§3. Уголовно-правовая характеристика лжесвидетельства
С заведомо ложным доносом тесно связано лжесвидетельство, ответственность за которое установлена ст. 307 УК РФ. Так, в соответствии с названной уголовно-правовой нормой наказуемыми считаются заведомо ложные показание свидетеля, потерпевшего либо заключение или показание эксперта, показание специалиста, а равно заведомо неправильный перевод в суде либо при производстве предварительного расследования.
Все перечисленные действия, как уже говорилось в §1 гл. 1, в науке уголовного права носят обобщенное название «лжесвидетельство».Прежде чем перейти к уголовно-правовой характеристике упомянутого деяния, представляется необходимым сказать несколько слов о нравственнорелигиозной оценке лжесвидетельства. Наиболее наглядно, на наш взгляд, этот аспект иллюстрирует тот факт, что в Евангелии от Марка лжесвидетельство упоминается как одна из заповедей: «Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать» (Мар. 10:19). Евангелие от Луки гласит: «...Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою» (Лк. 18:20). В Евангелии от Матфея написано: «Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй.» (Мф. 19:18). Евангелие от Иоанна напрямую о лжесвидетельстве не говорит[173].
Вышеизложенное свидетельствует о том, что с древнейших времен лжесвидетельство осуждалось обществом, в том числе ввиду его противоречия нормам права, морали и основным постулатам религии. Не теряет своей актуальности обозначенная проблема и в настоящее время.
В ходе расследования уголовных дел нередко возникают ситуации, когда подозреваемый (обвиняемый) и потерпевший в своих показаниях выдвигают различные, зачастую противоположные версии произошедшего.
В таких случаях важнейшее значение приобретают иные доказательства, прежде всего, показания свидетелей, в том числе полученные с участием переводчика, заключения и показания эксперта и специалиста.
Согласно ч. 1 ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела. Несоблюдение предусмотренных законом требований к доказательствам может не только затруднить расследование, но и сделать невозможным получение достоверных доказательств, установление всех обстоятельств произошедшего, а в конечном счете - истины по делу. В результате нарушенные права и законные интересы потерпевших не будут восстановлены и защищены, а виновные лица не понесут наказание. Не лучшим образом это скажется и на авторитете правоохранительных органов.
В целях недопущения наступления указанных негативных последствий законодателем создан механизм уголовно-правовых гарантий получения достоверных доказательств, одним из элементов которого является запрет, предусмотренный ст. 307 УК РФ.
Основным непосредственным объектом лжесвидетельства выступают общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры, суда. Этой точки зрения придерживаются В.А. Новиков, Г.П. Лозовицкая и ряд других ученых[174].
И.В. Дворянсков определяет непосредственный объект этого деяния как общественные отношения по обеспечению поступления в распоряжение органов правосудия достоверных доказательств1. Аналогичную позицию, по сути, занимает Л.В. Лобанова[175] [176]. Л.В. Иногамова-Хегай, исходя из узкого понимания правосудия, полагает, что лжесвидетельство посягает на общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов суда по осуществлению правосудия, а также органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания по осуществлению уголовного преследования[177]. А.В. Федоров, не соглашаясь с изложенными мнениями, называет непосредственным объектом рассматриваемого преступления «общественные отношения, обеспечивающие деятельность органов предварительного расследования и прокуратуры, а также суда по защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения и ограничения ее прав и свобод, а также по уголовному преследованию виновного и назначению ему справедливого наказания»[178]. В попытке «примирить» разные точки зрения автор настоящего диссертационного исследования, придерживаясь широкого понимания правосудия, будет исходить из того, что нормальная деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры и суда предполагает поступление в распоряжение органов правосудия доброкачественных (достоверных) доказательств и направлена на защиту личности от незаконного и необоснованного уголовного преследования. При нанесении преступлением вреда правам и законным интересам потерпевшего - участника соответствующего вида судопроизводства можно говорить о дополнительном непосредственном объекте - общественных отношениях, связанных с обеспечением прав и законных интересов личности в уголовном или ином судопроизводстве. Предмет преступления - сведения, содержащиеся в заведомо ложном показании свидетеля, потерпевшего либо заключении или показании эксперта, показании специалиста, а равно заведомо неправильном переводе в суде либо при производстве предварительного расследования. Сообщенная перечисленными лицами информация должна быть оформлена в установленном порядке и обрести вид процессуального документа (к примеру, протокола допроса потерпевшего, протокола очной ставки, заключения эксперта, перевода и т.д.). Объективная сторона лжесвидетельства состоит в совершении одного из действий, предусмотренных диспозицией ч. 1 ст. 307 УК РФ. Таковыми могут быть: - заведомо ложные показания свидетеля, потерпевшего, эксперта, специалиста; - заведомо ложное заключение эксперта; - заведомо неправильный перевод. Названные действия имеют свои особенности, связанные с различным статусом участников судопроизводства, разным содержанием и оформлением проводимых процессуальных действий и т.п. Как уголовно наказуемые квалифицируются перечисленные деяния, совершенные в ходе уголовного, гражданского (включая арбитражные дела), административного и конституционного судопроизводств. И если с первыми тремя видами судопроизводства ситуация очевидна, поскольку об уголовной ответственности за лжесвидетельство говорится в ст. Вместе с тем в соответствии с Федеральным конституционным законом от 21.07.1994 № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» (далее - Закон о Конституционном Суде), Законом о судебной системе и другими нормативными правовыми актами1 Конституционный Суд Российской Федерации и конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации, осуществляя конституционный контроль, принимают решения, которые могут оказывать влияние на конкретные уголовные или гражданские дела. При этом свидетель, эксперт и переводчик могут относиться к числу участников конституционного процесса, а специалист - к лицам, оказывающим содействие. Учитывая изложенное, думается, что лжесвидетельство, совершенное свидетелем, экспертом или переводчиком при осуществлении конституционного судопроизводства, является уголовно наказуемым и входит в объективную сторону рассматриваемой статьи УК РФ. Лжесвидетельство, совершенное в ходе производства по делу об административном правонарушении или в исполнительном производстве, не криминализовано и влечет за собой административную ответственность на основании ст. 17.9 КоАП РФ[180] [181]. В этой связи следует отметить пробельность административного законодательства, выражающуюся в том, что диспозиция упомянутой нормы не включает в число субъектов потерпевшего от правонарушения. С формальной точки зрения получается, что потерпевший, совершивший административное лжесвидетельство, должен подлежать уголовной ответственности, что вряд ли можно признать правильным и справедливым, учитывая, прежде всего, невысокую общественную опасность содеянного. Кроме того, остальные лица - свидетель, эксперт, специалист и переводчик окажутся в более привилегированном положении. К тому же, если исходить из диспозиции ч. 1 ст. 307 УК РФ, подобный подход чреват половинчатостью: потерпевший в административном судопроизводстве будет нести ответственность за лжесвидетельство, совершенное только в суде. Вместе с тем анализ действующего административного законодательства, прежде всего, ст. 17.9, 25.2 и 25.6 КоАП РФ, позволяет сделать вывод о том, что потерпевший в административном судопроизводстве в настоящее время не подлежит не только уголовной, но и административной ответственности. Изложенное свидетельствует о необходимости внесения соответствующих изменений в ст. 17.9 и 25.2 КоАП РФ, однако проблемы законодательной регламентации в административно-правовой сфере выходят за рамки настоящего диссертационного исследования. Показания представляют собой любые сведения, сообщаемые допрашиваемыми в установленном порядке лицами при осуществлении того или иного вида судопроизводства. Для уяснения особенностей дачи показаний лицами, обладающими различным процессуальным статусом, необходимо обратиться к процессуальному законодательству. В соответствии с ч. 1 ст. 79 УПК РФ показания свидетеля - это сведения, сообщенные им на допросе, проведенном в ходе досудебного производства по уголовному делу или в суде в соответствии с требованиями ст. 187-191 и 278 УПК РФ. Таким же образом в ч. 1 ст. 78 УПК РФ определяются показания