§ 1. Использование информации, представленной в электронном виде, для выявления и раскрытия преступлений в стадии возбуждения уголовного дела
Сказанное ранее об особенностях досудебного и судебного формировании доказательства мы теперь разовьем применительно к проблематике использования информации, представленной в электронном виде, в стадии возбуждения уголовного дела.
Вначале вкратце мы остановимся на нескольких проблемах доктринального характера, касающихся правовой формы стадии возбуждения уголовного дела и начального этапа доказывания - в контексте темы нашего диссертационного исследования. Полагаем, что это совершенно необходимо сделать, потому что от позиционирования по доктринальным вопросам о правовой организации начального этапа расследования признаков преступления, технологии доказывания в этот период зависят ответы на конкретные вопросы об использовании информации, представленной в электронном виде, в стадии возбуждения уголовного дела. Ведь сущность стадии возбуждения уголовного дела сводится к доказыванию-познанию признаков, указывающих на преступление, выработке основания для принятия предварительного решения о совершении преступления и вместе с тем - причастности определенного лица к совершению преступления[216].
Надо сказать, что в настоящее время мы наблюдаем противостояние мировоззрений, следственного и состязательного, по многим вопросам правовой организации стадии возбуждения уголовного дела и организации доказывания в этот, начальный период выявления и раскрытия преступления. Представители советской (старой) уголовно-процессуальной школы и представители новой доктрины судебных доказательств спорят по самым главным вопросам теории доказательств, имеющим отношение к данной стадии: правовой сущности фактических данных, получаемых в ходе доследственной проверки, их свойств, оснований решений, принимаемых в стадии, стандартов доказывания, субъектов доказывания и др.[217] [218] Главное, наверное, состоит в процессе «превращения» информации в доказательство. Эта проблема составляет и центр научной проблематики, связанной с правовой организацией стадии возбуждения уголовного дела и даже самой необходимостью ее существования. Как уже отмечалось, официальное учение об уголовно-процессуальных доказательствах основано на формализованном подходе к пониманию доказательств и к такому их свойству как допустимости (которое является своего рода «пропуском» в уголовно-процессуальную деятельность). Как уже отмечалось в свете традиционной - следственной трактовки допустимости, способность доказательства выступать средством доказывания-обоснования процессуального решения ставится в зависимость не столько от содержания доказательственной информации, сколько от формальных реквизитов, предусмотренных Кодексом. Стадия возбуждения уголовного дела играет важную роль в технологии «претворения» просто информации в «допустимое доказательство». Вынесение постановления о возбуждении уголовного дела является важнейшим условием для формирования «допустимых доказательств» - следственным, уголовно-процессуальным путем. Общепринятым является представление о том, что оно отделяет «процессуальную» деятельность от деятельности «непроцессуальной», хотя и производящей некие информационные продукты, но не удовлетворяющие по большей части требованию допустимости. Только его принятие создает условие для производства большинства следственных и иных процессуальных действий, как сопряженных с ограничением прав личности, так и нет, но которые являются главными способами «собирания доказательств». Оно «открывает дорогу» уголовно-процессуальному доказыванию . Кроме того, принятие данного процессуального решения является гарантией законности осуществления уголовного преследования, как исключительно уголовно-процессуальной деятельности (пункт 55 статьи 5 УПК РФ) субъекта, предположительно совершившего преступление. По мнению сторонников состязательной идеологии, «фактические данные», выявленные субъектом доказывания в стадии возбуждения уголовного дела «превращаются в доказательства» не в результате их проверки и оценки органом предварительного расследования, а исключительно судом[219] [220] [221] [222]. Но это доктринальное положение пока не вполне согласуется с позитивным правом, а также с 221 мнением практиков . При состязательном подходе к пониманию процесса формирования доказательств в уголовном процессе неизбежно возникает вопросы к правовой сущности и назначению постановления о возбуждении уголовного дела, а кроме того - к его «фактическому основанию», определяемого в части 2 статьи 140 УПК РФ как «достаточные данные, указывающие на признаки преступления» . Ведь получается, что процессуальное решение - постановление о возбуждении уголовного дела (или иное решение, предусмотренное статьей 148 УПК РФ) принимается не на основании «уголовно-процессуальных доказательств» или, во всяком случае, не только их одних. По этому поводу И.В. Ерпылев пишет о наличии противоречия между тем, что уголовное дело следует возбуждать только по достоверно установленным фактам и тем, что до возбуждения уголовного дела органы предварительного расследования ограничены в способах получения доказательственной информации. В реальности же органу, принимающему решение о возбуждении уголовного дела (или иного решения в стадии) приходится прибегать к «квазидоказательственным источникам информации» (протоколам опроса, актам исследования, справкам исследования и т.д.), которые полноценными доказательствами не являются, однако кладутся в основу этих процессу- ~223 альных решений . Отечественное уголовно-процессуальное право и ранее имело «фигуру умолчания» в этой части. Поэтому обсуждение данной проблематики носит дискуссионный характер и берет начало еще в советской уголовно-процессуальной литературе. Согласно распространенному мнению, обнаружение (источника доказательства) и получение (извлечение) содержащейся в них информации характеризуют как предметно-чувственный этап познания-доказывания[223] [224]. Большинство советских авторов, рассуждая в контексте УПК РСФСР, оправданно ставили под сомнение наличие доказательств в данной стадии, а значит и возмож ность оценки их совокупности в точки зрения достаточности . 