосаксонской системы права, в первую очередь, Англии и Уэльсе, США, в некоторой степени - Израиле. Разумеется, подобный запрет сопровождается рядом исключений, указанных в законе или выработанных практикой, которые, как представляется, наилучшим образом сформулированы в Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств-участников СНГ . К таким случаям, согласно ч. 4 ст. 148 Модельного уголовно-процессуального кодекса, относятся показания: 1) сотрудника Службы ресоциализации или другого уполномоченного лица о данных, характеризующих личность подсудимого; 2) руководящего сотрудника органа, осуществляющего оперативнорозыскную деятельность, относительно непосредственно воспринимавшихся его подчиненными или сотрудничающими с ним лицами событий, известных ему по их донесениям или с их слов; 3) сделанные со слов умершего человека. Существенным будет реализация элементов такого подхода к допустимости, когда определенные обстоятельства могут быть доказаны только определенными средствами доказывания. Данный подход лежит в понимании допустимости Гражданским процессуальным кодексом РФ (ст. 60) и Арбитражным процессуальным кодексом РФ (ст. 68). Так, например, вексельное обязательство может быть подтверждено только оригиналом векселя. Ст. 196 УПК РФ фактически устанавливает ряд обстоятельств, которые могут быть установлены только по результатам судебной экспертизы, в частности, причина смерти, возраст лица, при отсутствии документов, подтверждающих его. В ранее цитировавшемся Модельном уголовно-процессуальном кодексе для государств-участников СНГ содержится указание на ряд обстоятельств, которые могут быть доказаны только через определенные процессуальные средства (ст. 146). Например, причина смерти может быть установлена только заключением эксперта в области медицины, а прежняя судимость - копией приговора суда (но не показаниями свидетелей). На наш взгляд, необходимо расширение данного перечня, в частности, введение аналога англосаксонского понятия «подкрепления» (corroboration) доказательств, когда для подтверждения определенных обстоятельств необходима определенная совокупность доказательств, например, согласно праву Англии, обвинительный приговор по делу об изнасиловании не может быть основан исключительно на показаниях потерпевшей[187]. Кроме того, следует внести изменения в нормы УПК РФ, затрагивающие признание допустимости доказательств, полученных в иных уголовнопроцессуальных системах. Ст. 455 УПК РФ говорит о признании юридической силы доказательств, «полученных на территории иностранного государства его должностными лицами в ходе исполнения ими поручений об оказании правовой помощи по уголовным делам или направленных в Российскую Федерацию в приложении к поручению об осуществлении уголовного преследования», однако здесь не содержится указание на право, которое применялось при получении доказательств. На эту проблему эпизодически было обращено внимание В.М. Волженкиной[188] [189] [190], однако не было предложено вариантов решения проблемы признания доказательств, полученных иностранными органами, допустимыми. Такая практика стала обычной для Международного уголовного суда: согласно ст. 93 Статута Суда «государства участники... согласно процедурам, предусмотренным их национальным законодательством, выполняют просьбы Суда об оказании помощи... путем... получения доказательств» . Мы предлагаем внести в ст. 455 УПК РФ изменение следующего характера: дополнить текст после слов «полученных... его должностными лицами» словами «в соответствии с уголовно-процессуальным законом данной страны». В настоящее время при исполнении отдельных поручений о собирании доказательств в рамках соглашений о правовой помощи по уголовным делам возможно соблюдение определенных требований к допустимости доказательств, предъявляемых как российской, так и зарубежной стороной. В частности, российскими следственными органами возможно получение свидетельских показаний под присягой («в случае направления запроса о получении свидетельских показаний от лица - информацию о том, должны ли быть получены данные свидетельские показания под присягой, заверены или получены иным способом, предусмотренным законодательством запрашиваемой Стороны», п. 2.4 Договора между Российской Федерацией и Республикой Индией о взаимной правовой помощи по уголовным делам ), а органы иностранного государства по запросу российской стороны могут проводить обыск в присутствии понятых. В случае закрепления в законе возможности использования в российском уголовном процессе доказательств, собранных в соответствии с уголовно-процессуальными нормами другого государства, отпадет необходимость в указании порядка, в котором доказательства должны быть собраны компетентными органами другого государства и контроле за соблюдением такого порядка. Завершая рассмотрение тех институтов российского уголовного процесса, в которых возможно расширение материальных требований к доказательствам, следует признать, что развитие материального подхода к допустимости доказательств возможно только в том обществе, где уровень правовой культуры и средств фиксации информации достаточно высок, чтобы исключить возможность массовых злоупотреблений, связанных с фальсификацией доказательств. В рамках данной главы мы рассмотрели понятие материального подхода к реализации допустимости уголовно-процессуальных доказательств, его основные черты, причины его возникновения. Проанализировали материальные правила о допустимости доказательств, в том числе, правило «наилучшего доказательства», использование диффамирующих сведений и концепцию «ограниченной допустимости», частное собирание доказательств, материальные требования к показаниям свидетелей, свидетельские иммунитеты. Рассмотрели возможные пути внедрения элементов материального подхода к допустимости доказательств в отечественном уголовном процессе.