Система российского уголовного права: понятие, структура, признаки

Принимая во внимание сложность и комплексность отрасли уголовного права, многообразие ее содержания, следует сделать вывод о том, что невозможно простыми способами представить исследуемый объект и необходимо отобразить его сложность, целостность, а также особенности действия (реализации) с использованием системного подхода.

В современной правовой науке применение системного подхода в основном ограничивается лишь рассмотрением исследуемого явления как совокупности взаимосвязанных элементов, которые образуют определенную целостность, обладающую собственными свойствами. При таком использовании системного подхода исследование заключается только в выделении элементов, рассмотрении их свойств и установлении связей между ними. Однако ценность системного подхода заключается и в том, что, во-первых, он позволяет рассмотреть исследуемое явление в динамике, в процессе его функционирования; во-вторых, выявить определенные закономерности строения и развития системы; в-третьих, установить системные качества, приобретаемые целостностью в результате интеграции различных элементов и не свойственные им в отдельности.

Учитывая тот факт, что в предыдущем параграфе мы определяем российское уголовное право как достаточно обособленную часть национальной правовой системы, своеобразную правовую подсистему государства, безусловно мы признаем данную отрасль права функциональной системой, действующей системной организацией с определенным социальным назначением, целостной общностью входящих в нее компонентов. Подчеркиваем, что словосочетание «уголовное право» может трактоваться очень широко и с высокой степенью абстрактности (и как отрасль права, и как отрасль научных знаний, и как учебная дисциплина). Более того, исследования отрасли уголовного права свидетельствуют о том, что это чрезвычайно сложное, многослойное и многогранное явление, позволяющее рассматривать его в самых различных ракурсах и изменяющееся на разных этапах своего развития.

Кроме того, то обстоятельство, что любой объект при системном подходе представляет собой одновременно и самостоятельную систему и подсистему системы более высокого уровня, приводит к двум аспектам исследования такого объекта: во-первых, изучение его на макроуровне, в процессе взаимоотношений с другими элементами, входящими в системы более высокого уровня. Последние, находясь вне изучаемой системы, оказывают на нее влияние и сами находятся под ее воздействием. Отметим, что правильное разграничение исследуемого объекта и среды является необходимым этапом системного анализа.

Так, на макроуровне, российское уголовное право является элементом национальной правовой системы, ее подсистемой; между ними существует множество взаимозависимых и взаимообусловленных связей. Право, вне зависимости от отраслевых нюансов, выступает единым регулятором поведения субъектов, организует свои отраслевые подсистемы в единое целое, при этом вносит существенный вклад в их функционирование.

Во-вторых, изучая российское уголовное право как систему на микроуровне, основное внимание следует уделить исследованию его целостности, внутренних системных характеристик: взаимодействию элементов отраслевой системы между собой, их свойствам и условиям функционирования.

В теории права система отрасли права традиционно определяется как ее внутреннее строение, структура и взаимосвязь образующих данную правовую отрасль элементов^[104]. Вопрос о системе уголовного права, при всей его значимости, относится к числу малоисследованных в российской уголовно - правовой науке. Несмотря на активное использование данного понятия в специальной и учебной литературе, отсутствует его общепризнанное определение. Так, Б. Т. Разгильдиев определяет систему уголовного права как основанную на едином предмете и методе совокупность норм и положений, характеризующихся взаимной связью, и служащую для образования самостоятельной уголовно-правовой отрасли в правовой системе российского общества и государства, для решения в этом качестве задач, стоящих перед ней, в соответствии с уголовно-правовыми принципами^[105]. С данным определением не до конца согласен Ю. Е. Пудовочкин, уточняющий, что система уголовного права основывается не на предмете и методе уголовного права, а на отраслевых принципах, которые, в свою очередь, являются также неотъемлемой частью вышеуказанной системы: служит эта система не столько образованию самостоятельной отрасли, сколько эффективному решению стоящих перед отраслью уголовного права задач^{[106] [107] [108]. Отметим, что большинство исследователей определяют систему отрасли праву через ее структуру, используя эти термины как тождественные или почти идентичные . Действительно, данные термины близки по содержанию (и тем и другим обозначают нечто, составленное из частей), однако оснований для их полного отождествления нет.}

Философами-системологами отмечено, любая система «опирается на определенную упорядоченность элементов, отношений и связей», то есть на структуру. Данный термин происходит от латинского термина, в переводе означающего строение, расположение, порядок^{[109] [110]. Под структурой системы понимают ее «внутреннюю организацию..., представляющую собой специфический способ взаимосвязи, взаимодействия образующих ее}

компонентов», «инвариантную упорядоченность (взаиморасположение)

элементов в соответствии с законом связи между ними», «устойчивую упорядоченность в пространстве и во времени ее элементов и связей между ними, определяющую функциональную компоновку системы и ее взаимодействие с внешней средой» . То есть под структурой принято понимать внутреннее строение системы, включающее ее состав - набор элементов, а также существующие между ними отношения и связи.

А. И. Бойко сформулировал достаточно четкие характеристики соотношения понятий «структура» и «система»: структура тождественная инвариантности, у объекта она одна; система - поливариативна и олицетворяет движение, постоянные изменения в ней; структуре принадлежит роль консервирующего начала, страхующего целостность объекта, это его внутренняя закрытая характеристика в отличие от системы, представляющей собой внешнюю оценку его содержания, структуры и адаптационных возможностей^[111]. Развивая данные мысли, В. П. Коняхин приходит к обоснованному выводу о том, что система по своей сути - это есть структура уголовного права в динамике, а структура - это система уголовного права в статике^[112]. Мы также считаем, что термином «система российского уголовного права» охватываются процессы функционирования данной отрасли права, характеризуются ее динамизм и изменчивость, подчеркиваются ее адаптационные способности и наличие определенных закономерностей развития. Бесспорно также, что эта отраслевая система обладает собственной структурой, обеспечивающей системе внутреннюю прочность, устойчивость, высокую степень сопряженности всех ее элементов, ее способность противостоять среде в качестве самостоятельного образования.

Невозможно представить систему без собственной структуры, поскольку именно последняя, создавая условия для устойчивого взаимодействия между элементами, превращает их набор в единое целое. Следует согласиться с высказыванием, что структура по своей сути есть главный «хранитель» целостности^[113]. По этой причине исследование системы российского уголовного права обязательно предполагает изучение ее структуры, без которого невозможно ни определить композицию элементов этой системы, ни рассмотреть существующие между ними связи, превращающие их совокупность в единое целое - подвижную функциональную юридическую систему.

Таким образом, структура системы российского уголовного права представляет собой ее внутреннюю организацию, которая отражает ее содержание и проявляется вовне как упорядоченность, определенная композиция (построение) элементов отраслевой системы. Именно структура системы российского уголовного права дает представление об отраслевой системе в целом.