229 вых По причинам ограниченности познавательных средств и временных ограничений в стадии возбуждения уголовного дела закономерно возникают вопросы о более низком уровне формирования доказательств, заниженном стандарте обоснованности окончательного решения, принимаемого в этой стадии. Обсуждение данного вопроса также носит доктринальный характер и берет начало еще в советской уголовно-процессуальной литературе в контексте темы о «достаточности доказательств», необходимых для принятия того или иного процессуаль- 230 ного решения по делу . Представители «старой школы» доказательственного права трактовали процессуальное знание в виде «достаточности данных, указывающих на признаки преступления», как обоснованное предположение. Это вероятное знание о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела[230] [231] [232] [233]. Разработке учения о дифференциации стандартов (уровней доказанности) мешал и мешает формализованный подход к пониманию уголовнопроцессуальных доказательств, суть которого такова: есть следственная форма, значит, есть доказывание и доказательство, нет формы, значит нет ни того, ни другого . Наличие доказательства ставится в зависимость от формы, а не от содержания и полезности доказательства. Между тем, в виду усложнения правовой регламентации стадии возбуждения уголовного дела (эрозии классической модели стадии возбуждения уголовного дела) стали оспариваться классические каноны советской теории доказательств. Появилась и новая терминология в виду необходимости обозначения ранее не существовавших феноменов. В науке заговорили о различных «стандартах доказанности», «степенях убедительности» фактов, подтверждающих обоснованность подозрения или процессуальных решений, о которых советская школа уголовно-процессуальных доказательств не знала. Так, в научный оборот 233 и правоприменительную практику вошло понятия «разумное подозрение» , «возможная причастность лица к преступлению» . Констатируется, стандарт доказывания «разумного подозрения» в стадии возбуждения уголовного дела значительно ниже, чем стандарт доказывания в самом уголовном процессе . По словам М.А. Никонова, в досудебном производстве, на первоначальном этапе расследования имеют место так называемые «prima facie evidence», то есть «доказательства, убедительные на первый взгляд», получение которых не препятствует сотрудникам правоохранительных органов продолжать расследование[234] [235] [236] [237] [238]. Различение стандартов доказанности процессуальных решений проводится в «Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права России». В этом документе первый необходимый доказательственный стандарт, который называется как стандарт «обоснованное предположение», трактуется как необходимый доказательственный стандарт для производства следственных действий, ограничивающих конституционные права личности, или применения мер процессуального принуждения, представляет собой такую совокупность фактических данных, которые привели бы объективного здравомыс- 237 лящего человека к выводу о возможности совершения преступления . Т.В. Хмельницкая уточнило определение первого стандарта доказывания - для принятия решения о необходимости «расследования» и совершения соответствующих следственных действий. Она связывает его с возникновением у компетентного субъекта досудебного производства из совокупности полученных фактических данных «обоснованного предположения» относительно соверше- 238 ния преступления . Очевидно, что стадия возбуждения уголовного дела - это принадлежность следственного процесса, элемент следственной формы, важное условие следственной технологии формирования доказательств, основанной на монополии государственной власти (следственной) получать доказательственную информацию в обоснование любого из процессуальных решений, посредством которых дело переводится из одной стадии в другую, как это и имеет место с постановлением о возбуждении уголовного дела. Нами поддерживается позиция П.С. Пастухова в части трактовки доказательства и формирования доказательства в виде информации, представленной в электронном виде, применительно к стадии возбуждения уголовного дела. Согласно этой позиции доказательство может сформироваться в рамках данной стадии до степени «готовности», если, во-первых, обе стороны признают это и согласятся с существованием юридически значимого факта или, во-вторых, субъект, получивший доказательственную информацию (в электронном виде), сумеет в суде доказать ее аутентичность и относимость к делу. Нельзя не отметить, что сейчас трансформация представлений о доказывании и доказательствах во многом связывается со смещением центра доказывания именно если не в стадию возбуждения уголовного дела, то на начальный этап «раскрытия преступления». Более того, как будет показано далее, некоторые процессуалисты выступают за то, чтобы ликвидировать данную стадию[239] [240] [241], за отказ от разделения процессуальной и оперативно-разыскной деятельности, отмену запрета, установленного статьей 89 УПК РФ, и введение института раскрытия преступления любыми способами, незапрещенными в законе . Поводы для предложений об отказе от стадии возбуждения уголовного дела, а вместе с тем и для пересмотра традиционных представлений относительно формирования доказательств в досудебных стадиях, дают происходящие в уголовно-процессуальном законодательстве изменения. В последнее время было принято несколько федеральных законов, развивающих тенденцию по модернизации правового режима стадии возбуждения уголовного дела и изменению видения того, как формируются из первичной информации фактические основания процессуальных решений по делу, принимаемых в этой стадии[242] [243]. Введение такого института, как дознание в сокращенной форме означает не только появление особого правового режима получения сведений об обстоятельствах дела в стадии возбуждения уголовного дела (статья 226.5 УПК РФ), но и, по мнению некоторых авторов, в целом разрушает единый правовой режим деятельности участников стадии возбуждения уголовного дела , и фактически ведет к так называемому «свободному доказыванию»[244] [245]. В связи с этим некоторые ученые констатируют кризис этой стадии во всех ее структурных составляющих (повод, основание, набор способов получения информации, круг участников, порядок принятия решения и пр.), ссылаясь как на федеральное законодательство[246] [247] [248], так и на ведомственное нормотворчест- 947 во. Действительно, например, Федеральный закон от 04.03.2013 г. № 23-ФЗ значительно расширил перечень способов получения доказательственной информации, проводимых в стадии возбуждения уголовного дела. Даже на уровне терминологии появились новации, которые не укладываются в общий понятийный ряд доказательственного права. Так, в соответствии с положениями частей 1.1 и 1.2 статьи 144 УПК РФ данные, полученные в ходе проверки сообщения о