Заключение

Проведенное нами исследование позволило уяснить социальноправовую обусловленность установления уголовно-правовых запретов на совершение заведомо ложного доноса и лжесвидетельства, проследить исторический путь развития названных норм, учесть опыт зарубежного законодателя, выявить актуальные проблемы правоприменения ст.

Одним из результатов выполненной нами работы стали выводы и предложения, суть которых состоит в следующем.

Среди преступлений против правосудия выделяются деяния, тесно связанные между собой не только общим видовым объектом, но и механизмом причинения вреда дополнительному объекту. К их числу следует отнести преступления, предусмотренные ст. 306 и 307 УК РФ. Практика показывает, что в значительном числе случаев лжесвидетельство по уголовному делу выступает формой реализации заведомо ложного доноса, что объединяет их правовую природу, которая, в свою очередь, обусловливает целесообразность исследования проблем уголовной ответственности за названные посягательства в их единстве.

Характер и степень общественной опасности, а также масштабность возможных негативных последствий совершения заведомо ложного доноса и лжесвидетельства с необходимостью определяют исключительно уголовноправовую форму реакции государства на рассматриваемые деяния. Санкции правовых норм иных отраслей права не могут обеспечить должную защиту интересов правосудия, прав и законных интересов личности, непосредственно страдающих от преступлений этого вида.

Преступления против правосудия преимущественно совершаются мужчинами в возрасте 30-49 лет, которые являются гражданами

Российской Федерации и постоянными жителями местности совершения преступления, имеют среднее общее или среднее специальное образование, относятся по роду занятий к рабочим или не заняты какими-либо определенными занятиями, имеют неснятые и непогашенные судимости на момент совершения преступления, образующие рецидив.

Учитывая, что количество осужденных за заведомо ложный донос и лжесвидетельство составляет около половины от общего числа осужденных за преступления против правосудия, предложенная криминологическая характеристика может дать приблизительное представление о «портрете» лжедоносчика и лжесвидетеля.

Со времен Киевской Руси заведомо ложный донос в отношении невиновного лица считался уголовно наказуемым деянием. С дальнейшим развитием уголовно-правовых норм об ответственности за преступления против правосудия законодателем предпринимались попытки не допустить осуждение невиновного лица.

За заведомо ложный донос и лжесвидетельство на протяжении длительного времени (вплоть до ХХ в.) было установлено достаточно суровое наказание, соответствовавшее представлениям о характере и степени общественной опасности названных деяний. При этом общественно опасное последствие в виде причинения существенного вреда влекло наступление повышенной ответственности.

Исторически значительное внимание законодателя уделялось борьбе с заведомо ложными доносами, в то время как подход правоприменителя к противодействию рассматриваемому преступлению зачастую являлся формальным.

К началу ХХ века в российском уголовном праве сложилась система уголовно-правовых норм, призванных обеспечивать нормальное функционирование органов правосудия и в то же время защищать права и законные интересы участников судопроизводства.

После 1917 г. многие достижения дореволюционного периода в рассматриваемой сфере оказались невостребованными. Так, зачастую не соблюдались гарантии безопасности участников судопроизводства, судьи руководствовались, прежде всего, революционным правосознанием, исходили при принятии решений из социального происхождения и профессии вовлеченного в процесс судопроизводства лица, не заботясь о наличии должных доказательств. Вместе с тем законодателем продолжали предприниматься (хоть и были в известной степени формальными) меры для борьбы с преступлениями против правосудия, в том числе деяниями, являющимися предметом настоящего диссертационного исследования.

Поворотным моментом в уголовно-правовой охране интересов правосудия стало вступление в силу УК РСФСР 1960 г. и включение в него отдельной главы «Преступления против правосудия». Соответствующие посягательства стали пониматься не в узком смысле - как направленные исключительно против деятельности судов по рассмотрению и разрешению уголовных и гражданских дел, а в широком - как преступления против нормальной деятельности судов и содействующих им в отправлении правосудия правоохранительных органов.