Структура отражает строение системы российского уголовного права, ее внутреннюю форму организации и характерные признаки. К признакам, характеризующим систему российского уголовного права и обусловленным ее структурой, относятся: наличие системообразующих элементов; наличие внутреннего координирующего механизма, обеспечивающего стабильность и равновесие изучаемой системы; саморегулирование, обеспечиваемое данным механизмом на основе имеющейся в системе и поступающей туда информации; обособленность, выражающаяся в наличии «отраслевых границ», достаточно четких пределов, отделяющих отраслевую систему от иных правовых и социальных явлений, от внешней среды.

Особого внимания заслуживает такая характеристика структуры системы российского уголовного права, как наличие в ней системообразующих элементов.

В специальной литературе высказаны различные точки зрения относительно структурных элементов отраслей права. Так, С. С. Алексеев выделяет два основных элемента (нормы и институты) и два факультативных (субинституты и подотрасли); кроме того, особое место в структуре он отводил принципам права и объединениям институтов^[115]. С ним в части солидарен В. П. Коняхин, признающий необходимыми (основными) элементами отрасли уголовного права: 1) нормативные предписания; 2) нормы; 3) институты. К свойствам элемента структуры уголовного права он относит цельность (способность выступать на определенном уровне структуры в качестве «нерасчленяемого целого») и способность взаимодействия с другими явлениями, в результате которого образуются структуры следующего, более высокого уровня^[116]. Однако исходя из смысловой нагрузки термина «цельность», означающего отсутствие делимости объекта, его не составной, а монолитный характер, представляется некорректным присваивать данное свойство правовым нормам и институтам, ибо, по нашему мнению, они сами по себе (на своем микроуровне) являются системными образованиями, состоящими из определенных компонентов. Следует согласиться с таким свойством системообразующих элементов российского уголовного права, как способность взаимодействия с другими явлениями идентичной отраслевой принадлежности, однако отметим, что не обязательно данные явления и объекты должны иметь нормативную природу. Так, по мнению Ю. Е. Пудовочкина, систему любой отрасли права, в том числе и уголовного права, образуют три компонента - отраслевые принципы и нормы, а также регулируемые ими отношения. Относительно принципов уголовного права мы уже высказывались в настоящей работе, что они, безусловно, входят в систему российского уголовного права, однако опосредованно, ибо они, по нашему мнению, являются важнейшими элементами системосохраняющего механизма, действующего на данном отраслевом уровне. А вот уголовно-правовые отношения действительно являются важной и действенной (функциональной) частью российского уголовного права, обладают ярко выраженной, можно сказать «генетической», способностью взаимодействия с другими уголовно-правовыми явлениями, в первую очередь с уголовно-правовыми нормами и институтами.

Представляется, что системообразующими элементами российского уголовного права следует признать такие его функциональные части, которые являются достаточно завершенными, способными самостоятельно, но в то же время во взаимодействии с другими отраслевыми элементами участвовать в выполнении определенных функций отрасли и подчиняться отраслевым закономерностям. То есть элементный состав следует определять для каждой конкретной системы таким образом, чтобы лучше уяснить ее целостные, системные и «рабочие» свойства, понять функционирование системы.

На наш взгляд, такими характеристиками безусловно обладают уголовноправовые нормы, субинситуты, институты и уголовно-правовые отношения. Они имеют системообразующий характер для российского уголовного права, ибо соотносятся с данной отраслью как единичное с общим, придают ей свои основные характеристики, объединяясь, обогащают ее содержание, в результате чего у отрасли появляются новые интегративные качества, не свойственные составляющим ее элементам, определяют ее «жизнедеятельность» и направления развития, в то же время подчиняются существующим отраслевым закономерностям, отражают объективно существующие, повторяющиеся, существенные связи между собой и с другими явлениями. Кроме того, уголовноправовые нормы, субинситуты, институты и уголовно-правовые отношения характеризуются единством целей (отраслевых) и средств их достижения.

Еще раз подчеркнем, что лишь в совокупности, в процессе постоянного взаимодействия системообразующие элементы российского уголовного права создают единую, целостную систему, несводимую к их отдельным свойствам. Эта система имеет новые свойства, не является простой арифметической суммой своих элементов, а их совокупность, взаимосвязи и взаимодействие придают этой системе новую качественную определенность, обеспечивают ее устойчивость, возможности развития и эффективного функционирования.

Так, сами по себе в отдельности уголовно-правовые нормы, субинситуты и институты (в отрыве от практики их реализации) не определяют функционирование отрасли уголовного права, не могут выполнить охранительные предупредительные и регулятивные функции, стоящие перед данной отраслью, не способны решить возложенные на нее задачи. Только в единстве между собой и с уголовно-правовыми отношениями, будучи цельным (эмерджентным) системным образованием, они обеспечивают функциональную работоспособность отрасли в целом. При этом свойства системы (целого) зависят от свойств элементов (частей), но не являются их суммой.

Относительно признания одним из системообразующих элементов российского уголовного права нормативных предписаний мы можем пояснить следующее: представляется, что последние представляют собой «положения, прямо сформулированные в тексте акта государственного органа и содержащие обязательное для других лиц, организаций решение государственной власти» , т. е. нормативные предписания это в первую очередь первичный структурный элемент формально-юридических источников российского уголовного права, элементарная частица правового акта, отражающая мысли и устремления законодателей и иных правотворческих органов. По своей форме они могут быть различными - закрепленными в тексте в виде отдельного тезиса, пункта или части статьи. В отличие от них, правовые нормы не имеют адекватной обособленной ^[117] текстовой формы, они представляют собой относительно самостоятельное, логически завершенное, целостное явление в результате объединения их структурных элементов (гипотезы, диспозиции, санкции), в свою очередь рассредоточенных по нормативному акту (или даже нескольким актам) в форме различных нормативных предписаний. Содержание конкретной правовой нормы всегда выходит за пределы одного нормативного предписания и может быть уяснено лишь в результате анализа системы нормативных предписаний .

Представляется, что нормативные предписания сами по себе не определяют права и обязанности адресатов уголовного закона и не осуществляют самостоятельное регулирование соответствующих общественных отношений, однако опосредованно участвуют в механизме уголовно-правового регулирования через действие уголовно-правовых норм, содержание которых становится известным лишь благодаря наличию нормативных предписаний в тексте формально-юридических источников. Так, нормативные предписания о правилах действия уголовного закона во времени и пространстве устанавливают условия применения всех уголовно-правовых норм, определяя содержание их гипотез; а положения Общей части УК РФ о понятии уголовного наказания, системе уголовных наказаний, их видовых характеристиках, а также текст части статьи Особенной части УК РФ, предусматривающий определенные виды и размеры наказаний за конкретное преступление, соответственно, наполняют содержанием санкции уголовно-правовых норм. Именно благодаря синтезу нормативных предписаний, определяющих содержание гипотезы, диспозиции и санкции уголовно-правовых норм и текстуально разрозненных, в процессе их познания перед субъектом предстают самостоятельные уголовно-правовые нормы. Только в системе, во взаимодействии правовые предписания способны принимать участие в регулировании общественных отношений и определять содержание отдельной нормы^{[118] [119]. Благодаря мыслительной деятельности происходит процесс соединения или объединения ранее разрозненных нормативных предписаний в единое, целое правило поведения, исходящее от государства.}