потерпевшего. При этом свидетель может быть допрошен о любых относящихся к уголовному делу обстоятельствах, в том числе о личности обвиняемого, потерпевшего и своих взаимоотношениях с ними и другими свидетелями; потерпевший - о любых обстоятельствах, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, в том числе о своих взаимоотношениях с подозреваемым, обвиняемым (ч. 2 ст. 79 и ч. 2 ст. 78 УПК РФ соответственно). Согласно установленному порядку проведения допроса его ход и результаты отражаются в протоколе, составляемом в соответствии со ст. 166 и 167 УПК РФ. Показания допрашиваемого лица записываются от первого лица и по возможности дословно. Немаловажным является вопрос о том, в ходе каких процессуальных действий могут быть получены показания свидетеля и потерпевшего. Представляется, что показания упомянутых лиц могут быть получены не только в ходе допроса, как это закреплено в ст. 78-79 УПК РФ, но и при проведении других следственных действий. Так, в ходе очной ставки, порядок проведения которой установлен ст. 192 УПК РФ, свидетель и потерпевший также могут давать показания, если в их показаниях и показаниях других ранее допрошенных лиц имеются существенные противоречия. Еще одним таким следственным действием является проверка показаний на месте (ст. 194 УПК РФ), которая проводится в целях установления новых обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. В ходе нее показания, ранее данные подозреваемым или обвиняемым, а также потерпевшим или свидетелем, могут быть проверены или уточнены на месте, связанном с исследуемым событием. Однако не стоит считать, что во всех случаях участия в следственных действиях свидетель и потерпевший дают именно показания. К примеру, в ходе следственного эксперимента, проводимого в соответствии со ст. 181 УПК РФ в целях проверки и уточнения данных, имеющих значение для уголовного дела, воспроизводятся действия, а также обстановка или иные обстоятельства определенного события. При этом проверяется возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также выявляются последовательность происшедшего события и механизм образования следов. Порядок проведения следственного эксперимента подробно законом не регламентирован, что не позволяет сделать обоснованный вывод о том, дают ли свидетель или потерпевший показания в ходе рассматриваемого следственного действия. Вместе с тем думается, что исходя из содержания и целей проведения следственного эксперимента вряд ли правомерно говорить о показаниях участвующих в нем лиц. Кроме того, действия, составляющие суть данного следственного действия, зачастую совершаются невербально. Более ясной является ситуация, связанная с получением информации от свидетеля или потерпевшего в ходе предъявления для опознания. Так, согласно ст. 193 УПК РФ опознающие предварительно (то есть до проведения опознания) допрашиваются об обстоятельствах, при которых они видели предъявленные для опознания лицо или предмет, а также о приметах и особенностях, по которым они могут его опознать. В том случае, если опознающий указал на одно из предъявленных ему лиц или один из предметов, то опознающему предлагается объяснить, по каким приметам или особенностям он опознал данные лицо или предмет. По окончании следственного действия составляется протокол, в котором указываются условия, результаты опознания и по возможности дословно излагаются объяснения опознающего. Как известно, объяснения и показания не являются тождественными категориями с процессуальной точки зрения. Учитывая изложенное, представляется очевидным и тот факт, что письменные объяснения лиц, получаемые органами предварительного расследования на основании ч. 1 ст. 144 УПК РФ, также не являются показаниями и, соответственно, сообщение в них заведомо ложных сведений не образует состава преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ. Реализуя права, не связанные с дачей показаний (к числу таких прав можно отнести заявление ходатайств, обжалование действий (бездействия) должностных лиц, высказывание замечаний на протоколы следственных или судебных действий и т.д.), свидетель или потерпевший также могут сообщать заведомо ложные сведения, однако подобные действия лжесвидетельством являться не будут. Как и в уголовном судопроизводстве, в гражданском и арбитражном процессах, а также в административном судопроизводстве показания свидетеля признаются доказательством по делу. При этом в соответствии с ч. 1 ст. 69 ГПК РФ, ч. 4 ст. 88 АПК РФ и ч. 4 ст. 51 КАС РФ не являются доказательствами сведения, сообщаемые свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности. Согласно ч. 2 ст. 70 ГПК РФ, ч. 4 ст. 56 АПК РФ и ч. 9 ст. 51 КАС РФ дача заведомо ложных показаний влечет за собой уголовную ответственность. Статья 64 Закона о Конституционном Суде гласит, что при необходимости исследования фактических обстоятельств, установление которых отнесено к ведению Конституционного Суда Российской Федерации, в заседание могут быть вызваны в качестве свидетелей лица, располагающие сведениями или материалами о таких обстоятельствах. Следовательно, показания свидетеля в конституционном судопроизводстве - это имеющиеся у названного лица сведения об обстоятельствах рассматриваемого дела. Свидетель перед заслушиванием его показаний приводится к присяге и предупреждается об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Несмотря на то, что в законе не указано, к какой именно ответственности надлежит привлекать свидетеля, предоставившего Конституционному Суду Российской Федерации заведомо ложную информацию, с учетом соответствующих положений ст. 17.9 КоАП РФ полагаем, что речь должна идти об уголовной ответственности. Исключительно важным для характеристики объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ, представляется вопрос о привилегии от самообвинения. В соответствии со ст. 51 Конституции Российской Федерации никто не обязан свидетельствовать (в широком смысле этого слова) против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Согласно ст. 5 УПК РФ к числу близких родственников относятся супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки. Приведенные положения Основного закона закрепляют одну из важнейших ценностей Российской Федерации как демократического правового государства, хоть это в некоторой степени и препятствует борьбе с преступностью. Применительно к показаниям свидетеля или потерпевшего это означает возможность не давать показания о совершенных ими лично (в том или ином виде, вплоть до прикосновенности к преступлению) действиях противоправного характера. При этом каких-либо ограничений по времени действия, виду судопроизводства и другим обстоятельствам привилегия от самообвинения не имеет. Таким образом, для решения вопроса о привлечении свидетеля или потерпевшего к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний следует учитывать возможное наличие у допрашиваемого лица привилегии от обвинения, иначе не избежать существенных нарушений закона, прав и интересов допрашиваемого лица. Давая заведомо ложные показания, свидетель, потерпевший, эксперт или специалист сообщают должностным лицам органов предварительного расследования или суда ложную информацию об обстоятельствах, подлежащих доказыванию (установлению) и представляющих существенное значение для рассмотрения и разрешения дела[182]. При этом, как и в случае с заведомо ложным доносом (с определенной оговоркой и учетом особенностей состава лжесвидетельства), показания могут быть ложными, если они полностью или в какой-либо части искажают реальные обстоятельства преступления, гражданского или административного иска, а также оперируют вымышленными виновным лицом фактами. В этой связи представляется вполне справедливым утверждение М.Х. Хабибуллина о том, что «заведомая ложность показаний свидетеля, независимо от того, относятся ли они к фактическим обстоятельствам преступления, личности обвиняемого или потерпевшего, форме вины или последствиям содеянного, всегда означает искажение действительности, объективное несоответствие показаний реальным фактам»1. Прав был и А.Р. Ратинов, писавший: «Лгать - всегда значит ставить на место действительности какой-нибудь предпочтительный для лгущего вымысел и заменять действительно происходившие факты такими, какими их хотелось бы представить лжецу»[183] [184]. В уголовном судопроизводстве упомянутые обстоятельства относятся к закрепленному ст. 73 УПК РФ предмету доказывания, о чем подробно говорилось в §1 гл. 1 диссертации. Так, приговором Подольского городского суда Московской области от 24.02.2011 П. осужден за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 307 УК РФ. Судом установлено, что последний, будучи предупрежденным об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, осознавая, что его действия посягают на деятельность суда, связанную с получением достоверных доказательств для установления обстоятельств по уголовному делу, которые существенно влияют на разрешение дела по существу, имея умысел, направленный на дачу заведомо ложных показаний, с целью ввести суд в заблуждение относительно истинных действий лица, совершившего умышленное тяжкое преступление, с намерением помочь данному лицу избежать уголовной ответственности за совершенное преступление, дал заведомо ложные показания в качестве свидетеля о том, что подсудимые наркотическое средство ему не продавали[185]. В рамках гражданского судопроизводства согласно ст. 55 ГПК РФ необходимо доказать факты, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела. Искажение обстоятельств, от которых результат рассмотрения и разрешения дела не зависит, состава рассматриваемого преступления не образует. Вместе с тем этот вопрос в каждом конкретном случае должен решаться судом с учетом всех обстоятельств дела. С некоторыми оговорками то же самое можно сказать о судопроизводстве, предусмотренном АПК РФ и КАС РФ. В свете сказанного заслуживает внимания мнение Н.