преступлении сведения посредством таких действий, как изъятие, получение образцов для сравнительного исследования, могут быть использованы в качестве доказательств. Хотя это возможно, только при выполнении такого условия, как соблюдение положений статей 75 и 89 УПК РФ. В контексте нашей темы особо следует отметить использование законодателем такого термина, как «изъятие». Уже было высказано мнение о том, что, если исходить из буквы закона, то в рамках проведения доследственной проверки могут быть получены «готовые» доказательства - в виде протоколов объяснений, актов «изъятий» или получения образцов . И хотя практика пока однозначно не подтверждает формирование подобного правового стандарта[249], тем не менее, в перспективе мы видим широкие возможности для превращения в доказательство информации в электронном виде, «изъятой» (скопированной) еще до возбуждения уголовного дела и начала предварительного расследования, а затем представленной и использованной для установления фактических обстоятельств дела субъектами доказывания. В этом состоит объективная тенденция развитии нашего уголовно- процессуального права. Так, по смыслу части первой статьи 81.1 УПК РФ, введенной в Кодекс ФЗ от 6 июля 2016 г. № 374-ФЗ предметы и документы, указанные в части первой статьи 81 УПК РФ, включая электронные носители информации, изъятые в ходе досудебного производства по уголовным делам, могут быть признаны вещественными доказательствами. Поскольку досудебное производство включает в себя и стадию возбуждения уголовного дела, постольку «электронные носители информации», изымаемые в этой стадии, могут получить статус вещественных доказательств[250] [251]. В уголовно-процессуальной литературе ранее уже дискутировался вопрос о правовой форме «изъятия предметов и документов» до возбуждения уголовного дела. При этом хотя и признавалось то, что изъятие и выемка являются по своему характеру и результатам родственные действие, а именно: получение субъектом доказывание в свое распоряжение какого то предмета, документа для нужд доказывания[252] [253]. В то же время «изъятие» не может считаться выемкой в полном смысле как следственное действие и вообще производство процессуального действия «выемка предметов и документов» не допустимо до возбуждения 253 уголовного дела . Еще один аспект обсуждаемой проблемы составляет проведение до возбуждения уголовного дела таких оперативно-разыскных мероприятий[254], как обследование зданий, помещений, сооружений, транспортных средств и участков местности, в ходе которых производятся изъятие, так и копирование предметом и документов, в том числе электронных носителей информации . Изучение следственной практики показывает, что в дальнейшем изъятые подобным образом электронные носители информации представляются органу предварительного расследования и используются в доказывании как вещественные доказательства[255] [256] [257]. То же самое происходит и с цифровой информацией, скопированной сотрудниками оперативных аппаратов в ходе производства указанных ОРМ, и представленной на электронных носителях информации в установленном законом порядке следователю. Так, например, по уголовному делу № 304203 в качестве вещественных доказательств использовались сведения о движении денежных средств и операций по лицевым счетам клиентов ЗАО «Связной Банк» в период 15.04.2012 года по 24.07.2012 года, представленные в электронном виде, на электронном носителе. Эти сведения были установлены сотрудниками службы безопасности ЗАО «Связной Логистика» и ЗАО «Связной банк» и предоставлены сотрудникам ОЭБиПК в ходе проверке заявления хищении денежных средств путем мошен- 257 ничества . В науке высказывалась точка зрения о том, что гласные ОРМ, оформляемые по правилам УПК РФ, а тем более ОРМ, проводимые по судебному решению, являются аналогами следственных действий и их результаты имеют одинаковое с ними значение. При проведении гласных оперативно-розыскных мероприятий осуществляет осмотр, изъятие документов, предметов материалов, копирование информации и тем самым фиксируются следы совершенного преступления. Составляемые при этом служебные документы (протокол проведения гласного обследования помещения, здания и пр., акт изъятия) после оформления их передачи органу предварительного расследования используются в доказывании, т.е. по факту выступают источниками доказательств . Если даже не разделять полностью этого вывода, нельзя не признавать того, что по сути, если речь идет об информации, представленной в электроном виде, ее доказательственное значение совершенно не зависит от того в результате какого действия по изъятию (или копированию) она была получена: в ходе следственных действий (обыска, выемки, осмотра) после возбуждения уголовного дела или до возбуждения уголовного дела - в ходе гласного или негласного ОРМ . Мы, таким образом, затрагиваем более широкую проблему - использование результатов ОРМ в стадии возбуждения уголовного дела. Имеется в виду «использование» в двояком смысле: во-первых, для решения задач стадии, то есть для формирования основания постановления, принятием которого завершается эта стадия, и в более широком смысле - как данные для образования уго- [258] [259] ловно-процессуальных доказательств, используемых для разрешения уголовного дела по существу. Согласно части первой статьи 144 УПК РФ в стадии возбуждения уголовного дела следователь, дознаватель вправе давать органу дознания обязательное для исполнения письменное поручение о проведении оперативно-розыскных мероприятий. Как уже отмечалось в третьем параграфе первой главы, результаты ОРД в виде «компьютерной информации», то есть информации, представленной в электронном виде, могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, использоваться после представления органом дознания, следователем, в производстве которого находится уголовное дело, в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств[260]. Заметим, что Приказом МВД России от 29.08.2014 № 736 «Об утверждении Инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в территориальных органах Министерства внутренних дел Российской Федерации заявлений и сообщений о преступлениях, об административных правонарушениях, о проис- шествиях»[261] предусматривается возможность подачи заявления о происшествиях в электронной форме, направляемого посредством официальных сайтов. Хотя в итоге это заявление должно будет приобрести письменную, «классическую» форму, тем не менее, мы оцениваем это положение приказа как шаг в сторону, «электрификации» (по выражению П.