Таким образом, на наш взгляд, первичным системообразующим элементом российского уголовного права следует все-таки признать уголовно-правовые нормы, ибо они являются достаточно завершенными (в какой-то мере даже самодостаточными, по сравнению с нормативными предписаниями) его функциональными частями, способными самостоятельно, но в то же время во взаимодействии с другими отраслевыми элементами участвовать в выполнении определенных функций отрасли и подчиняющиеся отраслевым закономерностям. Не отрицая факта существования и значимости нормативных предписаний, по аналогии с химией укажем на то, что факт существования атомов не блокирует определение молекулы как наименьшей частицы химического вещества, определяющей его химические свойства. Так и в данном случае - мы признаем уголовно-правовые нормы наименьшей частицей системы российского уголовного права, определяющей (наряду с другими системообразующими элементами) ее отраслевые свойства.

Относительно понятия и содержания норм уголовного права в специальной литературе нет единства мнений: большинство авторов признают их специфическими правилами поведения, регламентирующими поведение участников уголовно-правовых отношений, установленными и охраняемыми государством. В. П. Малков добавляет в определение уголовно-правовой нормы еще и указание на то, что она рассчитана на неопределенный круг лиц и на неопределенное число случаев криминального характера . А. И. Бойко подчеркивает, что норма уголовного права обладает «свойствами общеобязательности, формальной определенности, неперсонифицированности и представительно-обязывающим характером» . Вызывает интерес определение уголовно-правовой нормы как «системы правовых предписаний», предложенное ^{[120] [121]}

И. А. Тархановым^[122]. Данный автор подчеркивает логическую природу уголовноправовой нормы, мысленно воспроизводимой из целого ряда нормативных предписаний различных источников уголовного права и не сводимой к единственной статье уголовного закона. Действительно, содержание любой уголовно-правовой нормы мы можем узнать, как правило, из нескольких предписаний уголовного закона или иного отраслевого источника; ее составляющие рассредоточены, однако имеют тесную взаимосвязь между собой и устанавливаются логическим путем при толковании и реализации права; только в единстве они смогут выступить регулятором общественных отношений.

Представляется, что уголовно-правовая норма, как и любая другая норма права, состоит из гипотезы, диспозиции и санкции, поскольку лишь из совокупности всех этих элементов формулируется завершенное, самостоятельное правило поведения, актуальное для сферы противодействия преступности. Соответствующие элементы уголовно-правовой нормы тоже зачастую складываются не из одного, а из нескольких нормативных (правовых) предписаний, расположенных в разных статьях Уголовного кодекса РФ, а иногда - и за его пределами. Так, мы уже указывали в настоящей работе, что наказание за совершение конкретного преступления предусмотрено в определенной статье Особенной части УК РФ, но субэлементом санкции соответствующей уголовно- правовой нормы будут выступать положения главы 9 («Понятие и цели наказания. Виды наказаний») и главы 10 («Назначение наказаний») Общей части УК РФ. Все вышеизложенное подтверждает условность выделения таких подсистем уголовного права, как его Общая часть и Особенная часть и доказывает наличие у этой отрасли такого системного признака, как иерархичность: уголовно-правовые нормы, являясь элементом системы уголовного права, одновременно сами являются системными организациями, формируемыми из нескольких предписаний уголовного закона и иных источников уголовного права). Более подробному изучению уголовно-правовых норм как системообразующего элемента российского уголовного права посвящена вторая глава диссертации.

Уголовно-правовые институты и субинституты как системообразующие элементы

Таким образом, уголовно-правовые нормы являются первичными, базовыми составляющими системы уголовного права. Образованиями более высокого порядка являются уголовно-правовые институты. В лексикографической литературе правовое понятие «институт» (от лат. - установление) традиционно определяется как «совокупность норм права, регулирующих какие-либо однородные, обособленные общественные отношения» . По мнению С. С. Алексеева, правовой институт - это компактная совокупность (подразделение, общность, группа) юридических норм внутри отрасли права, которые обеспечивают целостное самостоятельное регулирование группы общественных отношений или реализацию особой функции в этом регулировании, содержат в себе специфическую юридическую конструкцию, отдельные общие положения, принципы и, как правило, обособляются внутри нормативного акта в виде главы или иной рубрики» . Данные теоретические положения позволили большинству авторов сделать вывод о существовании институтов Общей и Особенной части уголовного права. Так, Э. С. Тенчов, выделяя подсистемы соответствующих институтов, указывает на иерархический характер подсистемы институтов Общей части уголовного права; ее образуют: основной институт функций этой отрасли права, определяемые им генеральные институты преступления и наказания, детализирующие их общие институты (например, отдельные элементы состава преступления, стадии преступления, соучастие, институты отдельных видов наказаний). Институты Особенной части уголовного права образуют нормы, регламентирующие ответственность за посягательства против группы однородных общественных отношений, именуемых в теории родовыми объектами уголовно-правовой охраны»^{[123] [124] [125]. Ю. Е. Пудовочкин и С. С. Пирвагидов также располагают подсистемы институтов}

Общей и Особенной частей уголовного права в иерархическом порядке, исходя из существующих между ними взаимосвязей^{[126] [127].}

В специальной литературе справедливо отмечено, что анализ системы институтов уголовного права исключительно с точки зрения структуры уголовного закона и поглавного изложения в нем нормативного материала свидетельствует не только о грубом и примитивном нормативизме, но и о нарушении элементарных философских оснований, когда следствие (структура закона) выдается за причину (систему права) . Как уже указывалось в настоящей работе, выделение Общей и Особенной частей в Уголовном кодексе России не означает выделения соответствующих нормативных общностей в системе уголовного права. Сложность структурной организации уголовно-правовых норм, выраженных в предписаниях обеих частей УК РФ (а иногда - и за его пределами), обуславливает аналогичное размещение в уголовном законодательстве и правовых институтов: составляющие отдельного института, как правило, выражаются в статьях как Общей, так и Особенной частей УК РФ. Так, институт соучастия состоит из общих предписаний о соучастии, определенных в статьях главы 7 УК РФ «Соучастие в преступлении», из специальных правил назначения наказания (п. «в», «г» ч. 1 ст. 63, ст. ст. 64, 67), из запрещающих норм, устанавливающих уголовную ответственность за совершение преступлений, предусмотренных ст. ст. 150, 205.4, 205.5, 208, 209, 210, а также за совершение иных преступлений с различными формами соучастия.