А. Неклюдова, который еще в XIX веке полагал, что «при разрешении вопроса о преступности или непреступности свидетельской лжи следует исходить из того предположения, что при решении данного дела был всего только один свидетель и именно тот, который заподозрен в ложном показании. За сим, ежели та ложь, которую позволил себе свидетель, будучи принятой за основание при решении дела, могла бы иметь вредное влияние на исход процесса, то она должна быть почитаема преступным лжесвидетельством; ежели же, напротив того, данная ложь не могла послужить во вред обвинению или защите, истцу или ответчику, даже в том случае, когда бы суд положил показания данного свидетеля в основание своего решения, то таковая ложь должна быть почитаема непреступною»1. Уже в наше время И.С. Власов и И.М. Тяжкова исходили из того, что вряд ли можно представить ситуацию, «при которой ложь, положенная в основу решения суда, не делает его неправильным. Получается, что возможно правильное решение суда, основанное на ложных данных. Такое положение совершенно недопустимо»[186] [187]. М.Х. Хабибуллин добавил к этому, что «вообще нельзя говорить о безвредности лжи при рассмотрении дела в суде»1. И.В. Дворянсков также считает, что любые заведомо ложные показания, которые относятся к делу, являются общественно опасными и свидетельствуют об общественной опасности давшего их лица. Последнее, несмотря на предупреждение об уголовной ответственности, совершило преступное деяние, высказав таким образом свое пренебрежительное отношение к закону и мерам по его охране[188] [189]. С объективной стороны заведомо ложное показание совершается путем действия. Поскольку процессуальным законодательством не предусмотрена возможность записи показаний допрашиваемым лицом собственноручно, то лжесвидетельство в большинстве случаев представляет собой активное речевое действие. Исключением является дача показаний немым лицом с участием сурдопереводчика. Вместе с тем на основании ч. 5 ст. 190 УПК РФ допрашиваемым по делу лицом в ходе допроса могут быть изготовлены схемы, чертежи, рисунки, диаграммы, которые приобщаются к протоколу. В них тоже может содержаться заведомо ложная информация, способная оказать влияние на принятие процессуальных решений. Так, Подольским городским судом Московской области 19.09.2012 А. признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 307 УК РФ. Судом установлено, что последний, находясь в помещении зала судебного заседания, куда он был приглашен для допроса в качестве потерпевшего по рассматриваемому судом уголовному делу, будучи предупрежденным об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, дал суду показания, в которых заявил, что не помнит, кто причинил ему ножевое ранение, поскольку находился в состоянии алкогольного опьянения. При этом А. утверждал, что подсудимый подошел к нему после нанесения удара ножом, в связи с чем непричастен к совершению в отношении него преступления. Однако при допросе в ходе предварительного следствия, непосредственно после произошедшего, А. показал, что именно подсудимый совершил в отношении него преступление. В обвинительном приговоре суд дал критическую оценку его показаниям, посчитав их надуманными и данными с целью помочь подсудимому уйти от уголовной ответственности1. Достаточно дискуссионным в науке уголовного права является вопрос о возможности совершения данного деяния путем бездействия. Большая часть авторов[190] [191] полагает, что несообщение о существенных обстоятельствах, которые относятся к предмету доказывания по уголовному делу или к предмету иска по гражданскому делу, при определенных условиях может образовывать состав преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ. Другой точки зрения придерживаются И.С. Власов, И.М. Тяжкова, А.Т. Гужин, И.С. Ной, В.А. Новиков, рассматривая умолчание как разновидность отказа от дачи показаний или специфическую форму недонесения о преступлении[192]. Е. Худяков исходит из того, что «если умолчание выражается в полном воздержании от сообщения об известных фактах, то его вряд ли можно признать ложным показанием. ... Подобное «чистое умолчание» является не чем иным, как уклонением от дачи показаний, ответственность за которое предусмотрена ст. 182 УК РСФСР. Иначе следует квалифицировать случаи умолчания, которые сопряжены с искажением (фактом умолчания) сведений. Если, умалчивая о каких-то отдельных моментах, свидетель извращает тем самым действительное положение вещей, вводя в заблуждение суд и органы предварительного расследования, то это является ложным показанием»1. Исследуя ложь и связанные с ней проблемы, А.А. Закатов говорит об активной лжи, которая основывается на заведомо ложных сведениях, и пассивной лжи, состоящей в умолчании во время дачи показаний[193] [194]. Л.Г. Дубинин рассматривает умолчание о подлинных обстоятельствах совершенного преступления как пассивную ложь, выделяя также активный и активно-пассивный ее виды. В целом под заведомой ложью он понимает неправду «в различных ее формах, содержанием которой является сознательное утверждение, умолчание или отрицание каких-либо понятий (событий, фактов), высказывание суждений (мнений, заключений), противоречащих правильно отраженной в сознании свидетеля, потерпевшего объективной действительности, имевшей место в связи с совершением расследуемого преступления»[195]. Заведомо ложные показания свидетеля и потерпевшего Л.Г. Дубинин определяет как сознательную дезинформацию дознавателя, следователя, судьи при проведении предварительного расследования или в суде относительно обстоятельств, которые имеют значение по уголовному делу. На основе изложенного понимания он выделяет следующие способы дачи таких показаний: утверждение не существовавших в реальности фактов и явлений; отрицание имевших место в действительности обстоятельств как без их замены, так и с заменой их ложными фактами; частичное умолчание о подлинных фактах, в том числе с заменой их вымышленными событиями; полное умолчание об одном из совершенных преступных деяний при возбуждении уголовного дела по нескольким статьям УК РФ[196]. На наш взгляд, указанное выше умолчание в силу его характера необходимо относить к одному из способов отказа от дачи показаний, уголовная ответственность за который предусмотрена ст. 308 УК РФ. Однако в большинстве случаев такой отказ выражается в полном и явном нежелании давать показания по делу. Судебная практика придерживается первого из приведенных мнений. Так, приговором Орехово-Зуевского городского суда Московской области от 28.10.2014 Ч. осужден по ч. 1 ст. 307 УК РФ. Судом установлено, что он, находясь по месту производства предварительного следствия, а впоследствии и в суде, будучи осведомленным о хищении медных обмоток с объектов железнодорожного транспорта, умышленно умолчал об этих фактах, то есть дал ложные показания, влияющие на разрешение дела по существу, с целью недопущения привлечения подсудимых к уголовной ответственности[197]. Заведомо ложные показания становятся уголовно наказуемыми не сами по себе, а в том случае, когда они получены уполномоченным должностным лицом органа предварительного расследования или судом, а также оформлены в надлежащем порядке. В науке высказано мнение, согласно которому показания, данные без такого предупреждения, должны быть признаны недопустимыми и даже в случае их ложности не влекущими уголовной ответственности. Аналогичное правило применяется и к другим критериям допустимости показаний, выработанным на основе требований уголовно-процессуального закона. Иными словами, признание заведомо ложных показаний процессуально недопустимыми свидетельствует об отсутствии оснований для привлечения соответствующих лиц к уголовной ответственности, поскольку на данных показаниях не могут основываться процессуальные решения, что, в свою очередь, исключает возможность причинения вреда охраняемым законом общественным отношениям1. Другие ученые исходят из того, что отсутствие упомянутого предупреждения не должно исключать уголовной ответственности за лжесвидетельство[198] [199]. Полагаем, что, несмотря на это требование, факт отсутствия такого предупреждения не исключает ответственности, поскольку потерпевший, свидетель, а