Начавшиеся в конце 80-х - начале 90-х гг. ХХ века процессы реформирования законодательства, необходимость создания независимого суда в рамках реализации принципа разделения властей привели к закономерному в таком случае изменению уголовно-правовых норм, защищающих участников уголовного судопроизводства, прежде всего, представителей судебной власти, ряду других изменений. Масштабные преобразования, начавшиеся во всех сферах общественной и политической жизни страны, постепенно привели к осознанию необходимости принятия нового уголовного закона, который будет отражать современные реалии. Таким нормативным правовым актом стал УК РФ 1996 г., в котором был учтен (пусть и не в полной мере) исторический опыт установления уголовной ответственности за заведомо ложный донос и лжесвидетельство.

Указанный исторический опыт необходимо использовать для совершенствования законодательной регламентации ответственности за рассматриваемые посягательства, прежде всего, в части дальнейшей дифференциации уголовной ответственности.

Подход законодателей России, ряда государств СНГ, Европы и США к рассматриваемым вопросам различен. Так, если действующее уголовное законодательство стран СНГ в целом характеризуется единым подходом к регламентации уголовной ответственности за заведомо ложный донос и лжесвидетельство, то в уголовных кодексах Испании, ФРГ, Швеции и уголовном законодательстве США нормы о рассматриваемых преступлениях содержатся в отдельных, посвященных именно этим деяниям главах.

Во всех исследованных уголовных законах государств Европы, США и Азиатско-Тихоокеанского региона вопросы уголовной ответственности за анализируемые деяния достаточно подробно регламентированы. Среди наказаний преобладают лишение свободы и штраф, однако встречаются такие виды наказания, как лишение права занимать соответствующие должности или государственный пост, специальности или профессии, временное отстранение от должности или государственного поста, специальности или профессии. В текстах статей предусмотрены случаи отказа от наказания при определенных обстоятельствах, в частности, когда заведомо ложные показания не имеют значения для разрешения дела, когда установлено, что рассматриваемые противоправные деяния могут совершаться по неосторожности. Не всегда законодатель выделяет специальных субъектов в текстах статей и параграфов, а иногда, наоборот, устанавливает для них максимально строгое наказание (как, например, в УК КНР). Обращает на себя внимание закрепление в ст. 233 УК Польши обязательного условия наступления ответственности - разъяснение об ответственности за ложные показания; в ст. 172 УК Японии - цели возбуждения уголовного дела в отношении определенного лица; в ст. 434-13 УК Франции - корыстного характера посягательства.

Анализ зарубежного уголовного законодательства показывает, что при формулировании составов заведомо ложного доноса и лжесвидетельства одинаково опасны как излишняя казуистичность, так и чрезмерная лаконичность изложения диспозиций уголовно-правовых норм. Детальная регламентация ответственности за данные преступления (например, в УК ФРГ и Швейцарии) позволяет достаточно успешно решать многие проблемы правоприменения, но в то же время может привести к безнаказанности лиц, чьи общественно опасные действия не подпадают под действие такого запрета. Простая же диспозиция уголовно-правовой нормы (как это имеет место в Японии) зачастую вызывает трудности при квалификации содеянного.

При всем существующем разнообразии имеющиеся классификации преступлений против правосудия разрабатываются в рамках двух подходов - в зависимости от субъекта преступления и его непосредственного объекта. Поскольку оба подхода имеют свои преимущества и недостатки, в настоящее время в отсутствие других критериев они вполне могут быть использованы комплексно, в системном единстве.

Вместе с тем представляется неверным относить заведомо ложный донос и лжесвидетельство к различным классификационным группам, основываясь только на признаке объекта посягательства, поскольку в их природе больше сходства, чем различия. Кроме того, деяния, предусмотренные ст. 306 и 307 УК РФ, в своем взаимодействии усиливают общественную опасность друг друга.

Высокая общественная опасность заведомо ложного доноса определяется самим характером деяния, посягающим на нормальную (законную) деятельность по отправлению правосудия, деятельность правоохранительных органов, права граждан. Названное преступление изначально направляет органы правопорядка по ложному пути, отвлекает значительные силы и средства, включая проведение длительных и дорогостоящих судебных экспертиз, на проверку заведомо ложного сообщения о преступлении, а впоследствии (в случае принятия соответствующего процессуального решения) - на осуществление предварительного расследования. В ряде случаев это может привести даже к осуждению невиновного лица, что является грубейшим нарушением прав человека.