В качестве ключевых признаков уголовно-правовых институтов выделяют следующие: 1) единое идейно-нормативное и соответствующее ему

социологическое содержание; 2) множественность составляющих норм и предписаний; 3) отраслевая чистота норм; 4) обособленный предмет правового регулирования в рамках отрасли права; 5) нацеленность на решение детализированных внутриотраслевых и внешних для отрасли социальных задач;

6) оформление норм в структуре правовых актов-источников уголовного права . Относительно последней характеристики хотелось бы уточнить, что, действительно, нормативные предписания уголовно-правового характера закреплены не только в УК РФ, но и в иных источниках уголовного права, однако еще раз подчеркнем, что выделенные в уголовном праве институты не всегда совмещены с разделами и главами конкретных правовых актов, поэтому такой критерий выявления конкретного правового института, как обособление правовых норм и предписаний, его образующих, в главы, разделы, части и иные структурные единицы нормативно-правовых актов, для уголовного права не всегда характерен, факультативен. Так, существование в национальной правовой системе института экстрадиции (выдачи) преступников никем не оспаривается , однако в уголовном законодательстве ему посвящена всего одна статья и не идет речь ни о каком особом оформлении данного нормативного предписания. Здесь можно возразить, указав на межотраслевой комплексный характер данного нормативного образования и в связи с этим - принципиальную невозможность его текстового обособления только в уголовном законе. Однако в теории уголовного права исследователями выявлены и описаны и другие правовые институты, характеризующиеся отраслевой чистотой и однородностью содержания, например институт замены уголовного наказания , также не получивший особого законодательного оформления в виде главы или раздела в тексте УК РФ.

Еще более малоисследованным является вопрос об уголовно-правовых субинститутах, которые занимают промежуточное положение между уголовноправовыми нормами и институтами, являются первичной нормативной общностью в отраслевой системе, так как представляют собой совокупность ^{[128] [129] [130] уголовно-правовых норм и предписаний, объединенных с целью более успешного и детализированного решения конкретных отраслевых задач. Критерии выделения уголовно-правовых субинститутов детально охарактеризованы во втором параграфе следующей главы настоящей работы. В действующей системе российского уголовного права мы различаем субинституты добровольного отказа, прикосновенности, принудительных мер воспитательного воздействия, субинститут обстоятельств, изменяющих наказание, субинститут условного осуждения и др.}

Отметим, что субинституты, как правило, входят в содержание уголовноправовых институтов, однако «не растворяются» в них, а сохраняют определенную автономность. Они имеют важное, но вспомогательное значение в системе российского уголовного права. Например, субинститут обстоятельств, изменяющих наказание, входит в содержание института назначения наказания, однако имеет собственное «наполнение» в виде нормативно-правовых предписаний и норм о видах обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, об их учете в процессе назначения уголовного наказания, то есть представляет собой достаточно самостоятельную нормативную общность, тем не менее относящуюся к юридискции того или иного уголовно-правового института.

Субинституты обладают способностью избирательного воздействия, выполняют «альтернативные» регулятивные функции, отражая ту или иную специфику внутри соответствующего подвида уголовно-правовых отношений. Субинституты становятся актуальными в тех случаях, когда функциональное воздействие уголовно-правового института на общественные отношения недостаточно или менее эффективно, чем при реализации субинститута. Субинститут существует в уголовно-правовом институте как некая альтернативная или запасная деталь, дополнительная принадлежность, которая может понадобиться и стать крайне полезной при определенных фактических обстоятельствах.

Несмотря на то, что субинституты фактически обслуживают уголовноправовые институты, связаны с ними общим предназначением и едиными целями, при их вспомогательном характере они достаточно самостоятельны в отраслевой системе и их можно признать еще одной разновидностью системообразующих элементов российского уголовного права. В данном случае представляется уместным провести аналогию с гражданским правом, различающим главную вещь и принадлежность, последняя необходима для эффективного использования первой по ее назначению; принадлежность призвана обслуживать главную вещь и связана с ней единым (общим) назначением, хотя юридически это две вещи (ст. 135 ГК РФ). Так же и в системе российского уголовного права: уголовноправовые субинституты необходимы для эффективной реализации уголовноправовых институтов, можно сказать, что они их «обслуживают» и связаны с ними единым (общим) назначением, хотя это два достаточно самобытных структурных элемента системы российского уголовного права.

Отметим, что более подробно вопрос об уголовно-правовых институтах и субинститутах как системообразующих элементах российского уголовного права исследуется во второй главе настоящей диссертации.

Теоретиками права в некоторых отраслях права выделяются такие структурные элементы, как подотрасли. Это уже не институт, но еще и не самостоятельная отрасль права. Это некая совокупность однородных правовых институтов и норм, регулирующих близкие общественные отношения определённого вида и объединенные наличием специализированных целей и задач (в рамках отраслевых целей и задач), а также единством идейно- нормативного содержания. В теории права подчеркивается, что не все отрасли права имеют подотрасли, это прерогатива только крупных и сложных отраслевых систем. То есть подотрасли в отличие от правовых институтов не являются обязательными компонентами каждой отрасли права.

В связи с этим необходимо особо тщательно исследовать вопрос о возможности существования в системе уголовного права, в ее структуре таких элементов, как подотрасли. Большинство авторов считает, что в современном уголовном праве России их нет, их выделение лишено достаточного нормативного и теоретического основания. Тем не менее некоторые исследователи усматривают формирование в системе российского уголовного права ряда подотраслей, отмечая, что они связаны с уголовной ответственностью в особой сфере охраняемых уголовном законом отношений или с совершением преступлений особой категорией субъектов (например, военное уголовное право, ювенальное уголовное право). Кроме того, для них характерно развитие сравнительно автономных от «общеуголовных», своих, особых норм и институтов Общей части, уточняющих или замещающих первые. И третий признак, на наш взгляд, самый важный, - определенное научное признание, выражающееся в существовании обозначившегося круга обсуждаемых вопросов и обособленного корпуса литературы .

Г. А. Есаков выделяет в уголовном праве три подотрасли: экономическое уголовное право, военно-уголовное право и международно-уголовное право как отражение в УК РФ норм международного уголовного права . В. В. Бабурин, исследуя характеристики предмета и метода уголовно-правового регулирования, выявляет явные особенности, характерные лишь для части регулируемых уголовным правом общественных отношений и части приемов и способов уголовно-правового регулирования и потому делает вывод о существовании в системе российского уголовного права пяти подотраслей: уголовно-преступное право, уголовно-проступковое право, уголовно-охранительное право, уголовно-

133

корпоративное право, уголовно-разрешительное право , подчеркивая, что каждая из выделяемых им подотраслей имеет относительную самостоятельность в рамках отраслевой системы. На наш взгляд, представляется нецелесообразным делить всю систему уголовного права на подотрасли, ибо соответствующие автономные образования должны являться по своей сути т. н. «праотраслями», достаточно созревшими и признанными как относительно самостоятельные ^{[131] [132] [133]}

отрасли, но по каким-то причинам еще не выделившимися из материнской отрасли права. Подотрасли имеют свой специфический предмет правового регулирования, принципы, своеобразные цели и задачи, функции (в рамках отраслевых - предмета, принципов, целей, задач и функций), но остаются в системе основной отрасли права, опираясь на ее общепризнанные положения и вписываясь в ее структуру. Кроме того, соответствующие нормативные общности должны быть признаны специалистами в области уголовного права, должны достигнуть такого состояния обособления, чтобы быть признанными относительно самостоятельными не только на уровне нормативного материала, но и на доктринальном уровне.