С. Пастухова[262], уголовно-процессуальной деятельности в стадии возбуждения уголовного дела. По нашему мнению есть основания утверждать, что по общему смыслу ФЗ «Об ОРД» «результаты оперативно-розыскных мероприятий»[263] в виде «компьютерной информации», проводимых в связи с выявлением и раскрытием преступлений, могут использоваться в процессе доказывания как в стадии возбуждения уголовного дела, так и в ходе последующего доказывания. Добавим к сказанному выше еще один штрих, подчеркивающий повышение доказательственного значения информации, представленной в электронном виде, при доказывании в стадии возбуждения уголовного дела. В этой стадии существуют несколько способов получения устных сообщений от лиц о фактах: во-первых, в виде таких поводов, как устное заявление, явка с повинной, рапорт сотрудника оперативного аппарата и др., во-вторых, это проведение такого ОРМ, как опрос и, в-третьих, получение объяснений. Доказательственное значение объяснений, опросов, рапортов сотрудников правоохранительных органов, осуществлявших, равно как и иных устных сообщений о фактах (особо - явка с повинной) всегда оценивалось в судебноследственной практике и в теории неоднозначно[264] [265]. В целом к настоящему времени складывается мнение о допустимости их использования в качестве средств доказывания165. Однако в этом году это положение серьезно изменилось. Верховный Суд России создал важный прецедент[266], согласно которому процессуальные документы, составляемые сотрудниками полиции, равно как и их показания в суде являются недостаточными для подтверждения юридически значимого факта, ставшего предметом спора в суде. Требуется объективное подтверждение показаний сотрудников органов внутренних дел и составленных им документов. Таким средством объективизации могла бы выступать видеозапись участников действия, связанного с фиксацией факта неправомерного поведения лица. Следуя логике Верховного Суда России при проведении ОРМ, при которых фиксируется преступные действия лица, теперь обязательно необходимо предоставлять аудио- или видеозапись - на электронном носителе информации. Сделаем предположение о том, что законодательные изменения, произошедшие летом 2016 года, усиливают позицию, согласно которой доказательственная информация, представленная в электронном виде на соответствующем носителе, которая получена в ходе ОРД, после того, как будет представлена следователю, суду и легализована посредством осмотра и приобщения к уголовному делу в виде вещественных доказательств, может быть допущена в виде доказательства. М.Я. Бутаев правильно пишет о том, что доказательствами фактов, имеющими существенное значение по уголовному делу, могут признаваться судом предметы, документы, иные материалы, полученные в результате оперативно- разыскных и оперативно-боевых мероприятий, если сведения, содержащиеся в них, доступны верификации и их аутентичность подтверждается в судебном заседании[267] [268]. Это и есть материально-правовой, прагматический подход к пониманию доказательства. Несмотря на то, что последние изменения законодательств, регламентирующего досудебный порядок получения информации доказательственного значения, были приняты в контексте противодействия преступлениям определенной направленности, а именно: преступлениям, совершаемым в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности (статья 81.1 УПК РФ), преступлениям экстремистского и террористического характера, можно утверждать, что они распространяются на расследование всех преступлений. Речь идет об общем тренде изменения доказательственного права. Нельзя не признать того, что пора менять правовой режим доказывания на начальном этапе расследования по всем уголовным делам. К этому давно призывают сторонники различных теорий, так или иначе выступающих против существующего запрета на использование в уголовнопроцессуальном (судебном) доказывании результатов ОРД , равно как и другой «альтерпроцессуальной информации»[269] [270], результатов «адвокатского расследования» и пр. Они полагают, что в так называемом полицейском дознании не должно быть разграничения гласных и негласных методов получения доказательств. Негласные следственные действия (ОРМ) должны составлять основу деятельности сотрудников «уголовной полиции» по выявлению, раскрытию пре- ступлений и изобличению преступников. Агенты сыска (агенты обвинительной власти) должны быть уполномочены действовать и как следователи, и как опер- 271 уполномоченные . В виду того, что любая информация, поученная стороной в одностороннем порядке в ходе досудебного производства может быть признана доказательством только судом, на досудебных стадиях, включая стадию возбуждения уголовного дела, допускается так называемое «свободное» доказывание» , целью которого является установление фактов с такой степенью вероятности, которая удовлетворит судебный орган, принимающий решение по делу . Рассуждающая в данном русле Т.В. Хмельницкая пишет, что обоснованность постановления о возбуждении уголовного дела подтверждается любыми сведениями, на основе которых орган предварительного расследования устанавливает наличие обстоятельств, имеющих значение для дела на данной стадии которые фиксируются в различных документах (рапортах, протоколах, объяснениях и пр.). Эти документы еще не могут быть основанием для осуждения и потому подлежат проверке с участием сторон в ходе судебного разбирательства и оценке судом в совокупности с другими полученными по делу доказательства- 274 ми Мы разделяем эту позицию и считаем, что существующая доктрина относительно использования в доказывании информации, полученной не следственным - уголовно-процессуальным путем, а иными альтернативными путями, прямо не запрещенными законом, подлежит пересмотру. Сама природа инфор- [271] [272] [273] [274] мации, представленной в электронном виде, подталкивает к такого рода выводам, ведь технические возможности по проверке ее аутентичности гораздо большие, чем в обычных случаях, когда носителями сведений являются люди, предметы или документы. Так что верифицируемость в суде является основополагающим свойством доказательства, содержащего информацию, представленную в электронном виде. Как уже отмечалось, мы придерживаемся доктрины (материального подхода к определению допустимости), согласно которой технические гарантии идентификации и аутентификации информации, представленной в электронном виде, могут быть признаны более надежными, чем формально-юридические, если быть еще точнее - «следственные». Возникает вопрос относительно общественной полезности