Основным непосредственным объектом заведомо ложного доноса выступают общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность правоохранительных органов и суда по отправлению правосудия.

Предметом заведомо ложного доноса является сообщаемая лицом информация о совершении преступления, причем как подготавливаемого, так и совершаемого или оконченного. Сообщения об иных правонарушениях, деликтах и проступках уголовной ответственности не влекут.

Объективная сторона состава преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ, заключается в действиях, образующих заведомо ложный донос в совершении преступления. Форма совершения таких действий может быть разной - письменной и устной, личной и с привлечением иных лиц, посредством различных каналов коммуникации - почтовой, факсимильной связи, компьютерных или сотовых сетей, с использованием сети «Интернет» и т.д. Последующая дача заведомо ложных показаний в обоснование ложного доноса самостоятельной квалификации не требует, поскольку является его продолжением.

Адресатами заведомо ложного доноса выступают, в первую очередь, органы государственной власти, наделенные полномочиями по осуществлению уголовного преследования: соответствующие подразделения системы Следственного комитета Российской Федерации, ФСБ России, МВД России, прокуратуры Российской Федерации (прежде всего, в части поддержания государственного обвинения) и т.д.

Кроме того, к адресатам заведомо ложного доноса следует отнести и другие органы исполнительной власти, которые, хотя и не осуществляют уголовного преследования, обязаны передавать сообщения о подготавливаемых или совершенных преступлениях правоохранительным органам. Такими адресатами являются органы таможенного контроля, налоговые органы, администрации органов местного самоуправления и т.д.

Общественная опасность доноса, направленного не напрямую в орган уголовного преследования, а в учреждения, которые не осуществляют уголовного преследования, но обязаны передавать сообщения о подготавливаемых или совершенных преступлениях правоохранительным органам, тождественна общественной опасности доноса, направленному виновным лицом в орган или должностному лицу, полномочным возбудить уголовное дело.

Равным образом не менее опасны заведомо ложные доносы, совершенные посредством использования телефонной, факсимильной и иной связи, сети «Интернет», распространенные в средствах массовой информации, а также анонимные сообщения о преступлении. Как правило, в таких случаях заявители либо неизвестны, либо не предупреждаются об уголовной ответственности по объективным причинам. Названные доносы могут приводить к возбуждению уголовного дела, в том числе в отношении конкретного лица, и связанным с этим негативным последствиям.

По конструкции объективной стороны заведомо ложный донос относится к преступлениям с формальным составом и считается оконченным с момента поступления такого сообщения в орган, полномочный возбудить уголовное дело, любым путем (лично от заявителя, по почте, из других организаций). Ознакомление с содержанием заведомо ложного доноса, его последующая проверка, принятие процессуальных решений о возбуждении уголовного дела, предъявлении лицу обвинения и т.п. находятся за рамками состава преступления и учитываются при назначении наказания с учетом причиненного интересам правосудия и правам граждан вреда.

Как покушение на заведомо ложный донос квалифицируются случаи, когда соответствующее сообщение о преступлении по тем или иным причинам не попадает адресату. Приготовление же к заведомо ложному доносу является уголовно наказуемым только в случае приготовления к преступлению, предусмотренному ч. 3 ст. 306 УК РФ (т.е. тяжкому преступлению).

С субъективной стороны анализируемое деяние совершается с прямым умыслом. Виновное лицо осознает общественную опасность своих действий, знает о заведомой ложности сообщаемых сведений и желает совершить действие в виде заведомо ложного доноса. Умышленный характер вины подчеркивается признаком заведомости, из чего следует, что в случае добросовестного заблуждения относительно достоверности сообщаемых данных лицо уголовной ответственности по ст. 306 УК РФ не несет.

Определенная специфика присуща ложному доносу по делам частного или частно-публичного обвинения. Поскольку в соответствии с ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ такие уголовные дела возбуждаются не иначе как по заявлению потерпевшего или его законного представителя, субъектом заведомо ложного доноса в подобных случаях будет либо сам потерпевший, либо его законный представитель.

