Отграничение терроризма от смежных составов преступлений

Как мы отметили выше, каждый состав преступления, в том числе и терроризм, обладает признаками, которые характеризуют данное преступление, и которые отличают его от других составов преступлений.

Следует отметить, что отграничение терроризма от смежных составов преступлений служит основой для точной и правильной квалификации преступления. Правильная квалификация возможна лишь при правильном выборе уголовно-правовой нормы^[310]. Отграничение терроризма от других преступлений, как отмечает А.Х. Имомов, выступает необходимым условием применения действенных уголовно-правовых методов предупреждения, как

терроризма, так и иных преступлений, а также оно выступает гарантом обеспечения охраны прав и законных интересов общества, государства и личности от более опасных посягательств на них^[311]. В связи с этим возникает необходимость в отграничении терроризма от таких составов преступления, как убийство, совершенное способом опасным для жизни многих людей, заведомо ложное сообщение об акте терроризма, захват заложника, угон или захват воздушного, водного судна либо железнодорожного состава, бандитизм, диверсия, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля Республики Таджикистан (террористический акт), нападение на лиц и учреждения, пользующихся международной защитой.

Наиболее сложным представляется отграничение терроризма, повлекшего по неосторожности смерть человека (ч. 3 ст. 179 УК РТ, ч. 3 ст. 205 УК РФ) от убийства, совершенного способом опасным для жизни многих людей (п. «ж» ч. 2 ст. 104 УК РТ соответствующая п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ). О схожести объективных сторон данных преступлений не раз высказывались авторы в литературных источниках^[312].

Данные преступления отличаются друг от друга, прежде всего, по объектам посягательства. В данном контексте хотелось бы отметить, что основной непосредственный объект такого квалифицированного вида терроризма, как повлекшего по неосторожности смерти человека, выражается в общественных отношениях, которые направлены на обеспечение общественной безопасности, а также жизнь другого человека, а основным непосредственным объектом такого вида убийства, как совершенного способом опасным для жизни многих людей, выступают общественные отношения, обеспечивающие жизнь другого человека.

Далее, данные преступления отличаются друг от друга целями. Так, совершая терроризм, преступник желает достичь определенных целей, а

именно нарушить общественную безопасность, устрашить население, или оказать давление на органы власти для принятия каких-либо решений. А убийство, совершенное способом опасным для жизни многих людей, может совершаться с любой целью, при этом умыслом виновного охвачено лишение жизни другого человека.

Самым главным критерием отграничения терроризма, повлекшего по неосторожности смерть человека, от названного вида убийства, выступает форма вины по отношению к последствию данного преступления, то есть смерти человека. Это означает, что при совершении терроризма смерть человека наступает по неосторожности, а при совершении убийства способом опасным для жизни многих людей, смерть человека наступает умышленно. Уместно в данном случае утверждение Г.В. Овчинниковой, которая считает, что при «п. «е» ч. 2 ст. 105 УК РФ (соответствующая по признакам п. «ж» ч. 2 ст. 104 УК РТ) умысел может быть прямым или косвенным. По ее мнению, когда даже косвенным умыслом лица, совершающего преступление, охватывается возможности лишения жизни хотя бы одного лица, то в случае совершения терроризма, повлекшего убийство, должно квалифицироваться по совокупности, то есть, как за терроризм, так и за совершение убийства, по ч. 3 ст. 205 и ч. 2 ст. 105 УК РФ (соответственно ч. 3 ст. 179 и ч.

Возникают некоторые сложности и при отграничении терроризма от такого преступления как заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 180 УК РТ (соответственно ст. 207 УК РФ)). Необходимо отметить в данном контексте, что основным признаком этого преступления является

заведомая ложность сообщения. То есть лицо, которое сообщает о готовящемся взрыве, поджоге или иных действиях, знает наверняка, что данные действия в действительности не будут совершаться, а само сообщение является вымышленным. В.Л. Кудрявцев проводит отграничение заведомо ложного сообщения об акте терроризма (207 УК РФ (соответственно ст. 180 УК РТ)) от террористического акта (ст. 205 УК РФ (соответственно ст. 179 УК РТ «Терроризм»)) по следующим основаниям: «1) По объективной стороне преступлений; 2) характеру угрозы; 3) наличием специальной цели при совершении террористического акта»^[314].

Тем не менее, возникают некоторые сложности и при отграничении данных преступлений, например, когда лицо путем заведомо ложного сообщения о готовящемся взрыве, поджоге, стрельбе из огнестрельного оружия или иных действиях пытается достичь целей, которые указанны в ст. 179 УК РТ. На наш взгляд, в данном случае при уведомлении преступником соответствующих госорганов о готовящемся им преступлении и предъявлении данному органу каких-то требований в качестве условий неприменения взрыва, поджога, стрельбы из огнестрельного оружия, при условии если госорганами данная угроза принимается за действительное даже в случае отсутствия намерений у преступников исполнить данную угрозу, то совершенное деяние должно квалифицироваться статьей 179 УК РТ, а не ст.