той процессуальной деятельности, которую проводит следователь при «легализации» информации, полученной сотрудниками оперативных аппаратов в ходе, так называемой, доследственной проверки. В чем состоит позитивный вклад осмотра информации, представленной в электронном виде, и частичная (полная просто физически невозможна) фиксация ее в протоколе осмотра? В ходе изучения уголовных дел мы знакомились со многими из таких протоколов и убедились в их бесполезности, информационной ничтожности . Это только ритуальное, обря- [275] довое действие, которое следователь обязан провести в силу требования Кодекса. Но для суда и для любого другого участника процесса важна только сама информация, которая содержится на электронном носителе. То, что следователь осмотрел эту информацию ни суду, ни защитнику не дает гарантий оценки достоверности данной информации. Что действительно будет важным, так это гарантия того, что информация не была модифицирована, уничтожена, повреждена. Так что на первый план выходит правовой стандарт «цепи законных владений»[276] [277]) информации, представленной в электронном виде субъекту, уполномоченному принимать на ее основе правовые решения. Рассуждающий таким образом П.С. Пастухов, приходит к вводу, что главным вопросом генезиса и репрезентативности данных, записанных на электронно-цифровом носителе, является вопрос о первоисточнике и корректности обработки первичной информации . Значит, независимо от того в какой период досудебного производства была получена одной из сторон информация, представленная субъекту доказывания в электроном виде, ей не может быть отказано в ее проверке в условиях справедливого судебного разбирательства, в том числе с привлечением специалиста, посредством проведения следственных действий (проведения экспертизы). С момента ее получения до момента использования в суде в качестве средства доказывания какого-то факта все действия с ней должны быть задокументированы надлежащим образом. Вся проблематика «допустимости» (если угодно - «силы») такого рода информации сводится, на наш взгляд, к тому, чтобы обеспечить прозрачность перехода информации из «владения» оперативного аппарата во владение следственного и так далее - по инстанциям - вплоть до суда, к подсудности которого относится рассмотрение данного уголовного дела по существу. Орган, ведущий уголовное дело, так же как и орган, осуществляющий ОРД, выступающие владельцами информации, представленной в электронном виде, обязаны обеспечить ее сохранность и предотвратить модификацию, а тем более уничтожение . По справедливому утверждению П.С. Пастухова, «цепь законных владений» является главным критерием проверки и оценки доказательств, сформированных на основе электронной информации. Представляющая такое доказательство сторона должна в случае необходимости предъявить не вызывающую разумных сомнений «цепь законных владений» этим «электронным доказательством» субъектами, в чьем производстве находилось дело и ко- 279 торые его использовали в нуждах расследования . Обратимся к правовому режиму доследственной проверки по отдельным категориям уголовных дел, которые позволят подтвердить верность некоторых из сделанных выше утверждений. Как показывает изучение следственной практики, получение «фактического материала» по некоторым категориям уголов- [278] [279] ных дел происходит в ходе, так называемой, «доследственной проверки» . По уголовным делам о компьютерных преступлениях, о преступлениях экономической направленности критически важная часть доказательственной информации об участниках и доказательства собираются в стадии проверки сообщения о преступлении сотрудниками оперативных аппаратов. Этому способствует и политика усиления ведомственного и процессуального контроля за обоснованностью и законностью вынесения постановлений о возбуждении уголовных дел о преступлениях экономической направленности. Так, уголовные дела по преступлениям, совершаемым в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, возбуждаются следователями органов внутренних дел только после оперативными сотрудниками ЭБиПК и совместной доследственной проверки результатов оперативно-розыскной деятельности следователем, КМУ и руко- 282 водством следственного органа . «Следственным путем» зачастую просто невозможно собрать полную и всестороннюю информацию о преступной деятельности в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности . Эти преступления раскрываются и расследуются оперативно-разыскным путем. Материалы доследственной проверки содержат информацию о «раскрытом» преступлении. По существу [280] [281] [282] [283] эти материалы представляют собой доказательственную информацию, которая потом после формальной доработки следователем превращаются в обвинительные доказательства. При этом значительная часть этой информации представляется в электронном виде на различных носителях и последующее «расследование» сводится к переносу (копированию) доказательственной информации на другие источники (следственные протоколы). Понятно, что это еще не судебные доказательства, но основание для уголовного преследования она уже дает, более того она дает основание для применения мер уголовно-процессуального принуждения, а самое главное - она дает основание для формулирования подозрения, предъявления обвинения и привлечения к уголовной ответственности в ходе предварительного расследования. В этом плане совершенно верны суждения о предварительном, вероятностном характере сведений, которые составляют «основание для возбуждения уголовного 284 дела» На наш взгляд, применительно к скрытым, замаскированным преступлениям, совершаемым с использованием информационных и телекоммуникационных технологий более информационно-юридически значимым является вопрос не о начале уголовно-процессуального расследовании, а о раскрытии «оперативно-разыскным путем». Как пишет Д.