также эксперт и специалист обязаны давать правдивые показания вне зависимости от каких-либо обстоятельств, в том числе будучи не предупрежденными об уголовной ответственности за рассматриваемое деяние. Думается, что то же самое в полной мере можно распространить и на переводчика. Существенным аспектом рассматриваемого вопроса является момент получения показаний. Заведомо ложные показания становятся уголовно наказуемыми только в том случае, если они даны в ходе производства по соответствующему делу. Сведения, которые получены при проведении процессуальной проверки в порядке ст. 144-145 УПК РФ или оперативнорозыскных мероприятий, даже при их заведомой ложности состава рассматриваемого преступления не образуют. Еще одним важным доказательством является заключение эксперта. Основаниями производства судебной экспертизы являются определение суда, постановления судьи, лица, производящего дознание, следователя. Указанные лица представляют объекты исследований и материалы дела, необходимые для проведения исследований и дачи заключения эксперта. Федеральный закон от 31.05.2001 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (далее - Закон 0 государственной судебно-экспертной деятельности) в ст. 9 определяет его как письменный документ, отражающий ход и результаты исследований, проведенных экспертом. В соответствии с ч. 1 ст. 80 УПК РФ заключение эксперта - это представленные в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, или сторонами. ГПК РФ, АПК РФ и КАС РФ такого определения не содержат, однако анализ ст. 80 УПК РФ, ст. 86 ГПК РФ, ст. 86 АПК РФ и ст. 82 КАС РФ позволяет сделать вывод о едином подходе к пониманию упомянутого доказательства. В Законе о Конституционном Суде также отсутствует определение «заключение эксперта», однако ст. 63 регламентирует порядок участия эксперта в заседаниях Конституционного Суда Российской Федерации. Так, после изложения заключения эксперт обязан ответить на дополнительные вопросы судей Конституционного Суда Российской Федерации и сторон. Представляется, что изложение производится экспертом в устной форме. Письменное заключение эксперта должно соответствовать предъявляемым к нему процессуальным законодательством требованиям. Так, согласно ст. 204 УПК РФ в заключении эксперта указываются: - дата, время и место производства судебной экспертизы; - основания производства судебной экспертизы; - должностное лицо, назначившее судебную экспертизу; - сведения об экспертном учреждении, а также фамилия, имя и отчество эксперта, его образование, специальность, стаж работы, ученая степень и (или) ученое звание, занимаемая должность; - сведения о предупреждении эксперта об ответственности за дачу заведомо ложного заключения; - вопросы, поставленные перед экспертом; - объекты исследований и материалы, представленные для производства судебной экспертизы; - данные о лицах, присутствовавших при производстве судебной экспертизы; - содержание и результаты исследований с указанием примененных методик; - выводы по поставленным перед экспертом вопросам и их обоснование. В том случае, если при производстве судебной экспертизы эксперт установит обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, но по поводу которых ему не были поставлены вопросы, то он вправе указать на них в своем заключении. Все материалы, которые иллюстрируют заключение эксперта (фотографии, схемы, графики и т.п.), прилагаются к заключению, являясь его составной частью. Аналогичные требования к заключению эксперта предъявляют ст. 86 АПК РФ и ст. 82 КАС РФ, а в более кратком виде - ст. 86 ГПК РФ. В конституционном судопроизводстве подобные требования подробно не регламентированы. Суть заведомо ложного заключения эксперта заключается в умышленном неверном отражении хода и результатов проведенного исследования (это может выражаться в неверном указании фактических данных или же отсутствии упоминания о них, неправильных выводах и пр.). После получения и изучения заключения эксперта нередко возникают ситуации, когда необходимо допросить последнего с целью разъяснения или дополнения данного заключения. Этот вопрос решается по-разному в зависимости от вида и стадии судопроизводства. При осуществлении уголовного судопроизводства ст. 205 УПК РФ предусматривает в ходе предварительного расследования возможность допросить эксперта для разъяснения данного им заключения. При этом эксперт не подлежит допросу относительно сведений, ставших ему известными в связи с производством судебной экспертизы, если они не имеют отношения к предмету судебной экспертизы. На стадии судебного разбирательства эксперт допрашивается для разъяснения или дополнения данного им заключения. В то же время из ч. 2 ст. 80 УПК РФ следует, что показания эксперта - это сведения, которые он сообщил на допросе, проведенном после получения его заключения, в целях разъяснения или уточнения данного заключения. Представляется, что указанные обстоятельства должны влиять на квалификацию лжесвидетельства. Так, при нарушении порядка допроса эксперта (например, при проведении в ходе расследования с экспертом соответствующих следственных действий до окончания экспертизы или в целях дополнить полученное заключение), который дал заведомо ложные показания, вряд ли можно говорить о том, что в его действиях имеется состав преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ. В соответствии с ч. 1 ст. 85 ГПК РФ эксперт обязан явиться по вызову суда для личного участия в судебном заседании и ответить на вопросы, связанные с проведенным исследованием и данным им заключением. Цели постановки перед экспертом вопросов определяются ч. 1 ст. 187 ГПК РФ - это разъяснение и дополнение заключения. Аналогичным образом этот вопрос регулируется в арбитражном процессе (ч. 3 ст. 86 АПК РФ) и в административном судопроизводстве (ч. 7 ст. 82 КАС РФ). На основании ст. 63 Закона о Конституционном Суде после изложения заключения эксперт обязан ответить на дополнительные вопросы судей Конституционного Суда Российской Федерации и сторон. Следует отметить, что в УПК РФ, ГПК РФ, АПК РФ, КАС РФ и указанном выше федеральном конституционном законе, а также в соответствующих нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации ничего не говорится об ответственности эксперта за дачу заведомо ложных показаний, что явно свидетельствует о некоторой несогласованности материального и процессуального законодательства, но не исключает при этом уголовной ответственности за лжесвидетельство. К числу доказательств УПК РФ относит также заключение и показания специалиста. При этом уголовно наказуемым является лжесвидетельство только в части дачи указанным лицом заведомо ложных показаний. Предоставление же им заведомо ложного заключения не криминализовано. В соответствии с ч. 3 ст. 80 УПК РФ под заключением специалиста понимается представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами. Частью 4 той же статьи показания специалиста определяются как сведения, сообщенные им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения. Статус и функции специалиста различаются в зависимости от вида судопроизводства, к участию в котором он привлекается в установленном законом порядке. Из ст. 58 УПК РФ следует, что в уголовном судопроизводстве специалист привлекается к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. При этом предупреждение специалиста об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ не предусмотрено. Несмотря на то, что действующим уголовным законом предусмотрена ответственность специалиста за заведомо ложное показание, не во всех случаях участия в процессуальных действиях сообщение им заведомо ложной информации образует состав рассматриваемого преступления. Так, в соответствии с ч. 1 ст. 144 УПК РФ специалист может привлекаться к участию в процессуальной проверке, проводимой в порядке ст. 144-145 УПК РФ, для содействия дознавателю, органу дознания, следователю, руководителю следственного органа в получении объяснений, образцов для сравнительного исследования, истребовании и изъятии документов и предметов, назначении судебной экспертизы, производстве осмотра места происшествия, документов, предметов, трупов, производстве документальных проверок, ревизий, исследований документов и т.