Необходимо отличать терроризм и от захвата заложника, ответственность, за которую предусмотрена ст. 181 УК РТ (соответственно ст. 206 УК РФ) и видовым объектом которой, как и терроризма, выступают общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность. Основное отличие терроризма от захвата заложника А.Ш. Алиев видит в признаках объективной стороны этих преступлений, то есть при захвате заложника объективная сторона выражается в захвате или в удержании лица

в качестве заложника, а при терроризме объективная сторона преступления выражается в произведении взрыва, поджога, стрельбы из огнестрельного оружия и иных действий. А также названный автор проводит отличие данных преступлений и по их целям^[315]. По данному вопросу мы придерживаемся мнения В.А. Осипова, который видя в данных уголовно-правовых нормах конкуренцию, справедливо называет терроризм общей, а захват заложника - специальной нормой по отношению к терроризму^[316]. Следовательно, учитывая правило применения уголовно-правовых норм при их конкуренции, предпочтение в данном случае отдается им специальной норме, когда, например, действие, направленное на захват или удержание лица, подпадает и под признаки терроризма, то данное действие должно квалифицироваться по ст. 206 УК РФ (ст. 181 УК РТ) - как захват заложника^[317].

Терроризм необходимо отграничить также и от угона или захвата воздушного, водного судна либо железнодорожного состава (ст. 184 УК РТ) (соответственно ст. 211 УК РФ). Традиционно, данное преступление, признается проявлением терроризма. Но в ст. 184 УК РТ в отличие от ст. 179 УК РТ указаны иные цели, а именно угон, либо осуществление контроля в иной форме. Поэтому по данному вопросу мы разделяем точку зрения В.П. Емельянова, который считает, что когда при угоне или захвате воздушного либо водного транспорта наблюдается существование целей терроризма, то в данном случае деяние должно быть квалифицировано по ст. 205 УК РФ (соответственно ст.

Терроризм также необходимо отграничить от такого преступления как бандитизм, уголовная ответственность за который предусмотрена ст. 186 УК РТ (соответственно ст. 209 УК РФ). Здесь следует отметить, что нормы об ответственности за бандитизм и терроризм расположены в одной главе 21 УК РТ «Преступление против общественной безопасности». Основное отличие терроризма от бандитизма видится в объективной стороне, субъекте и субъективной стороне данных преступлений. Необходимым и главным признаком при бандитизме признается наличие оружия у членов банды, тогда как при совершении терроризма вероятно совершение таких действий, которые не связаны с использованием оружия. Основное различие между терроризмом и бандитизмом заключается в целях совершения данных преступлений. Целями терроризма являются нанесение вреда общественной безопасности, устрашение населения, а также оказание давления на власти при принятии ими решений или отказе от них, тогда как бандитизм совершается в целях нападения на граждан или организации. Более того, бандитизм, будучи организованным преступлением, может совершаться только со стороны вооруженной группы (банды) численностью более двух человек^[319], а для совершения терроризма численность людей не имеет значения, так как он может совершаться также и единолично. Однако при этом необходимо отметить, что международная практика борьбы с терроризмом свидетельствует о том, что терроризм всегда носит организованный характер (приобретение оружия, взрывчатых веществ, изготовление самодельного взрывного устройства, выбор объекта посягательств, изучение путей подхода и т.д.), несмотря на совершение акта терроризма даже одним лицом. Кроме того, субъектом терроризма признаются лица четырнадцатилетнего возраста, а за бандитизм уголовная ответственность наступает с шестнадцатилетнего возраста.

группа (банда) для приготовления или непосредственного совершения терроризма, то в данном случае эти деяния необходимо квалифицировать по правилам совокупности преступлений, то есть по ст. 179 УК РТ «терроризм (соответственно ст. 205 УК РФ «террористический акт»)» и ст. 186 УК РТ «бандитизм (соответственно ст. 209 УК РФ)».

Необходимо также провести отграничение между терроризмом и диверсией (ст. 309 УК РТ (соответственно ст. 281 УК РФ)). Объективная сторона диверсии и терроризма имеют очень много схожести^[320]. В частности в диспозициях обеих статей наблюдаются аналогичные способы совершения преступлений, а именно путем совершения взрыва, поджога или иных действий.

Вместе с тем, по мнению А.Х. Имомова, в ст. 309 УК РТ (диверсия), закон сужает круг совершаемых диверсионных действий и наступающих последствий, тогда как в ст. 179 УК РТ (терроризм) предусмотрена уголовная ответственность и за совершение других действий и наступивших последствий, помимо тех, которые законодатель предусмотрел в данной статье. Кроме этого, А.Х. Имомов различия между терроризмом и диверсии видит также и в том, что объективной стороной терроризма в отличие от диверсии охватывается и угроза совершения предусмотренных в ст. 179 УК РТ действий^[321].

Аналитические исследования, которые были проведены на основе изучения теории уголовного права, показали, что цели диверсии воплощаются в жизнь следующими путями:

1) выбор предмета преступного воздействия, например, преступники выбирают какое-нибудь производственное предприятие, имеющее основное

значение для экономического роста страны, а также преступники выбирают определенное время, обстановку и место совершения своих преступных действий, например, для совершения преступления выбирают военное время, или период экономического кризиса и т.д.^[322].