Господствующая в науке и на практике точка зрения по вопросу об ответственности за заведомо ложный донос, совершенный обвиняемым по уголовному делу состоит в том, что уголовная ответственность не наступает, если сообщенные заведомо ложные сведения относятся к предмету доказывания и доведены до адресата с целью защиты от обвинения. В других случаях привлечение обвиняемого к уголовной ответственности за рассматриваемое деяние осуществляется в общем порядке.

Вместе с тем следует отличать заведомо ложные показания, за которые обвиняемый не несет уголовной ответственности, и его показания, в которых содержится заведомо ложный донос, связанный с обвинением заведомо невиновного лица в совершении преступления. В последнем случае действия обвиняемого подлежат квалификации по ст. 306 УК РФ на общих основаниях, что отвечает положению ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина (в данном случае права на защиту) не должно нарушать права и свободы других лиц.

Основным непосредственным объектом лжесвидетельства выступают общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры, суда, в том числе по обеспечению поступления в распоряжение органов правосудия достоверных доказательств.

При нанесении преступлением вреда правам и законным интересам потерпевшего - участника соответствующего вида судопроизводства можно говорить о дополнительном непосредственном объекте - общественных отношениях, связанных с обеспечением прав и законных интересов личности в уголовном или ином судопроизводстве.

Объективная сторона лжесвидетельства состоит в совершении одного из действий, предусмотренных диспозицией ч. 1 ст. 307 УК РФ: заведомо ложных показаниях свидетеля, потерпевшего, эксперта, специалиста; заведомо ложном заключении эксперта; заведомо неправильном переводе. Названные действия отличаются многообразием, обусловленным различным статусом участников судопроизводства, разным содержанием и оформлением проводимых процессуальных действий, и квалифицируются как уголовно наказуемые в случае их совершения в ходе уголовного, гражданского (включая арбитражные дела), административного и конституционного судопроизводств.

Для решения вопроса о привлечении свидетеля или потерпевшего к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний следует учитывать возможное наличие у допрашиваемого лица привилегии от обвинения, иначе не избежать существенных нарушений закона, прав и интересов допрашиваемого лица.

Умолчание при даче показаний в силу его характера необходимо относить не к лжесвидетельству, а к одному из способов отказа от дачи показаний, уголовная ответственность за который предусмотрена ст. 308 УК РФ. Однако в большинстве случаев такой отказ выражается в полном и явном нежелании давать показания по делу.

Заведомо ложные показания становятся уголовно наказуемыми в том случае, когда они получены уполномоченным должностным лицом органа предварительного расследования или судом, а также оформлены в надлежащем порядке. При этом факт отсутствия предупреждения об уголовной ответственности за лжесвидетельство не исключает ответственности, поскольку потерпевший, свидетель, а также эксперт и специалист обязаны давать правдивые показания вне зависимости от каких-либо обстоятельств. То же самое в полной мере можно распространить и на переводчика.

Вне зависимости от вида судопроизводства переводчик признается его участником. Для наличия состава преступления адресатом перевода должны быть органы предварительного расследования или суд. Заведомо ложный перевод, выполненный по заказу иных организаций и учреждений, уголовной ответственности не влечет.

Добросовестное заблуждение допрашиваемых лиц о достоверности их показаний состава преступления не образует. Необходимо учитывать, что ложные показания могут быть следствием неверного или недостаточно полного восприятия тех или иных обстоятельств произошедшего. Кроме того, заключение эксперта может быть ошибочным (ложным) ввиду недостаточной квалификации самого эксперта, недостаточного развития соответствующей отрасли научного знания; перевод - в связи с плохим знанием языка. Представление дискуссионных научных заключений также не является уголовно наказуемым.

Лжесвидетельство может привести к различным, в том числе тяжелым, последствиям. Это и необоснованное привлечение к уголовной ответственности, вплоть до осуждения невиновного лица, и способствование уходу от ответственности виновного лица, другие последствия. Они не являются конститутивными признаками анализируемого деяния, но подлежат учету при назначении судом наказания.