д. При этом разъяснения, которые дает специалист, в случае их заведомой ложности не являются уголовно наказуемыми, подобно объяснениям, полученным от других лиц при проведении проверки. Для гражданского судопроизводства характерны свои особенности. Так, на основании ст. 188 ГПК РФ в необходимых случаях при осмотре письменных или вещественных доказательств, воспроизведении аудио- или видеозаписи, назначении экспертизы, допросе свидетелей, принятии мер по обеспечению доказательств суд может привлекать специалистов для получения консультаций, пояснений и оказания непосредственной технической помощи (фотографирования, составления планов и схем, отбора образцов для экспертизы, оценки имущества). Специалист обязан отвечать на поставленные судом вопросы, давать в устной или письменной форме консультации и пояснения, которые могут быть получены путем использования систем видеоконференц-связи. В целях разъяснения и дополнения консультации специалисту могут быть заданы вопросы. Считаем возможным согласиться с изложенным в специальной литературе мнением, согласно которому заведомо ложные консультации и пояснения специалиста, а также оценка имущества признаются заведомо ложными показаниями и охватываются диспозицией ст. 307 УК РФ. Составленные же специалистом планы и схемы к показаниям не относятся[200]. Примечательно, что ГПК РФ не только не содержит требований 0 предупреждении специалиста об уголовной ответственности за совершение лжесвидетельства, но и не относит показание и заключение специалиста к числу доказательств, предусмотренных ст. 55 ГПК РФ. Статьей 871 АПК РФ установлено, что специалист может привлекаться в целях получения разъяснений, консультаций и выяснения профессионального мнения лиц, обладающих теоретическими и практическими познаниями по существу разрешаемого арбитражным судом спора. В целях получения разъяснений и дополнений по оказанной консультации специалисту могут быть заданы вопросы. Как представляется, все перечисленные и совершаемые специалистом действия можно отнести к показаниям, за которые в случае их заведомой ложности предусмотрена уголовная ответственность по ст. 307 УК РФ. К тому же ч. 2 ст. 64 АПК РФ относит консультации специалистов к доказательствам. Схожими функциями наделен специалист в административном судопроизводстве. Согласно ст. 50 КАС РФ он дает пояснения, консультации и оказывает иную непосредственную помощь в ходе исследования доказательств и при совершении иных процессуальных действий по вопросам, которые требуют наличия соответствующих знаний и (или) навыков. В частности, перед специалистом могут быть поставлены вопросы, связанные с установлением содержания положений нормативного правового акта, норм иностранного права, технических норм. Следует отметить, что в соответствии с ч. 4 ст. 169 КАС РФ консультация специалиста не относится к числу доказательств по делу. Кроме того, названный кодекс не содержит требований о предупреждении специалиста об уголовной ответственности за предоставление заведомо ложных сведений в какой бы то ни было форме. При осуществлении конституционного судопроизводства согласно ст. 49 Закона о Конституционном Суде в ходе изучения обращения и подготовки дела к слушанию допускается возможность пользоваться консультациями специалистов. Аналогичные положения содержатся в соответствующих конституционных законах субъектов Российской Федерации, хотя есть и исключения[201]. Подробно процесс участия специалиста не регламентируется. Кроме того, специалист не предупреждается об уголовной ответственности за дачу консультации, содержащей заведомо ложную информацию. Поскольку специалист принимает участие в конституционном судопроизводстве только на этапе подготовки дела к слушанию, вряд ли будет правильным считать его консультацию показаниями. Заведомо неправильный перевод состоит в ложном переводе показаний или документов по уголовному, гражданскому (арбитражному) или же административному делу. Ложный перевод возможен при искажении смысла устных или письменных показаний и документов, а также посредством умолчания о каких-либо существенных обстоятельствах дела. Так, Ш., свободно владеющая грузинским языком, будучи привлеченной к участию в уголовном деле в качестве переводчика и предупрежденной об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, имея умысел на совершение неправильного перевода, исказила смысл переводимых материалов дела, допустила неправильный перевод, вольное толкование, несоответствие по смыслу текста обвинительного заключения, а также указала неправильный национальный уголовный закон, не указав при этом пункт части статьи УК РФ. Своими действиями Ш. совершила преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 307 УК РФ, то есть заведомо неправильный перевод при производстве предварительного расследования, сопряженный с обвинением лица в совершении тяжкого преступления, посягнув на интересы правосудия, поскольку искажение материалов дела воспрепятствовало вынесению законного, обоснованного и справедливого приговора суда[202]. Вне зависимости от вида судопроизводства переводчик признается его участником. Вместе с тем отраслевое законодательство по-разному подходит к вопросу о предупреждении указанного лица об уголовной ответственности за заведомо ложный перевод. Такое предупреждение предусмотрено ч. 5 ст. 59, ч. 2 ст. 169 и ст. 263 УПК РФ, ч. 4 ст. 162 ГПК РФ, ч. 6 ст. 57 АПК РФ, ч. 8 ст. 52 и ч. 3 ст. 147 КАС РФ. При осуществлении же конституционного судопроизводства переводчик об уголовной ответственности за совершение им лжесвидетельства не предупреждается. Для наличия состава преступления адресатом перевода должны быть органы предварительного расследования или суд. Заведомо ложный перевод, выполненный по заказу иных организаций и учреждений, уголовной ответственности не влечет. Добросовестное заблуждение допрашиваемых лиц о достоверности их показаний состава преступления не образует. Необходимо учитывать, что ложные показания могут быть следствием неверного или недостаточно полного восприятия тех или иных обстоятельств произошедшего. Кроме того, заключение эксперта может быть ошибочным (ложным) ввиду недостаточной квалификации самого эксперта, недостаточного развития соответствующей отрасли научного знания; перевод - в связи с плохим знанием языка. Представление дискуссионных научных заключений также не является уголовно наказуемым. В случае же фактической ошибки, как правильно отмечает И.В. Дворянсков, при которой лицо сообщает достоверную информацию, считая ее ложной, действия лжесвидетеля следует квалифицировать как покушение на преступление по ч. 3 ст. 30, ст. 307 УК РФ[203]. Так, кассационным определением Судебной коллегии по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда от 14.03.2013 отменен обвинительный приговор Выборгского районного суда г. Санкт-Петербурга от 26.12.2012, а также прекращены уголовное дело и уголовное преследование в отношении осужденного П. на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 и п. 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ. Судом кассационной инстанции указано, что все приведенные судом доказательства в совокупности достоверно свидетельствуют, что в ходе судебного следствия П., будучи допрошенным в качестве свидетеля по уголовному делу, не отрицал и не искажал какие-либо факты, а сообщал обстановку так, как он ее воспринимал по причинам субъективного характера, связанным с особенностями восприятия фактов, событий и их оценкой. Фактически действия П. не были направлены на искажение фактов, не могли ввести суд в заблуждение, повлиять на разрешение вопросов, приведенных в ст. 299 УПК РФ, повлечь постановление неправосудного приговора, избежать уголовной ответственности по ст. 319 УК РФ1. Отметим, что Л.Г. Дубинин выделяет следующие причины добросовестного заблуждения свидетелей и потерпевших: - дефект сенсорного аппарата, ошибки в восприятии, запоминании, сохранении и воспроизведении воспринятых объектов, процессов, явлений; - неблагоприятное физическое, психическое или эмоциональное состояние в момент восприятия событий или при проведении допроса; - возрастные особенности допрашиваемого, уровень его образования и интеллекта; - языковые и иные барьеры при восприятии субъектом расследования показаний допрашиваемых лиц[204] [205]. Рассматриваемое преступление может привести к различным, в том числе тяжелым, последствиям. Это и необоснованное привлечение к уголовной ответственности, вплоть до осуждения невиновного лица, и способствование уходу от ответственности виновного лица, другие последствия. Они не являются конститутивными признаками анализируемого деяния, но подлежат учету при назначении судом наказания. Состав лжесвидетельства является формальным, в связи с чем посягательство считается оконченным с момента выполнения объективной стороны - дачи показаний, заключения или осуществления перевода. При этом момент окончания посягательства обусловливается видом судопроизводства и его стадией. Так, в ходе предварительного расследования «допрос заканчивается удостоверением показаний подписью свидетеля или потерпевшего. В суде показания даются устно, и соответственно преступление будет окончено в момент их завершения»1. С этим соглашается и А.В. Федоров, утверждая, что «ложные показания свидетеля, потерпевшего, специалиста, эксперта образуют состав оконченного преступления с момента подписания протокола допроса. ... В стадии судебного разбирательства независимо от формы судопроизводства преступление необходимо признавать оконченным, когда свидетель, потерпевший или специалист закончили дачу показаний»[206] [207]. Повторная дача заведомо ложных показаний в ходе судебного заседания после дачи таких показаний на стадии предварительного расследования нового состава преступления не образует, так как является продолжением уже начавшегося лжесвидетельства. Сложнее обстоит дело с окончанием заведомо ложного заключения эксперта. Одни авторы называют моментом окончания преступления подписание заключения экспертом. Другие авторы полагают, что таким моментом нужно считать приобщение заключения эксперта к материалам дела[208]. Согласно же мнению В.