И. Ураков, для начального этапа уголовного расследования данной категории уголовных дел более актуально значение оснований для проведения оперативно-разыскных мероприятий, чем оснований возбуждения уголовного дела и процессуальных действий . Отметим наиболее типичные характеристики доследственного «раскрытия» преступлений, совершенных с использованием современных технологий. Согласно пункту 1 части 2 статьи 7 ФЗ «Об ОРД» основаниями (выделено нами - С. Кувычков) для проведения оперативно-розыскных мероприятий явля- [284] [285] ются, ставшие известными сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Из пункта 18 Инструкции «О порядке представления результатов опера- 286 тивно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд» следует, что результаты ОРД, представляемые для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, должны содержать достаточные данные, указывающие на то, где, когда, какие признаки и какого именно преступления обнаружены; при каких обстоятельствах имело место их обнаружение; сведения о лице (лицах), его совершившем (если они известны), и очевидцах преступления (если они известны); о местонахождении предметов и документов, которые могут быть признаны вещественными доказательствами по уголовному делу; о любых других фактах и обстоятельствах, имеющих значение для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. При проверке сообщений о преступлениях в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, совершенных с использованием информационных технологий, оперуполномоченные могут проводить оперативнорозыскные мероприятия, закрепленные в статье 6 ФЗ «Об ОРД», а также, как орган дознания, вправе выполнять действия согласно ст. 144 УПК РФ. От оперуполномоченных подразделений ЭБиПК на практике требуется достижение максимальной полноты и завершенности материалов «доследственной проверки», содержащих доказательственную информацию о совершенном преступлении. Согласно указанной инструкции собранный материал, представляется для принятия процессуального решения в порядке статей 144 и 145 УПК РФ. [286] Изучение правоприменительной практики показывает, что в информационно-доказательственную базу включаются результаты ОРД в виде информации, представленной в электронном виде, если ОРМ проводилось в соответствии с ФЗ «Об оперативно-разыскной деятельности», как до возбуждения уголовного дела, так и после принятия этого решения. Например, в соответствии с приговором Вахитовского районного суда г. Казани от 6 мая 2014 г. гражданин Б. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 234 УК РФ. По данному уголовному делу судом было установлено, что гражданин Б. в ходе переписки в одной из социальных сетей с гражданином В., являющимся сотрудником УФСКН, договорился о сбыте сильнодействующего вещества. Позже Б. сбыл указанное вещество сотруднику УФСКН, в ходе оперативно-разыскного мероприятия "проверочная закупка" и был задержан. Доказательством по делу служил протокол осмотра документов и экранные копии (скриншоты) страниц социальной сети, подтверждавших переписку указанных лиц с фиксацией условий продажи сильнодействующего вещества . Сотрудники оперативных аппаратов проводят практически аналог «предварительного расследования» по выявленным ими самим признакам преступления. Приведем формулировку из постановления о возбуждении уголовного дела № 350213 : «... в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, уста новлен факт ...». Затем в этом постановлении излагаются преступная деятельность подозреваемого, все признаки юридического состава, а также фактические материалы, полученные органом, уполномоченного на осуществление ОРД. Подобные фактически «готовые» обвинительные дела, подготавливаемые оперативным аппаратом весьма распространенное явление при расследовании уголовных дел о преступлениях, совершенных в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности[287] [288] [289]. К аналогичным выводам позволяет прийти изучение практики выявления, расследования и раскрытия преступлений экстремистской направленности, большинство из которых совершается в Интернет среде[290]. Изучение следственной практики позволяет заключить, что так называемые «материалы доследственной проверки» сообщений о признаках преступления включают в себя, как правило, получение объяснений от лиц, осведомленных о признаках предположительно совершенного преступления или проведение их опросов. В ходе получения устных сообщений указанными способами могут применяться технические средства, в том числе аудио-, видеозапись, что оформляется справкой (рапортом) оперативного сотрудника. Как уже отмечалось выше, применение технических средств в значительной мере объективизируют результаты процессуального действия, ОРМ, направленного на формирование показаний о фактах. Устные сообщения лиц, полученные еще до официального допроса содержат в себе описание механизма совершенного преступления, с указанием способа осуществления коммуникации между заявителем и преступником. В соответствии со статьей 144 УПК РФ проводятся осмотры переписки между заявителем и преступником путем составления протокола осмотра предметов и документов, к которым прилагают скриншоты. В практику доследственных проверок прочно вошло изъятие электронных носителей информации в ходе таких ОРМ, как обследование помещений, каковыми выступают офисы предприятий и организаций, а также государственных учреждений. Полагаем, что пришло время для того, чтобы упорядочить нормативное регулирование актов изъятия электронных носителей информации, как в ходе следственных действий, так и ОРМ и «изъятий», предусмотренных частью статьи 144 УПК РФ. Эти правила, в том числе и обязательное получение судебного разрешения должны быть унифицированы. Использование технических средств придает большую объективность результатам ОРМ и соответственно возрастает их доказательственное значение. С помощью соответствующих технических средств могут быть зафиксированы сведения, имеющие значение для уголовного дела, которые получаются при производстве большей части ОРМ. В ходе доследственной проверки следователем или органом дознания, уполномоченным на проведение ОРД, активно используется такое процессуальное действие как запрос. В частности, запрашивается информация, представленная в электронном виде, о движении денежных средств по виртуальным счетам (электронным кошелькам) платежных систем фигурантов проверки. Ответы на запросы от операторов платежных систем должны содержать сведения о собственнике электронного кошелька, а так же IP-адресах его администрирования, то есть сведения о том, с использованием каких IP-адресов собственник производил его открытие, получал доступ к нему и производил операции перечисления электронных денежных средств. Порядок получения такого рода сведений сотрудниками органа дознания в соответствии со статьей 26 Федерального закона от 02 декабря 1990 года № 395-1 (ред. от 03.07.2016) «О банках и банковской деятельности» и ст. 9 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» предполагает обязательное получение судебного решения. Причем как показывает анализ изученных уголовных дел, операторы платежных систем идут навстречу органам, осуществляющим оперативно-разыскную деятельность и предоставляют