2) скрытностью действий, то есть диверсанты действуют, стараясь не привлекать особого внимание окружающих, а при совершении терроризма наоборот преступники стараются действовать откровенно, чтобы об их действиях узнавало как много больше народу, с тем, чтобы они могли предъявлять органам государства или иным организациям или лицам свои требования^[323].

Итак, анализ терроризма и диверсии позволяет придти к такому выводу, что основные различия этих преступлений заключаются в следующих признаках составов преступлений:

1. Отличие по объекту. То есть, если основной непосредственный объект терроризма выражается в отношениях по обеспечению общественной безопасности, то таковым объектом диверсии выступают те общественные отношения, которые обеспечивают экономическую безопасность и обороноспособность Республики Таджикистан.

2. Отличие по субъективной стороне, а точнее, по целям. Это значит, что в отличие от терроризма диверсия совершается для достижения таких целей как подрыв экономической безопасности и обороноспособности страны.

3. Отличие по субъекту преступлений. Так, субъектами терроризма признаются физические вменяемые лица, которые достигли четырнадцатилетнего возраста, а за диверсию уголовная ответственность наступает с шестнадцати лет.

Следует также отметить, что некоторые ученые в своих трудах указывают на возможность существования идеальной совокупности терроризма и диверсии^[324].

Терроризм по некоторым объективным признакам обладает схожестью также со ст. 310 УК РТ под названием «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля Республики Таджикистан» (соответственно ст. 277 УК РФ).

По поводу соотношения этих преступлений В.П. Емельянов в своей монографии отмечает, что эти преступления в большинстве случаях показываются как часть и целое, в частности при совершении действительных актов насилия, причем, по его мнению, для установления в действиях лица признаков ст. 277 УК РФ наличие общеопасного способа совершения преступления, направленного на нанесение вреда неопределенному количеству людей, не является обязательным условием. Поэтому он полагает, что для установления в действиях лица наличия признаков ст. 277 УК РФ (соответственно ст. 310 УК РТ) имеют значение все признаки, предусмотренные в ст. 205 УК РФ (соответственно ст. 179 УК РТ), кроме создания общеопасных условий, хотя он и не исключает наличие данных условий^[325]. Но из анализа этих преступлений выяснилось, что во многом эти деяния не совпадают. Эти отличия заключаются в следующем:

1. Отличие по объекту. Так, основной непосредственный объект терроризма (ст. 179 УК РТ (соответственно ст. 205 УК РФ)), как мы уже отметили выше, - это отношения, которые обеспечивают общественную безопасность, а дополнительные - жизнь и здоровье человека, деятельность органов власти и собственность, но подобным видом объекта ст. 310 УК РТ (соответственно 277 УК РФ) выступают основы конституционного строя и

государственной безопасности, а также жизнь государственного или общественного деятеля^[326].

2. Отличие по потерпевшим. При совершении терроризма вред причиняется неопределенному кругу лиц, то есть случайным лицам, а при совершении деяния, направленного на посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, вред наносится конкретному лицу, то есть им может быть только государственный или общественный деятель.

3. Отличие по субъекту. В отличие от терроризма, субъектом которого может быть лицо, достигшее четырнадцати лет, субъектом посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля признается лицо, которое при совершении данного преступления достигло шестнадцатилетнего возраста.

4. Отличие по целям. В отличие от терроризма, целями ст. 310 УК РТ (соответственно ст. 277 УК РФ) могут быть ослабление основ конституционного строя и безопасности государства, прекращение государственной либо иной политической деятельности, или месть за эту деятельность^[327]. Более того, мотивами терроризма могут быть националистические взгляды, религиозная местническая вражда, месть представителям органов власти и управления, стремление дестабилизировать обстановку в политических целях и т.п., которые на квалификацию не

₃

влияют^[328].

Следует отметить, что похожая ситуация наблюдается при отграничении терроризма от нападения на лиц и учреждения, пользующихся международной защитой, закрепленного ст. 402 УК РТ (соответственно ст. 360 УК РФ), в главе 34 УК РТ под названием

«преступление против мира и безопасности человечества». Но следует в данном случае отметить, что когда совершение посягательства на жизнь государственного или общественного деятеля Республики Таджикистан (ст. 310 УК РТ) или нападения на лиц и учреждения, пользующихся международной защитой (ст. 402 УК РТ), связано с общеопасным способом, действия виновного лица, при наличии целей терроризма, должны квалифицироваться по совокупности преступлений, то есть по ст. 310 или 402 и ст. 179 УК РТ.

На основании вышеизложенного, можно сделать такой вывод: терроризм по некоторым объективным и субъективным признакам похож на другие преступления, закрепленные в статьях Особенной части УК РТ. Характерными признаками терроризма, которые отличают его от других преступлений, выступают объект, субъект и цели данного преступления.

2.5.