А. Новикова и А.В. Федорова, с которыми мы склонны согласиться, рассматриваемое посягательство будет окончено с момента передачи заведомо ложного заключения эксперта суду или органу предварительного расследования[209]. Действительно, на момент подписания такого заключения оно еще не может причинить вред охраняемым уголовно-правовыми нормами общественным отношениям, а к материалам дела может быть вообще не приобщено. Однако последнее отнюдь не свидетельствует об отсутствии в действиях виновного лица - эксперта состава преступления. Момент окончания заведомо ложного перевода А.В. Федоров справедливо связывает с его предметом, полагая, что «перевод допроса следует считать оконченным с момента подписания протокола переводчиком, документа - с момента предъявления его перевода органам прокуратуры, следствия или дознания. В стадии судебного разбирательства ... преступление необходимо признать оконченным, когда ... переводчик осуществил перевод показаний или документа»[210]. Субъективная сторона лжесвидетельства характеризуется прямым умыслом, о чем свидетельствует заведомость действий виновного лица. Свидетель, потерпевший, эксперт, специалист или переводчик осознают общественную опасность своих действий и желают их совершения. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Санкт-Петербургского городского суда в кассационном определении от 14.04.2011 по делу Б. отметила, что состав преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 306 и ч. 1 ст. 307 УК РФ, предусматривает обязательное наличие признака заведомости. Это означает достоверное знание лицом обстоятельств, имеющих уголовно-правовое значение. При заведомо ложном доносе виновный сознает, что сообщаемые им органам власти сведения не соответствуют действительности, и желает совершить эти действия. Так же и при даче заведомо ложных показаний. Доказательств, подтверждающих признак заведомости как ложного доноса, так и показаний, суд в приговоре в отношении Б. не привел. При этом ссылка на вступивший в законную силу приговор Куйбышевского районного суда г. Санкт-Петербурга от 20.01.2010, которым показания Б. признаны ложными, поскольку опровергнуты обстоятельствами, установленными судом в ходе судебного разбирательства, о заведомости свидетельствовать не может, только о ложности. Учитывая изложенное, Судебная коллегия указала, что вывод суда первой инстанции в части заведомости своего подтверждения в приговоре не нашел, в связи с чем он отменен1. В тексте ст. 307 УК РФ не указаны мотивы и цели совершения посягательства. Как и при заведомо ложном доносе, мотивы могут быть самыми разными: месть, корысть, ревность, нежелание быть свидетелем по делу и т.д. Целью лжесвидетельства зачастую является необоснованное оправдание виновного лица или назначение ему судом максимально мягкого наказания, а равно незаконное привлечение невиновного лица к уголовной ответственности, вплоть до его осуждения, и проч. В материалах изученных нами при проведении диссертационного исследования уголовных дел нашли отражение такие преступные мотивы, как желание помочь виновному лицу избежать ответственности за содеянное или смягчить ее[211] [212], в том числе из жалости[213] и ложно понятого чувства товарищества[214], а также с целью обеспечить подсудимому алиби[215], корысть1, стремление дискредитировать показания иных лиц2, воспрепятствование установлению истины по делу3. Субъект преступления является специальным - вменяемое лицо, которое достигло 16-летнего возраста и имеет процессуальный статус свидетеля, потерпевшего, эксперта, специалиста или переводчика. Участие лица в качестве свидетеля возможно во всех видах судопроизводства, однако в зависимости от отраслевой специфики различается подход к пониманию статуса свидетеля. В соответствии с ч. 1 ст. 56 УПК РФ под свидетелем понимается лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Часть 1 ст. 69 ГПК РФ определяет свидетеля как лицо, которому могут быть известны какие-либо сведения об обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения дела. Согласно ч. 1 ст. 56 АПК РФ свидетель - это лицо, располагающее сведениями о фактических обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения дела. В административном судопроизводстве под свидетелем, как это следует из ч. 1 ст. 51 КАС РФ, понимается лицо, которому могут быть известны какие-либо сведения о фактических обстоятельствах, имеющих значение для рассмотрения и разрешения административного дела, и которое вызвано в суд для дачи показаний. Примечательно, что в соответствии с ч. 2 названной статьи в качестве свидетеля также может быть вызвано в суд лицо, [216] [217] [218] которое принимало участие в составлении документа, исследуемого судом как письменное доказательство, либо в создании или изменении объекта, исследуемого судом как вещественное доказательство. Статья 64 Закона о Конституционном Суде относит к свидетелям лиц, располагающих сведениями или материалами о фактических обстоятельствах, установление которых отнесено к ведению Конституционного Суда Российской Федерации. Как следует из ч. 1 ст. 42 УПК РФ, потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Лицо признается потерпевшим на основании постановления дознавателя, следователя, судьи или определения суда, после чего становится полноценным участником уголовного судопроизводства, наделенным правами и обязанностями, а также способным нести ответственность за заведомо ложные показания. Часть 8 названной статьи устанавливает, что по уголовным делам о преступлениях, последствием которых явилась смерть лица, права потерпевшего переходят к одному из его близких родственников и (или) близких лиц, а при их отсутствии или невозможности их участия в уголовном судопроизводстве - к одному из родственников. Согласно ч. 9 ст. 42 УПК РФ в случае признания потерпевшим юридического лица его права осуществляет представитель. Поскольку потерпевшим может быть признано не только физическое, но и юридическое лицо, которые, в свою очередь, могут иметь представителей (физическое лицо - еще и законного представителя, статус которого регламентирован ст. 45 УПК РФ), необходимо отметить, что субъектом лжесвидетельства может быть исключительно физическое лицо, так как иное не предусмотрено ст. 307 УК РФ, диспозиция ч. 1 которой содержит исчерпывающий перечень субъектов преступления. Потерпевший по делу об административном правонарушении к уголовной ответственности за лжесвидетельство не привлекается. Законные представители потерпевших на практике зачастую допрашиваются в качестве свидетелей по уголовному делу в том случае, если располагают сведениями, имеющими значение для расследования. Сообщая заведомо ложную информацию, такие лица подлежат уголовной ответственности за дачу заведомо ложных свидетельских показаний. В соответствии со ст. 12 Закона о государственной судебно-экспертной деятельности государственный судебный эксперт - это аттестованный работник государственного судебно-экспертного учреждения, производящий судебную экспертизу в порядке исполнения своих должностных обязанностей. Однако судебная экспертиза может проводиться не только государственными экспертами. Согласно ст. 41 указанного нормативного правового акта процессуальное законодательство Российской Федерации позволяет производить судебную экспертизу вне государственных судебноэкспертных учреждений лицами, обладающими специальными знаниями в области науки, техники, искусства или ремесла, но не являющимися государственными судебными экспертами. В ч. 1 ст. 57 УПК РФ приводится определение эксперта как лица, обладающего специальными знаниями и назначенного в установленном порядке для производства судебной экспертизы и дачи заключения. При этом ч. 2 ст. 195 УПК РФ содержит аналогичное приведенному выше положение о том, что судебная экспертиза может производиться как государственными судебными экспертами, так и иными экспертами из числа лиц, обладающих специальными знаниями. В арбитражном процессе, как следует из ч. 1 ст. 55 АПК РФ, экспертом признается лицо, обладающее специальными знаниями по касающимся рассматриваемого дела вопросам и назначенное судом для дачи заключения в предусмотренных АПК РФ случаях и порядке. В соответствии с ч. 1 ст. 49 КАС РФ экспертом является лицо, которое обладает специальными знаниями и которому в случаях и порядке, предусмотренных КАС РФ, поручено провести экспертизу и дать заключение по вопросам, поставленным перед ним и требующим специальных знаний, в целях выяснения обстоятельств по конкретному административному делу. Статья 63 Закона о Конституционном Суде определяет эксперта как лицо, обладающее специальными познаниями по вопросам, касающимся рассматриваемого дела. ГПК РФ понятие эксперта не содержит, но фактически оно может быть выведено путем анализа