сведения об операциях с электронными денежными средствами на основании их запроса без судебного решения. Поскольку предоставленная справка является производным доказательством органу предварительного следствия и прокурору [291] необходимо предусмотреть возможность в случае необходимости подтверждения этих сведений в суде из первоисточника, который представляет собой электронный носитель информации[292] [293]. В материалы доследственных проверок входит также информация, представленная в электронном виде, которую субъект доследственой проверки получает в ответ на запрос из компаний, которым принадлежат сайты социальных сетей и почтовые сервисы с указанием данных о пользователе определенного аккаунта или электронного почтового ящика и сведений об IP - адресах доступа к 293 ним , а также в ответ на запрос от организаций-провайдеров, которыми предоставляют услуги доступа к сети Интернет; от операторов сотовой связи, содержащие сведения о пользователе интересующего абонентского номера. Хотя на практике вся запрашиваемая информация распечатывается и приобщается к делу в виде бумажных документов, первоначальным доказательством следует считать информацию в электронном виде, которую хранится в базе данных предприятий и организаций, которые дают ответы на запросы компетентных государственных органов. Итак, в ходе доследственной проверки, на этапе оперативной разработки о замаскированных, скрытых преступлениях происходит полноформатное «уголовное расследование», понимаемое нами как деятельность компетентных государственных органов[294] по выявлению и фиксации следов преступления, раскрытию преступления в виде информации, зафиксированной в «материалах», на различных носителях, в том числе - электронных носителях информации. В целом нам импонируют предложения расширить доказательственные возможности «доследственной проверки», проводимой в стадии возбуждения уголовного дела . Хотя мы не поддерживаем предложение отказаться от стадии возбуждения уголовного дела[295] [296] [297], к чему призывают ряд современных процессуалистов - сторонников кардинальной реформы предварительного расследования. Мы занимаем более сдержанную позицию по вопросу о реформировании стадии возбуждения уголовного дела, которая ближе к позиции, которую отстаивал Я.А. Гаджиев в своей диссертации, а именно: сохранив общую модель стадию возбуждения уголовного дела, модернизировать таким образом, чтобы снять 297 формальные препятствия для получения доказательственной информации. Можно обоснованно предполагать, что подобное изменение правового режима стадии позволит эффективно решать задачи или информационного насыщения предварительного расследования или принятия решения о прекращении проверки сообщения о преступлении. В этом плане вполне уместным будет предлагаемый в ДМ институт тайных и гласных следственных действий, правом на производство которых органы предварительного расследования должны быть наделены с момента получения и регистрации первоначальной информации о преступлении. Добавим еще в качестве аргумента в пользу данного вывода ссылку на зарубежное законодательство, регулирующее начальный этап деятельности криминальной полиции по выявлению, расследованию и раскрытию преступлений. Современное уголовно-процессуальное законодательство некоторых стран СНГ под понятием «тайное следственное действие» понимает ряд действий, направленных на получение доказательств в виде электронной информации. Так, Криминальный процессуальный кодекс Украины предусматривает такие тайные следственные действия, которые имеют своим результатом «электронные доказательства»: аудио-, видеоконтроль лица без его ведома (ст. 260 КПК Украины), снятие информации с телекоммуникационных систем (ст. 263 КПК Украины); снятие информации с электронных систем (ст. 264 КПК); установление местонахождения радиоэлектронного средства в том числе и средств, активированных в сетях мобильной связи (ст. 268 КПК Украины). Глава 30 КПК Казахстана «Негласные следственные действия» содержит следующие негласные действия, связанные с получением «электронных доказательств»: 1) негласные аудио- и (или) видеоконтроль лица или места; 2) негласные контроль, перехват и снятие информации, передающейся по сетям электрической (телекоммуникационной) связи; 3) негласное получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами; 4) негласное снятие информации с компьютеров, серверов и других устройств, предназначенных для сбора, обработки, накопления и хранения информации. Криминально-процессуальный кодекс Грузии содержит следующие виды тайных следственных действий, предполагающие получение и использование электронной информации: а) визуальный и любой другой контроль - слежка, конспиративно проводимая непосредственно уполномоченным на то лицом или с применением технических средств; г) негласное подслушивание и запись коммуникации, осуществляемой с помощью технических средств, снятие и фиксация информации с канала связи (путем присоединения к средству коммуникации, компьютерной сети, линейной коммуникации и станционной аппаратуре); контроль, наложение ареста и изъятие отправления, осуществленного с помощью технического средства коммуникации (кроме дипломатической почты). Согласно статьи 110 КПК Эстонии «Допустимость выполнения оперативно-розыскных действий при собирании доказательств»: в уголовном процессе допускается собирание доказательств путем проведения оперативно-розыскных действий, если собирание доказательств путем выполнения иных процессуальных действий невозможно или существенно затруднено, а предметом уголовного процесса является преступление первой степени или умышленно совершенное преступление второй степени, за которое в качестве наказания предусмотрено тюремное заключение на срок не менее трех лет. Данное положение развивается в статье 111 КПК Эстонии («Доказательство, полученное путем проведения оперативно-розыскного действия»), в соответствиии с которой информация, полученная путем проведения оперативно-розыскного действия, является доказательством, если при ее получении соблюдались требования закона. КПК Латвии предусматривает возможность производства следующих специальных высокотехнологичных тайных следственных действий: контроль средств связи; контроль данных, находящихся в электронной информационной системе; контроль содержания транслируемых данных; аудиоконтроль места или лица; видеоконтроль места; контроль преступной деятельности (ст. 215 КПК Латвии). При этом для проведения данных следственных действий или размещения необходимых для их обеспечения