Представляется, что всеми вышеперечисленными признаками будет обладать лишь одна нормативная общность из вышеуказанных - это т. н. уголовно-корпоративное право при условии введения в систему российского уголовного права института уголовного преследования юридических лиц и сопряженных с данным институтом уголовно-правовых норм. Остальные нормативные образования не следует признавать элементами системы уголовного права, поскольку они выделяются сугубо в исследовательских целях, не обладают нужной степенью самостоятельности в рамках отраслевой системы, не признаются таковыми подавляющим большинством представителей научного сообщества и зачастую имеют комплексный межотраслевой характер. Таким образом, в настоящее время подотрасли российского уголовного права можно расценивать лишь как потенциальный компонент отраслевой структуры, не более того.

Однако строение системы российского уголовного права не исчерпывается лишь нормативными элементами. Так, по мнению ряда авторитетных авторов (Н. Ф. Кузнецова, Ю. Е. Пудовочкин и др.) уголовное право (а точнее его система) включает в себя и уголовно-правовые отношения. Так, Ю. Е. Пудовочкин пишет, что сама по себе норма права, даже основанная на гуманных идеях, остается печатным листом бумаги, юридическим текстом; лишь будучи реализованной в общественных отношениях, норма права выполняет свое предназначение как социального регулятора. Именно реализация правовых норм, воплощение их в конкретных отношениях придает праву действительную жизнь, отражает его функциональный аспект^{[134] [135]}. Действительно, все вышеописанные элементы системы российского уголовного права (уголовно-правовые нормы, субинституты и институты) сами по себе не представляют какой-либо юридической ценности, не определяют отраслевые свойства без реализации в конкретных уголовноправовых отношениях, возникающих в связи с их соблюдением, применением, использованием и исполнением. Уголовное право следует признать не только совокупностью уголовно-правовых норм, субинститутов и институтов, а более широким по своему объему правовым явлением, включающим в себя и соответствующую юридическую практику в виде правоприменительных и иных процессов в сфере уголовно-правового противодействия преступности. Эти виды деятельности осуществляются в первую очередь в форме уголовно-правовых отношений, являющихся предтечей уголовно-процессуальных и уголовноисполнительных правоотношений. Принадлежность уголовно-правовых отношений к системе уголовного права подтверждается в первую очередь наличием у них определенных регулятивных свойств, обусловленных их генетическими связями с уголовно-правовыми нормами. В специальной литературе отмечается, что уголовные правоотношения объективно существуют между государством и каждым отдельным членом социума (субъектом уголовного права), играя при этом роль своеобразного сдерживающего фактора; именно они, возлагая на участников общественных отношений обязанность действовать в соответствии с требованиями закона, принуждают их к такому

135

поведению, которое предписывается им нормами уголовного права . Неслучайно теоретиками права сделан вывод о том, что если норма права означает статическое состояние правового регулирования, то правоотношение - динамическое, и только вместе, в своем единстве они могут выполнить соответствующие регулятивные и охранительные функции^{[136] [137]. Еще одно доказательство наличия системообразующих свойств у уголовно-правовых отношений и их принадлежности системе уголовного права, вхождения в ее структуру можно обнаружить благодаря историческому анализу развития права вообще и уголовного права в частности: исторически право появилось изначально как система правоотношений, как совокупность прав и обязанностей, которые затем нашли отражение в юридических нормах. В ретроспективе это можно проследить в эволюции прецедентного права в статутное право.}

Все вышеизложенное подтверждает, что именно реализация уголовноправовых норм, субинститутов и институтов, воплощение их в конкретных правоотношениях придает уголовному праву действительную жизнь, отражает его функциональное предназначение. Именно в процессе уголовно-правовых отношений происходит апробация нормативных предписаний уголовного закона и иных отраслевых источников, выявление нежизнеспособных уголовноправовых норм, модификация (реформирование) существующих уголовноправовых субинститутов и институтов и проектирование будущих правил в сфере борьбы с преступностью, которые действительно смогут осуществлять эффективную регламентацию соответствующих общественных отношений. Именно реально существующие, фактические уголовно-правовые отношения обеспечивают динамику уголовно-правовых норм и институтов, их приспособление к изменяющимся социальным условиям путем конкретизации, а иногда и коррекции, тем самым характеризуя современное т. н. актуальное

137

(реальное, фактически действующее) уголовное право , существование которого зачастую игнорируется в современной специальной литературе.

Таким образом, уголовное право и уголовно-правовые отношения тесно взаимосвязаны между собой, их соотношение может быть охарактеризовано как перманентное взаимодействие целого и части. Уголовно-правовые нормы, субинституты и институты являются важнейшим средством правового воздействия на уголовно-правовые отношения, а последние, в свою очередь, оказываются и результатом, и источником правового регулирования. Данный вывод свидетельствует о том, что уголовно-правовые отношения, безусловно, должны быть включены в содержание уголовного права, в его систему, в качестве одной из важнейших ее составляющих системообразующего характера.

Однако не следует трактовать структуру системы российского уголовного права чрезмерно широко по примеру некоторых авторов. Так, П. Н. Панченко предлагает включать в содержание уголовного права (а следовательно и в его систему) и все криминальные отрасли, и действующие органы уголовной юстиции, и усилия мирового сообщества по борьбе с преступностью, и сам охраняемый уголовным законом правопорядок . Представляется, что каждая отрасль, входящая в правовой комплекс (семью) криминального цикла, имеет собственные предмет, методы и режим правового регулирования и не следует допускать их смешения, ибо отсутствие четкости отраслевых границ ведет к уничтожению отрасли права, к прекращению ее существования и функционирования в качестве самостоятельной подсистемы правовой материи. По этим причинам нецелесообразно включать в систему российского уголовного права иные криминальные отрасли. Что касается органов уголовной юстиции, то опосредованно (через признание их лицами, представляющими интересы государства - субъекта уголовно-правовых отношений в борьбе с преступностью) мы можем включить их в систему уголовного права, ибо не представляется возможным исследовать уголовно-правовые отношения без учета их структуры, в отрыве от их фактического содержания и конкретных участников. Относительно признания элементом системы российского уголовного права усилий мирового сообщества по борьбе с преступностью представляется необходимым конкретизировать мысль автора, что он понимает под этим. Действительно, общепризнанно, что в российскую правовую систему уже давно включены т. н. ^[138] наднациональные элементы, в первую очередь это относится к общепризнанным принципам и нормам международного права, закрепленным в международно - правовых актах. Если под усилиями мирового сообщества по борьбе с преступностью понимать именно их, то они несомненно имеют непосредственное отношение к системе российского уголовного права, однако не в качестве ее системообразующего элемента, а одной из основ его функционирования; иные трактовки данного словосочетания представляются нам чрезмерно абстрактными и неуместными при характеристике системы национального уголовного права.