его функций, о которых говорилось выше. Согласно ч. 1 ст. 58 УПК РФ специалист является лицом, обладающим специальными знаниями и привлекаемым к участию в процессуальных действиях в установленном порядке для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. На основании ч. 1 ст. 551 АПК РФ специалист в арбитражном суде - это лицо, обладающее необходимыми знаниями по соответствующей специальности, осуществляющее консультации по касающимся рассматриваемого дела вопросам. Как следует из ч. 1 ст. 50 КАС РФ, специалистом является лицо, обладающее специальными знаниями и (или) навыками и назначенное судом для дачи пояснений, консультаций и оказания иной непосредственной помощи при исследовании доказательств и совершении иных процессуальных действий по вопросам, требующим соответствующих знаний и (или) навыков. В ГПК РФ и Законе о Конституционном Суде определение специалиста отсутствует, однако, как и в случае с понятием эксперта в ГПК РФ, соответствующее определение возможно сформулировать на основе изучения его функций и обязанностей, о которых упоминалось ранее. В соответствии с ч. 1 ст. 59 УПК РФ переводчик - это лицо, привлекаемое к участию в уголовном судопроизводстве в случаях, предусмотренных УПК РФ, свободно владеющее языком, знание которого необходимо для перевода. Согласно ч. 6 названной статьи переводчиком также признается лицо, владеющее навыками сурдоперевода и приглашенное для участия в производстве по уголовному делу. В АПК РФ (ст. 57) и КАС РФ (ст. 52) содержатся, по сути, аналогичные определения. В ГПК РФ и Законе о Конституционном Суде такого определения нет, но, как представляется, подход к понятию переводчика здесь должен быть схожим с УПК РФ и АПК РФ, естественно, с учетом особенностей гражданского и конституционного судопроизводства. Исключительно важным представляется вопрос о свидетельском иммунитете. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 56 УПК РФ не подлежат допросу в качестве свидетелей: а) судья, присяжный заседатель - об обстоятельствах уголовного дела, которые стали им известны в связи с участием в производстве по данному уголовному делу; б) адвокат, защитник подозреваемого, обвиняемого - об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием; в) адвокат - об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи; г) священнослужитель - об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди; д) член Совета Федерации, депутат Государственной Думы без их согласия - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с осуществлением ими своих полномочий; е) должностное лицо налогового органа - об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с предоставленными сведениями, содержащимися в специальной декларации, представленной в соответствии с Федеральным законом «О добровольном декларировании физическими лицами активов и счетов (вкладов) в банках и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», и (или) прилагаемых к ней документах и (или) сведениях; ж) арбитр (третейский судья) - об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе арбитража (третейского разбирательства). В ч. 3 ст. 69 ГПК РФ содержится несколько иной перечень свидетелей, которые не подлежат допросу: - представители по гражданскому или административному делу, или защитники по уголовному делу, делу об административном правонарушении, или медиаторы - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением обязанностей представителя, защитника или медиатора; - судьи, присяжные или арбитражные заседатели - о вопросах, возникавших в совещательной комнате в связи с обсуждением обстоятельств дела при вынесении решения суда или приговора; - священнослужители религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, - об обстоятельствах, которые стали им известны из исповеди; - арбитр (третейский судья) - об обстоятельствах, ставших ему известными в ходе арбитража (третейского разбирательства). В ч. 5-52 ст. 56 АПК РФ содержится запрет на допрос в качестве свидетелей следующих категорий лиц: 1) судьи и иные лица, участвующие в осуществлении правосудия, об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с участием в рассмотрении дела, представители по гражданскому и иному делу - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением обязанностей представителей, а также лица, которые в силу психических недостатков не способны правильно понимать факты и давать о них показания; 2) посредники, оказывающие содействие сторонам в урегулировании спора, в том числе медиаторы, об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением соответствующих обязанностей; 3) арбитры (третейские судьи) об обстоятельствах, которые стали им известны в ходе арбитража (третейского разбирательства). На основании ч. 3 ст. 51 КАС РФ не подлежат допросу в качестве свидетелей: - представители и защитники по уголовному делу, по делу об административном правонарушении, представители по гражданскому делу, по административному делу, посредники, оказывающие содействие сторонам в урегулировании споров, в том числе медиаторы, - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением своих обязанностей; - судьи, присяжные или арбитражные заседатели - о вопросах, возникавших в совещательной комнате в связи с обсуждением обстоятельств административного дела при вынесении решения суда или приговора; - священнослужители религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, - об обстоятельствах, которые стали им известны из исповеди; - другие лица, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей в соответствии с федеральным законом или международным договором Российской Федерации. В Законе о Конституционном Суде таких ограничений не содержится. Думается, что все обладающие свидетельским иммунитетом лица не могут относиться к субъектам лжесвидетельства. Как бы то ни было, но наличие статуса одного из перечисленных выше лиц - субъектов лжесвидетельства не свидетельствует о том, что лицо фактически является субъектом преступления. Так, статус свидетеля может быть ошибочно присвоен лицу, которое обладает свидетельским иммунитетом. Поэтому в каждом случае необходимо проверять, правильно ли определен соответствующий процессуальный статус. Следует также отметить, что ст. 307 УК РФ не предусмотрена уголовная ответственность подозреваемого или обвиняемого (подсудимого) по уголовному делу; сторон, третьих лиц и иных заинтересованных лиц - по гражданскому (арбитражному) и административному делу. Однако в том случае, если в ходе уголовного судопроизводства потерпевший либо гражданский истец являются одним и тем же лицом, то ответственность за заведомо ложные показания не исключается. Между тем вопрос об уголовной ответственности обвиняемого за рассматриваемое деяние вызывает споры в научных кругах. Так, еще А.Н. Трайнин утверждал, что «не может ... отвечать за ложное показание обвиняемый. Это изъятие не означает, конечно, признания за обвиняемым права на ложь. Оно лишь означает, что правдивость или лживость показаний обвиняемого может, по мнению закона, найти достаточно реальную оценку в самом приговоре по делу»1. М.Х. Хабибуллин, с которым согласимся и мы (с учетом нашей позиции, изложенной в предыдущем параграфе), называл исключением из приведенного правила случаи, когда обвиняемые привлекаются к уголовной ответственности за действия по подстрекательству к даче заведомо ложных показаний или допрашиваются в качестве свидетелей по другому делу[219] [220]. Судебная практика еще с советских времен исходила из того, что обвиняемый не должен нести уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний по поводу предъявленного ему обвинения[221]. Кроме того, он не подлежит ответственности за лжесвидетельство о преступных действиях другого лица, если оно являлось средством защиты1. Этой позиции суды зачастую придерживаются и в настоящее время. Интересной представляется позиция судебных органов по вопросу об ответственности за лжесвидетельство обвиняемого по уголовному делу, выделенному в отношении него в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве. Из практики Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ следует, что такой обвиняемый может по ходатайству стороны обвинения принимать участие в судебном разбирательстве по основному уголовному делу для дачи показаний в отношении соучастников, однако он по своему процессуальному статусу не является свидетелем и на него не распространяются требования ст. 307 УК РФ об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и, соответственно, предусмотренные уголовно-процессуальным законодательством правила предупреждения допрашиваемого лица о такой ответственности[222] [223]. Частью 2 ст. 307 УК РФ предусмотрена ответственность за квалифицированный состав лжесвидетельства, то есть за заведомо ложные показание свидетеля, потерпевшего либо заключение или показание эксперта, показание специалиста, а равно заведомо неправильный перевод в суде либо при производстве предварительного расследования, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления. Определения