Состав лжесвидетельства является формальным, в связи с чем посягательство считается оконченным с момента выполнения объективной стороны - дачи показаний, заключения или осуществления перевода. При этом момент окончания посягательства обусловливается видом судопроизводства и его стадией.

Все обладающие свидетельским иммунитетом лица не могут относиться к субъектам лжесвидетельства. Наличие статуса такого лица не свидетельствует о том, что лицо фактически является субъектом преступления. В каждом конкретном случае необходимо проверять, правильно ли определен соответствующий процессуальный статус.

Статьей 307 УК РФ не предусмотрена уголовная ответственность подозреваемого или обвиняемого (подсудимого) по уголовному делу; сторон, третьих лиц и иных заинтересованных лиц - по гражданскому (арбитражному) и административному делу. Однако в том случае, если в ходе уголовного судопроизводства потерпевший и гражданский истец являются одним и тем же лицом, то ответственность за заведомо ложные показания не исключается. Обвиняемые же могут привлекаться к уголовной ответственности за лжесвидетельство в случае совершения действий по подстрекательству к даче заведомо ложных показаний другими лицами либо при допросе их самих в качестве свидетелей по другому делу.

Повышенная общественная опасность квалифицированного вида лжесвидетельства определяется причинением вреда не только интересам правосудия, но и конкретного лица - потерпевшего, причем даже в том случае, если такое лицо действительно совершило преступление, но менее тяжкое, чем то, в совершении которого оно заведомо ложно обвиняется. Вместе с тем наступившие общественно опасные последствия не влияют на квалификацию лжесвидетельства, но должны приниматься во внимание при назначении судом наказания.

Отграничение заведомо ложного доноса от смежных составов преступлений необходимо проводить на основе детального анализа состава рассматриваемого преступления и его отдельных элементов. Это позволит избежать ошибок в правоприменении при квалификации рассматриваемого преступления и выявить недостатки законодательной регламентации ст. 306 УК РФ.

Наиболее типичными ситуациями является отграничение заведомо ложного доноса от клеветы (ст. 128¹ и 298¹ УК РФ), заведомо ложного сообщения об акте терроризма (ст. 207 УК РФ), фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ), провокации взятки либо коммерческого подкупа (ст. 304 УК РФ) и лжесвидетельства (ст. 307 УК РФ).

Основными критериями отграничения заведомо ложного доноса от смежных составов преступлений выступают признаки объекта преступления, объективной стороны (прежде всего, деяния), субъективной стороны (в первую очередь, цели преступления) и субъекта преступления.

Залогом правильной квалификации преступления, предусмотренного ст. 306 УК РФ, на первом этапе является его безошибочное отграничение от смежных преступных деяний, на втором - анализ элементов состава преступления с целью квалификации деяния по соответствующей части ст. 306 УК РФ.

Наиболее типичными ситуациями является отграничение лжесвидетельства от клеветы (ст. 128¹ УК РФ), несообщения о преступлении (ст. 205⁶ УК РФ), фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ), заведомо ложного доноса (ст. 306 УК РФ), отказа свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (ст. 308 УК РФ), подкупа или принуждения к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу (ст. 309 УК РФ) и укрывательства преступлений (ст. 316 УК РФ).

Основными критериями отграничения лжесвидетельства от смежных составов преступлений являются признаки объекта преступления, объективной стороны (в первую очередь, деяния), субъекта преступления и, в меньшей степени, субъективной стороны.

Как и в случае с заведомо ложным доносом, для правильной квалификации деяний виновных лиц необходимо тщательно исследовать и выявлять особенности состава лжесвидетельства, учитывая, в первую очередь, все его отличия от смежных составов преступлений. Исследование вопросов отграничения последних от преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ, и других аспектов квалификации преступных деяний позволяет выработать меры, направленные на совершенствование названного уголовно-правового запрета.

Обобщение и анализ проблем законодательной регламентации ст. 306 и 307 УК РФ позволили внести предложения об изменении и дополнении рассматриваемых статей и сформулировать их новые авторские редакции.