Особого внимания заслуживает вопрос о возможности признания элементом отраслевой системы охраняемого уголовным законом правопорядка. Похожие точки зрения высказывались и в зарубежной специальной литературе. Так, по мнению немецкого социолога-теоретика права Никласа Лумана, правовая система включает в себя, помимо юридических норм, последствия правоприменительной деятельности, в частности правопорядок. С точки зрения данного исследователя, это важнейшая «составляющая» в определении правовой системы как таковой . По нашему мнению, правопорядок характеризует определенное состояние правоотношений в обществе, это результат правоприменительной деятельности и иных правовых процессов в масштабах государства, поэтому нам не представляется целесообразным выделять его в качестве особого элемента системы российского уголовного права.

Таким образом, к системообразующим элементам российского уголовного права, по нашему мнению, относятся уголовно-правовые нормы, субинституты и институты, а также уголовно-правовые отношения. Каждый из этих элементов имеет свои «узкие» (специализированные) задачи, функции (производные от отраслевых) и располагает определенными «прерогативами», направленными на удовлетворение соответствующих потребностей отраслевой системы, что в совокупности обеспечивает получение необходимого конечного результата для всей правовой системы в целом. Каждый из перечисленных элементов не может ^[139] образовывать единого уголовно-правового целого. Однако, соединяясь диалектически, эти элементы обеспечивают действие механизма уголовноправового регулирования, который способен регулировать поведение соответствующих субъектов общественных отношений. Существование и реализация отдельных системообразующих элементов российского уголовного права заданы (как бы запрограммированы) общей организационной структурой данной отрасли права.

Очевидно, что системообразующие элементы объединяются в структуру с помощью связей, существующих между ними и характеризующих зависимость элементов друг от друга. Более того, при системном подходе акцент при изучении явления необходимо сделать не столько на описании самих элементов системы, сколько на анализе их связей, поиске функций каждого элемента во всей системе, ведь именно самостоятельная функция элемента является основанием для его выделения в системе^[140]. Поэтому с позиции системного подхода необходимо тщательно изучить не только системообразующие элементы российского уголовного права, но и характер взаимосвязей и взаимодействия между ними, составляющими отраслевую систему, ее целостность.

Статика и динамика. Системные связи оказывают существенное влияние на возникновение и сохранение целостных свойств системы. Отображение связей в системе одновременно раскрывает ее строение, т. е. дает представление о ее структуре, т. е. о статической картине ее существования. Такой подход позволит под другим углом рассмотреть систему российского уголовного права, отразить ее своеобразие, наличие в ней специфических закономерностей и интегральных свойств.

Однако если изучать отрасль российского уголовного права в процессах ее функционирования и развития, то обязательно перед исследователем возникнут вопросы об основах, закономерностях и последствиях ее функционирования как системы, об интегративных свойствах системных связей отрасли, о действии в ней системосохраняющих факторов и т. д. На современном этапе развития уголовно-правовой науки назрела необходимость по-новому подойти к научной характеристике данных вопросов и, связав их воедино, исследовать систему российского уголовного права в динамике, т. е. получить динамическую картину ее существования. Этим вопросам посвящены третья и четвертая главы диссертации.

Таким образом, система уголовного права характеризуется определенным составом, организацией и упорядоченными взаимосвязями и взаимозависимостями ее системообразующих элементов. Кроме того, она обусловлена общественно-политической природой, социально-функциональной ролью, целями и содержанием уголовно-правового регулирования в обществе, особенностями отраслевого режима и обеспечивает формирование и реализацию управляющего воздействия государства на поведение людей в сфере противодействия преступности.

Мы уже указывали в настоящей работе, что система российского уголовного права включает в себя ряд элементов, объединенных между собой определенными связями, благодаря которым не только формируется ее единая структура, обеспечивающая достижение отраслевых целей, но и создаются необходимые условия для действия системосохраняющего механизма на данном отраслевом уровне. Это, в свою очередь, поддерживает эффективное эмерджентное взаимодействие и взаимовлияние вышеназванных системообразующих элементов российского уголовного права в рамках единого целого - отрасли, их отраслевое обособление (сплочение) в правовой среде, характеризующейся общими интеграционными процессами.

Одним из обязательных признаков, характеризующих изучаемую отраслевую структуру, назван некий внутренний координирующий механизм, обеспечивающий стабильность и равновесие системы российского уголовного права. Возникает вопрос о понятии и значении данного механизма для соответствующей отрасли права.

Подробно этот вопрос раскрыт в главе четвертой настоящей работы. А здесь мы кратко укажем, что система уголовного права не может быть сведена исключительно к набору уголовно-правовых норм, субинститутов и институтов, а также уголовно-правовых отношений, она включает в себя и нечто иное по своим качественным характеристикам. Сами по себе, даже будучи связанными и находясь между собой в сложной сети взаимозависимостей, системообразующие элементы российского уголовного права нуждаются в определенном «координаторе» их взаимодействия, который своей работой балансирует их друг с другом, обеспечивает единство и целостность, а также устойчивость и равновесие отраслевой системы, алертность ее структуры, создает условия для эффективного функционирования и развития изучаемой отрасли права. То есть в системе российского уголовного права действует нечто, что согласовывает все элементы между собой, «настраивает» и «подстраивает» их друг под друга, благодаря чему они интегрируются в единое целое, в рамках которого возможно их эффективное сосуществование и взаимодействие. Этим интегрирующим правовым явлением следует признать т. н. системосохраняющий механизм (он существует в любой правовой системе, но действует на разных уровнях (как на межотраслевом, так и на отраслевом)), именно он обеспечивает целостность и системность отрасли уголовного права, делает возможным согласованное взаимодействие всех вышеуказанных отраслевых элементов, упорядочивает и координирует их, а также сглаживает воздействие внешних условий на отрасль уголовного права, обеспечивая сочетание преемственности и изменчивости в процессе уголовноправового регулирования. Благодаря этому механизму осуществляется определенное упорядочивающее воздействие на отраслевые компоненты, координируется их совместное функционирование, обеспечивается своевременное приспособление отрасли к меняющимся социальным условиям; т. е. благодаря системосохраняющему механизму уголовное право приобретает и способности к саморегулированию, самонастройке.