технических средств согласно ч. 2 ст. 215 КПК Латвии разрешается тайное проникновение в публично недоступные места, но только по постановлению следственного судьи. КПК ФРГ содержит набор следующих тайных следственных действий, основанных на использовании информационных технологий: § 100а. «Контроль над средствами телекоммуникации», § 100с. «Мероприятия без ведома затронутого лица» , § 100g. «Справка о сведениях относительно телекоммуникационных соединений», § 100i. «Мероприятия относительно мобильных аппаратов». [298] Особо подчеркнем, что электронная информация, полученная в результате указанных негласных следственных действий признается судом доказательствами, если при ее получении соблюдались требования, установленные уголовно- процессуальным законом. Выводы будут таковы. В стадии возбуждения уголовного дела имеет место начальный этап доказывания, то есть обнаружение, собирание и закрепление или иными словами - «получение» «материальных носителей информации», «источников осведомленности», «первичной доказательственной информации». В этой стадии досудебного производства происходит отыскание, восприятие и закрепление доказательственной информации в виде «фактических материалов» - носителей доказательственной информации, включая электронные носители информации. Результаты ОРД в виде «компьютерной информации», то есть информации, представленной в электронном виде, могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, использоваться в процессе доказывания, как в стадии возбуждения уголовного дела, так и в ходе последующего доказывания - в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств. Зачастую в ходе доследственной проверки происходит полноформатное «уголовное расследование», то есть деятельность компетентных государственных органов по выявлению и фиксации следов преступления, раскрытию преступления в виде информации, зафиксированной в «фактических материалах», на различных носителях, в том числе - электронных носителях информации. Так называемые «материалы» доследственной проверки сообщений о признаках преступления включают в себя изъятые (в том числе в ходе гласных ОРМ) электронных носителей информации, а также аудио-, видеозаписи проведенных ОРМ, представляемые в электронном виде. Использование технических средств придает большую объективность результатам ОРМ и, соответственно - возрастает их доказательственное значение. Нормативное регулирование актов по изъятию электронных носителей информации, допускаемых частью первой статьи 144 УПК РФ, должно предусматривать получение судебного разрешения, если информация, содержащаяся на ней, ограниченного доступа и подлежит защите в соответствии с законодательством Российской Федерации. В контексте законодательных новелл и прецедента, созданного Верховным Судом РФ, подлежит модернизации правовой стандарт использования в доказывании информации, представленной в электронном виде, которая была получена до возбуждения уголовного дела. Любые устные сообщения лиц, полученные не в ходе допросов, а равно рапорты сотрудников правоохранительных органов могут иметь доказательственное значение, только если подтверждаются видеозаписью, представленной на электронном носителе информации, суду. В судебном заседании данная информация не должна порождать у суда разумных сомнений в аутентичности. Данная информация может быть представлена в ходе судебного допроса и послужить предметом вопросов к допрашиваемому. В ином виде в качестве средства доказывания она не может быть используема. Другое новшество связано с возможными последствиями для правоприменительной практики по формированию уголовно-процессуальных доказательств, от внедрения специального приложения на смартфоне «Спот», которое разработана МВД для фиксации нарушений ПДД на основании жалоб пользователей - такого рода информация может использоваться и по уголовным делам. Доказательственная информация, представленная в электронном виде на соответствующем носителе, которая получена в ходе ОРД, после того, как будет представлена следователю, суду и легализована посредством осмотра и приобщения к уголовному делу в виде вещественных доказательств, может быть допущена в виде доказательства. Вызывает серьезные сомнения общественная полезность той процессуальной деятельности, которую проводит следователь при «легализации» информации, полученной сотрудниками оперативных аппаратов. Протоколы следственных осмотров электронных носителей информации бесполезны, имеют ничтожное информационное значение и имеют только смысл в контексте следственной - обвинительной позиции. Пора менять правовой режим доказывания на начальном этапе расследования по всем уголовным делам[299]. Процессуальная форма не должна доминировать над содержанием деятельности по получению и фиксации доказательственной информации, представленной в электронном виде. Уже существующие технические гарантии идентификации и аутентификации информации, представленной в электронном виде, могут быть признаны более надежными, чем формально-юридические, если быть еще точнее - «следственные». Независимо от того в какой период досудебного производства была получена одной из сторон информация, представленная субъекту доказывания в электроном виде, ей не может быть отказано в ее проверке в условиях справедливого судебного разбирательства, в том числе с привлечением специалиста, посредством проведения следственных действий (проведения экспертизы). С момента ее получения до момента использования в суде в качестве средства доказывания какого-то факта все действия с ней должны быть задокументированы надлежащим образом. Вся проблематика «допустимости» (если угодно - «силы») такого рода информации сводится, на наш взгляд, к тому, чтобы обеспечить прозрачность перехода информации из «владения» оперативного аппарата во владение следственного и так далее - по инстанциям - вплоть до суда, к подсудности которого относится рассмотрение данного уголовного дела по существу. По вопросу о реформировании стадии возбуждения уголовного дела надо сделать вывод, который состоит в том, чтобы сохранив в принципе саму стадию и процедуру, предусмотренную главами УПК РФ, модернизировать ее таким образом, чтобы максимально снять формальные препятствия для получения доказательственной информации. Способами собирания доказательственной информации, представленной в электронном виде, могут быть как следственные действия, так и другие действия, предусмотренные УПК РФ и другими нормативно - правовыми актами, не противоречащими Кодексу, а также оперативноразыскные мероприятия.