указанных категорий преступлений рассмотрены в ходе уголовно-правового анализа заведомо ложного доноса. Приведенная уголовно-правовая норма отсылает к статьям Особенной части УК РФ, в которых предусмотрена уголовная ответственность за преступления, в совершении которых заведомо ложно обвиняется лицо. Из этого также следует, что данное преступление может быть совершено только в ходе уголовного судопроизводства. Повышенная общественная опасность квалифицированного вида лжесвидетельства определяется причинением вреда не только интересам правосудия, но и конкретного лица - потерпевшего, причем даже в том случае, если такое лицо действительно совершило преступление, но менее тяжкое, чем то, в совершении которого оно заведомо ложно обвиняется. Неверная квалификация в этом случае повлечет за собой цепочку негативных последствий, связанных с отдельными аспектами расследования, самым чувствительным из которых, пожалуй, является избрание меры пресечения, назначением и отбыванием наказания и проч. Вместе с тем наступившие общественно опасные последствия в настоящее время не влияют на квалификацию лжесвидетельства, но должны приниматься во внимание при назначении судом наказания. В соответствии с примечанием к анализируемой статье свидетель, потерпевший, эксперт, специалист или переводчик освобождаются от уголовной ответственности, если они добровольно в ходе дознания, предварительного следствия или судебного разбирательства до вынесения приговора суда или решения суда заявили о ложности данных ими показаний, заключения или заведомо неправильном переводе. Содержащееся в упомянутом примечании специальное основание освобождения от уголовной ответственности является предметом научных дискуссий. Так, А.Д. Прошляков считает целесообразным ограничить возможность субъектов лжесвидетельства обращаться с заявлением о ложности их показаний, заключения или перевода этапом завершения судебного следствия[224]. А.И. Трахов пошел дальше, высказав мнение о том, что примечание к ст. 307 УК РФ вступает в противоречие с принципами гуманности и справедливости, поскольку виновные лица даже в том случае, если они своими действиями обвинили человека в особо тяжком преступлении, не несут никакой ответственности. В связи с этим он предлагает ограничить основания освобождения от уголовной ответственности лишь одним условием - фактом принуждения к действиям, составляющим объективную сторону лжесвидетельства1. С упомянутыми авторами не согласен А.В. Федоров, позиция которого разделяется и нами. Действительно, такая постановка вопроса относительно примечания к рассматриваемой статье может поставить под сомнение весь институт деятельного раскаяния, основывающийся, в том числе, на принципах гуманности и допустимости компромисса в уголовной политике. Немаловажно, что возможность деятельного раскаяния позволяет не допустить вынесения незаконного и необоснованного судебного решения и избежать наступления тяжких последствий. Именно с учетом этого законодатель установил временные рамки деятельного раскаяния[225] [226]. Заканчивая уголовно-правовую характеристику лжесвидетельства, кратко подытожим изложенное. 1. С древнейших времен лжесвидетельство осуждалось обществом, в том числе ввиду его противоречия нормам права, морали и основным постулатам религии. Противодействие названному деянию не теряет своей актуальности и в настоящее время. 2. Основным непосредственным объектом лжесвидетельства выступают общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов предварительного расследования, прокуратуры, суда, в том числе по обеспечению поступления в распоряжение органов правосудия достоверных доказательств. 3. При нанесении преступлением вреда правам и законным интересам потерпевшего - участника соответствующего вида судопроизводства можно говорить о дополнительном непосредственном объекте - общественных отношениях, связанных с обеспечением прав и законных интересов личности в уголовном или ином судопроизводстве. 4. Объективная сторона лжесвидетельства состоит в совершении одного из действий, предусмотренных диспозицией ч. 1 ст. 307 УК РФ: заведомо ложных показаниях свидетеля, потерпевшего, эксперта, специалиста; заведомо ложном заключении эксперта; заведомо неправильном переводе. Названные действия имеют свои особенности, связанные с различным статусом участников судопроизводства, разным содержанием и оформлением проводимых процессуальных действий и т.п., и квалифицируются как уголовно наказуемые в случае их совершения в ходе уголовного, гражданского (включая арбитражные дела), административного и конституционного судопроизводств. 5. Для решения вопроса о привлечении свидетеля или потерпевшего к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний следует учитывать возможное наличие у допрашиваемого лица привилегии от обвинения, иначе не избежать существенных нарушений закона, прав и интересов допрашиваемого лица. 6. Умолчание при даче показаний в силу его характера необходимо относить не к лжесвидетельству, а к одному из способов отказа от дачи показаний, уголовная ответственность за который предусмотрена ст. 308 УК РФ. Однако в большинстве случаев такой отказ выражается в полном и явном нежелании давать показания по делу. 7. Заведомо ложные показания становятся уголовно наказуемыми в том случае, когда они получены уполномоченным должностным лицом органа предварительного расследования или судом, а также оформлены в надлежащем порядке. При этом факт отсутствия предупреждения об уголовной ответственности за лжесвидетельство не исключает ответственности, поскольку потерпевший, свидетель, а также эксперт и специалист обязаны давать правдивые показания вне зависимости от каких-либо обстоятельств. То же самое в полной мере можно распространить и на переводчика. 8. Вне зависимости от вида судопроизводства переводчик признается его участником. Для наличия состава преступления адресатом перевода должны быть органы предварительного расследования или суд. Заведомо ложный перевод, выполненный по заказу иных организаций и учреждений, уголовной ответственности не влечет. 9. Добросовестное заблуждение допрашиваемых лиц о достоверности их показаний состава преступления не образует. Необходимо учитывать, что ложные показания могут быть следствием неверного или недостаточно полного восприятия тех или иных обстоятельств произошедшего. Кроме того, заключение эксперта может быть ошибочным (ложным) ввиду недостаточной квалификации самого эксперта, недостаточного развития соответствующей отрасли научного знания; перевод - в связи с плохим знанием языка. Представление дискуссионных научных заключений также не является уголовно наказуемым. 10. Лжесвидетельство может привести к различным, в том числе тяжелым, последствиям. Это и необоснованное привлечение к уголовной ответственности, вплоть до осуждения невиновного лица, и способствование уходу от ответственности виновного лица, другие последствия. Они не являются конститутивными признаками анализируемого деяния, но подлежат учету при назначении судом наказания. 11. Состав лжесвидетельства является формальным, в связи с чем посягательство считается оконченным с момента выполнения объективной стороны - дачи показаний, заключения или осуществления перевода. При этом момент окончания посягательства обусловливается видом судопроизводства и его стадией. 12. Повторная дача заведомо ложных показаний в ходе судебного заседания после дачи таких показаний на стадии предварительного расследования нового состава преступления не образует, так как является продолжением уже начавшегося лжесвидетельства. 13. Все обладающие свидетельским иммунитетом лица не могут относиться к субъектам лжесвидетельства. Наличие статуса такого лица не свидетельствует о том, что лицо фактически является субъектом преступления. В каждом конкретном случае необходимо проверять, правильно ли определен соответствующий процессуальный статус. 14. Статьей 307 УК РФ не предусмотрена уголовная ответственность подозреваемого или обвиняемого (подсудимого) по уголовному делу; сторон, третьих лиц и иных заинтересованных лиц - по гражданскому (арбитражному) и административному делу. Однако в том случае, если в ходе уголовного судопроизводства потерпевший и гражданский истец являются одним и тем же лицом, то ответственность за заведомо ложные показания не исключается. Обвиняемые же привлекаются к уголовной ответственности за лжесвидетельство в случае совершения действий по подстрекательству к даче заведомо ложных показаний или допроса в качестве свидетелей по другому делу. 15. Повышенная общественная опасность квалифицированного вида лжесвидетельства определяется причинением вреда не только интересам правосудия, но и конкретного лица - потерпевшего, причем даже в том случае, если такое лицо действительно совершило преступление, но менее тяжкое, чем то, в совершении которого оно заведомо ложно обвиняется. Вместе с тем наступившие общественно опасные последствия не влияют на квалификацию лжесвидетельства, но должны приниматься во внимание при назначении судом наказания.