Напомним, что еще одним обязательным признаком, характеризующим изучаемую отраслевую структуру, является способность к т. н. автогенности, т. е. возможности саморегулирования, обеспечиваемые вышеупомянутым механизмом на основе имеющейся в отраслевой системе информации и поступающей туда извне новой информации. Эта характеристика выражает «базовую закономерность рождения макропорядка в условиях неопределенности, на которую способна самоорганизующаяся система, «перерабатывающая» флуктуации внешнего меняющегося мира»^{[141] [142]}. Выполняя данные функции в рамках отрасли уголовного права, системосохраняющий механизм способствует восполнению ограниченных возможностей писаного права (через приспособление уголовно-правовых норм, субинститутов и институтов к конкретным фактическим ситуациям, наполнение их определенным социально-политическим и историческим содержанием, толкование оценочных признаков составов преступлений и т. п.), корректирует отдельные элементы системы уголовного права при обнаружении частных изъянов в их содержании; способствует выявлению и ликвидации логических внутрисистемных противоречий между вышеуказанными элементами. Таким образом, действие системосохраняющего механизма в российском уголовном праве определяет наличие еще одного отраслевого признака - способности к саморегулированию.

Еще в середине ХХ века философы отметили, что «авторегуляционные

142

процессы присущи и неорганическим системам» , к которым относится и право. То есть практически любая система способна своими силами сохранять необходимую для нормального функционирования устойчивость, стабильность. Объясняется это следующим: именно элементы формируют целое, выступая основой его содержательной стороны. Система, в свою очередь, активно воздействует на свои подсистемы и элементы, преобразовывая их в процессе решения конкретных задач. Но она не может изменить их природу, те субстанциональные свойства, характеризующие соответствующую систему как реальность определенного качества. Препятствием здесь и выступают самоуправленческие процессы внутри системы. Все это свидетельствует не только об их значимости, но также и о том, что данные процессы - это не случайное явление в праве, а проявление свойства, внутренне присущего всем системным образованиям, проистекающего из их природы.

Исследование самоорганизационных процессов основано на общем эффекте всех систем - способности разнокачественных элементов проявлять в известных условиях согласованную активность, направленную на упрочение системной

- 143

структуры, противодействие ее распаду .

В праве же самоорганизация направлена на поддержание его в «рабочем» согласованном состоянии, необходимом для эффективного функционирования. По нашему мнению, саморегуляция - не признак, не функция, а внутреннее свойство права, выражающее его сущность и направление развития, характеризующее право в процессе его взаимосвязей с другими системами. Данное свойство обнаруживается через внутренние связи элементов системы и, как мы уже писали, обеспечивается действием специального «защитнонастраивающего» механизма в праве - системосохраняющего (можно даже сказать, что исследуемое свойство и существует благодаря функционированию данного механизма).

По мнению философов-специалистов по общей теории систем, существует прямая зависимость между уровнем организованности системы и результативностью осуществления функции самосохранения системы, ее готовностью к активному реагированию на изменения внешней среды,

144

порождающие внутренние противоречия .

Действительно, любая система испытывает на себе сильное воздействие внешней среды (как со стороны однопорядковых систем, так и систем более высокого уровня) и от степени ее единства, организованности зависит сохранение качественной определенности данной системы. Уголовное право как система не является в этом смысле исключением.

Любое правовое явление должно «включиться» в действующую систему российского уголовного права, то есть быть органичным для данной системы, не ^{[143] [144]}

перекрывать действия других ее составляющих, не нарушать устойчивость существующих в системе связей. Система «живет» в своем действии, функционировании. Более того, результативность ее действия зависит именно от степени ее согласованности и способности относительно самостоятельно преодолевать различные внутренние и внешние возмущения, т. е. от способностей саморегулирования, самоорганизации.

Именно свойство саморегуляции обеспечивает качественную определенность и оптимальную работоспособность (функциональность) уголовного права. По нашему мнению, данное свойство следует признать одним из аспектов проявления системных качеств уголовного права, ибо существование этого свойства поддерживается действием системосохраняющего механизма в праве; отследить и описать данную характеристику возможно лишь в процессе работы вышеупомянутого механизма, который выполняет специфические внутриорганизационные функции, направленные на обеспечение единства и целостности системы российского уголовного права. Данный механизм действует в целях обеспечения высокого уровня организованности отраслевой системы, необходимого для ее эффективного функционирования. То есть это своеобразный механизм повышения внутренней организации уголовного права, достижения динамического равновесия внутренних процессов системы. При этом динамическое равновесие является неотъемлемым условием развития исследуемой отраслевой системы: необходимо постоянное поддержание оптимальных связей между ее элементами, содействие им в надлежащем выполнении возложенных на них функций. В противном случае данная система дезорганизуется и не сможет осуществить отведенные ей задачи в жизни общества^[145]. Детальное описание конкретных примеров проявления

саморегулирования в системе российского уголовного права приведено в главе четвертой настоящей работы.

Получается, что система уголовного права, включая в в свою структуру и системосохраняющий механизм, не просто представляет собой суммативную совокупность элементов, а подразумевает их эффективное эмерджентное взаимодействие и взаимовлияние в рамках единого целого, их отраслевое обособление - сплочение вокруг этого внутреннего координирующего механизма.

То есть системосохраняющий механизм имеет отношение и к еще одному обязательному признаку, характеризующему изучаемую отраслевую структуру, - признаку обособленности, выражающемуся в наличии «отраслевых границ», достаточно четких пределов, отделяющих отраслевую систему и ее элементы от иных правовых и социальных явлений, от внешней среды.

Границей традиционно называют такое место, где заканчивается одно и начинается другое. По мнению философов, каждый предмет содержит в себе границы^{[146] [147]. Не является исключение и российское уголовное право - его «отраслевые границы» отделяют вышеуказанную отрасль права от иных правовых и социальных явлений. Отсутствие четкости отраслевых границ ведет к снижению значимости отрасли права, вплоть до прекращения ее функционирования в качестве самостоятельного крупного комплекса правовой материи. Представляется, что такие разграничительные пределы заданы предметом и режимом отраслевого регулирования, именно они определяют т. н. «качественные» границы отрасли уголовного права. Отметим, что проблемы определения предмета и режима уголовно-правового регулирования являются одними из ключевых проблем науки уголовного права, поскольку именно они определяют его отраслевую специфику, позволяют выделять данную отрасль, определяют ее статус в качестве самостоятельной правовой подсистемы. Учитывая важность данных вопросов, их исследованию отводится особое место в настоящей работе.}

Именно благодаря предмету и режиму уголовно-правового регулирования можно решить вопрос об отраслевой принадлежности конкретных правовых норм, субинститутов, институтов и правоотношений. Их уголовно-правовой характер и нахождение в пределах качественных границ отраслевой системы могут быть констатированы только в том случае, если соответствующие правоотношения входят в содержание предмета уголовно-правового

регулирования, а правовые нормы, институты и субинституты входят в особую систему уголовно-правового воздействия со специфическими приемами правового регулирования, участвуют в реализации целей и задач российского уголовного права и предназначены для этого. Так, чтобы определить отраслевую природу административного надзора, следует обратиться к анализу норм и предписаний, входящих в данный правовой институт, их соотношению с режимом уголовно-правового воздействия и дать юридическую характеристику

правоотношениям, возникающим на основании вышеуказанных норм. Отметим, что данный институт существовал и в советской правовой системе и безусловно считался административно-правовым по своей природе и содержанию . Однако после возрождения данного института в 2011 году в российской правовой

149

системе стали высказываться мнения, что это уголовно-правовая мера, одна из форм реализации уголовной ответственности^{[148] [149] [150]}, один из элементов системы иных мер уголовно-правового воздействия^[151]. Чтобы разобраться в данном вопросе, надо определить, входят ли правоотношения, возникающие при установлении и осуществлении административного надзора, в содержание предмета уголовноправового регулирования. Напомним, что, по нашему мнению, четыре разновидности правоотношений (охранительные, патерналистские, предупредительные и регулятивные) относятся к предмету уголовно-правового регулирования. Административно-надзорные правоотношения отличаются по своему содержанию от каждой из вышеуказанных разновидностей, они возникают не в связи с совершением преступления, а в связи с освобождением лица из мест лишения свободы и наличием непогашенной или неснятой судимости, регулируются неуголовным законодательством, имеют административное содержание (осуществление наблюдения за поднадзорным лицом, применение к нему ряда серьезных административных ограничений, административного принуждения), а устанавливаются в специальной административнопроцессуальной процедуре (глава 29 Кодекса административного судопроизводства РФ «Производство по административным делам об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы РФ» ). Конституционный суд РФ в одном из своих решений подчеркнул, что административный надзор «относится к мерам предупреждения преступлений и других правонарушений, оказания на лицо индивидуального профилактического воздействия, а не к мерам отвественности за совершенное правонарушение» . Если проанализировать соотношение исследуемого правового института с режимом уголовно-правового регулирования, то можно прийти к выводу о том, что административный надзор является формой неуголовного государственного принуждения, содержание прав и обязанностей поднадзорного лица, полномочий органов внутренних дел при осуществлении административного надзора является административно-правовым; нарушители административных ограничений или обязанностей подназорного лица в первую очередь привлекаются к административной ответственности (ст. 19.24 КоАП РФ). При регулировании соответствующих отношений уголовно-правовой запрет и ^{[152] [153] возможность применения уголовного наказания являются не основными, а дополнительными методами правового воздействия (ст. 314.1 УК РФ). Правовой институт административного надзора имеет собственные цели и задачи, закрепленные в ст. 2 Федерального закона «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы», и отличающиеся от целей и задач российского уголовного права; то есть при введении данной нормативной общности в российскую правовую систему она уже имела собственное предназначение, лишь опосредованно (через генетические системные связи) связанное с реализацией целей и задач отрасли уголовного права. Таким образом, административный надзор - это особый вид неуголовного государственного контроля; в правоотношениях, возникающих при установлении данного надзора, одной из сторон всегда будет представитель исполнительной власти государства (органы внутренних дел), наделенные специальными полномочиями (применять меры предупреждения; применять меры пресечения; привлекать субъектов к административной ответственности; проводить учет и выдавать разрешения), при осуществлении которых они используют традиционные административно - правовые и организационные способы, приемы и средствами (непосредственное наблюдение за поведением подназорных лиц, систематические проверки соблюдения/исполнения ими установленных ограничений и возложенных обязанностей; анализ документации (ответов на запросы и пр.) и т. п.). Все это свидетельствует о том, что данный правовой институт в настоящее время находится за границами системы российского уголовного права, хотя тесно с ней связан. С этим связан еще один интересный факт относительно отраслевых границ - они не только разделяют предметы, но и являются показателем их связи. Границы характеризуют ту сторону предмета, благодаря которой он зависит от других предметов, обусловливается ими. Так, административный надзор имеет уголовно-правовые основания и условия его установления (например, он устанавливается в отношении лиц, имеющих непогашенную либо неснятую судимость за совершение преступления против половой неприкосновенности и половой свободы несовершеннолетнего, а также при опасном или особо опасном рецидиве преступлений - ст. 3 Федерального закона «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы»), что позволяет установить наличие генетических связей между ним и системой российского уголовного права.}

Подытоживая все вышеизложенное, необходимо сделать следующие выводы.

1. Изучение российского уголовного права с точки зрения системного подхода позволяет сделать выводы о том, что данная отрасль права представляет собой достаточно обособленную часть национальной правовой системы, своеобразную правовую подсистему государства, это целостная общность входящих в нее компонентов, специфичное функциональное системное образование с определенным социальным назначением.

2. Для того чтобы сосредоточиться на исследовании системных свойств российского уголовного права, на изучении его функционирования как определенной правовой подсистемы, наряду с устоявшимся термином «российское уголовное право» целесообразно использовать термин «система российского уголовного права», понимая под ним обособленный динамический комплекс определенных элементов, объединенных функциональной целостностью, единством отраслевых принципов, целей и задач и самоорганизацией.

Термином «система российского уголовного права» охватываются процессы функционирования данной отрасли права, характеризуются ее динамизм и изменчивость, подчеркиваются ее адаптационные способности и наличие определенных закономерностей развития. Полноценное исследование любого изменяющегося со временем объекта, в том числе и отрасли уголовного права, возможно лишь при условии его рассмотрения не только в статике, но и в динамике, в развитии, с учетом изменений, происходящих в нем в процессе его функционирования.

3. Система российского уголовного права обладает собственной структурой, т. е. внутренним строением, отражающим внутреннюю форму организации системы - набор ее системообразующих элементов, а также существующие между ними связи и отношения. Структура отраслевой системы обеспечивает ее внутреннюю прочность, устойчивость, высокую степень сопряженности всех ее элементов, ее способность противостоять среде в качестве самостоятельного образования. То есть термин «структура» особо актуален для изучения отраслевой системы в статичном состоянии (практически недостижимом в правовой действительности), состоянии «покоя» в какой-либо определенный момент, промежуток времени, при исследовании внутренних характеристик системы.

К признакам, характеризующим систему российского уголовного права, относятся:

1) наличие системообразующих элементов (уголовно-правовых норм, субинститутов и институтов, уголовно-правовых отношений);

2) наличие внутреннего координирующего механизма, обеспечивающего единство и целостность, стабильность и равновесие изучаемой системы, - системосохраняющего механизма;

3) способность к саморегулированию, обеспечиваемая вышеуказанным механизмом на основе имеющейся в системе и поступающей туда информации;

4) отраслевая обособленность, выражающаяся в наличии «отраслевых границ», достаточно четких пределов, отделяющих отраслевую систему от иных правовых и социальных явлений, от внешней среды.

Следовательно, система российского уголовного права на текущем этапе его развития представляет собой интеграцию единых по своей правовой природе нормативных и ненормативных элементов в структурно упорядоченное целостное единство (отрасль), характеризующееся относительной самостоятельностью, устойчивостью, самоорганизацией и автономностью своего функционирования при постоянном взаимодействии с другими правовыми и социальными явлениями, внешней средой.